Сыскарь из Тридевятого царства

Не кради, да не наказан будешь

— Вот же настырный этот Мальчик-с-Пальчик! Прямо как репей какой-то! Всё равно улучшил момент, когда нас с тобой не было, и стащил дело о Дурман-Траве! — возмущённо воскликнул Иван.

— Ерунда всё это, Ванюша! — лениво промурлыкал Кот-Баюн, пристраиваясь поудобнее на широкой лавке под самым окном, в ярком пятне от тёплого солнышка. — Всё равно в деле о розыске Дурман-Травы особо секретного ничего-то и не было. Одни только намерения и предположения.

— Неважно, что в сыскном деле было написано, желтоглазый, а важно, что из комнаты царского сыскаря пропадают дела! Придётся доложить Черномору об этом неприятном происшествии, а заодно и покажу ему, какие такие напитки пьют в «Избе Удовольствий» Кащеевы работнички.

Кот-Баюн запрыгнул на рабочий стол Ивана-Дурака. Осторожно, будто бы к чему-то живому и опасному, подошёл к бумажному стакану. Настороженно понюхал его. После чего недовольно поморщился, пару раз чихнул и промурлыкал:

— Гадость, скажу тебе, Ваня, несусветная. Если бы кто стал заставлять меня пить такую дрянь, то я бы ему всю морду лица расцарапал!

Иван скривившего мордашку Кота-Баюна, забрал со стола вещественное доказательство и вышел из комнаты.

Начальник сидел за столом полном бумаг самого разного. Когда Иван переступил порог, Ручка-Самописка так и зависла в воздухе над чернильницей. Дядька Черномор из-под густых чёрных бровей недовольно покосился на вошедшего и глазами указал на стоящий рядом с его столом стул.

— Сядь, Иван! Вовремя ты пришёл! Разговор у меня к тебе важный имеется!

Раскатистый бас угрожающе зазвучал под сводами высокого потолка. И не успел Иван толком примоститься на краешке стула, как начальник царского сыска продолжил:

— Это что же, Иван, ты себе позволяешь?! Только что получил какую-никакую власть и сразу порядочных налогоплательщиков нашего города морды разные бить надумал! Руки, стало быть, распускать, а не честно, как положено настоящему сыскарю, искать преступников и повышать раскрываемость этих самых преступлений! Сам мэр до меня по Зерцалу-Говоруну дозвонился. Выговаривать стал, что ты в «Избе Удовольствий» дебош устроил. Опять же тренера ихнего и охранников их же сурово побил. Теперь они работать не могут! Он на нашу царскую милицию в суд подаст! Нам штраф за превышение должностных полномочий присудють! А платить кто будет? Ты, Иван? В царской казне денег нет!

— Так ихний же тренер первый обзываться стал, а ихние охранники на меня сами набросились безо всякой на то причины! — недоумённо пожал плечами Иван. — Да и не бил я их вовсе! Просто приподнял и забросил в уголок.

— Са-ами набросились! — передразнил его начальник царского сыска. — Аккуратнее нужно работать, Ваня! Аккуратнее! Головой, а не кулаками! Ты инструкции, что я тебе дал, читал? Где там написано, что у тебя имеются права мирный народ избивать и, опять же, увечья всяческие наносить?

Иван-Дурак не смел даже глянуть в лицо своего начальника. Он понуро сидел с низко опущенной головой. Ему было очень стыдно за свою несдержанность и то, что так и не удосужился прочитать те самые несчастные инструкции. А дядька Черномор между тем продолжал разносить своего нового подчинённого по полной программе.

— Ты же, чай, не медведь какой-то дикий, Иван! Думай, однако, когда что-то делать собираешься! Это же куда годится, так себя показывать перед жителями города! Срам и стыдоба одна! Представь себе, ежели все сотрудники царской милиции ни за что ни про что станут избивать невинное население Тридесятого государства? Что тогда будет, а?! Одни убытки государству нашему в лице нетрудоспособного населения! А опять же репутация нашей милиция будет подмочена! Как потом в глаза простого труженика нам смотреть? Ты же своими действиями льёшь воду на мельницу самосуда, а доверие народа к Царю-Батюшке в лице его же царской милиции подрываешь!

Начальник суровым взглядом окинул несчастного подчинённого и с новыми силами принялся за его воспитание.

— К задержанию преступников нужно подходить с чувством, с толком и правильной расстановкой сил личного состава! Дабы даже мышь не ускользнула от справедливого наказания, но без нанесения тяжких увечий! А ты как поступил?! Словно ихнее же, заморское, серое животное с длинным… этим самым… как его? Ну который в посудной лавке погромы учиняет этим самым, что у него спереди висит! На букву «Х» начинается…

Дядька Черномор сконфуженно замолк, усердно почёсывая затылок. Он никак не мог вспомнить слово, начинающееся на букву «Х».

— Хоботом, — смущаясь, подсказал Иван-Дурак.

— Во-во, точно, хоботом! И им же в этой же самой посудной лавке да по морде лица честным труженикам нашего же города! Черепков битых, значит, много получилось, а толку от твоих сыскных действий никаких! Опять же снова одни убытки от такого рода мероприятий для чести царской милиции! Как это понимать, а?!

Дядька Черномор так выразительно посмотрел на Ивана-Дурака, что тот даже все думки, с которыми шёл к своему начальнику, мигом растерял. Здоровенный новоиспечённый сыскарь бестолково вертел в руках вещественное доказательство, не зная, что и ответить на такие суровые обвинения. Он покраснел от стыда, аки красна девица. Бумажный стаканчик в пудовых кулаках добра молодца легко смялся в мизерный морщинистый комочек. Еще немного, и тот мог безвозвратно исчезнуть. Причём навсегда. Оттого дядька Черномор мгновенно сменил грозный вид на заинтересованный и тут же спросил:

— Что это ты там мне принёс?

— Где? — невинным голосом спросил Иван-Дурак, удивлённо оглядываясь по сторонам.

— В кулаке твоём что?!

— Ах, это!

Иван-Дурак испугался, что его снова будет ругать начальник за самоличное уничтожение вещественного доказательства, причём в присутствии этого самого начальствующего лица, и поспешно разжал здоровенный кулак. Аккуратный бумажный стаканчик теперь представлял из себя печальное, если не сказать жалкое зрелище! На широкой, шершавой от множества мозолей ладони богатыря вместо стакана лежал лишь маленький морщинистый комочек бумажки. Иван снова густо покраснел и как-то стеснительно произнёс:

— Это вещественное доказательство, которое я добыл в «Избе Удовольствий».

Новоиспечённый сыскарь хотел со всеми подробностями рассказать, каким образом ему удалось добыть эти самые доказательства, но дядька Черномор остановил его одним своим суровым взглядом. Затем начальник, не торопясь, положил на стол Перо-Самописку да задумчиво посмотрел в окно на двор, где богатыри городской стражи милиции занимались отработкой навыков владения приёмами борьбы с хулиганами. Полюбовался, как те самые богатыри кидают друг дружку наземь да как самозабвенно молотят друг дружку до седьмого пота. Раздавались раскатистые богатырские уханья да грохот падающих мощных телес. Приятно было посмотреть на людей, знающих и любящих своё молодецкое дело.

Дядька Черномор перевёл взгляд на Ивана и скривил лицо, как от нестерпимой зубной боли. Ну и послала же ему судьба-судьбинушка такого никудышного ученика-сыскаря! А с другой стороны, кого ему было брать на пустующее место? За три года дядька Черномор и так, и эдак соблазнял людей должностью сыскаря. Сулил большие права, но молчал про большие обязанности да малюсенький должностной оклад, но никто в Тридевятом царстве не изъявил желание занять этот важный пост на переднем фронте борьбы со всяческой преступностью! Приходилось ему довольствоваться тем что есть и брать к себе на службу Ивана-Дурака. Так рассуждал про себя дядька Черномор. Неприятный разговор по Зерцалу-Говоруну с Кащеем оставил у него в душе весьма плохой привкус. Новый глава города в красках описал посещение Иваном «Избы Удовольствий», и из его рассказов выходило, что тому грозил суровый суд за превышение должностных полномочий в особо крупных размерах. А ежели единственного сыскаря засудят, то опять должностная единица останется незаполненной. Тогда опять слушать выговоры Царя-Батюшки, что народ ему жалуется на бесчинства хулиганских лиц, а ловить оных опять же будет некому! Хоть какой-то, хоть только по должности, но всё-таки сыскарь! Начальник горестно вздохнул и посмотрел на так называемого сыскаря, который в это время ни сном, ни духом не представлял своё ближайшее будущее. Иван стряс с ладони на стол начальника маленький комок бумаги и, удручённо вздохнув, произнёс:

— Вот!

— Что «вот»? — не понял дядька Черномор, прервав свои невесёлые мысли.

Он знал, что Кащей непременно воспользуется досадным промахом милиции, дабы получить в глазах народа дополнительные очки и повод к её реформированию. На новостных столбах появятся карикатуры и пасквили на милицию, её начальника и на Царя-Батюшку, а по блюдцам с серебряной каёмочкой начнут показывать записи, как новый сыскарь избивает бедных честных работников «Избы Удовольствий»! Одно хорошо — Кащей не являлся начальником царской милиции, и даже косвенно ему царская милиция не подчиняется. Но от этого дядьке Черномору сейчас было не легче. Костлявый богат на фантазию и умеет доставлять неприятности своим недругам. Начальник с недовольством посмотрел на неказистый комок бумаги.

— Это вещественное доказательство! — указал Иван-Дурак коротким и крепким, как закалённый стальной прут, указательным пальцем на жалкую маленькую бумажку. — Я это у тренера качков Кащея в «Избе Удовольствий» отобрал!

— В присутствии понятых и под протокол изъял вещественное доказательство? — со вздохом спросил начальник милиции, но тут же по глазам Ивана понял, что вопрос был задан не по адресу. — Ладно, ну и чем это было до того, как ты его попортил? — как-то даже подозрительно мирно продолжил дядька Черномор.

— Бумажный стакан, из которого пил какую-то подозрительную гадость тренер качков Кащея! — гордо произнёс Иван и тут же жалостно вздохнул. — А никак нельзя узнать по этому вещественному доказательству, что из него этот самый тренер пил?

Дядька Черномор покосился на жалкий комочек бумаги и негромко произнёс:

— Раньше работал у нас в сыске Бес Толковый. Был большим докой по научно-волшебной части. Но после того как Кащей стал мэром города, наш учёный Бес куда-то пропал. Исчез на следующий же день, а куда именно, нам не сообщил.

— Какой же может быть толк для царского сыска от бестолкового учёного? — удивился Иван-Дурак.

— Ты не понял меня. Не бестолковый, а Бес Толковый, то бишь Толковый Бес! — назидательным тоном, ткнув указательным пальцем в потолок, поправил молодого сыскаря дядька Черномор. — Кстати, среди Бесов это крайне редкое явление. Вот если бы тебе удалось его разыскать, то он твою бумажку на все составляющие части вмиг бы разложил и ясным образом доложил, есть ли для нас от неё какой-либо толк или нет. Могу тебе сказать, что люди меж собой потихоньку бают, будто бы кто-то видел нашего учёного Беса в Чёрном Лесу. Может, он стал работать на сестрицу Кащея — Бабу-ягу? Ей учёный люд ух как нужен, чтобы всякие там мази-протирки делать, да и платит нечисть поболе, чем штатный оклад сотрудника царской милиции. Но точно утверждать, что это правда, ни я, ни кто другой не сможет. Чёрный Лес продали Бабе-яге всего за одну кащеевку. Теперь без её ведома в него нет хода никому из смертных! А тех, кто нарушит сей запрет, ждёт болезнь падучая и погибель неминучая! Что там творится — это теперь одни лишь непроверенные слухи. Посему своему сотруднику я не имею права даже в интересах следствия приказывать не то что входить в Чёрный Лес, а даже приближаться к нему!

— А если я без твоего приказа прогуляюсь по Чёрному Лесу, дабы поискать Беса Толкового? Отпустишь меня, дядька Черномор? Я ведь всё равно хотел идти на Гнилые Болота, а путь к ним ведёт только через Чёрный Лес. Да и Разрыв-Трава мне нужна, — полушёпотом, тоном бывалого заговорщика поведал Иван.

— Ну, если без моего официального разрешения… — так же полушёпотом заговорщика ответил начальник и замолк.

Внезапно входная дверь то ли от сквозняка, то ли по старости сама по себе с лёгким скрипом чуть-чуть приотворилась. Иван-Дурак покосился на неё и шёпотом спросил:

— А может, это Мальчик-с-Пальчик?

Дядька Черномор тоже уставился на открывшуюся дверь. Даже прищурился, чтобы получше видеть происходящее, ибо к старости от чтения многих бумажек зачастую приходит близорукость. Немного помешкал. Взял со стола очки с гибкими дужками, которые дюже хорошо помогали в бою, ибо не спадали, а на задании давали возможность получше разглядеть оперативную обстановку. Пристально посмотрел сквозь толстые увеличительные стёкла на образовавшуюся щель между дверью и стенкой. После чего с важным видом уточнил:

— Точно, он, да в Шапке-Невидимке! Дабы мы его не видели!

— Так ты его видишь, дядька Черномор, через свои волшебные стёкла? — обрадовался Иван-Дурак.

— Нет, не вижу! — резко ответил начальник царского сыска. — Очки у меня не волшебные, а обыкновенные — старческие! Но моё оперативное чутьё подсказывает мне, что враг близок. А ты сам видишь его?

— И я его не вижу, дядька Черномор, но документы из моей рабоче-проживальной комнаты всё равно пропадают!

— Да ты что! Значит, точно, Мальчик-с-Пальчик! Ишь какой настырный гадёныш! Перед Кащеем выслужиться захотел. Наверное, он ему бессмертие пообещал, а дурачок поверил костлявому. Он всем дуракам его обещает, а те, разинув рот, как преданные собачки, за ним потом бегают и всё, что прикажет, выполняют. Верят, что действительно получат от этого скряги бессмертие! Отправить его вместе с сестрицей обратно восвояси, откуда пришли. Да ни сил, ни возможностей у меня нема, и опять же демократия, права человека нарушать нельзя! А какие Кащей и Бабая Яга люди? Нелюди они! Будь они неладны! Научили же его в германских землях, как народ дурачить и власть над ним брать! Вот он нам и устроил со своей сестрицей енту самую цветастую революцию! Жили мы без него при Царе-Батюшке, и было у нас всё ладком! Все были довольны, и Добро было, и Справедливость, как мы её понимаем своей душой, а теперь ни того и ни другого! Я не уверен, что через год-второй наше царство-государство останется, а не примкнём к германским землям, как ихняя колония! Кащей говорит, что там народ богаче живёт и люди там умнее и изобретательнее. Устройства там невиданные выдумывать мастера, лишь бы самим не работать. Но как можно богатство на Справедливость разменивать! Наши Герои за Справедливость головы клали, и было плевать на богатство! А теперь Герои охраняют несметные сокровища Кащея! Тьфу! Срамота одна! Одним словом, сплошной Дурман наступил в головах у нонешних людях! — недовольным тоном резюмировал начальник царской милиции.

Но тут же понял, что наговорил слишком много лишнего. В кащеевы времена частенько, если кто неправильно думает и имеет язык без костей, пропадает в неизвестном направлении, или такие неприятности по жизни начинаются, что не приведи Господь. Начальник резко замолк и как бы ненароком быстренько посмотрел на Ивана. Но тот тем временем продолжал с интересом наблюдать за приоткрывшейся дверью. Видимо, надеялся каким-то чудом заметить движение Мальчика-с-Пальчик. Дядька Черномор окончательно успокоился, что его подчинённый не придал случайно вырвавшемся у него словам никакого значения. Дверь больше не шевелилась, чучело Дракона мирно посапывало на стене, и начальник решил, что с Мальчиком-с-Пальчик, видимо, перебдил, и резко попытался перевести разговор на другую тему.

— А какое сыскное дело у тебя, Иван, пропало?

— Дело о Дурман-Траве!

— Надо же, а я и не удивился, что именно о Дурман-Траве! Тогда за утерю бдительности я объявляю тебе выговор, а за добычу улики — благодарность. И то, и другое — без занесения в личное дело! — громовым, командирским голосом объявил дядька Черномор.

— Служу Тридевятому царству-государству! — не вставая со стула, тем самым нарушая Устав Службы, тихо ответил Иван, продолжая приглядываться к обстановке в хоромах начальника.

Дядька Черномор недовольно покосился на подчинённого, затем на дверь и не стал молодого сыскаря вновь распекать, а лишь тихо, вполголоса произнёс:

— Приказываю тебе, Иван, найти виновника пропажи и посадить того в темницу, дабы другим ворам воровать из царского милицейского участка было неповадно!

— Есть — найти вора! — также тихо, вполголоса ответил Иван-Дурак и тут же добавил: — А дело о краже дела открывать?

— Непременно! Не нарушать же нам основы делопроизводства! — назидательно заявил начальник царской милиции и тут же приказал: — А теперь иди и займись делом!

Иван-Дурак вскочил со стула, выкатил свою могучую грудь и гаркнул дурным голосом, какой он слышал у бывалых царских солдат:

— Так точно, ваш бродь!

Дядька Черномор аж подпрыгнул на стуле от неожиданности и удивлённо посмотрел на подчинённого. Затем несколько растерянно погрозил ему пальцем и отчего-то всё тем же шёпотом произнёс:

— Ты мне эти всяческие тут политические провокации прекрати, Иван! Понял? У нас теперь демократия и никаких «бродей» у нас больше нетути!

— Так точно, ваша бродь! Есть прекратить всяческие политические провокации! — вновь рявкнул Иван-Дурак и под удивлённым взглядом начальника чуть ли не строевым шагом направился к двери, на выход.

Но, немного не дойдя до неё, богатырь неожиданно резко развернулся да застыл на месте с хитринкой в ясных глазах. На полу подле его ног у дверей плавно материализовалась та самая пропавшая папка сыскного дела по Дурман-Траве, а рядом с ней — Шапка-Невидимка. И тут же у него за спиной неожиданно раздался резкий, чуть ли не рвущий барабанные перепонки тонюсенький писк.

— Медведь! Как есть медведь! Под ноги глядеть надо!

Это в углу пищал от обиды малюсенький человечек величиной с детский локоток — Мальчик-с-Пальчик. Воришка никак не ожидал на ровном месте заполучить от Ивана-Дурака подлянку и теперь, обиженно косясь на него, усиленно растирал ушибленное место пониже спины. Его неожиданная материализация оказалась результатом парадного марша Ивана-Дурака, да ещё и с крутым разворотом, в результате которого воришка получил неожиданный пинок под з*д. Мальчик-с-Пальчик полетел в одну сторону, а его Шапка-Невидимка вместе с папкой дела о Дурман-Траве — в другую. Его банально отфутболили в дальний угол, и теперь маленькому воришке только и оставалось, что сидеть на полу да потирать ушибленный з*д. Кащеев лазутчик обиженно пищал, а заодно с вороватым видом поглядывал то на бородатого начальника царской милиции, то на могучего Ивана-Дурака, то на папку, за которой его послал Злой Кащей. В его крохотной голове сейчас происходил сложный вычислительный процесс. Он пытался понять, кого ему сейчас больше опасаться: Кащея, начальника милиции или всё-таки Ивана-Дурака.

— Лови вора, Ваня! Снова уйдёт же! — неожиданно могучим басом приказал дядька Черномор и испортил всю идиллию мыслительного процесса незадачливого гостя, который, как и кошку, сгубило любопытство. Он пришёл к выводу, что нужно сначала бежать из милицейской избы, а потом уж думать.

Иван мгновенно бросился выполнять приказ начальства. Он рыбкой прыгнул вперёд и с распростёртыми в стороны руками животом рухнул на Мальчика-с-Пальчик. Тем самым хотел надёжно похоронить его под собой, запертого в углу пройдоху. Но не тут-то было. Мальчик-с-Пальчик оказался ловким парнем и в самый последний момент вывернулся из-под десятипудовой туши новоиспечённого сыскаря царской милиции. Иван грохнулся пузом о деревянный пол, потом головой о стену, а маленький человечек уже со всех свои крохотных ножек бежал в сторону приоткрытой двери, где лежали заветная папка с делом о Дурман-Траве и его Шапка-Невидимка. Одновременно Мальчик-с-Пальчик клял себя за излишнее любопытство, которое заставило его приоткрыть дверь начальника царской милиции, с тем чтобы получше подслушать его разговор с Иваном-Дураком. «Любопытной Варваре нос на базаре оторвали!» — причитал скороговоркой на ходу маленький спринтер. Он уже почти добежал до заветной цели. Оглянулся на недостаточно быстро встающего с пола Ивана. Тот потирал ушибленный лоб. Воришка с довольным видом показал ему язык. «Как хорошо, что хоромы начальника такие большие! Пока этот увалень очухается, я уже сумею сбежать!» — радостно подумал Мальчик-с-Пальчик и в то же мгновение уткнулся спиной во что-то мягкое и тёплое.

— И куда это мы сегодня так торопимся? — раздался позади такой хорошо знакомый и одновременно такой ненавистный и страшно опасный голос.

Маленький человечек прекрасно знал, кому принадлежит этот голос, но ничего не успел сделать. Реакция его соперника была мгновенной. Всего лишь миг, и Мальчик-с-Пальчик беспомощно повис в воздухе. Тайный агент Кащея встретился взглядом с жёлтыми глазами-щёлочками своего кровного врага. Кот-Баюн отчего-то добродушно усмехался над висящим в его когтях воришкой, а тот хорошо знал истинную цену этой добродушной усмешки хищника.

Несмотря на свои размеры и кажущуюся медлительность, желтоглазый был очень опасным врагом. Не зря его побаивались не только мыши и другие мелкие хищники, но… даже некоторые люди. Особенно те, у которых душонка была с гнилым, неприятным запашком, который Кот-Баюн прекрасно ощущал. Даже если кто-то своё недоброе отношение прячет за широкой белозубой улыбкой. Недобрая мысль сама по себе меняет запах этого человечишки, и желтоглазый хищник мгновенно вычисляет своего нового врага. Он принципиально терпеть не мог зло в любом его проявлении, а подкупить его было совершенно невозможным делом. Отчего Кот-Баюн почти ни с кем из людей не мог ужиться. Люди слабы, и зло нет-нет, да посетит их безвольные души. Редко кто из людей ни разу в жизни не помыслит что-то нехорошее себе во благо. Лишь Иван-Дурак был Коту-Баюну по душе. Тот никогда и ни на кого не держал зла. Его душа была открытой, безмятежной и доброй. Эта особенность была одновременно и сильной, и слабой его стороной. Но именно за это свойство его любил Кот-Баюн, а недруги за этот же незатейливый, но честный характер на дух не переносили его. Им Иван-Дурак действительно казался простодушным дураком и раззявой. А зря… Иван-Дурак только казался дураком.

— Молодец, желтоглазый! — похвалил своего друга Иван и осторожно забрал из острых когтей Кота-Баюна Мальчика-с-Пальчик.

Оценивающе и как-то даже сочувственно посмотрел на его маленькое, тщедушное тельце и спросил у своего начальника:

— У тебя, дядька Черномор, нет человека, который у нас в столице занимается расследованием подростковой преступности, а заодно и перевоспитанием трудных детей?

— Нашёл подростка, Иван! — укоризненно произнёс дядька Черномор. — Маленькая собачка и в старости щенок! У Мальчика-с-Пальчик уже не одна сотня годков за плечами! Давай неси этого хитрого воришку в темницу. Пускай он там ждёт суда!

— Во, вспомнил! — встрепенулся Иван-Дурак, добродушно поглядывая в злые маленькие глазки Мальчика-с-Пальчик. — А что это Кащей меня всё время каким-то страшным судом стращает? Что-то я в своей деревне, видно, совсем отстал от жизни. Кто сейчас в этом самом суде-то такие ужасные, что мне так сильно надо их бояться?

— Как это кто? Известное дело. В нашем Царстве-государстве сейчас «тройка» заседает да всяких жуликов быстренько карает! — как бы между прочим, словно это должно быть известно даже младенцу, заявил дядька Черномор, разглаживая свою седую длинную бороду, а заодно через очки получше разглядывая маленького воришку. — Илья Муромец, Лёшка Попович и Добрыня Никитич! Уважаемые народом люди в государевом суде сидят и решения принимают! Вот они этого Мальчика-с-Пальчик быстро под статью определят! Лет эдак на пятьдесят!

— Ещё посмотрим, кто кого под статью определит! Кащей узнает про ваше самоуправство — сильно пожалеете! — зло зашипел Мальчик-с-Пальчик, извернулся и укусил за большой палец Ивана.

Новоиспечённый сыскарь только недоуменно посмотрел на трепыхающегося в его правой руке воришку и сильнее зажал его в кулаке. Его больше волновал другой вопрос.

— А границу нашего Тридесятого Царства-то кто тогда охраняет, ежели богатыри в суде сидят?

— А на что тебе граница вдруг понадобилась?

— А вдруг наш воришка бежать за границу от справедливого наказания надумает?

— Граница уже сколько лет как с нашей стороны открытая стоит. Никому до неё дела нет. Ходи кто хочешь. Мы теперь с Западной Тьмой енти самые… Слово то какое двусмысленное — партнёры, будь они не ладны! Да и платить пограничной страже царёвой казне нечем. Вот по совету Кащея наш Царь-Батюшка и перевёл Трёх Богатырей из пограничной охраны в судьи. А из германских земель мы теперь одноголовых летунов по кредиту получаем. То бишь драконов. Наши олигархи на них по заморским странам летают. Отдыхают после своих «трудных» дел. А ещё в обмен на наше земляное масло из заморских земель к нам стали завозить в большом количестве Големов! Так что с передовыми технологиями у нас в государстве теперь всё хорошо. «Тьма нам в помощь!» — так говорит Кащей. Что тут скажешь? Какой поп, такой и приход.

Дядька Черномор тяжело вздохнул, опустил глаза и грустным голосом добавил:

— Да, раньше всё по-другому было! А что мы можем теперь сделать? Ничего! Не у нас теперь власть и сила, а у нечисти! Профукали мы Справедливость! Теперь только успевай утираться!

— А кто такие Големы? — нахмурив лоб, переспросил Иван-Дурак.

— Големы! Это такие глиняные куклы большого размера. Внутри у них есть сложный волшебный механизм, который на земляном масле работает. Эти Големы самые разные действа умеют делать. Существуют Големы-Кузнецы, и Големы-Ткачи, и Големы-Пахари. В общем, Големы на все случаи жизни. А на Гнилом Болоте действуют курильни, где Дурман-Траву варят. На боевые Големы простое волшебство и заклинания не действует, а слушаются Големы только свою хозяйку. Наш мэр объявил народу, что в дальнейшем эти глиняные куклы будут вместо них работать! А когда он станет царём, то никому работать больше не надо будет. Всё Големы делать будут. Народ обрадовался. Тяжёлый труд отменят. Все отдыхать будут сколько влезет. Только я думаю, что Кащей хитрит. Не привык он о ком-то, кроме себя любимого, заботиться. Что-то они со своей сестрицей задумали неладное!

— Да не скажи, дядька Черномор! Знания и наука — это здорово! Народу благодаря умной технике ничего делать не придётся! Лежи себе на печи да ешь калачи! — обрадовался Иван-Дурак за людей.

— Ага, если, конечно, у народа будут эти самые калачи! — усмехнулся дядька Черномор. — Слышал пословицу: кто не работает, тот не ест? Думаю, что она и при Кащеях и Големах не отменяется. Даром народ кормить никто не собирается. Кащей просто ждёт. У него времени — моря бескрайние. Он же бессмертен, а народ при нём уже стал потихоньку вымирать. Раньше людей в нашем царстве государстве год от года становилось всё больше, а теперь наоборот. Старики мрут, а молодые рожать не хотят. Им веселья подавай. Для чего ты думаешь Кащеева сестрица так много Дурман-Травы на Гнилых Болотах варит? — спросил дядька Черномор и сам же ответил. — А для того, чтобы этот самый народ веселился да, одурманенный этой самой подлой Травой, радовался жизни, пока его на Големов не поменяли. А когда народ, наконец-то, весь вымрет, тогда и наступит счастье для Кащея, а для простого народа — тот самый Армагеддон, который ему всё время обещают всякие секты.

Иван-Дурак задумался на время. Про страшный Армагеддон он краем уха где-то уже слышал. Знал, что это Конец Света. Вспомнил богатырь и про пронырливого адвоката да наглого нотариуса, которые по приказу Кащея наведывались к ним с дедом и бабой, чтобы отобрать у них единственную избу и шесть соток земельки. Подумал, что снова нужно будет говорить с этими скользкими людишками Кащея. Потемнел лицом и гневно спросил:

— А Западная Нечисть как же? Ежели границу нашего Тридесятого Царства никто не охраняет, то теперь она к нам, небось, валом валит!

Ужаснувшись от подобной мысли, молодой сыскарь так сжал свой могучий кулак, что Мальчик-с-Пальчик истошно запищал в его руке. Дядька Черномор покосился на писклявого человечка, недовольно поморщился, а Ивану-Дураку вдруг даже жалко стало этого несчастного. Добродушный силач слегка разжал могучий кулак и указательным пальцем с извиняющимся видом погладил пленника по голове. Мальчик-с-Пальчик скривил от ненависти своё маленькое личико, но Иван того не видел. Он уже смотрел на начальника царской милиции, а тот продолжал разъяснять:

— Так эта Западная Нечисть во множестве своём уже у нас находится. Кто на Гнилом Болоте на Бабу-ягу алхимничает. Для Костяной Ноги, которая теперь стала Золотой Ногой, всякое зелье хитрое в обилии варят. Другие у Кащея в советниках сидят. Учат как ловчее нашим народом заправлять. Всяческую наглядную агитацию придумывают, да законы каверзные. Будь неладны эти новые порядки! Видно, нам, видно, никогда уже не подобраться к курилкам Бабы Яги! Но начатое Емелей надо каким-то образом продолжать! Так что забирай дело, Иван, которое у порога валяется, и работай над доказательной базой! Емеля начал — тебе, видно, на роду написано продолжать! Не особо надеюсь, но жду от тебя результатов по уменьшению преступного элемента в нашем Царстве-государстве и увеличению раскрываемости всяческой преступности на почве жадности и эгоизма! — приказным тоном закончил дядька Черномор.

— А как быть с делом о похищении дела? — осведомился Иван-Дурак.

— Раз дело нашлось, то закрывай дело о похищении дела! — благодушно разрешил дядька Черномор.

— Так я же его и открыть-то не успел!

— Так ты его сначала открой, а потом закрой в связи с отсутствием оного! — наставительно указал начальник царской милиции. — Всё, Иван! Иди, работай! Допрашивай воришку. Может, он нам чего путного поведает. А мне некогда с тобой попусту лясы точить! Документы всяческие срочно подписывать надобно!

— Слушаюсь, дядька Черномор! — вновь бодро рявкнул Иван-Дурак и с радостной улыбкой на лице посмотрел на хмурого Мальчика-с-Пальчик. У того сегодняшний день явно не задался.

Выйдя из хором начальника царской милиции, Иван хотел уже нести лазутчика Кащея в темницу, но Кот-Баюн напомнил, что начальник поручил им допросить его. Пушистый зверь с хитрой кошачьей улыбкой поглядел на Мальчика-с-Пальчик и так аппетитно облизнулся, отчего маленький воришка весь похолодел и затрясся от страха.

— А неси-ка ты нашего гостя, Ванюша, к нам в комнату. Мне лично с ним сильно потолковать хочется.

Иван-Дурак не стал пререкаться со своим верным другом. Зашёл в свою служебную комнату, закрыл за собой дверь. А потом поставил Мальчика-с-Пальчик на середину письменного стола. Тот тут же захотел убежать, но не тут-то было. Кот-Баюн уставился на него огромными жёлтыми глазами-щёлочками. Умом воришка понимал, что чем быстрее он отсюда уберётся, тем для него будет лучше, но ноги у него внезапно задеревенели и стали совершенно непослушными.

Иван-Дурак тихо, чтобы не мешать своему другу наводить волшебные чары, присел на табурет за столом и стал смотреть на завораживающую плавную походку Кота-Баюна. Тот мягким, тягучим, как ночной туман, голосом стал сказывать одну из своих бесконечных сказок. Молодой сыскарь знал эту сказку, как и знал, для чего пушистый зверь её сказывает и зачем он так пристально глядит в глаза Мальчика-с-Пальчик. Между тем глазки маленького воришки постепенно застилались поволокой безволия. Лазутчик стоял в волшебном кошачьем круге соляным столбиком с разинутым ртом. Будто бы хотел что-то сказать, но без приказа кота-чародея он теперь не мог пошевелить и мизинцем. Кащеев засланец помимо своей воли оказался полностью во власти Кота-Баюна. Тот плавной, завораживающей походкой сделал ещё один круг и, не торопясь, присел напротив свой застывшей жертвы, да тихо, вкрадчивым голосом прошептал:

— Смерть Кащея где?

— На конце иглы! — замогильным голосом ответил Мальчик-с-Пальчик.

— Сам знаю! — недовольно проворчал Кот-Баюн. — Ты мне лучше скажи, где з****й свою Иглу Смерти хранит и кто её охраняет?

— В Магическом Яйце Фаберже Игла Смерти Кащея хранится, а охраняют её Бессмертные Големы! — монотонно пророкотал холодом могил маленький лазутчик.

— А кто этот Фаберже? Откуда у него Магические Яйца? — стал сыпать вопросами Иван-Дурак, совершенно не обращая никакого внимания на жутковатый голос Мальчика-с-Пальчика. Между тем Кот-Баюн не отвечал на вопросы своего друга. Он их пока игнорировал и продолжал у задержанного воришки допытываться про то, как добраться до Иглы Смерти Кащея, но через короткое время воришка впал в полную прострацию и больше не реагировал ни на какие вопросы. Сила чар пушистого зверя оказались для него чрезмерно сильной, и теперь кащеев лазутчик превратился в безмолвную статую или абсолютно бездушное полено. Для злых дел Кащея Мальчик-с-Пальчик через волшебство Кота-Баюна стал совершенно бесполезным. Этим для злодеев и воров и был страшен Кот-Баюн. Весь смысл жизни пропадал у подобных людишек.

— Теперь можешь отдавать засланца стражникам в темницу, — лениво зевнул Кот-Баюн и не без толики самодовольства добавил: — Он больше ничего Кащею не скажет и ничем не поможет. Теперь без меня костлявый его не сможет расколдовать.