Палий подошел к своему дому. Рядом с подъездом стояла черная "Волга". Шофер вышел из машины и направился ему на встречу. Его лицо показалось знакомым. Да, это же личный водитель Сурова. Однажды он подвозил его до университета. Что ему тут надо?
Шофер поравнялся с Палием.
- Здравствуйте, Валерий Витальевич.
- Здравствуйте, Валентин. - Палий даже почувствовал нечто вроде гордости за то, что сумел припомнить его имя, хотя слышал его лишь однажды.
- Вас очень просил заехать к себе Герман Арсеньевич,
- Хорошо, поехали, - недоумевая, согласился Палий.
Большого желания общаться с Суровым он в данную минуту не испытывал. В последнее время он был полон совсем другим человеком; Ольга все сильней и все властней завоевывала ему мысли и чувства. Он даже немного жалел, что связался с руководителем местного отделения движения "Национальное единение". Сейчас ему меньше всего интересовала политика.
"Волга" доставила его до офиса движения за десять минут. И едва он вошел в кабинет Сурова, как сразу же почувствовал, что его хозяин настроен совсем иначе, чем во время их предыдущие встречи. Тогда он держался с ним холодно, если не отчужденно, всем своим видом подчеркивал ту гигантскую пропасть, которая разделяла его, почти небожителя, и какого-то там профессора философии.
Сейчас же Суров, широко улыбаясь, как к долгожданному гостю, поспешил ему на встречу. Он крепко пожал руку Палию и в дополнении ко всему совсем по-дружески, как старого товарища, с которым съедено немало пудов соли, хлопнул по плечу.
- Здравствуйте, уважаемый Валерий Витальевич, - приветливо произнес Суров. - Спасибо что так быстро откликнулись на мое приглашение. Прошу садиться. Что будете пить? Чай, кофе. А может быть, вот это, - подмигнул ему Суров, доставая из шкафа пузатенькую бутылку коньяка.
Палий знал эту марку коньяка, он был дорогим и вкусным. И потому был совсем не против вкусить этого нектара.
- Не откажусь, - согласился с последним предложением Палий.
- Вот и хорошо. Сейчас все соорудим. Лимончик нарежем.
- Палий не верил собственным глазам, так как это было сродни самому настоящему чуду, Сурова даже не попросил заняться нарезкой лимона скучающую в приемной секретаршу, а самолично стал резать цитрус на ровные дольки. Затем густо посыпал их сахарным песком.
Все это он расставил на столе, затем налил две стопки коньяка, и одну протянул Палию.
- Предлагаю выпить за ваши успехи, - провозгласил Суров тост.
Против такого развития события Палий не возражал, а потому с особым удовольствием выпил в самом деле превосходный коньяк.
- Хорошая вещь, - оценил Сурова творение далеких виноделов. - Еще?
- Вы позвали меня для того, чтобы поить коньяком?
Суров громко засмеялся.
- А чем плоха цель. Не так-то легко иногда бывает отыскать человека, с которым приятно выпить. Хороший собутыльник - это все равно, что хороший друг.
- В таком случае с удовольствием выпью еще раз.
Они выпили. Суров стал так аппетитно с****ь лимон, что Палий не выдержал и последовал его примеру.
- А как ваш друг, новый преподаватель? - внезапно спросил Суров.
- В своем репертуаре. Насколько я знаю, в своей первой лекции он поверг в изумлению по крайней мере часть студентов.
- Что же он такого им сказал?
- Что философия - это состояние души, а вовсе не мыслительный процесс.
Суров, не вынимая лимона изо рта, внимательно посмотрел на своего собеседника.
- А если он прав?
- Вполне возможно, что прав, вот только возникает вопрос: как преподавать состояние души? Это скорей задачи для мистиков, а не для ученых. И в таком случае, как оценивать их труд? Боюсь, что для бухгалтерии эта задачка окажется не по зубам.
Суров громко рассмеялся.
- А вы шутник. Мне нравится ваше чувство юмора. – Внезапно он стал серьезным. - Мистика нам ни к чему, - безапелляционно провозгласил, как лозунг дня, Суров.
- И я думаю, что ни к чему, - поспешил согласиться Палий.
- Я рад, что вы так тоже считаете. Особенно сейчас.
- А почему именно сейчас? В общем-то это вечный конфликт между наукой и мистикой.
- Ну может быть и вечный, вам видней. Но перед нами стоят конкретные задачи.
- А можно узнать, что за задачи?
- Так для того вас и попросил приехать. Давайте-ка перед важным разговором еще по одной. Чтобы легче говорилось бы и думалось. Возражений нет?
Так как возражений не последовало, Суров в очередной раз наполнил стопки.
- То, что я вам скажу, это конфиденциальная информация, - наклонился Суров к Палию, обдав его запахом только что выпитого коньяка. - К нам на днях приезжал почти полным составом президиум нашего движения. В том числе и сам его председатель.
- Я ничего об этом не слышал! - изумленно произнес Палий. Это было в самом деле очень странно, так как посещения такого уровня случались не часто и являлись для города большим событием.
- Не только вы, почти никто не слышал. Визит не афишировался. Они сняли особняк за городом, там и проводили совещания. И на них, между прочим, неоднократно звучала ваша фамилия.
- Моя?!
- Ваша.
- Честно говоря, ничего не понимаю.
- Сейчас поймете. - Суров вдруг прямо на глазах превратился из вполне свойского мужика в серьезного и недоступного главу движения. - Во-первых, можете меня поздравить, я теперь тоже член президиума.
- Поздравляю. Я рад за вас. Это большое повышение.
- Что верно, то верно, но не это главное. Главное - та задача, которую поставило руководство нашим движением.
- И что за задача?
- Для того и позвал, чтобы сказать. В стране разброд и шатание, молодежь гибнет косяками от алкоголя, наркотиков и СПИДа, ее затягивает болото преступности. А ведь молодежь - будущее страны. Каким же в таком случае оно будет. Вы согласны со мной?
- В общем, да, положение сложное.
- Если оно было бы сложным, было бы даже очень легко, - усмехнулся Суров. - Оно катастрофическое.
Палий благоразумно решил не спорить по поводу определений.
- Надо спасать и страну и молодежь, - продолжил Суров. - Наше движение не может безучастно смотреть на распад всех моральных устоев общества. Но мы понимаем, что полицейскими методами положение не исправить, нужны совсем другие решения. Вы следите за моей мыслью?
- Очень внимательно, Герман Арсеньевич.
- Что сплачивало нацию во все времена? Как по вашему?
Палий на секунду задумался.
- Идея.
- Правильно мыслите, идея. Только не просто идея, а национальная идея. Надеюсь, вам не надо разъяснять разницу межу ними.
- Не надо.
- И сейчас нам нужно новая национальная идея, которая объединит, сплотит народ, поведет его вперед. И наше патриотическое движение решило дать народу такую путеводную нить. Как вам, уважаемый Валерий Витальевич, задачка?
- Грандиозная, - не совсем искренне ответил Палий. Он еще не знал, как ему относиться ко всему только что услышанному? То ли воспринимать все всерьез, то ли мысленно поглумиться.
- Именно, грандиозная. Но национальную идею нельзя купить в магазине, как булку, ее нужно выпечь. Президиум решил создать на базе университета нашего города специальную группу для ее разработки. А возглавить ее мы хотим поручить вам. Руководители движения знакомы с вашими трудами и высокого мнения о них.
Палий почувствовал волнение. Если Суров не шутит, а судя по его виду, так оно и есть, это великий шанс. Кто из мыслителей не мечтал получить такой заказ, кто хотел из них стать пророком в своем отечестве, создателем национальной идеологии. О таком шансе он даже и не мечтал.
- Но почему выбран наш университет. Почему разрабатывать национальную идея не хотят в Москве. Там же такие огромные научные силы.
- Именно поэтому и не хотят. Силы там в самом деле огромные, но здесь нужна не сила, а нечто иное. Этот вопрос обсуждался на Президиуме очень бурно. И общее решение оказалось таким: Москва - это не Россия, она не чувствует страну, Москва - это космополитичный Вавилон, где каждый занят только собой. Там никогда не родится подлинная национальная идея, которая объединит нацию. Московские ученые слишком амбициозны, для них главное - прославление собственного имени любой ценой. Им никогда не справится с этой задачей. То, что они создадут, станет грандиозной научной конструкцией, но пользы от нее не будет никакой. Тут требуются совсем иные умы, с другим мышлением, по-настоящему национальным. Вот таким, как у вас. Скажу по секрету, на вашей кандидатуре особенно настаивал председатель нашего движения. А вы же знаете не хуже меня, что он вхож к президенту. Полагаю, вам не составит труда проследить всю цепочку.
Суров бросил на Палия многозначительный взгляд и снова потянулся к бутылке.
- Давайте, с вами еще раз выпьем, думаю, сейчас как раз самое время.
Они выпили, и на этот раз Палий даже не почувствовал вкус коньяка.
- Но как все это будет происходить? - вдруг немного отрезвел не то от коньяка, не то от охватившей его эйфории Палий. - Любой процесс требует каких-то организационных форм.
- Ну разумеется, - как-то рассеянно, словно думая о чем-то своем, согласился Суров. - Этот вопрос на президиуме тоже поднимался. Под вашим руководством предполагается создать специальную комиссию, состоящую из ваших коллег, и вы будете совместно вырабатывать основные принципы нового государственного учения.
Палий рассмеялся.
- Вы плохо представляете моих коллег, мы никогда не придем ни к каким единым принципам. Уж скорей небо упадет на землю или случится еще что-нибудь из того же разряда.
- Но почему же, уважаемый Валерий Витальевич, это мы как раз хорошо себе представляем. И не питаем на сей счет никаких иллюзий. Потому и делаем вас главным, чтобы решающее слово оставалось за вами. Вам предстоит отбирать и суммировать высказанные в процессе обсуждения предложения. А вы уж подумайте, кого включите в этот избранный круг. Туда должны попасть самые лучшие умы.
- Я подумаю, хотя это будет не просто. Можно представить, сколько будет зависти, сколько интриг.
- А вот этого нам как раз не надо. Никто не должен знать, чем вы занимаетесь. Только посвященные. Это непременное условие. Вам понятно?
- Понятно.
- Тогда считайте, что мы обо всем договорились. Между прочим, эта ваша работа будет оплачиваться. Хорошо оплачиваться. Но надеюсь, вы понимаете, что это тоже между нами.
- Разумеется.
- Не знаю, как вы, Валерий Витальевич, но сегодня я получил истинное наслаждение от нашей беседы. И от коньяка - тоже. - Он громко засмеялся.
Палию ничего не оставалось делать, как вторить этому смеху.
- Да, совсем забыл, - вдруг резко оборвал себя Суров, - вы собираетесь включить в число разработчиков вашего приятеля Разлогова?
- Мне кажется, это нецелесообразно, ничего путного из этого не получится. Насколько я понимаю его философию, он враг любой идеи, а национальной тем паче.
Суров внимательно посмотрел на Палия.
- А нам бы хотелось видеть его в вашей команде. Вы сами уверяли, что это один из самых светлых умов. Это не мое пожелание. Вернее, не только мое, - многозначительно произнес Суров.
- Хорошо, я предложу ему участвовать в этом проекте. Но не уверен в его положительной реакции.
- А вы убедите. Заходите ко мне через несколько дней с готовым списком. Время не ждет. Надо приступать к работе в самое ближайшее время.