Без чувства вины

Глава 2

   В ожидании жильцов хозяин прошелся дозором по своим владениям, обдумывая планы их размещения. Гостиную отдавать не хотелось - там стоял телевизор, а в кабинете не было телевизионного кабеля. С другой стороны, привести незнакомую женщину прямиком в спальню значило сразу же растоптать ее морально. Наверное, ей придется надавать ему пощечин и гордо удалиться. А он останется при своей выгоде, но без изрядного куска человеческого достоинства. Если перетащить комп и музыкальный центр в гостиную, их придется водрузить на круглый обеденный стол за неимением другого места, и комната примет совершенно нежилой вид. К тому же, выделенка капитально подведена к законному местонахождению компьютера - нужно отодрать кабель с коробом от плинтуса и бросить на пол в гостиной? После нескольких минут подобных рассуждений Воронцов вдруг вывел умозаключение о нежелательности вторжения посторонних людей в его маленький мир, но поспешил развеять нелепую мысль. Отступать некуда - Рубикон перейден. Но подленькие мысли возникали одна за другой: в спальне стоит гардероб со всеми его вещами: брюки, рубашки, джинсы, костюмы, куртки на разные времена года и пальто. Нужно будет стучаться к чужим людям, чтобы до них добраться? В кабинете есть бельевица, по крайней мере здесь можно обойтись без совместного владения. Единственным плодом всех приложенных к решению проблемы умственных усилий стал отказ от любых перестановок. Осталось только усталое ощущение внезапного переселения в коммунальную квартиру. Даже хуже - там нужно делить только кухню и санузел.

   После часового ожидания звонок в дверь раздался неожиданно. Воронцов погремел замками и открыл дверь с чувством холодного разочарования в собственных благих намерениях. На лестничной площадке стояла загадочная женщина, рядом с ней возвышался на полголовы подросток. Последний всеми силами демонстрировал свою непричастность к происходящему: смотрел в сторону с безразличным видом.

   - Здравствуйте, - смущенно сказала женщина. - Наверное, нам пора представиться: Вера Ивановна Заманина. А это мой сын, Петя.

   - Очень приятно, - с некоторым усилием произнес скучный, но гостеприимный хозяин. - Вы уже знаете, что я - Сергей Михайлович Воронцов. Проходите, пожалуйста.

   Жильцы вошли, и только теперь благотворитель осознал факт отсутствия у них каких-либо вещей. Кажется, утром их тоже не было. Озадаченный и насторожившийся, Воронцов нашарил в калошнице гостевые тапки и выложил их перед новыми обитателями квартиры. Те молча переобувались, а владелец апартаментов с деланным безразличием поинтересовался:

   - Что же вы без вещей?

   - Да знаете, как-то так получилось, - невразумительно пояснила ситуацию Вера Ивановна. - Вещи остались в квартире у мужа. Немного странно, конечно, но все произошло спонтанно, я сразу не подумала. Так что, мы пока налегке. Куда нам пройти?

   - Пожалуйста, по коридору направо. А вот здесь у нас удобства, - кивнул Воронцов на двери ванной и туалета. Подросток Петя угрюмо прошаркал тапками в гостиную, мать двинулась за ним. "Стесняются сразу туалет занять", - подумал Воронцов и проследовал за квартирантами, обдумывая дальнейшие действия.

   Уже вечерело, солнце низко лежало на соседних домах, а их тени протянулись на весь двор, раньше времени создавая впечатление сумерек. Гостиная, как и вся квартира, выглядела патриархально: большая люстра с матерчатым абажуром, древняя мебель из резного дерева: книжный шкаф, сервант, комод, диван, большой круглый стол в центре, прямо под люстрой. Напротив дивана, у противоположной стены, стояло не менее древнее пианино, с двумя подсвечниками на медных кронштейнах. Возможно, не медных, а бронзовых - Воронцова никогда не занимала мысль об установлении истины в столь несущественном вопросе. Четырехметровые потолки могли бы придать карликовый облик стандартной советской мебели, но эта, историческая, высилась здесь испокон веку, созданная еще и для больших пространств, и зрительно уменьшала размеры огромного помещения, позволявшие гостям свободно и не толкаясь танцевать между диваном и столом. Нынешний хозяин квартиры лично знал людей, которых облик квартиры приводил в угнетенное состояние духа, но сам он жил здесь с детства и не представлял никаких изменений в обстановке. Наоборот, пугался любой робкой мысли о них. Время застыло здесь с дедовских времен, всечасно напоминало о них и создавало связь с прошлым, какая редко у кого сохраняется в эпоху перемен.

   Странная женщина, оставившая вещи в квартире мужа и пришедшая ночевать к незнакомому мужику, смирно села на диван, сложив руки на коленях. Ее сын без всякого интереса смотрел в окно. Воронцов впервые получил возможность как следует, без спешки и при достаточном освещении, рассмотреть даму, перевернувшую его жизнь с ног на голову. Он окинул ее взглядом и не впечатлился. Потертые джинсы, застиранная футболка, обыденная физиономия, темно-рыжие волнистые волосы, собранные на затылке в хвост. Возраст - за тридцать, но фигура вполне пристойная. Занимаясь оценкой внешности женщины, нельзя не учесть: она приехала из Челябинска, видимо, поездом, и, похоже, до сих пор даже душ не приняла. Надо полагать, собираясь в гости, она приобретает неизмеримо более привлекательный вид.

   - Думаю, пора прояснить детали, - решительно нарушил тишину Воронцов. - В смысле размещения. Я занимаю кабинет - это по коридору от входа первая дверь налево. Дверь напротив гостиной - спальня. А дверь в торце коридора - чулан. Видимо, он вам пока не понадобится. Наверное, Вера Ивановна, вы сами с сыном разберитесь, кто из вас где разместится.

   - Простите, - всполошилась жилица, - вы хотите отдать нам две комнаты?

   - Я бы не сказал "отдать", - с некоторым неудовольствием в голосе грубо отреагировал собственник.

   - Простите еще раз, - разорвала цепь его рассуждений гостья. - Вы хотите поместить нас в двух комнатах?

   - В общем, да. Вас что-то удивляет? - спросил Воронцов, искренне желая узнать причину несогласия его собеседницы с предложенными условиями. Все три, что ли, ей отдать?

   - Нет, спасибо, это чересчур. Мы и так вас слишком стесним. Лучше мы здесь ляжем. Я на диване, Петя - на полу.

   - Зачем на полу? - Воронцов не понимал происходящего. - Я всегда сплю в кабинете, давно привык. Зачем спать на полу, если имеется роскошная двуспальная кровать?

   - Нет, спасибо, это было бы слишком нагло с нашей стороны.

   - Да честное слово, комната стоит пустая! Я холостой, совсем ей не пользуюсь, но постельное белье имеется, и в полном комплекте.

   - Вам его потом стирать после нас! Не надо, спасибо.

   - Да что там стирать! У меня новая стиральная машина. Всех дел - сунуть в нее белье и забыть, пока не постирается. Тоже мне, проблема. Вера Ивановна, вы напрасно стремитесь меня не ущемить - я при всем желании не могу занимать три комнаты одновременно, одной мне вполне хватает.

   Позднее Воронцов сам не мог понять, зачем так упорно и долго уговаривал гостью занять две комнаты вместо одной. Логического основания собственного упорства он не нашел, остались только причины трансцендентального порядка, но в этих материях он совсем не разбирался. В итоге всех усилий прыщавый отпрыск водворился в спальне, а его неподражаемая мать укоренилась в гостиной.

   - Похоже, самое время поужинать, - произнес далее Воронцов фразу, требуемую этикетом, и только потом спохватился: кухонные запасы делали возможным ужин только для него самого. В холодильнике имелись остатки чахохбили и гарнира, а также простые вещи: сыр, масло, молоко, буженина. И все - для одного человека.

   - Спасибо, неудобно как-то, - взялась за свое Вера Ивановна.

   - Опять вы за старое, - буркнул кулинар-одиночка. - Сына-то нужно накормить. Предлагаете нам есть, а вы только посмотрите? Я недостаточно хам для подобных выходок.

   - Да не страшно, вы ешьте, я не хочу.

   - Вы ели сегодня?

   - Ерунда, у меня разгрузочный день.

   Женщина проявила недюжинное упорство, Воронцов сдался, включил ей телевизор и увел на кухню только выразительного подростка, который после появления в чужой квартире так и не произнес ни единого слова. Он съел разогретое чахохбили с макаронами, бутерброд с бужениной, выпил чай, сказал "спасибо" и покинул кухню, оставив хозяина в размышлениях о дальнейшем житье-бытье.

   Начало отношений с квартирантами оставляло желать лучшего - психологическое единение никак не возникало. С чего бы ему и возникнуть - только что познакомились, сказали друг другу несколько слов, исключительно на практические бытовые темы. Система Воронцова предполагала, напротив, полное отсутствие подобных мотивов в беседах с женщинами, назначенными на заклание. Разговоры о музыке, живописи и литературе лучше всего подходили для создания ауры нездешности вокруг его смутной личности, а также сразу доказывали полное отсутствие перспектив материальной пользы в отношениях с ним. Таким образом, точки над i расставлялись сами собой, не требуя в дальнейшем пояснений и комментариев. Но система альфонсирования вовсе не предполагала общения с женщиной, подселившейся в квартиру из-за отсутствия другого места для ночлега. Подобных особ соблазнитель вовсе никогда не встречал в своей жизни, по крайней мере, не общался с ними так плотно. Главный вопрос, волновавший теперь Воронцова, заключался в следующем: как долго квартиранты намерены у него жить?

   Вымыв посуду, он вернулся в гостиную и обнаружил там дежа вю: сын у окна, мать на диване. Оба молчаливые и неподвижные. Телевизор работал впустую, на экран никто не смотрел.

   - Вера Ивановна, я пойду к себе, надо еще поработать, - объявил Воронцов. - Не буду вам больше мешать, располагайтесь здесь поудобнее. Постельное белье - в нижнем ящике комода и в спальне, в гардеробе. В комоде - банные полотенца и халаты, вы хозяйничайте здесь, я не буду мешать.

   Он удалился в кабинет с чувством выполненного гуманитарного долга и ощущением неловкости. Казалось, события развивались странным, противоестественным путем. Словно родители опять насильно познакомили его с одной из их избранниц на роль невестки, а он снова оказался в нелепом положении жениха поневоле - боится обидеть родителей решительным протестом, но одновременно страшится проявить недостаточно отчуждения, чтобы раз и навсегда отвадить благовоспитанную дочь из хорошей семьи, наивно полагающую, будто он так же мечтает о брачных узах, как и она.

   Спустя короткое время из-за плотно прикрытой двери стали доноситься звуки шагов, недовольное бурчание подростка и командный голос его матери, шум воды в ванной и туалете - постояльцы осваивали предоставленное им пространство и тем самым привносили толику умиротворения в душу своего благотворителя. Ситуация принимала обыденный оборот, оставляя в прошлом отпечаток чрезвычайности и непонятности. Воронцов засел за компьютер и до поздней ночи шерстил Интернет - не ради удовольствия, а для денег.