Я не могу смириться.

Глава 4.

— Хэй, ангел, чем я могу тебе помочь? — игриво спрашивает Ричи, когда замечает уверенно направляющуюся к нему Элевен.

Он поправил очки на носу и медленно выдохнул струю горьковатого сизого дыма вверх, запрокинув назад лохматую голову.

Был примерно полдень, первая половина занятий ещё даже не закончилась, а он уже нагло прогуливал их, зависая один на один со своей пачкой недорогих сигарет на пустом в это время заднем дворе Старшей школы Хоукинса. Его зануда-брат наверняка сейчас честно просиживает свои штаны на модуле по любимой химии. Это всё понятно и объяснимо. Но вот что их крошка делает сейчас здесь? Разве она не должна сидеть за своей партой на… модуле по физике?.. послушно конспектируя за учителем тему сегодняшнего занятия?

Их крошка. Ха! Скорее, крошка ботана Майкла-мать-его-Уилера, и плевать, что мать у них вроде как одна вообще-то. Ричард в их отношениях, скорее, как бесплатное удобное приложение; знаете, как все эти зазывающие скидки в магазинах — два по цене одного.

— Ричи?.. — неуверенно позвала подошедшая ближе девушка, привлекая всё его внимание к себе.

Года два назад она кардинально поменяла свой гардероб, неожиданно избавившись от безразмерных отцовских рубашек, широких штанов и детских комбинезонов, и закупила на деньги ворчащего только для виду Хоппера много приталенных платьев и коротких юбок, обтягивающих футболок с лейблами и зауженных джинсов. Чуть больше макияжа на глазах и чуть меньше свободно спадающих на плечи кудряшек. На Джейн Хоппер — для самых близких друзей просто Эл — заглядывалась вся мужская часть старшей школы, к несчастью для них же, вполне себе не образно в самом деле пуская слюни на враз чертовски похорошевшую школьницу.

Сегодня Эл была, как и обычно, впрочем, обворожительна. Лёгкое светлое платье, белые конверсы и высокий конский хвост. Ричи готов был поклясться, что на солнце нежно-жёлтая ткань просвечивалась, открывая вид на изящные бёдра девушки. Собственнические ревностные чувства захлестнули парня — не дай Бог он узнает, что кто-то обсуждает ножки его Элевен, и он лично открутит этому человеку голову прямо на месте. А Майк ещё и подержит.

Ричи дерзко ей улыбнулся, слегка расставляя ноги и хлопая себя по одной коленке, призывая её присесть. Она немного неловко, хотя и вполне привычно села к нему на ноги, сразу почувствовав, как его левая рука крепко оборачивается вокруг её талии, удерживая. Девушка смущённо оглядывается по сторонам, по-прежнему ужасно стесняясь столь интимных касаний, особенно где-нибудь в общественном месте.

— Так что ты хотела, малыш?

— Я хотела посоветоваться с тобой, — отмахиваясь от горького дыма, который он невольно выдохнул ей в лицо, послушно отвечает она.

Ричард сразу же щелчком выкинул недокуренную сигарету подальше, предварительно затушив её о лавочку, на которой сидел.

— Я слушаю.

— Мне неловко спрашивать тебя об этом, но я не знаю, к кому ещё обратиться. У вас с Майком совсем скоро День рождения, и я хотела узнать… Что я могу подарить твоему брату?

Ричард недовольно закатил глаза, начиная непроизвольно потряхивать коленями, приподнимая и опуская ступни с пятки на носок. Накатила внезапная злоба и такая привычная жгучая ревность. И почему всё самое лучшее достаётся его младшему братцу? Потому что он такой вежливый пай-мальчик в свитерочках, добровольно участвующий в каждой школьной олимпиаде и возглавляющий местный AV клуб? Тьфу, мерзость. Они ведь все даже не знают, какой тот на самом деле беспощадный и кровожадный, когда дело касается одной конкретной девушки.

— Ричи?

Он почувствовал холодное прикосновение нежных пальцев к своей щеке. Не раздумывая, он сжал их в своей ладони и поднёс к губам, оставляя на них ласковый поцелуй. Элевен уже даже не удивлялась его развязному поведению, потому что, Бога ради, это был её Ричи Уилер. Балабол, грубиян, задира и брат-близнец её Майка Уилера. А ещё очень чуткий, заботливый и любящий парень — эту его сторону знала только она одна.

Ричард запрокинул голову, глядя прямо в безмятежное лицо нежно улыбающейся девушки, любуясь игрой солнечного света в её светло-карих глазах. И кто бы мог подумать, что вся их жизнь сложится именно так?

***

Ричард был старшим сыном в семье Уилеров, хотя всего на десять-пятнадцать минут, но он очень этим гордился, постоянно задирая младшенького Майкла. Их было всего двое. Сколько бы впоследствии Карен ни пыталась забеременеть — уж очень она хотела дочь, — да всё никак у неё не получалось. А потом мальчишки начали быстро расти, появились связанные с этим взрослением проблемы, и в какой-то момент миссис Уилер даже сказала «Спасибо» в пустоту за то, что ей сейчас не приходится возиться ещё и с маленькой девочкой.

Росли близнецы вместе и в абсолютно одинаковых условиях, одинаково равно обласканные материнской и отеческой любовью, и были похожи внешне, как две капли воды, но жизнь почему-то распорядилась с каждым из них по-своему, разведя когда-то тесные братские дорожки.

К концу первого класса у Ричи внезапно сильно упало зрение, из-за чего ему пришлось покупать массивные для его детского личика очки с толстыми линзами, делавшими его глаза просто ужасающе огромными. Майк первое время очень боялся повторения тех же осложнений, что и у брата, но, когда после нескольких тщательных осмотров у окулиста диагноз не подтвердился, он полностью расслабился и уже беззаботно щеголял с широкой радостной улыбкой по Хоукинсу. Ведь у него не было этих отвратительных громадин на лице, которые делали угловатого и тощего восьмилетнего Ричи ещё более невыразительным. Так что это было почти закономерно, что именно Майкл со временем стал привлекать своей милой мордашкой больше всего внимания их сверстниц и одноклассниц, нежели четырёхглазый Ричард.

Разумеется, это ужасно обижало и злило старшего мальчика, из-за чего он стал постоянно срываться на родителях и на Майке, разрушая их тёплые родственные узы. Когда же он остался один на один со своим несчастьем, когда ему не с кем было поделиться своими проблемами и переживаниями, он начал выплёскивать своё агрессивное поведение уже на окружающих, тем самым ещё больше отталкивая от себя заинтересовавшихся им девочек и мальчиков.

А вот у милашки Майка таких проблем — какая неожиданность! — не было. Тот открыто улыбался всем вокруг, светясь на фоне угрюмого четырёхглазого брата, как приветливое весеннее солнышко.

Потом, в середине второго класса, в их жизни неожиданно появился Уилл, с горем пополам объединивший постоянно ругающихся близнецов, следом за ним в Младшую школу Хоукинса перевёлся Лукас, а затем и Дастин. Как-то незаметно уже к концу четвёртого класса их шумную и дружную компанию, рассекающую окрестности на велосипедах, знала буквально вся округа, если не весь городок.

Между братьями, как и следовало ожидать, с возрастом завязалось настоящее противостояние. Каждый пытался выделиться и затмить другого.

События начальной школы наложили свой отпечаток на характер Ричи — он рос нахальным и дерзким, ругающимся матом и прямо говорящим в лицо всё, что думает. Он научился пародировать голоса и частенько использовал этот навык вкупе со способностями к чревовещательству, чтобы подшучивать над сверстниками или же над взрослыми.

В то же время Майк рос мягким и относительно послушным ребёнком, предпочитавшим избегать любых конфронтаций и решать все проблемы мирным путём. В нём открылась любовь уже к радиовещанию и физике, а со временем и к химии. Он был победителем в своей возрастной категории почти во всех городских олимпиадах и викторинах.

И хотя оба мальчика учились одинаково отлично (на все А), младшего из них учителя любили — ну разумеется! — гораздо больше, делая ему поблажки и доверяя его словам.

Им обоим было всего чуть больше тринадцати, когда в одну из осенних ночей таинственным образом пропал Уилл, возвращавшийся домой от Уилеров после долгой игры в D&D. Близнецы одинаково трепетно относились к самому младшему в их компании другу, с которым они сошлись ещё много лет назад самыми первыми, поэтому и подбили Лукаса и Дастина на авантюру — поиски ночью в Лихолесье.

На следующий день под покровом сумерек они все сбежали из своих домов и отправились на улицу Мирквуд, оставили на дороге — недалеко от полицейских ленточек — свои велики и пошли уже пешком в лес, где в итоге вместо Байэрса нашли бродившую под проливным дождём и дрожавшую от холода и страха бритую почти под ноль девочку в одной длинной жёлтой футболке.

Они тихо провели её в подвал дома Уилеров, где усадили на диван и начали пристально её рассматривать. Заботливый Майк накинул на её плечи свою куртку, в то время как Ричи, подсев к ней поближе, со свойственным ему напором активно добивался от девочки имени или хотя бы какого-нибудь звука. Та боялась его, вжимаясь в спинку дивана и переводя затравленный взгляд с близнецов на Лукаса и Дастина. Майкл тогда наорал на брата, требуя от него отстать от незнакомки и не пугать её, а потом стащил из корзины с чистым бельём первые попавшиеся под руку вещи — свои спортивные штаны и толстовку Ричарда.

Наверное, именно с этого момента всё и началось, да?

Пока девочка переодевалась в ванне под глумливые замечания Ричи, Лукас требовал сдать их неожиданную находку в психиатрическую лечебницу. Дастин придерживался молчаливого нейтралитета, а Майк активно отстаивал свою точку зрения — оставить бедняжку хотя бы на одну ночь у них в тёплом подвале. Неохотно Синклер согласился, но на определённых условиях. Его предложение поддержал Хэндерсон. Ричи же оставался невозмутимым, поджидая девочку около выхода из ванной.

Впоследствии Ричард втайне жалел о своём грубом и несколько развязном поведении в те моменты, ведь именно это и оттолкнуло от него Элевен прямо в объятия близнеца. Он видел, с каким трепетом Майк обхаживает Эл, как заботится о ней и защищает её, и как та зависимо и непосредственно тянется ему навстречу. И Ричи было очень завидно видеть между ними такие отношения.

Ну почему младшему всегда достаётся всё самое лучшее? Вот чем он хуже? Да, Ричи пытался в своей собственной — пускай и несколько дерзкой — манере заигрывать и ухаживать за понравившейся ему девочкой, но та была слишком асоциальной и неискушенной, чтобы даже догадываться о том, какую именно цель он преследовал своими действиями. И, выбирая между уютным и тёплым Майклом и нахальным и грубым Ричардом, Элевен всегда делала выбор в пользу первого.

Потом много чего было. Трупы, погони, Демогоргон, плохие люди, сверхспособности, громкие ссоры и бурные примирения.

Он помнил, как ревновал Элевен, не отвечавшую ему, однако, взаимностью, к своему брату, особенно после того, как та переоделась в найденное каким-то чудом у них в подвале старое розовое платье и блондинистый парик их матери — как она была мила и прекрасна в тот момент, когда вышла из комнаты близнецов. А окончательно покорила она сердце Ричи, когда заставила одной силой мысли обмочиться придурка Троя прямо перед всей школой в спортзале после собрания.

Он помнил, как поддерживал Лукаса, разозлившегося после изнурительного и бесполезного брождения в поисках ворот, ведущих на обратную сторону. Тогда они все стояли на свалке металлолома, срывающимися голосами прикрикивая друг на друга. Синклер требовал избавиться от девчонки и продолжить наконец-то поиски Уилла, а Майк защищал её, заступаясь. И нет, Ричи хотел, чтобы она пропала, не потому, что он её ненавидел — всё как раз наоборот, — а потому что прекрасно понимал — она никогда не будет его, и он не хотел, чтобы его чёртов младший брат был счастлив с его любимой девочкой. Тогда в их компании впервые пошла большая трещина — Ричард ушёл с разгневанным Лукасом, Дастин же остался с Майклом, а Элевен вообще сбежала, напуганная всем произошедшим.

Уже позже Ричи узнал, что его близнец едва не сиганул с обрыва в озеро, что Эл появилась буквально из ниоткуда и спасла его, что плохие люди сидят у них всех на хвосте. События развивались так стремительно, что он даже не смог сообразить, когда они успели собраться огромной компанией вместе со взрослыми ночью в их школе.

Он же, вернувшийся в столовую с запасами шоколадного пудинга чуть раньше, застал Майка, срывающего с невинных губ Эл первый в её жизни поцелуй. Это было неожиданно больно видеть.

Потом этот побег от вооружённых людей, появление из стены Демогоргона, прятки от монстра по всей школе. Ричи с сожалением наблюдал за тем, как крепко Майкл стискивает ладошки Элевен, как проникновенно несёт какую-то чушь о кровати и чёртовых вафлях, как говорит ей про посещение Снежного бала. Вместе.

Ричард никогда не забудет тот ужас, который охватил его, когда в кабинет, выломав дверь, ворвался Демогоргон, как они, перебивая друг друга срывающимися на фальцет голосами, умоляют Лукаса у***ь из рогатки эту дрянь, как за них всех — мальчишек! — вступается одна хрупкая девочка, как она оборачивается к ним, шепча, казалось бы, одними губами болезненное «Прощай, Майк», как она истошно кричит и в конце концов исчезает вместе с монстром.

Когда Майкл подорвался с пола и, заливающийся слезами, начал громко звать Элевен, Ричи полноценно осознал, что именно сейчас произошло.

Девочка, в которую так отчаянно был влюблён его брат, пропала (возможно, даже была мертва). И в первую секунду он почувствовал от этого злобное удовлетворение — ни ему, так никому другому.

Но в следующую секунду его собственное сердце больно сжалось в груди — девочка, в которую он сам был так отчаянно влюблён, пропала (возможно, даже была мертва). И он тоже тихо заплакал, а глупые слёзы застревали на толстой оправе очков.

А что было потом? Потом были триста пятьдесят три дня ада, когда два брата молча страдали, оплакивая общую возлюбленную. Они строили из себя сильных и независимых перед другими и друг перед другом, отшучиваясь и тайком утирая злые слёзы, а по ночам, закрывшись в туалете или подвале, горячечно шептали каждый в свою собственную рацию, вызывая Элевен. И делали вид, будто не слышали на одной и той же радиоволне отчаянных просьб другого.

Почти через год снова начались проблемы с беднягой Уиллом, с появившейся в их классе новенькой Максин, которую, к слову, оба брата ни в какую не хотели принимать в их команду (да, и что, что у них есть два паладина! Это не значит, что для Макс тоже есть место!), с армией маленьких демогоргонов и любителем нуги Дартом, с коллективным сознанием улья и самой настоящей угрозой порабощения их мира.

А потом было триумфальное возвращение Эл.

Тогда она вошла в дом Байэрсов, переступая низкий порог в когда-то белых конверсах. Дерзкая одежда, зализанные назад гелем отросшие волосы и чёрные тени вокруг глаз — такой нахальный образ девочки был близок Ричи, но в тот момент он думал совсем не об этом. Он наблюдал за тем, как из их собравшейся для обороны от монстров толпы ей навстречу первым выходит плачущий Майк, как они бросаются друг другу в объятия, шепча что-то и крепко стискивая плечи.

Ему снова было больно и обидно. Ведь он тоже, как и его брат, каждый грёбаный день вызывал её по рации, просил вернуться или хотя бы дать о себе знать. Разве он не заслуживает хотя бы приветственного взгляда?

… но вдруг она отступает от удивлённого Майкла, не отвечая на его последний вопрос, и разворачивается к опешившему Ричарду, тайком утиравшему невольно выкатившуюся слезу за очками. Она подходит к нему — к нему! — и так же крепко обнимает его за плечи, тепло прошептав ему на ухо «Тебя я тоже слышала. Ричи».

Самое забавное в тот день было то, как они вдвоём с близнецом, испытывавшие друг к другу жгучие ревность и ненависть, объединились перед лицом виноватого и обороняющегося Хоппера, обвиняя шерифа в годовом укрывательстве их любимой девочки.

Возможно, именно этот вечер стал переломным в жизнях их троих.

Они оба взяли с Эл обещание вернуться целой и невредимой перед тем, как отпустить её с шерифом на опасное задание. Они оба испытали громадное облегчение, когда узнали о том, что врата были закрыты, а она была жива. Они оба предвкушали скорый Снежный бал (хотя Ричи не прилагал в своё время — год назад — никаких усилий, чтобы пригласить туда Элевен, а сейчас уже не было смысла). Они оба нарядились по наставлению матери в эти глупые пиджаки со свитером и рубашкой. И они оба потрясённо замерли на своих местах, когда увидели вошедшую в празднично украшенный спортзал девочку. Их девочку.

Но, разумеется, у Майка было огромное преимущество — ведь это именно он первый пригласил её на танцы, пускай и очень давно.

Ричи сжимал и разжимал кулаки от досады, с застывшей в глазах болью наблюдая за тем, как танцуют его брат и его возлюбленная, как они нежно целуются и как чертовски слащаво соприкасаются лбами после.

Неужели и правда всё самое лучшее в этой жизни всегда будет доставаться не ему? Почему? Потому что есть добренький заботливый Майкл Уилер? Но разве его, Ричарда Уилера, нельзя полюбить таким, какой он есть? Со всеми его недостатками вроде острого языка и огромных очков с толстыми линзами, ведь… ведь внутри он на самом деле всё такой же ранимый и чувствительный мальчик, каким и был прежде.

И когда во время следующей популярной песни для медляка Элевен тихо извиняется и оставляет обескураженного Майка, и идёт к нему — к нему, Ричарду Уилеру! — у того попросту замирает сердце в груди. Он встряхивается, расправляет плечи и с дерзкой улыбочкой сам идёт ей навстречу, называя её одним из тех ванильных прозвищ вроде малышки или милашки. Но он замечает, как это отталкивает её, вызывая у неё недоумение, и он тут же извиняется и смиренно протягивает ей руку ладонью вверх, с неожиданным для него волнением приглашая на танец.

И, когда они уже медленно танцуют среди школьников — её пальцы сцеплены у него за шеей, а его руки обнимают её за талию, — Ричи наконец-то обращает внимание на ревностно пыхтящего неподалёку от них и пристально наблюдающего за ними Майкла, который одним только взглядом обещал брату все кары небесные. Ничего, братец, нужно уметь делиться и терпеть.

Поцелуя в губы, как младший, в конце танца Ричард, к его огромному сожалению, не получил. Но был быстрый и смазанный чмок куда-то ниже щеки, в линию челюсти, и даже это сделало этот вечер одним из самых лучших и значимых в его жизни.

***

— Эй, Ричи… — Снова зовёт его как будто издалека взволнованный голос Элевен, вырывая его из не самых приятных детских воспоминаний.

— Да, ангел?

Он ласково улыбается ей, разглаживая пальцем образовавшуюся морщинку между нахмуренных бровей. А потом очерчивает ладонью овал лица, задерживаясь на подбородке и поглаживая большим пальцем пухлую нижнюю губу, которую девушка вечно закусывает от волнения. И каждый раз, сама того не зная, вызывает неконтролируемое желание её поцеловать. И, чёрт возьми, ведь не только у братьев!

— Что-то случилось? — уточняет она, краснея и смущённо отводя взгляд. — Ты как будто… отключился?..

— Просто задумался. Ничего страшного, малыш, расслабься.

— Так ты подумал над подарком Майку?

Вот ведь. Подарок, точно! Да больно хочется думать по поводу сюрприза этому ботанику. Мог бы и без подарка на своё восемнадцатилетие обойтись.

Но ради Элевен…

— А мне? — спросил вдруг он, переводя тему.

— Что? — удивилась Эл, вновь заглядывая ему в глаза.

— А мне ты что подаришь?

— Секрет, — рассмеялась она, обнимая его за шею и чмокая в тёплую тёмную вихрастую макушку.

— Ну же, love, расскажи мне. — Он ласково улыбается ей, щурясь сквозь линзы на сиявшее за её головой полуденное солнце. — Может быть, ты собираешься подарить мне себя, а?.. — А потом, шаловливо поиграв бровями, положил свою свободную правую руку ей на бедро и, несильно нажимая, повёл ею вверх, скользя под подол платья.

И вдруг получил смачную затрещину.

— И не мечтай, Рич, — тихо прорычал у него над ухом Майкл, сдёргивая раскрасневшуюся Элевен с колен брата.

Ричард расстроено хмыкнул в сторону, потирая ушибленный затылок.

— Это было грубо, Майк, — пожурила его девушка, извиняющимся взглядом глядя на старшего близнеца.

— Всё в порядке, ангел, — с мягкой улыбкой ответил он, несмотря на нависшего скалой грозного брата, сжимая её холодную ладошку в своих пальцах, переплетая их.

— Да, Эл, с ним всё в порядке, — фыркнул тот, прижимая её к себе за талию и быстро целуя в приоткрытые губы. — Меньше будет распускать руки, грёбаный извращенец. Как день? — озабоченно спросил он у Элевен, быстро прыгая с темы на тему. — Ты почему ушла перед модулем по физике, ничего мне не сказав? Я волновался, когда не нашёл тебя на перемене. А потом заметил, что Ричи тоже нет, и догадался, где могу вас найти. Хорошо, что успел вовремя, пока он не устроил на заднем дворе школы филиал разврата.

Девушка хихикнула, поймав игривое подмигивание от Ричарда, и положила голову на плечо хмурящемуся Майклу, не очень-то и успокаивая его своим последующим неопределённым ответом.

— Это наш с ним секрет.

*Пару дней спустя*

Элевен отключила душ, прикрепив лейку обратно к пластмассовому держателю. Как только она сдвинула цветную шторку в сторону, по разгорячённой горячей водой коже пробежал поток прохладного воздуха, вызвав приятные мурашки по всему телу. Сегодня Хоппер был на ночной смене, весь дом, куда они переехали вместе с шерифом всего пару лет назад, был в её полном распоряжении, так что она решила даже толком не одеваться. Лишь натянула свежее нижнее бельё, кинула грязную одежду в корзину для стирки и положила махровое полотенце на плечи, чтобы вода с мокрых волос не капала по всему дому.

Мурлыча себе под нос услышанную утром по радио мелодию, девушка вышла из ванной и, немного пританцовывая, направилась к себе. Дверь в комнату была приоткрыта. Странно. Она была уверена, что плотно закрывала её за собой. Наверное, показалось.

Она уверенно вошла в спальню, где наткнулась на вальяжно развалившихся близнецов: Ричи расположился на её кровати, раскинувшись поверх светлого покрывала, а Майк крутился туда-сюда на рабочем стуле, стоявшем около заваленного учебниками и мелочёвкой стола. Они оба о чём-то тихо переговаривались между собой, возможно, как обычно ругались ни о чём, но сразу же прервались, как только почти полностью обнажённая девушка — их девушка — вошла к себе в комнату.

Чёрт! Она и забыла, что у них уже как полтора года было по комплекту запасных ключей от её дома на каждого (как и у неё от их). Видимо, пока она была в душе, эти двое нагрянули к ней с визитом, не предупредив об этом заранее.

Парни потрясённо замолчали, во все глаза глядя на раскрасневшуюся от смущения Элевен, пытающуюся быстро прикрыться хотя бы полотенцем, лежавшим на плечах.

Она была прекрасна, хотя сама так никогда не считала. От природы чуть смуглая кожа, длинные руки и ноги, аккуратная грудь и плоский живот, выделяющиеся ключицы и изящные бёдра. И всё это великолепие было прикрыто лишь светло-розовым комплектом нижнего белья. Близнецы определённо оценили открывшийся им вид. Определённо.

— О, нет-нет, не закрывайся от нас, — шутливо прокомментировал её действия Ричи, когда Эл всё же спешно замоталась в короткое полотенце.

— Пожалуйста, заткнись, Рич, — несколько придушенно прохрипел Майк, зажимая ладони между бёдер, с трудом отрывая глаза от мельтешащих туда-сюда по комнате обнажённых женских ножек. Прекрасных длинных женских ножек.

Блять.

Братья громко сглотнули, встречаясь взглядами и предупреждающе качая друг другу головой. Каждый понимал, о чём именно думал сейчас другой.

Элевен остановилась перед своим шкафом, открывая его и вытаскивая домашний сарафан. Она только хотела по привычке сбросить полотенце, но потом вспомнила, что в комнате есть… посторонние, и смущённо обернулась к ним через обнажённое плечо.

— Может, вы выйдете?..

— Не стесняйся, Эл. — Пошло подмигнул Ричард, удобнее вытягиваясь на её кровати (на животе, разумеется), подпирая голову руками и жадно рассматривая её тонкую фигурку. — Здесь все свои, и мы абсолютно не против.

— Господи, проваливай, Рич, — про себя выругался Майкл, стягивая брата за ногу с кровати под короткий смешок девушки. — Тебя ведь ясно попросили.

— О нет, Майки, ты здесь тоже не останешься.

Они оба, тихо перебрасываясь обидными прозвищами и похабными намёками на стояк, выталкивали друг друга из комнаты Элевен. Вскоре за ними всё же закрылась дверь.

Девушка, уже прекрасно осведомлённая в этой сфере (благодаря книгам, Макс и смертельно покрасневшему тогда Хопперу) и не первый раз задумывающаяся об этом, хмыкнула и наконец-то сбросила полотенце на пол, рассматривая себя во встроенном в шкаф большом зеркале.

***

Как же развивалась их история потом? Весьма сумбурно и неоднозначно.

Майк быстро сообразил, что его старший брат тоже имеет весьма однозначные и определённые виды на его Эл, поэтому практически сразу после Снежного бала он пришёл к Хопперу с громким заявлением — просьбой о разрешении на официальные отношения между ним и Джейн в качестве девушки и парня.

Шериф долго ходил кругами, не давая ему однозначного ответа, — мужчина видел, что оба мальчишки Уилеров одинаково сильно влюблены в одну девочку, а именно, в его теперь уже официальную дочку. Да и сама Элевен, почти двенадцать лет просидевшая, как лабораторная крыса, в четырёх стенах, совсем ничего не знала о жизни и поэтому не видела ничего предосудительного в том, чтобы отвечать взаимностью сразу обоим мальчикам. Джим не давал своего согласия хотя бы потому, что не хотел разбивать сердце ни одному из близнецов и ставить девочку в неудобное положение выбора.

Но упрямый Майк не отставал от него, наведываясь буквально каждый день в хижину шерифа и настойчиво требуя от него однозначного ответа. Вскоре к нему присоединился и Ричи, и это стало настоящей головной болью, потому что зачастую Хопперу приходилось использовать свою грубую мужскую силу, чтобы разнять ссорящихся и сквернословящих братьев, которые не могли поделить одну возлюбленную.

Как-то раз Джим всё-таки сдался и наконец-то решился на серьёзный разговор с Эл. Он посадил удивлённую девочку перед собой за стол, сел напротив и завёл долгую тираду с не менее долгим предисловием. Но вся его пространная речь на самом деле сводилась к одному — Элевен стоило сейчас самой определиться, кому она отдаёт своё сердце, и не томить больше никого из них — и старика Хоппера в том числе! — ожиданием, а ещё дать одному из парнишек возможность найти себе другую пассию в случае неудачи.

Она тогда неожиданно возмутилась — почему ей нельзя любить двоих? Джим был страшно смущён, не готовый ещё рассказывать своей такой маленькой (ей всего недавно исполнилось четырнадцать, окститесь!) дочурке, почему именно в их обществе полигамные отношения порицаются и вообще вроде как не приняты.

В итоге, спустя несколько месяцев безрезультатных походов братьев до хижины и обратно, Эл таки делает свой выбор в пользу Майка. Тот счастливо обнимает её, крепко сжимая в объятиях и нашептывая что-то слащавое в ухо, а Ричи стоит рядом с ними с кривой подрагивающей усмешкой. А за толстыми линзами катятся горькие слёзы. Собственно, этого ведь и стоило ожидать, чего он разревелся, как девчонка?

После этого Ричард избегал Элевен следующие несколько месяцев. Он вообще всех избегал, если быть честным, пустившись от отчаяния во все тяжкие — закурил, начал выпивать в тайне от родителей, иногда баловался дешёвой травкой.

Ему было чёртовых пятнадцать лет, а он чувствовал себя дряхлым стариком с просратой впустую жизнью. Ему казалось, что время лечит, и рано или поздно он забудет эту странную девочку, выбросит её из своей головы и сердца. Но что-то всё никак не получалось, и каждый раз образ счастливых Майка и Эл, обнимающихся на диване в их подвале или целующихся в коридорах школы, вызывал у него неконтролируемые приступы ревности, злости и обиды.

Впрочем, ничего нового для его никчёмной жизни неудачника, верно?

Месяц спустя Майкл привёл Элевен в их дом и официально представил её чете Уилеров-старших как свою девушку. Карен и Тед были очарованы Джейн, а ещё были очень рады породниться с самим шерифом города. Какое лицемерие!

Ричард держался. Он честно держался из последних сил, чтобы не подойти, не схватить Эл в крепкие объятия и не поцеловать в губы, которые он так и не попробовал на вкус. В отличие от грёбаного братца, чтоб его!

Но однажды, совершенно случайно столкнувшись с этой сладкой парочкой на улице, Ричи заплакал. Он прошёл — вихрем пролетел — мимо них, закусывая изнутри щёку и срывая с лица тупые очки. Это всё из-за них! Вся его жизнь — дерьмо, и виноваты в этом его грёбаный младший брат и эти грёбаные очки! Он откинул их в сторону, совершенно не заботясь о том, что ни черта не видит дальше своей вытянутой руки. Да кому какая разница, если с ним что-то случится? Вот именно.

Пару раз споткнувшись обо что-то, он кое-как добрёл до ближайшего дерева и тяжело привалился к шершавому стволу. А потом сполз на землю, тихо поскуливая. Ну подумаешь, велика потеря!

…Велика…

Он не сразу понял, что рядом с ним кто-то стоит. Перед глазами и так всё плыло из-за низкого зрения, так ещё и слёзы никак не помогали толком сфокусировать взгляд. Он почувствовал, как холодные нежные пальцы вытерли его мокрые щёки и ласково водрузили на нос его очки с лопнувшей оправой и треснувшей левой линзой. Ричи судорожно выдохнул и посмотрел вверх.

Рядом стояла плачущая Элевен. Она вдруг присела рядом с ним на корточки и крепко-крепко обняла за плечи, притягивая к себе.

— Прости меня, Ричи… — прошептала она ему в макушку, как ребёнка, баюкая в своих руках.

Ричард потрясённо обнял девочку в ответ и посмотрел ей через плечо. Недалеко от них стоял, запихнув руки глубоко в карманы джинсов, Майк, делающий вид, что совершенно их не замечает, хотя было заметно, как сильно он нервничает. Что вообще происходит?

Оказывается, бедняжка Эл чувствовала огромный груз вины за то, что так поступила со старшим из близнецов. Она действительно любила Майкла, но она также испытывала нежную и сильную привязанность к Ричарду.

Она долго думала над тем, как ей решить эту проблему. Советовалась с мудрым Хоппером, читала какие-то психологические книжки в библиотеке, по секрету рассказывала всё Максин, с которой они к тому моменту уже стали лучшими подругами. А потом вдруг поняла — почему она должна следовать этим дурацким стандартам, когда эти стандарты не соответствуют действительности? Она хочет быть рядом как с милым и уютным Майком, похитившим её сердце с первых минут знакомства несколько лет назад, так и с дерзким, но трогательным Ричи, первое время пугавшим её своей непосредственностью, но проявившим себя очень чувствительным после.

Она долго не решалась поднять эту тему в разговоре с Майклом. Но, глядя на то, как молчаливо страдает Ричард, она всё-таки сдалась и таки предложила своему официальному парню несколько странные и дикие для него условия — делить его — его! — девушку с собственным старшим братом. Сначала он попытался внушить Эл, что это неправильно, что так отношения не строятся. Потом, едва не поссорившись с ней из-за этого, он попытался подключить друзей и Хоппера, чтобы те объяснили ей всю абсурдность её предложения. Ничего не помогало, но Майкл всё равно не соглашался.

Ровно до того момента, пока они не наткнулись на Ричи на улице и Элевен с ужасом не увидела его отчаянный и глупый поступок, расплакавшись после этого. Тогда Майк скрепя сердце всё же согласился (и не ради брата, ради Эл), но выставил ей ответные несколько условий.

Во-первых, Джейн Хоппер по-прежнему официально девушка только Майкла Уилера, и ни чета Уилеров-старших, и никто из знакомых или друзей (исключая их AV клуб, конечно) не должен знать об их двойных отношениях.

Во-вторых, Ричард Уилер обязуется не распускать руки и не целовать Джейн Хоппер, особенно на публике.

В-третьих, ведущим и принимающим решения за них всех становится Майкл Уилер, а мнение Ричарда Уилера учитывается лишь в самую последнюю очередь.

В-четвёртых, время личного — романтического — общения Ричарда Уилера и Джейн Хоппер носит ограниченный характер и в обязательном присутствии Майкла Уилера.