Неудавшийся сценарий

Глава 5

С совещания у директора киностудии Орехов вышел с каменным лицом и с отвратительным настроением. Предчувствия его не подвели, события стали развиваться так, как он и предугадывал. Руководство кинокомпании раскритиковали его сценарий. Вернее, ту его часть, что он успел написать.

Орехов стоял на лестничной площадке,  курил и раздумывал, что ему делать? Написать заявление – и уйти отсюда навсегда? Вот только куда? В других студиях та же картина, точно такие же остолопы заказывают свою омерзительную музыку. Вот если бы он скопил деньги и чувствовал свою независимость от всех идиотов мира. Но он почти гол как сокол, с теми сбережениями, что у него есть, долго не протянешь. Он слишком много тратит на женщин и вообще на жизнь. Но как отказаться  от таких соблазнительных расходов. А если он уволится, о любовных приключениях придется позабыть; кому в наше время нужен безденежный  мужик. Таких романтических дур, как и мамонтов, давно не осталось на планете. Правда, некоторые притворяются, что для них этот аспект не имеет ни малейшего значения, да так умело и искренне, что до поры до времени сами в это верят. Но он уже ни раз убеждался¸ как подобные иллюзии  быстро у них  рассеиваются, едва они сталкиваются с такой реальной ситуации. Нет, уход это не выход? Тогда, где и в чем выход?

Орехов докурил первую сигарету и тут же достал вторую. За этим занятием его и застал  Запольский.

- Куришь? – спросил он

- Нет, испражняюсь, - насмешливо ответил Орехов.

Режиссер с изумлением посмотрел на него; таких шуток из уст своего сценариста он еще ни разу не слышал.

- Да, достали они тебя, - покачал он головой.

- А тебя?

Запольский посмотрел на Орехова, но ничего не сказал.  

- Понятно, - процедил Орехов, выстреливая в него струей сигаретного дыма. - Ты готов плясать под их дудку.

- Между прочим, кто платит, тот и заказывает музыку. А платят нам они, - произнес Запольский.

- И что нам теперь всю жизнь делать, танцевать под их музыку, как цирковые медведи.

- Ну что ты кипятишься, Сергей.

- Зато ты невероятно спокоен, как сфинкс, который не меняет выражение лица вот уже несколько тысячелетий.

- Да что, собственно, произошло,  - пожал плечами режиссер. – Ну, сделали тебе несколько замечаний по сценарию. Но ни у кого даже не возникло мысли, чтобы его отвергнуть. Все, в сущности, идет нормально. Зато я заметил, что  в последнее время ты почти на все реагируешь не адекватно.

Какой смысл в их  разговоре, подумалось Орехову. Он прекрасно знает, что Антон в этом деле ему не  союзник. Здесь их интересы, как и представления о том, что такое хорошо, а что такое плохо, кардинально  расходятся. Но он чувствовал, что уже сорвался с цепи,  и ему было трудно, да  и не  хотелось останавливаться. Надо же ему высказать все, что накипело.   

- Ты считаешь, что все идет нормально,  насмешливо переспросил Орехов. - Мне предлагают изменить всю концепцию сценария, свести ее к примитивному распутству - и это, по-твоему, ничего страшного? Но тогда, зачем, скажи, делать фильм.  Чтобы показать еще одного развратника. Можно подумать, что сегодня это такая редкость. Да их на экране пруд пруди.

- Чего же ты хочешь?

Орехов несколько секунд молчал.

- Я тебе уже объяснял; да, он был распутником, каких не так уж много видел мир. Но это не главная его черта. А главное то, что он был сначала  бессознательным, а с какого-то момента - я убежден - сознательным бунтарем. Именно это и интересно в нем, именно это и привлекает к нему внимание.

- Странно, - задумчиво произнес Запольский, - ты такой большой любитель эротики и женского пола, я почему-то полагал, что как раз эта тема тебе наиболее близка.

- Ты ничего не понимаешь, Антоша, - насмешливо проговорил Орехов. – Как раз потому, что  я большой любитель эротики, меня эта тема и не привлекает. Я знаю ее цену. Я хочу, чтобы фильм был совсем о другом. Этот человек выбрал странный, в чем-то даже парадоксальный путь познания, отстаивания собственной независимости и неподчинения   предрассудкам мира. И в его падениях гораздо больше величия,  чем в возвышениях многих святош. На самом деле то, что он сделал из своей жизни, явилось настоящим жертвоприношением.

- Ну, это ты уже хватил чересчур, - покачал головой режиссер.

- Так все и было, я в этом убежден. Чем больше я пишу о Джоне Уилмоте, лорде Рочестере, тем больше в этом мнении укореняюсь.

- Тебя послушать, так он просто идеал.

- К счастью, идеалом он не был.  Он был ужасным человеком.

- Это уже теплее.

Орехов покачал головой. Он вдруг подумал о том, до какой  же  степени Антон ничего не понимает, о чем идет речь. А ведь он далеко не самый глупый человек на планете. Мир, в самом деле, отупел. И в немалой степени виновато в этом кино,  оно приучает людей мыслить стереотипно. И не только зрителей, а, как ни странно, в первую очередь его творцов. Они первые и самые большие жертвы этой великой иллюзии, которая все больше становится похожа на самую ужасную реальность.  

Орехов медленно покачал головой.

- Ты не так меня понял, Антон.

Запольский удивленно посмотрел на него.

- Как же я должен тебя понимать?

- Иногда люди, ведущие неправедный образ жизни, делают это от высшей любви  к добродетели.

Запольский покачал головой.

- Мне кажется, ты переутомился. Ты слишком интенсивно работаешь. Много времени проводишь наедине с этим ужасным человеком. Он на тебя плохо  влияет даже через века.

Орехов вдруг рассмеялся.

- А ведь это действительно так, я только что это понял. Я тебе благодарен, что ты меня просветил.

Режиссер подозрительно посмотрел на Орехова – не издевается ли он над ним? Но Орехов не шутил, он вдруг действительно понял, что Антон прав -  так все и есть. Этот давно живший английский лорд оказывает на него таинственное воздействие, влияя на его мысли и, может быть, даже поступки.  

- Ладно, это все лирика¸ - вдруг произнес Запольский. – Вот сценарий – это серьезно.

Орехову вдруг захотелось сказать ему все, что он о нем думает. Но это непозволительная для него роскошь.  Рочестер тоже не всегда говорил все, что хотел сказать своего сюзерену. Ну и ладно, нельзя так нельзя. Он взглянул на Антона, тот с напряжением в ожидании ответа смотрел на него. «Я буду писать так, как хочу, но с небольшой корректировкой, - вдруг подумал Орехов. - Они это проглотят и даже на заметят, что глотают».  От найденного решения стало легче на душе. Жаль только, что Антон ему не союзник в этом вопросе, совместными усилиями они добились  бы больше.

- А что сценарий. Будем делать его таким, каким требует наше любимое руководство, - весело проговорил Орехов.

Запольский сразу же повеселел.

- Я был уверен, что благоразумие возьмет у тебя вверх, - сказал он.

- Если бы не ты, то не уверен, - решил польстить ему Орехов.

Запольский не стал спорить. Он покровительно тронул Орехова за плечо и удалился.