Без чувства вины

Глава 4

   - Кто у тебя поселился? - не поверил своим ушам Мишка.

   - Женщина с сыном. Мерзкий такой подросток, правда, пока тихий. Орал он только на улице.

   - Откуда они взялись?

   - Встретил на улице. Муж ее выставил, без денег и без вещей. Она, к тому же, из Челябинска, но и там у нее угла нет.

   - Ну ты даешь! - восхитился приятель решимости Воронцова. - Холостой, холостой, и вдруг бац - сразу целая семья! Оставил их одних?

   - Нет, часового приставил. Идиотские вопросы задаешь. Их ведь здесь нет, значит оставил.

   - И уверен, что они у тебя мебель не вынесут?

   - Ты очень мрачно смотришь на жизнь, тебе говорили раньше?

   - Я смотрю на нее реалистично. До последнего времени ты сам поступал так же.

   Приятели сидели в ночном клубе и потягивали коньяк в ожидании стриптиза. Мишка с его лысиной, интеллигентскими очками и выпяченным пузом считал Воронцова счастливчиком, поскольку тот сумел не жениться. Много раз женатик пытал бывалого холостяка, пытаясь понять, в какой момент биографии сам допустил роковой промах, но до сих пор не добился успеха. Состояние перманентного брака заставляло его непрерывно размышлять о свободе и независимости кого бы то ни было от чего бы то ни было, поэтому терпели его только в своей компании. Третий ее участник жил под кличкой, как профессиональный революционер. Приятели величали его Концерном, поскольку, единственный из всех, он впал в частное предпринимательство - владел на паях автомойкой. Теперь Концерн слушал рассказ Воронцова о радикальном повороте в его личной жизни и не произносил ни слова, задумавшись о чем-то высоком.

   В помещении царила полутьма, стоял гул приглушенных голосов, официанты сновали по залу, и жизнь казалась такой же, как вчера и во все предыдущие дни.

   - Даже если они не вынесут твою мебель, как только вернешься, сразу же выгони их к чертовой матери, - из дружеских побуждений наставлял Мишка Воронцова. - Этим бабам дай палец - они руку оттяпают. Почему ты должен решать ее проблемы?

   - В общем, не должен. Но и мерзавцем не хочется выглядеть.

   - При чем здесь мерзавец? Она тебе родственница или хотя бы знакомая?

   - Теперь знакомая.

   - Ну разумеется, уже захомутала дурака. Она уже сама тебе призналась, что двух мужиков за цугундер взяла, а сколько их там было на самом деле? Хочешь стать следующим в очереди? Дождешься, что она в конце концов потребует себе долю в твоей квартире.

   - С какого удивления? И вообще, она меня не трогала, я сам к ней пристал со своими благими намерениями.

   - Ну конечно, сам! Они это умеют - не заметишь, как сам ей свою голову поднесешь на подносе.

   - Блин, Мишка, ты совсем с дубу упал. Какая еще голова на подносе? Ты недавно Библию прочел?

   - Да не читал я ее вовсе. Я тебя просто предупреждаю. Ты ведь с бабами общаешься время от времени, а я уже давно по уши погряз, круглые сутки упражняюсь в гендерной психологии. Точно тебе говорю: они ничего просто так не делают, у них всегда есть цель. И к тебе она затесалась с целью.

   - Разумеется, с целью. Переночевать. Если бы я прошел мимо них молча, ее сейчас в моей квартире не было бы.

   - Но ты не промолчал. А она прекрасно знает: если мужик не смог спокойно пройти мимо незнакомой ревущей бабы, из него можно веревки вить.

   - Ты ее в глаза никогда не видел, а судишь.

   - Да на фиг мне ее видеть, я всю их сучью породу наизусть знаю!

   - И как только твоя жена до сих пор о твою голову скалку не изломала.

   - Потому и не изломала. Я ведь ее насквозь вижу и все резкие движения предупреждаю.

   - А сам почему от нее не уходишь?

   - Не могу. Природа не позволяет.

   - Хочешь каждый день ее видеть и каждую ночь возлежать с ней в постели?

   - Хочу. Поэтому тебе и советую остерегаться. У них ведь так - самую славную милую лапочку пригреешь, а потом понимаешь, что пропал. Когда уже поздно спасаться.

   - Зачем же спасаться от милой лапочки?

   - Затем, что у них всегда в запасе имеются железные когти, и рано или поздно тебя возьмут за горло.

   - Видимо, ты имеешь в виду совсем другое место.

   - Пожалуй.

   Воронцов поднял рюмку с коньяком над головой:

   - Почти весь срок своей брачной жизни ты уговариваешь меня никогда не жениться, но сам так и не развелся. Может, прокомментируешь как-нибудь?

   - Что тут комментировать? Не могу уйти, и все. Можно подумать, сам не понимаешь.

   - Очень хорошо понимаю, поэтому и смеюсь над твоими поучениями. Бабы созданы для нас, а мы - для них. Сермяжная истина, доступная самому ограниченному уму.

   - Ну и женись, если ты создан для баб, - угрюмо бросил насупившийся Мишка.

   - Пока не готов. Нужно либо узреть в браке пользу, либо сойти с ума. Со мной ни того, ни другого еще не случилось. Если случится - женюсь, и тебя спрашивать не стану.

   - А если не случится?

   - Тогда не женюсь, разве не ясно?

   - Тебе сорок уже.

   - Ну и что?

   - С ума точно не сойдешь, а невестам, которые могли бы принести тебе пользу, ты на х**н не нужен.

   - Замечательно, не женюсь. Решено.

   - Вы оба - придурки, - неожиданно заявил Концерн и замолчал.

   - Может, продолжишь мысль? - поинтересовался Воронцов. - Хотя, ты тоже женатик, и о холостяках судить не способен.

   - Ерунда, - развил свою аргументацию Концерн. - В вопросах жизни каждый может судить о каждом.

   - Ну и?

   - Голова здесь вообще не при чем.

   - В вопросах жизни?

   - В вопросах женитьбы. Ни здравый смысл, ни инстинкты, ни сексуальная зависимость к браку не ведут.

   - И что же к нему ведет?

   - Судьба. Заранее ничего не узнаешь, не предусмотришь, не предпримешь никаких сознательных действий. Можешь бегать с высунутым языком в поисках выгодной партии и ничего добиться, можешь сгорать от страсти и остаться свободным, а можешь просто жить, ничего не чувствуя и ни о чем не думая, как вдруг обнаружишь себя в ЗАГСе.

   - С тобой так и случилось? - иронично поинтересовался Воронцов.

   - Примерно. Со всеми происходит примерно так.

   - А с холостяками?

   - А с холостяками не происходит, вот и все. Сложилось или не сложилось. Выпал джокер или нет. Выиграл в рулетку или проиграл. И не всегда понятно, в чем выигрыш - в том, что женился, или в том, что проиграл.

   - Как все запутанно, - скривился Воронцов, совершенно точно знавший, в чем состоит выигрыш.

   - А ты как хотел? Человек - высшее животное, а не какая-нибудь инфузория.

   - С твоими фаталистическими взглядами я бы не выжил, - категорически заявил Воронцов. - Я хочу контролировать собственную жизнь.

   - Чепуха. Это не удавалось даже великим монархам и диктаторам всех времен. По-моему, большая их часть имела большие проблемы в отношениях с противоположным полом.

   - Слушай, Концерн, зачем ты вообще живешь на белом свете?

   - Потому что родился.

   - А чего не повесишься?

   - Не хочется. У меня ведь все в порядке.

   Воронцов хотел развить наступление на моральные позиции приятеля, но обстоятельства решительно ему помешали. Откуда-то из темного угла зала раздался усиленный динамиком голос ди-джея, загремела электронная музыка и началось то, ради чего вся компания и собралась ночью в общественном месте.

   Первой раздевалась девица в советском школьном платье, в коротких белых чулочках и с большими белыми бантами в волосах. Воронцова всегда раздражали педофильские мотивы в стриптизе, но чувственность брала свое. Девица смотрелась соблазнительно, особенно, когда кроме чулок и бантиков на ней практически ничего и не осталось. Противоречия между разумом и чувствами возникают часто, и в большинстве случаев последние берут верх. Квази-школьница еще и двигалась плохо: механически, заученно, словно под принуждением. "Сексуальная рабыня, что ли?" - подумал Воронцов, разозлился на себя еще больше и хватил залпом рюмку коньяка.

   Следующей оказалась особа в стиле садо-мазо, в коже и металле, с демоническим макияжем и прямыми черными волосами. Когда она в достаточной степени разоблачилась, стали видны явные признаки целлюлита на ягодицах и выпуклых бедрах. Танцовщица извивалась вокруг шеста с видимым усилием, тот прогибался под ее весом, несчастный случай казался вполне реальным. Воронцов начал тихо закипать бешенством и бросил яростный взгляд на Концерна, главного организатора мероприятия. В сполохах светомузыки его лицо было трудно рассмотреть, но казалось оно бесстрастным.

   - Ты специально на самый отстой подгадал? - спросил приятеля Воронцов, вложив в вопрос все свое природное ехидство.

   - Тебе что, не нравится?

   - Скажи еще, будто тебе нравится.

   - Представь себе. Стрип как стрип. Можно подумать, ты каждый день видишь незнакомых полуголых баб.

   - На фиг мне каждый день такое счастье? Так можно и до монастыря себя довести.

   - Ладно, не кричи, а то выведут.

   - Да я и сам уйду!

   - Подожди, а то публика тебя за голубого примет.

   - Публика в глубине души со мной согласна.

   Пока Воронцов недовольно бурчал, на сцене появилась новенькая. Образ деловой женщины шел к ее овальному бледному лицу и серебристым теням у глаз. Собранные на затылке в пучок натуральные светло-русые волосы она через несколько минут одним движением распустила, и они вольно рассыпались по плечам. Воронцов замолчал и принялся внимательно следить за раздеванием, глупо надеясь, что стриптизерша нарушит правила заведения и снимет с себя совершенно все. Чаяния не оправдались, но страждущий зал пришел в неописуемый восторг. Загремели аплодисменты, слышались полупьяные выкрики поклонников, Концерн тоже сложил руки рупором и выкрикнул общее требование, но танцовщица убежала со сцены, мелко семеня и прикрывая обнаженные острые груди.

   - Ну как тебе? - подмигнул охальник Воронцову.

   - Неплохо, - согласился тот. - Ложка меда в бочке дегтя. Думаю, больше ничего подобного не увидим.

   Утверждение оказалось провидческим: ни один из оставшихся номеров программы не повторил успех блондинки с великолепным бюстом, зато по ее завершении официант подсадил за столик приятелей трех заинтересованных смешливых девиц, и все вместе они быстро забыли про злосчастный стриптиз.

   - Мальчики, что это вы до сих пор веселитесь? - спросила одна из подсаженных, с пухлыми накрашенными губками. - Вас ведь жены заругают.

   - Не заругают, - обнял ее за плечи нетрезвый Мишка и мотнул головой в сторону Воронцова, - особенно вот этого.

   - Почему особенно? - спросила недогадливая губастенькая.

   - Потому что только он холостой, - быстро среагировала прозорливая подружка губастенькой.

   - И самый бедный, - поспешил добавить Воронцов, страшно не любивший всерьез знакомиться в злачных местах.

   - Кто тебе сказал, что ты самый бедный? - встрепенулся Мишка.

   - Ладно, не трепыхайтесь, - насупился Концерн. - Голопузые мои товарищи.

   - Значит, ты самый богатый? - поинтересовалась прозорливая.

   - Он самый смелый, - высказала свое мнение третья девица.

   - Он самый сильный, - добавил Воронцов.

   - Нет, он самый беспринципный, - вмешался Мишка. - Девчонки, вы его бойтесь.

   Прозорливая просунула руку под локоть Воронцова и томно опустила голову на его плечо:

   - Я буду дружить с бедненьким, но свободным, а вы - как хотите.

   - Он ведь один, поскольку женщины его не терпят, - снисходительно пояснил Мишка.

   - Ничего подобного, он просто быстро ими насыщается и бросает, - возразил Концерн.

   - И скольких ты уже бросил? - сложила губки бантиком прозорливая.

   - Не считал, - беззаботно заявил Воронцов. В действительности он должен был бы сначала решить, кого можно считать его женщиной. Случайные связи на ночь-другую он полагал несущественными и не достойными учета, хотя их обилие сбивало с толку и в конечном счете не позволяло свести дебет с кредитом.

   - А какие тебе нравятся?

   - Сейчас ему понравилась та же, что и всем остальным, - встрял без спроса Мишка.

   - Эта худющая? - изумилась прозорливая. - И почему мужикам так мослы нравятся?

   - Почему худющая? Самое оно, - в свою очередь удивился Воронцов.

   - У нее же ребра со ста метров пересчитать можно!

   - Насчет ста метров не уверен, - вступился за танцовщицу Мишка. - Нет, она в норме. Не хуже вас, девчата.

   - Да если я к шесту выйду, этот кабак с лица земли сметут! - безапелляционно заявила губастенькая.

   - Конечно, кто же спорит, - согласился Мишка и чмокнул ее в щечку.

   - А вот если бы вы все трое разом туда вышли... - мечтательно протянул Концерн.

   - Не надейтесь, - отрезала прозорливая и оторвалась от плеча Воронцова. - Нам тогда придется заканчивать вечер в ментовке.

   - А мы вас и там не бросим, - заверил Мишка. - Штурмом возьмем.

   - А ты с ними пойдешь? - дернула прозорливая Воронцова за рукав.

   - Нет, - категорически заявил Воронцов. - Мне домой надо, у меня там чужой ребенок.

   - Почему чужой?

   - Он со своей матерью у меня поселился.

   - А кто его мать? Твоя женщина?

   - Нет, тоже чужая. Жизнь так сложилась.

   - У тебя поселилась чужая женщина с ребенком?

   - Угу.

   - Прямо с улицы зашла?

   - Нет, я сам их привел.

   - Зачем?

   - Жизнь так сложилась.

   - Ей негде жить, - пояснил Мишка.

   - Ты приютил прямо с улицы бездомную с ребенком? - вновь проявила свои способности прозорливая.

   - Если ты представляешь себе бомжиху, то очень ошибаешься. Просто женщина, которой сильно не повезло - она оказалась без жилья только несколько дней назад. В какой-то степени, по собственной инициативе: у мужа квартира в Москве, но она обнаружила в ней следы любовницы и ушла, хотя он ее не прогонял.

   - Вообще-то, я ее понимаю, - вставила губастенькая. - Ложиться в свою законную постель второй по счету - ни за что бы не согласилась.

   - И осталась бы ради принципа на улице, с ребенком и без денег? - уточнил Концерн.

   - Осталась бы!

   - А у тебя есть дети?

   - Нет, ну и что? Принципы-то у меня есть, а это главное. Мужики почти ничего не понимают в чувствах, вы живете на голых инстинктах.

   - И главный из них - инстинкт собственника, - заверил Воронцов.

   - Не уверена, что главный, но имеется и такой. Вы все словно участвуете в какой-то гонке.

   - Закон джунглей. Право на самку дается победителю, остальным остается только утирать кровавые сопли.

   - Послушай, ну и какие же у вас отношения? - спросила прозорливая.

   - Соседские. Парень у нее - мерзкий до невозможности. Только что матом ее не крыл, когда я на них напоролся. Правда, с тех пор, как у меня поселился, тихий. Наверно, боится всерьез на улице оказаться.

   - А сколько ему?

   - Кто его знает. Подросток, щуплый такой, но уже выше мамаши вымахал.

   - С подростками возни много. Ты не вздумай его ударить.

   - Зачем мне его бить? Он же мне не сын.

   - А сына ударил бы?

   - Да ладно, не знаю. Я отец теоретический - может, сын бы меня меньше злил, даже если бы и оказался таким же геморроем.

   Странный для ночного клуба разговор продолжался еще некоторое время, в течение которого Мишка и Концерн окончательно отошли на второй план, заслоненные в глазах трех подружек великим подвигом Воронцова. Встревоженные приятели благотворителя осторожно сменили тему и сдобрили ее новой порцией коньяка, обеспечив женскую часть общества французским вином. В результате вся компания оживилась и увлеклась намного более воздушными материями, не имеющими ни малейшего отношения к жизненным реалиям. По окончании собеседования все разъехались на такси в разные концы города, и, открывая дверь своей квартиры, Воронцов обнаружил рядом с собой прозорливую девицу, придерживающую его за локоть.

   - Ты со мной? - на всякий случай поинтересовался ловелас. На случай, если новая гостья утратила ориентацию и полагает себя возвращающейся домой.

   - Конечно. Ты против?

   - Я всеми фибрами души за.

   - Не боишься своей жилицы?

   - С какой стати? Я же говорил, у нас соседские отношения. Только...

   - Боишься все-таки?

   - Нет, только они две комнаты заняли. Нам остается только кресло-кровать.

   - Замечательно, никогда не пробовала в кресле-кровати.

   Двое вошли в темную прихожую, Воронцов включил свет. В квартире царили тишина, покой и порядок. Пара проследовала в кабинет, хозяин и там включил свет, прозорливая осмотрелась и поразилась обстановке.

   - Она и тебя угнетает? - обиделся продолжатель традиций и поспешил увести разговор в другую сторону. Впрочем разговор продолжался недолго: спустя короткое время оба перешли к делу на узком разложенном кресле, которое периодически натужно поскрипывало.

   Когда процесс закончился, и добыча хищника упала в объятия Морфея, Воронцов, которому рядом с ней не хватило места, сел за компьютер с затуманенной головой и умудрился еще часок поработать, затем притащил из чулана раскладушку и лег спать одетым.

   Утром он проснулся от женского смеха, доносящегося издалека. С трудом осознав реальность, ночной житель сел на скрипучей раскладушке и опустил босые ноги на пол. Солнечный свет лился в кабинет через окно, и было видно, как пылинки пляшут в его лучах на фоне мрачного книжного шкафа. Кресло оказалось пустым, откуда-то снова донесся смех, Воронцов собрался с силами, воткнул ноги в тапки и отправился на голоса.

   Кухня жила полной жизнью, наполненная ароматом горячего борща. Вера и приведенная Воронцовым из ночного клуба прозорливая девица весело болтали, причем последняя нарезала тонкими ломтиками огурец - видимо, предназначенный для добавления в блюдо с салатом, стоявшее перед ней на столе.

   - С добрым утром, - сказала Вера, как и в прошлый раз, хотя давно уже стоял день.

   - Привет, - беззаботно кивнула прозорливая.

   - Добрый день, - озадаченно произнес Воронцов, осмотрел кухню, задумался ни о чем, а затем мысленно махнул рукой и отправился принимать душ. Ему хотелось в первую очередь выйти из сомнамбулического состояния, и только потом заниматься прояснением своего текущего положения.

   Обедали они вчетвером, и за едой Воронцов узнал имя ночной знакомой - Лена. Сам он и Петька не произнесли ни слова, кроме нескольких междометий, а женщины разговаривали непрерывно на самые разные темы, словно встретились после долгой разлуки. Искатель ночных приключений упорно думал об одном: почему новая знакомая до сих пор не ушла домой? Может, и ей негде жить? Такого сильного перебора Воронцов бы не выдержал, но предположение не виделось ему оправданным. Казалось, Лена жутко заинтересована судьбой Веры и ее будущим, а вовсе не ее благодетелем.

   После обеда Воронцов проводил девицу до дверей и вернулся на кухню, где его квартирантка гремела посудой. Он хотел спросить ее об успехе переговоров с мужем, но передумал. Подумал: будет выглядеть так, будто он мечтает поскорее выставить незваных жильцов из дома.