Черные вороны 9. Пекло

Глава 5.1. Дарина. Макс.

Чаще бывало наоборот. Чаще по делам выдёргивали в самые

неподходящие моменты именно Макса. Все эти их невообразимо важные мужские

дела. Последние дни, например, нам мешал Стефан. Не люблю этого наглого

типа. Он появился у нас несколько лет назад, примерно перед той аварией, в

которой мой муж ослеп. Появился в его окружении как приближенное лицо. И

после нашего возвращения из Чечни стал правой рукой Максима. То ли серб, то

ли болгарин. Я так точно и не поняла. С очень странной фамилией Радич.

Хорошо помню, насколько быстро его отношение ко мне изменилось, как

только наши отношения с Максом испортились…Он тогда был в компании вместе

с моим мужем и он занимался охраной того дома, в котором меня заперли. Радич

относится ко мне, как и к любой девке, которая волочится за Зверем. С одним

отличием, что я все же требую к себе уважения, точнее, Максим надерет ему

задницу, если он не будет оказывать должного почтения. Но если этот верный пес

услышит "фас", то разорвет меня на части, не задумываясь.

Но сейчас я ненавидела несчастного мужчину, директора нашего приюта,

почти так же, как и Радича. Потому что все тело буквально зудело от

неудовлетворенного желания и последнего взгляда мужа, который он бросил на

меня со злым рыком. Мелькнула короткая злорадная мысль, что теперь он

поймет, каково это – слышать в таком состоянии его вечное: «Я вернусь, малыш,

мы продолжим, и не смей заканчивать без меня, я запрещаю».

Каково это, когда невыносимо тянет получить разрядку именно так, как он

сам меня научил. Максим раскрыл мою чувственность до конца, сметая любое

смущение и преграды. Никаких запретов. Теперь я и сама ловко пользовалась

всеми теми уловками, которые могли свести его с ума. Но с ума сходила, и я сама.

Последнее время все больше, потому что томилась от постоянных разлук, от этих

женщин, которые окружали его, везде и повсюду. Флирт, голодные взгляды самок,

мечтающих урвать ласку, готовые ползать у его ног в низменном желании

исполнить любую прихоть. Как долго Максим будет оставаться полностью моим?

Как долго я смогу быть уверенной, что я единственная? Я училась не ревновать,

справляться с эмоциями, но иногда это было просто невозможно, и мною

овладевало отчаяние. Я верила ему, но в то же время всегда боялась

потерять...потерять себя в его сердце. Каждый раз, когда Макс отдалялся, я

сходила с ума от дикой ревности и не смела ее показать никому. Даже ему. Я –

жена Максима Воронова и не унижу себя подозрениями, расспросами и

недоверием, но я женщина...безумно влюбленная в самого непредсказуемого и

жестокого мужчину из всех, кого когда–либо встречала. От меня ожидают

соответствия статусу, ведь я ЕГО жена. Я та, кто удостоился любви самого Зверя,

та, кто носит его фамилию, и я не имею права на унизительную ревность.

Медленно выдохнуть, спускаясь за директором на улицу. Все будет хорошо.

После всего, что мы прошли вместе, меня не сломают такие мелочи. Это не про

нас. Это слишком ничтожно, по сравнению с тем, что нам удалось преодолеть.

Выступление Лексы немного отвлечет от всех этих мыслей, я давно не выезжала

в свет, давно не чувствовала немного свободы. Проверила, что сотовый работает,

посмотрела на свое отражение в зеркале – великолепный вечерний наряд, белое

платье от "Коко Шанель", короткое спереди и со шлейфом сзади, полностью

открывающее плечи с вкраплением серебряных нитей, и нитка бирюзы на шее. Я

распустила волосы и расчесала до блеска. Нет времени на парикмахеров.

Вспомнилось, как любит говорить мой муж: "твои волосы сами по себе

великолепное украшение, ты не нуждаешься в вычурных прическах". Да, он любит

мои локоны, относится к ним с каким–то поклонением, а мне нравится, когда он к

ним прикасается, наматывает на пальцы или больно дергает за них, усиливая мое

наслаждение его властью, в то время как бешено овладевает мной сзади...О,

Боже... как я истосковалась по нему!

Я бросила взгляд на часы и, прихватив сумочку, вышла из комнаты. После

сбора средств для фонда мы поехали домой к Изгою. Весь вечер я ждала

Максима, смотрела на часы, несколько раз набрала его номер, но позвонить не

решилась. Не хотела мешать. Если он обещал вернуться побыстрее, то

обязательно вернется. В конце концов, толпа утомила меня, и я вышла на улицу

подышать прохладой. Я сидела в беседке, прислонившись спиной к холодному

мрамору, и думала о том, что все эти три года я была безмерно счастлива.

Каждый день, каждую минуту с ним, с нашими детьми, с недолгими

встречами наедине, но мое счастье граничило с дикой эйфорией. Я

впитывала и наслаждалась каждой секундой, потому что жизнь научила меня

ценить мгновения.

***

—Совсем охренел, Макс?

Я повернул голову влево, глядя, как Воронов усаживается на кресло рядом

со мной. Невольно задумался о том, как он может делать это с таким чувством

осознания собственного достоинства и великолепия, что аж тошно стало. Он был

идеален даже в этом.

— Опаздываешь.

— Конечно, - я прочитал это слово по его губам, даже не услышав его,

потому что Андрей слегка прикрыл одну часть лица ладонью, при этом умудряясь

презрительно шипеть на меня с другой стороны, - я же, как идиот, сидел и ждал

тебя в ресторане, а ты тут...а у меня новая информация появилась...а кстати, что

ты там делал, твою мать, что не пришёл?

О, поверь, тебе лучше не знать.

— Я же предупредил, что не приду. Ты почему-то решил иначе. Ну и кто

тебе доктор?

Он сжал ладонью подлокотник кресла, бросив на меня такой уничижающий

взгляд как раз в стиле Андрея Воронова, что я ярко представил эти пальцы на

моей шее. Причём так явно, что на секунду даже стало трудно дышать.

— Ты еще и моё место занял.

Вот как можно говорить одновременно еле слышно и при этом настолько

угрожающе, что любого другого ублюдка это бы напугало? Бесспорный талант,

нельзя не признать.

— Нет, я занял место рядом с моей женой.

— И оно принадлежит мне вообще-то.

— Оно, как и моя жена, принадлежит только мне, Воронов. Смирись.

Вы когда-нибудь слышали звук закатывающихся глаз? А если он еще на

фоне громких аплодисментов, раздавшихся, когда Лекса вышла на сцену? Нет? А

я вот, кажется, слышал. Очень и очень, и очень громко, причём.

— Позёр.

Слегка склонившись к брату, который даже хлопать умудрялся элегантно.

Ну чистой воды позёр. Особенно, когда широко улыбнулся жене, остановившейся

напротив него и произносившей речь под биты собственной песни.

— Прости, любимый.