Власть и любовь

Глава 10

     Все последнее время Ольга чувствовала беспокойство. Но докапываться до его причин  упорно не хотела. Она понимала, что если ясно определит источник этого чувства,  будет только хуже. И все же долго обманывать  себя было невозможно, уж слишком часто в ее воображение вплывал л образ Палия. Мысли, вопреки ее желанию, сами собой возвращались к их совместной прогулки. Как хорошо, как легко, как комфортно ей было все это непродолжительное время. И как грустно стало, когда пришлось расставаться.

     Такое случилось  с ней впервые за все пятнадцать лет ее супружеского стажа.  Конечно,  ей нравились за это время и другие  мужчины. Но дальше порога приятного впечатления о них  чувства не заходили.  То были, если разобраться, всего лишь дружеские симпатии, даже не переходящие в легкую влюбленность.  Они не вносили в душу никакого разлада, зато делали жизнь  немного насыщенней и разнообразней.

     Но сейчас все было как-то по-другому.  Мысли о Палии преследовали  и  не отпускали ее,  как попавшего к врагам пленника. Она ходила взад и вперед по квартире,  пытаясь  избавиться  от  этого  наваждения.  Если  бы кто-нибудь был  бы  рядом,   справиться с собой было бы легче.  А то дети в школе, муж на работе. И, оставленная одна, ей приходиться расхлебывать всю эти неприятности самостоятельно.

     Ольга вдруг почувствовала, что больше не может находиться дома в одиночестве. Будет лучше, если она выйдет на улицу и окажется среди людей. Может быть, их присутствие отвлечет от этих навязчивых мыслей о совершенно чужом и не нужном ей человеке.

     Она поспешно оделась и выбежала на  улицу.  День  был  по-летнему теплый, но не жаркий;  именно такую погоду она и любила.  Но сейчас ей было не до того,  она быстро шла по городу,  не выбирая пути.  Тревога гнала  ее вперед, как  кнут лошадь.

     Ольга не помнила точно,  сколько времени прошагала   таким вот образом. Внезапно она остановилась и осмотрелась.  Прямо перед ней возвышались стены древнего монастыря. Она подняла голову и увидела позолоченный купол собора.

     Внезапно к молодой женщине   пришла странная мысль. А что если  исповедоваться? Никогда раньше она не только не делала этого, но такого намерения даже не возникало. И если бы ей сказали, что однажды оно появится, очень бы удивилась и ни за что бы не поверила  такому предсказателю.

     Но, появившись, эта мысль становилась с каждой секундой все настойчивей, требовала немедленного воплощения. А почему собственно и нет, думала Ольга.  Общеизвестно же:  если поделиться  со своей проблемой с другим человеком, становится легче. А священник идеально подходит для этой роли, он связан клятвой о тайне исповеди. А значит, услышанное им, никуда и никогда больше не распространится.

     Она перешла  дорогу  и миновала монастырские ворота.  Никто ее не остановил.

     В соборе в этот час никого не было. Она осмотрелась и ей бросились в глаза многочисленные следы запустения. Ольге стало неприятно,  и  она уже подумала,  что стоит найти другой, более благоустроенный  храм для воплощения своего намерения,   как внезапно услышала за спиной шаги.

     Она обернулась и увидела, что  к ней приближается пожилой монах. У него было суровое лицо, и у молодой женщины лишь усилилось стремление уйти отсюда.

     - Вы  чего-нибудь хотите? - спросил монах вполне доброжелательно.

     Эта доброжелательность погасило ее желание  немедленно покинуть храм.

     - Я хотела бы исповедоваться.

     Монах внимательно смотрел на нее.

     - Вы крещенная? - вдруг спросил он.

     - Да.

     - Веруете?

     - Верую,  но в церковь не хожу.  Мне всегда казалось,  что это не главное.

     Монах, о чем-то размышляя, несколько секунд молчал.

     - Исповеди принимаются в определенное время, - проговорил он.

     Ольга почувствовала досаду.

     - А я-то думала,  что исповедуются тогда,  когда человек испытывает потребность в этом.  

     Монах пристально посмотрел на нее.

     - Хорошо,  проходите вот туда, - показал он на закрытую занавесом исповедальню. - Или вы хотите со мной побеседовать непосредственно?

     - Нет, лучше так, - поспешно произнесла Ольга.

     Ольга вошла в тесную каморку.

     - Я  вас слушаю,  - донесся из-за перегородки слегка приглушенный голос монаха.

     Ольга вдруг поняла, что не представляет с чего начать.

     - Я не знаю, как говорить об этом, - честно призналась она.

     - Говорите то, что лежит в сию минуту на сердце, - посоветовал исповедальник.

     - Несколько дней подряд я думаю об одном человеке.

     - Вы за мужем?

     - Да.

     - И это не ваш муж.

     - Нет.

     - Вы любите этого человека?

     - Нет! - поспешно и испуганно воскликнула Ольга.

     - Но вы не можете избавиться от мыслей о нем.

     - Да.

     - Раньше такое с вами случалось?

     - Нет.

     - Значит, вы никогда не изменяли мужу?

     - Нет.

     - А он вам?

     - Тоже - нет.

     - Вы в этом уверены?

     - Абсолютно!

     - Вы любите мужа?

     - Люблю.

     - Но думаете о другом? А о муже почти не думаете?

     - Да, получается так, в последние дни  мало думала о муже.

     - Кто ваш муж?

     - Мы недавно здесь, Он преподает в университете философию.

     Некоторое время монах молчал. Пауза так затянулась, что  Ольга даже подумала, а не вышел ли монах  тихонько из исповедальни.

     - Вы должны следовать своего сердцу, - вдруг услышала Ольга.

     - Что вы имеете в виду? - изумленно спросила она.

     - То, что оно вам вещает, то и есть истина.

     - То  есть вы хотите сказать...  - У нее не хватило духа  завершить фразу.

     - Пусть сердца- путь истины,  - тихо,  но очень отчетливо провозгласил монах.

     - Но то, что вы говорите, это же грех! Я не могу! Извините, но я пойду.

     - Подождите!  - остановил Ольгу голос монаха. - Вы можете убежать отсюда, но от себя вы не убежите. Ваши страдания лишь будут усиливаться с каждым новым днем.

     Ольга с невероятной отчетливостью поняла,  что он прав, так все и случится.

     - Что же мне делать?

     - Слушать свое сердце.

     - Но оно мне говорит то,  чего я не хочу слышать.  И я не понимаю, как вы  можете советовать так поступать. Ведь в Библии сказано, что прелюбодеяние - это грех.

     На несколько мгновений монах снова замолчал.

     - Я долго размышлял над этим,  не прелюбодеяния есть грех, грех - есть самообман. Тот, кто обманывает себя и других, тот грешит.

     - Я вас не понимаю, - растерянно пролепетала Ольга.

     - Из самообмана,  как из глубокого источника,  выходят  все  наши грехи.  Отныне  ты будешь перед мужем своим делать вид,  что ничего не происходит,  что любишь его по прежнему,  а мыслями станешь отдаваться другому. Так скажи, с кем ты будешь прелюбодействовать?

     - С мужем,  - выдохнула Ольга.  - Как странно все получается.  Но что же в таком случае делать?

     - Никто  не в праве принимать решения за другого.  Но помни,  что чем больше ты будешь обманывать себя и его,  тем тяжелее будет у  тебя на сердце.  Правда,  даже самая горькая, всегда лучше самого сладкого обмана. Только понимаем мы это не сразу,  а по прошествии времени, когда не знаем, как разорвать путы, которыми сами и обвязались. Не затягивай никогда и ничего.

     - Вам легко говорить,  - с обидой протянула Ольга. - Такого мужа, как у меня,  ни у кого нет. Он самый умный человек из всех, которых я когда-либо знала.

     - Но сердце твое не знала любви. Когда ты смотрела на мужа, ты не видела Бога. А когда смотришь на другого человека, а видишь Бога, это и есть любовь.

     - Но когда я смотрю на того человека,  тоже не вижу Бога.

     - Ты не можешь его видеть, твое сердце объято страхом и сомнениями, оно, как мутное стекло, сквозь которого ничего не  проглядывает. Дело не в этом человеке,  дело в тебе. Тебе понадобился кто-то другой, кто заставил бы тебя проснуться от долгого сна, сойти с пагубного пути самообмана.  Другой - это всегда лишь зеркало, в которое мы смотримся.

     - Выходит, все то время, что была за мужем, я обманывала сама себя?

     - Иначе,  ты бы не почувствовала влечение к другому. Это знак того,  что  твои  отношения  с мужем были совсем не такие,  какими ты их представляла.

     - И как же по-вашему должна поступить?

     - Это решать тебе. Следуй путем сердца, лишь он выведет тебя из того лабиринта, по которому ты до сих пор блуждала.

     - Но это конец всему!

     - Это начало всему!

     - Но я не хочу ни такого конца,  ни такого начала. Я хочу душевного успокоения. У меня к тому же двое детей. Что с ними будет?

     - За детей не волнуйся,  они не пропадут.  У них своя дорога и от тебя на самом деле  мало что зависит.  Думай о том, как поступить тебе. Ты не сумеешь достичь душевного равновесия,  пытаясь убежать от того, что творится в твоей душе. Будет лишь становиться хуже.

     - Вы меня утешили, - с горькой иронией произнесла Ольга.

     - Но  я  не обещал утешения,  исповедь предназначена вовсе не для этого.

     - А для чего?

     - Чтобы лучше узнать, что творится в сердце исповедующего. Если ты полагаешь,  что  можешь свои проблемы таким вот способом переложить на другого, то заблуждаешься. Это не удавалось еще никому.

     Ольга вдруг  почувствовала  сильную усталость.  Она-то надеялась, что разговор со священником принесет облегчение, а вышло все наоборот.

     - Я хочу уйти, - сказала она.

     - Если тебе понадобится моя помощь, приходи снова.

     - Хорошо, - согласилась Ольга, уверенная, что ни за что больше не заглянет сюда.

     Поспешно она покинула исповедальню и почти бегом бросилась к выходу их храма. Только очутившись за воротами монастыря,  замедлила шаги и отдышалась. Что за странный священник попался ей. Как будто бы судьба сознательно искушает ее,  толкает к поступкам, которые она не желает совершать и к которым совсем не готова.

     Ольга посмотрела на часы. Вот-вот должны были прийти из школы дети. Надо спешить домой, кормить их. Она вдруг поймала себя на том, что впервые ей страшно возвращаться к себе.  Как вести себя с ними,  как вести себя с мужем?  Она никогда не обманывала их, не притворялась перед ними.  Всегда была честна и искренне. Пусть даже тот противный монах прав и по большому счету она себя обманывала, и между мужем и ей так и не растеклось озеро настоящей любви. Но была искренняя привязанность, уважение друг к другу, взаимопомощь и взаимовыручка.  И если по большому счету самообман в сфере чувств действительно  имеет место, то в повседневной их жизни его практически не было.

     Почему-то в  этот момент она снова  подумала о Палие,  и ее сердце заколотилась сильней. И вдруг ясно осознала,  что монах во всем  прав. Другой человек уже завладел  ее чувствами и помыслами и сопротивляться этому захвату она не в силах.  И все же без боя она не сдастся, а станет противиться до тех пор, пока  будет оставаться хотя бы  единственная возможность.