Гранд-Вавилон

Глава тринадцатая (часть седьмая)

...С какой вообще стати я должна терпеть это, – стиснув зубы, думала она, когда вышла из душа и свирепо сушила феном волосы. Правда – с какой стати? Может, она некрасива; может, его к ней не влечёт? Или он считает, что с ней можно обращаться вот так – просто использовать, как вещь, а потом отшвыривать? Он сам вспомнил о ней именно в этом – сексуальном – ключе после её приезда. Сам – говоря грубо, но честно, – приучил её к этому. И ведь наверняка сейчас он думает, что если объявится через пару дней как ни в чём не бывало, то будет совершенно прав.

А ещё более вероятно, что он совсем не думает об этой ситуации. Что он даже на секунду не предположил, как ей больно от его равнодушия, как неловко от собственной ненужности, – несмотря на все её летние письма. И ведь он сам, сам писал ей для этого – каждый раз! Как вообще можно так легко рвать связи, созданные собственноручно?!

Так нечеловечески легко.

Да, она – бесполезный смертный куст дрока, жалкая песчинка. Она ничего не значит для него. Ну и пусть. Всё, на что она имеет право, – честность; он не должен ей ничего, кроме честности. Пусть скажет открыто, что всё кончено, – и тогда она провалится в агонию, но потом – рано или поздно – всё равно оживёт. А плавиться в этой неопределённости – хуже любой пытки. Да и что может мешать ему быть с ней честным? Смущение, страх обидеть? Ради Бога – им ведь не по четырнадцать лет!..

Порывшись в комоде, Алиса выбрала тёмно-бордовое бельё – Ноэль его ещё не видел. И ошейник; да, ошейник тоже подойдёт. Чего-то более унизительного, чем эти дни тупого голодного ожидания, она давно не переживала. Преданная красивая собачка; собачка, которую не покормили.

Отвратительно.

Итак, отправить фото – одно; больше она не проявит прежней щедрости. Мягкая форма наказания. Бордовая помада в цвет белья, контраст красного, чёрного и фарфорово-белого, чувственно приоткрытые губы, ямочка меж ключиц… Были видны только шея, туго обхваченная полоской кожи, подбородок, рот и часть груди, прикрытая бюстгалтером. Довольно целомудренно – но на пару секунд Алиса невольно залюбовалась сама. Приписать «Мрр» – раз уж теперь это их пароль. Наложница будет использовать ту форму общения, которая ей доступна; ведь падишах не отвечает на более осмысленные послания.

«Вау, а почему так красиво?» – ответил Ноэль, «улыбнувшись» смайликом. Ответил так быстро и доброжелательно, что Алиса с ужасом почувствовала: её злость тает. Чёрт бы побрал эту кошачью мягкость. Она очаровывается ею каждый раз, когда попадает на его хорошее настроение.

“…I’m not in love, so don’t forget it”. Сегодня это должно стать её репликой.

«Да просто так. Что-то не спится, и вот решила сделать тебе красиво», – чуть дрожа, написала она.

«Отлично, – оценил Ноэль. – Может, ещё что-то есть?»

Конечно, есть. Например – то, что мёртвым грузом висит в твоих сообщениях уже не одну неделю.

«Вот то, что было тебе на день рождения», – написала Алиса, дополняя старую фотосессию. Флиртующие шутки и образ наивной дурочки, которая не хочет ни в чём разбираться. Дурочки, для маленькой головы которой всё это слишком сложно. Неплохо.

Наверное.

«Какая прелесть, – написал Ноэль. Новое милое слово – опять такое болезненно-милое. Она представила, как он вкрадчиво произносит «прелесть», как улыбается уголком тонких губ, – и дрожь усилилась. Будто он погладил кошку, жаждущую ласки. Алиса упала на постель, презирая себя – но уже понимая, что не может не отдаться сладкому грешному океану. – А сейчас ты в этом тёмном белье?»

«Да», – ответила она, поджимаясь от взволнованного предвкушения, – словно ребёнок, пытающийся подглядеть, как наряжают ёлку. Что там, что же там? Кто принесёт подарки в полночь, и откуда эти разноцветные огоньки?..

«Хочу ещё несколько фото в нём. А потом без него».

На миг у Алисы потемнело в глазах; что-то внутри надсадно свело от желания. Какая строгая требовательность. Ей хотелось подчиняться. Хотелось – как тогда, когда он чуть сильнее сжимал ей горло, или приказывал «Лежи», или…

«Хорошо», – смиренно ответила она.

…хорошо, мой господин.

Его властный запрос окончательно швырнул её в безумие – жидкое и мокрое, как талое мороженое, как сладкий кленовый сироп. Она снималась так же старательно, как прежде, – но задыхаясь от возбуждения; сердце гулко колотилось, будто она долго бежала – бежала от извержения вулкана без надежды спастись. Сладкие липкие волны бросали её из стороны в сторону, выгибали, как ветер выгибает куст дрока; млея в судорогах, она отправляла одну порцию фото за другой – и решилась попросить о награде: он будет думать о ней, когда?..

«Конечно. Сейчас это и делаю», – серьёзно ответил Ноэль. И потом так же серьёзно – почти деловито – сообщил, когда дошёл до финала. Алиса лежала, обессиленно сползая с одной розовой волны истомы на другую. Сегодня он не предложил созвониться, она не видела его – но уже даже не жалела об этом. Наверное, у неё не хватило бы сил. Это слишком много – особенно после такого долгого голода.

Иногда в такие моменты ей казалось, что от страсти – без шуток и романтических преувеличений – можно сойти с ума.

«Может быть, я приеду в Гранд-Вавилон на Рождество, – написала Алиса позже, чуть отдышавшись. Она давно лелеяла эту мечту, но до сих пор не была уверена, что ей хватит денег и времени; а ещё – что мама и отчим не объявят ей обиженный бойкот, если она не проведёт Рождество и Новый год с ними. Но она всё чаще грезила зимним Гранд-Вавилоном в елях и гирляндах, со снегом, кружащимся в свете фонарей, – и, конечно, с туманной надеждой увидеть Ноэля. Тем более, ответ синьоры Филиппи на её последнее письмо был не слишком обнадёживающим: стажировку, скорее всего, можно будет начать в марте-апреле, не раньше. А дожить до весны без новой дозы Гранд-Вавилона – непросто, очень непросто. – Пока точно не знаю, но вот выиграла повышенную стипендию и получила премию, да и время свободное будет – праздничные выходные… Так что мы могли бы увидеться. Если ты захочешь, конечно».

Прочитано; что же он ответит? «Извини, давно хотел сказать тебе: не получится»? «Знаешь, я тут встретил девушку, с которой у меня намечается что-то серьёзное»? «Да я, наверное, уеду на это время»?

Алиса нервно сжалась, по привычке готовясь к худшему.

«Да, конечно», – просто ответил Ноэль. Она медленно выдохнула. Что ж, иногда чудеса всё-таки случаются. Иногда и беспомощный дрок отвоёвывает право на счастье.

Разумеется, не стоит обманывать себя: такой ответ может быть и только легкомысленной данью вежливости, о которой он вскоре забудет. Но всё-таки… Всё-таки. Сияя, Алиса сползла с кровати и стала собираться в душ – но вдруг заметила, что Ноэль что-то усиленно печатает.

Печатает – останавливается; печатает – и снова останавливается. Он хотел сказать ей что-то ещё, но не смог? Плохое или хорошее, приговор или комплимент?.. Замерев, Алиса подождала ещё пару минут – но он так ничего и не отправил. Будто раздумал писать.

А может, просто какой-то технический сбой на сайте? Нет, вряд ли. Скорее Ноэль снова решил не усложнять всё там, где можно обойтись без сложностей.

Ни на следующий день, ни после он ничего не добавил к их диалогу. В Алисе поселилось какое-то странное предчувствие – смесь тревоги, светлой грусти, ожидания и щемящей тоски. Как от мелодий той пожилой флейтистки, что играет в Гранд-Вавилоне то на одной, то на другой улице, но чаще всего – неподалёку от Площади Революции.

Интересно, встречал ли её Горацио?

Вспомнив о нём, Алиса почему-то твёрдо уверилась, что полетит в Гранд-Вавилон, – как бы затратно это ни было, что бы ни сказала мама. Через пару дней после переписки с Ноэлем ей начислили первый гонорар с той платной онлайн-платформы, где она начала публиковаться осенью, – весьма приличную сумму. На несколько минут Алиса почувствовала себя бездушным писателем-коммерсантом – кем-то вроде злосчастного Федериго. Но потом поняла, что радости и гордости в ней гораздо больше, чем лёгкого стыда. Первые деньги, которые она заработала своим творчеством – только и исключительно им; разве есть в этом что-то постыдное?.. Конечно, для неё это не самоцель; но, как ни крути, – приятно. Будто кто-то наконец признал, что её тексты сто́ят самого простого, самого древнего и общеизвестного эквивалента признания. Безликих циферок на банковском счёте.

Онлайн-платформа была сингапурской. Алиса всё чаще думала, что именно это заставило её поддаться искушению. Да, она так и не выяснила, откуда взялся загадочный псевдоним Ноэля, – но теперь всё, связанное с Сингапуром, прочно ассоциировалось у неё с ним. Мерцающие огни небоскрёбов, неоновые деревья, могущественные корпорации, пушистые пальмы, яркие экзотические цветы в оранжереях, пропахший морской солью жаркий воздух… Наверное, Ноэлю там нравится. Всё это похоже на рай, на прекрасную, но хрупкую сказку. Совсем как он сам.

Теперь она тоже приобщилась к Сингапуру – хотя бы косвенно, через романы и стихи. Часто ей хотелось рассказать о своём успехе Горацио, но почему-то она всегда либо забывала, либо передумывала. Да и зачем ему знать, что его случайная знакомая наконец-то начала платно публиковаться в Интернете, – ему, известному автору, который уже несколько лет печатается «в бумаге»?

Впрочем, вряд ли он считает её всего лишь «случайной знакомой». Не сто́ит так себя принижать.

Получив гонорар, Алиса отметила его итальянской пастой в кафе – а потом купила билет на один из предрождественских рейсов в Гранд-Вавилон. И написала хозяйке отеля «Бонжур»; перед отъездом та любезно предложила ей обращаться лично, а не через сайты с бронированием. «Приезжайте ещё, сделаю Вам скидку!» – многозначительно подмигнув, пообещала она. Видимо, неоднократные продления номера убедили её в том, что в Гранд-Вавилоне у Алисы закрутился бурный роман.

С натяжкой, конечно, можно так сказать. Но – с ОЧЕНЬ большой натяжкой. Милая оптимистичная хозяйка; знала бы она, что за всё то время Ноэль побывал в номере Алисы только однажды. Если бы знала – наверное, не оставляла бы после уборки два комплекта полотенец и две пары тапочек.

«Да, пока ещё номера на этот период есть, – важно ответила хозяйка. Пока ещё. Алиса улыбнулась; бо́льшую часть дней, прожитых ею в Гранд-Вавилоне, маленький отельчик был полупустым. Либо в праздники там и правда ожидается туристический ажиотаж, либо хозяйка просто набивает себе цену. – Вам одноместный или двухместный?»

Одноместный – узкая коробочка со стенами цвета лаванды, откуда постоянно были слышны перекрикивания рабочих и стук их молотков… Интересно, реставрация фасада закончилась? Алиса вздохнула. Её охватило странное чувство: будто она собирается домой из места, где лишь останавливалась на время. Не наоборот.

«Двухместный, если можно», – решительно написала она. Кто знает, что может случиться на берегах Ри – даже когда каналы прячутся под коркой льда, а дворцы и мосты присыпаны мокрым снегом?

…«А я сегодня купила билет в Гранд-Вавилон», – тем же вечером сообщила она Ноэлю. Если сейчас он ответит сухим «Ок» или «Найс» – можно сразу предположить, что двухместный номер она выбрала зря. Хотя…

«На какое число?» – вскоре уточнил он. Алиса ликующе хмыкнула.

«На двадцатое декабря. Мне пришёл гонорар от онлайн-издательства – поэтому вот решила, что всё-таки могу позволить себе порадоваться. Да и вообще, отметить Рождество и Новый год в Гранд-Вавилоне – это просто мечта».

«Круто. Я рад за тебя», – со сдержанно-доброжелательным смайликом написал он.

«Спасибо, – ответила Алиса. Покусала губы, сомневаясь, – а потом всё-таки спросила: – Не хочешь созвониться сейчас? Я была бы рада тебя увидеть… И я в тех чулках, которые тебе нравились».

«Ой, я сейчас сильно занят. Извини».

Ну что ж, хотя бы «извини». Это уже что-то почти человеческое. Даже уважительное, можно сказать.

Даже если допустить, что он потерял к ней интерес или что у него на самом деле появилась значимая другая – ведьма, вампирша или человек. У Алисы глухо, как-то сосуще заныло сердце; она встряхнула головой, прогоняя наваждение. Ничего. Теперь она будет молчать до своего приезда. А потом – пусть он решает сам. Он знает, когда она прилетит в город греха, красоты и нечистой силы. И знает, что она его ждёт.

«Хорошо, конечно», – с деланым спокойствием написала она. Конечно, не буду мешать твоему свиданию – ведь ты наверняка именно там, правда?.. Иначе сказал бы прямо, как раньше: «гуляю с друзьями» или «работаю». Она отложила телефон, подавляя мелочные, мнительно-ревнивые мысли, – хотя уже знала, что этой ночью ей долго, очень долго не удастся уснуть.

Но телефон тут же вновь завибрировал. Неужели?..

Нет. Горацио. Впервые за много недель.

«Здравствуйте, Алиса. Как Ваши дела? Какие планы на праздники?»