Сыскарь из Тридевятого царства

Иван-Дурак становится царским сыскарём

Через час общими усилиями в комнате Ивана-Дурака был наведён образцово-показательный порядок. Даже многолапый принял участие в коллективной уборке. Ликвидировал все свои старые, заброшенные паутины, выбросил сухие трупики мух и комаров. От этого Кот-Баюн смилостивился и разрешил Пауку сплести новые сети, но так, чтобы они не бросалась в глаза посетителям комнаты. Покончив с уборкой, Иван стал аккуратно раскладывать папки с сыскными делами на полке. Заодно и мельком их просматривал. Он помнил рассказ Щуки, что Емеля попал к Кащею после того, как вплотную занялся продажами Дурман-Травы. Нужная папка с делом оказалась, как всегда, самой последней и самой тонкой. Иван прошёлся по ней тряпочкой. Смахнул остатки трёхлетней пыли и посмотрел на обложку, на которой корявым почерком было выведено: «Дурман-Трова». Иван пристроился на колченогой табуретке за дубовым столом. Открыл шуфлядку. Покопался в ней и нашёл Перо-Самописку. Послюнявил самый кончик и исправил в слове «Трова» букву «о» на букву «а». Полюбовался проделанной работой, открыл папку и углубился в чтение. Кот-Баюн пристроился рядом с хозяином, прямо на рабочем столе. Правда, скромненько так, в самом уголке.

— Вот, слушай, желтоглазый, что тут написано Емелей: «Месяц Травень, двенадцатого дня, четвёртого дня недели, сего года. По сведениям моих доносчиков, в Чёрном Лесу, на Гнилом Болоте, в избушке Старого Отшельника Кикиморы варят Дурман-Траву». А немного ниже Емеля приписал: «Завтра нужно проверить!»

Кот-Баюн раскрыл глаза, зевнул и промурлыкал:

— Тогда получается, что Емеля пропал аккурат тринадцатого дня и именно в пятницу. И не верь теперь всяким предрассудкам про пятницу тринадцатое! Надеюсь, что ты не попрёшься на ночь глядя напролом в Гнилые Болота, дабы попасть прямо в лапы прислужниц Бабы-яги? Лично я что-то сегодня с этой уборкой сильно притомился, и мне что-то совершенно неохота никуда идти.

— Напролом только дураки лезут! — наставительно воздев указательный палец к потолку, важно произнёс Иван-Дурак. — А мы с тобой, желтоглазый, никакие не дураки! Ведь правда?

Кот-Баюн хотел ответить, как внезапно отворилась дверь и на пороге появился дядька Черномор. Он критически осмотрел обстановку в комнате Ивана и удовлетворённо хмыкнул.

— Вижу, поработали на славу! Молодцы!

— Старались, — скромно ответил Иван и подмигнул Коту.

— Зайди-ка ко мне, Иван! Мне погуторить с тобой надобно!

Начальник царской милиции ещё раз оценивающе оглядел комнату, одобрительно хмыкнул и пошёл к себе. Иван-Дурак последовал за ним. Теперь наступила очередь Ивана разглядывать комнату дядьки Черномора и удивляться. А посмотреть было на что. Стены начальственных хором были увешаны самыми разными мечами, боевыми топорами, шипастыми булавами, железными шлемами всяких видов. В центре самой большой стены торчало чучело головы самого настоящего дракона. Чудище с выпученными от злобы глазищами с ненавистью глядело на Ивана-Дурака. Пасть разинута. Из неё торчат здоровенные зубищи.

— Вот это да-а! — удивлённо воскликнул Иван и подошёл поближе к чучелу дракона.

Протянул руку и хотел потрогать его острые зубы, но чудище внезапно сощурило жёлтые с чёрной щёлочкой глаза и с лязгом захлопнуло пасть. Казалось, что огромные зубы аж искры высекли. Иван еле-еле успел отдёрнуть руку, а дядька Черномор лишь хитро усмехнулся.

— Осторожно! Это зачарованное чучело дракона. Мой первый трофей. Ещё в молодости я победил в честном бою в Тмутаракани это иноземное чудище. Ты лучше садись вот в это кресло. Подальше от него. Да, распишись вот здесь! — начальник царской милиции ткнул коротким толстым пальцем в последнюю строчку ведомости. — Тебе по должности полагается выдать Сучок-Путевичок, Зерцало-Говорун и Пищаль-Заморозку.

— А для чего мне всё это?

— Как для чего? — удивился дядька Черномор. — Сыскарям по штату полагается иметь при себе Сучок-Путевичок, дабы дорогу указывал. Вот, к примеру, не знаешь ты пути до места преступления. Брось Сучок-Путевичок на землю, скажи ему, куда ты хочешь попасть, и следуй за ним. Это совсем не сложное приспособление. Разберёшься. Вот ещё Зерцало-Говорун в оловянной оправе. Его полагается сыскарю иметь при себе и днём, и ночью для срочной связи с начальством. Например, ты хочешь со мной поговорить али попросить об чём-нибудь. Открываешь его, назовешь моё имя, и у меня такое же Зерцало тут же запищит. Я его открою, а ты меня увидишь в своём Зерцале. Вот теперь можно поговорить друг с дружкой, а заодно и видеть моё физиономие смогёшь, значится, лицо моей наружности. Также при тебе днём и ночью должна быть Пищаль-Заморозка, дабы особо буйных разбойников на время утихомиривать. Направишь трубу Пищали-Заморозки в нужную сторону и нажимай на вот этот рычажок. Раздастся щелчок, и из трубы вылетит небольшое облачко, окутает разбойника, и тот на пару часиков станет как бревно с глазками. Хлопать ими сможет, а руками и ногами — ни-ни. Ты пока меня слушаешь, свою закорючку-то ставь на документе да получай своё сыскарское имущество! Надеюсь, что первое дело ты себе уже выбрал?

— Ага! — старательно выводя свою подпись, ответил Иван-Дурак. — За дело про Траву-Дурман поначалу возьмусь!

Дядька Черномор нахмурил брови и поглядел на чучело головы Дракона. Оно всё ещё недобро косилось на Ивана, но, заметив сердитый взгляд хозяина, тут же скромно опустило огромные глазищи. Начальник царской милиции не торопясь прошёлся по своим хоромам. Вернулся к сидящему за столом молодому сыскарю.

— Та-ак, вижу, что расписался, а теперь самое главное! Встань, Иван, вот сюда!

Дядька Черномор указал на участок стены, на котором висела белая простыня. Иван, конечно, удивился: чего это простынь делает на стене у начальника, а не на постели? Но ничего не спросил, а покорно встал к ней спиной. Начальник царской милиции посмотрел на противоположную стену, на которой висел какой-то скворечник. Только вместо дыры, для того чтобы птица вовнутрь залезала, там было стекло.

— Эта дивная штуковина Саморисовалкой называется, дорогущая, доложу тебе, штуковина! — ласково произнёс дядька Черномор и тут же резко приказал. — Та-ак! Замри!

Иван-Дурак что-то хотел спросить, но от неожиданного приказа так и застыл с открытым ртом. Начальник царской милиции стукнул ладонью по крыше «скворечника» и гаркнул:

— Давай, рисуй!

— Не ори! Не глухой я! — внезапно раздался из Саморисовалки недовольный писклявый голос. — Сколько прошу, чтобы ты потише стучал, начальник! Краски в банках путаются, а потом мне дело об отсутствии профессионализма шить будешь!

Дядька Черномор сконфужено покосился на Ивана, но тут в скворечнике что-то зажужжало, запищало, и через минуту стеклянное окошко отворилось и из образовавшейся дыры высунулась мордочка какого-то зверька, сильно смахивающего на хорька.

— Готово, начальник!

Мордашка хорька снова убралась в «скворечник», а из дырки высунулась его лапа со сложенным вдвое кусочком картона красного цвета с золотым тиснением герба Тридевятого царства-государства и надписью «Царская милиция».

— Вот и готовы твои первые «корочки», Иван! То бишь удостоверение твоей собственной личности. Сыскаря царской милиции! Береги его аки свои уши на лютом морозе. Со всей тщательностью и бдительностью! Утеряешь, а тем хуже — к лицам бандитской наружности попадут твои «корочки», — ответишь головой по суровому, но справедливому Закону! Кстати, о Законе, дам я тебе книжки с этими самыми Законами, и через неделю чтобы каждая статья и пункт от зубов отскакивали, як горох от стенки!

Дядька Черномор закончил нравоучение, осторожно открыл красное удостоверение личности новоиспечённого сотрудника царской милиции и показал его Ивану. Тот удивленно почесал затылок. На него с маленькой вклеенной картинки таращился он сам собственной персоной с широко открытым ртом.

— А рот? — обиженно спросил Иван-Дурак.

— Что рот? — не понял дядька Черномор и сам заглянул в удостоверение своего нового сотрудника. — Ах, это! Да так ты даже как-то грознее выглядишь! Будто бы орёшь нецензурной бранью на организованную и не очень организованную преступность. Ладно, не придирайся к мелочам! Нечего понапрасну волшебный материал изводить! В царской казне и так злата-серебра нет на покупки дорогущего материала! Заграничное оное изделие и краски заграничные. По сумасшедшей цене в Германских землях у ихнего же Кайзера закупаем. Вот так-то, а с деньгами, то бишь бюджетом, в милиции напряжёнка выходит. Да что там говорить! Всё государево богатство Кащей себе прибрал, и теперь Царёво богатство Кащеево богатство приумножает! Вот тебе ещё одна задача, но дюже секретная, а потому никому не разглашаемая: вернуть всё награбленное Кащеем и Бабой-ягой злато-серебро обратно в царскую казну!

Иван-Дурак кивнул головой в знак согласия со словами начальства и осторожно взял своё новенькое, ароматно пахнущее свежей краской удостоверение и спрятал в кошель на поясе. Дядька Черномор обошёл вокруг новоиспечённого сыскаря. Эдакого ладного, синеглазого, коренастого крепыша. Поправил на его поясе Пищаль-Заморозку. Убедился, что у того на месте Зерцало-Говорун и Сучок-Путевичок. По-отечески похлопал по плечу и наставительно произнёс:

— Ты уж, Иван, будь поосторожнее. Кащей со своей сестрицей Бабой-ягой доходное дело наладили. Людям головы туманят. Ведьмы варят на своих болотах Дурман-Траву, а костлявый продаёт её в своих увеселительных кабаках. У Кащея этих кабаков, больших и малых, в городе чуть ли не на каждом углу, как редиска на грядке — пучками растут! Емеля попытался прикрыть продажу Дурман-Травы, да сгинул в неизвестность!

— Емеля в темнице в Замке у Кащея Бессметного! — с важным видом произнёс Иван-Дурак, поправляя на поясе пистоль Заморозку.

— Откуда знаешь? — удивился дядька Черномор.

— Щука мне сказала!

— А нам уже три года как не удаётся её встретить!

— Она у вас во дворе в служебном колодце живёт.

— Так мы воду из этого самого колодца по несколько раз в день берём! Да раз в год воду вычерпываем и чистим его со всей тщательностью. Но ни разу ещё за все три года, как пропал Емеля, Щука нам не попадалась!

— Так она же не простая щука, а Щ-у-к-а! — уважительно произнёс Иван.

— Раз у тебя теперь с ней доверительные отношения сложились, то я думаю, что необходимо открыть ещё одно дело о лишении сотрудника милиции свободы действия при исполнении служебного долга. Необходимо собрать доказательства противоправного деяния лицом или группой лиц по сговору! Но будь осторожен! Кащей с сестрицей Бабой-ягой — ещё те фрукты. Без соли и перца их ни за что не съешь! Они сами кого хочешь сожрут и не подавятся! Ладно, Иван, уже поздно. Иди поспи. Открывай новые дела! Пустые папки получишь на складе. Теперь милицейский дом — твой дом для жизни и службы!

— Мне бы деду и бабе сообщить, что я в городе задерживаюсь! — скромно попросил Иван-Дурак.

— А мы Учёную Сову к ним с почтой пошлём. Она всё подробно и расскажет, а хочешь, и письмо отнесёт, и обратно от них записочку доставит! — улыбнулся начальник царской милиции.

— Спасибо, дядька Черномор! — поблагодарил новенький сыскарь и направился в свою комнату, в которой ему теперь и работать, и отдыхать.

— Да, чуть не забыл, после склада зайди к казначею. Тебе причитается десять кащеек в качестве денежного довольствия! — остановил его начальник царской милиции.

— А что такое «кащеевка»? Я уже в городе на плакатах видел это странное название, — поинтересовался Иван-Дурак.

Дядька Черномор достал из кошелька зелёную бумажку, на которой красовался портрет Кащея-качка. Под портретом короткая надпись: «В Кащея мы верим!» Иван пригляделся к кащеевке, и ему показалось, что Кащей с портрета ему подмигнул. Сыскарь от удивления открыл рот. Начальник царской милиции усмехнулся и назидательным тоном произнёс:

— Всё-таки не зря я тебя с отрытым ртом на служебное удостоверение нарисовал! Запомни: ежели Кащей с бумажки подмигивает, значит, кащеевка настоящая! А то уже взяли моду подделки рисовать да на базаре простодушным крестьянам их сбывать. Вот и по этому вопросу заведи дело и доведи его до справедливого суда.

— Я всё-таки не понял, дядька Черномор, а зачем нам кащеевы бумажки, если у Царя-Батюшки всегда были в ходу монеты из злата и серебра?

— Так нету больше у нашего царя ни злата, ни серебра. Теперь оно всё у Кащея. В его тайных закромах. Царь сам отдал всё своё злато-серебро на хранение Кащею за эти самые кащеевки!

— Злато-серебро за какие-то зелёные бумажки? — удивился Иван-Дурак.

— А что поделаешь, ежели каждый день всем в нашем Царстве-государстве кушать хочется! Кащей объявил, что с его назначением на пост мэра стольного города все товары будут продаваться только за кащеевки. А царю и людям нашим нужна еда каждый день, а также дрова, тарелки, ножи, одежда, услуги всяческие. Да много чего нужно человеку, дабы просто жить, а теперь в Граде-столице всё продаётся только за кащеевки. Вот и получилось, что всем жителям города пришлось нести Кащею всё своё золото и серебро в обмен за его зелёные бумажки. А за столицей и во всём царстве злато-серебро перекочевало в закрома Кащеевы.

Иван-Дурак посмотрел на куцую зелёную кащеевку. Как-то она его не впечатлила. Нарисованный Кащей вновь нахально подмигнул сыскарю. Вернул зелёную бумажку дядьке Черномору, а сам направился к казначею за своей первой в жизни зарплатой, которая ему теперь полагались по должности.

Получив свои десять кащеевок, Иван-Дурак пошёл к себе. За дверью комнаты послышался шум-гам. Что-то с грохотом падало на пол. Время от времени раздавались чей-то визг-писк да вслед грозное мяуканье. Иван-Дурак осторожно открыл дверь, и тут мимо него прошмыгнул маленький человечек, а вслед за ним длинными прыжками понёсся Кот-Баюн. Его жёлтые глаза горели яростным огнём ненависти, а острые зубы угрожающе щёлкали над головой беглеца. Человечек оглянулся на летящего вслед за ним страшного зверя. Огромная пасть вот-вот проглотит его. Мальчик-с-Пальчик взвизгнул и ещё быстрее помчался дальше. Вперёд по коридору, к выходу из милицейской избы. Кот зло зашипел и стрелой полетел за беглецом. Почти нагнал его у открытой входной двери, но юркий маленький человечек выскочил на тёмный двор и буквально растворился в воздухе. Это произошло именно в тот момент, когда Кот-Баюн уже занёс над головой человечка свою лапу с угрожающе выпущенными острыми когтями. Мощный удар прошёлся в пустоту. Желтоглазый зверь застыл на пороге. Недовольно фыркнул и настороженно огляделся по сторонам. Но Мальчик-с-Пальчик как сквозь землю провалился. Кот ещё подождал немного, поводил ушами во все стороны и с недовольным видом пошёл обратно. Время от времени он приостанавливался, оборачивался и вновь прислушивался к звукам, которые долетали в коридор со двора.

Иван-Дурак вошёл в свою служебную комнату. Сел на табуретку за рабочим столом и стал удивлённо оглядывался по сторонам. Только что они с Котом-Баюном навели здесь порядок, и на тебе.

— Словно Мамай прошёл! — с досадой всплеснул руками Иван.

В комнату вошёл недовольно шипящий Кот-Баюн. Пушистый зверь запрыгнул на дальний угол стола. Шерсть дыбом, усы топорщатся, а сам всё поглядывает на открытую дверь комнаты. Не прошло и минуты, как в неё вошёл дядька Черномор. Удивлённо осмотрел бардак. После чего разровнял пальцами свои пышные седые усы и угрожающим тоном промолвил:

— Что здесь такое происходит?

— Мальчик-с-Пальчик побывал у нас, — проворчал Кот-Баюн и вновь недовольно зашипел. — Хотел выкрасть у нас дело о Дурман-Траве! Видно, Кащеюшка его послал к нам в гости. А когда я пресёк это безобразие, так эта наглая морда ещё и потребовала подобру-поздорову освободить из темницы Соловья-Разбойника. Вот я с ним и сцепился. Вёрткий гадёныш оказался! Ушёл! Прямо как в воздухе растворился!

— А как он к нам попал? — возмутился дядька Черномор.

— Даже и не знаю, — промурлыкал Кот-Баюн. — Дремал себе спокойно и тут почувствовал, что в комнате кто-то есть. Глаза открыл и точно: стоит этот Мальчик-с-Пальчик с папкой в руках и нахально так лыбится прямо мне в глаза. Увидел, паршивец, что я его заметил, и заявляет: «Передай своему хозяину, чтобы немедля выпустил Соловья-Разбойника и возвращался к себе в деревню. Да чтобы сидел тише мыши, если не хочет сам вместе с дедом и бабкой пропасть без вести, как Емеля!» Вот такая вот наглость!

Кот-Баюн снова недовольно фыркнул и принялся вылизывать свою густую чёрную шерсть. Дядька Черномор дослушал его рассказ, задумчиво почесал затылок и удручённо произнёс:

— Пробил, значит, Кащей проклятый нашу волшебную защиту! Своих наймитов стал тайными путями к нам засылать! Видно, пробой ещё небольшой, если только Мальчика-с-Пальчик ему удалось к нам переправить. Поэтому бдительность и ещё раз бдительность, товарищи! Понял меня, Иван?

— Понял, дядька Черномор! — ответил сыскарь.

— Это хорошо, что понял! Приберись тут у себя и ложись спать! Утро вечера мудренее!

— А с Соловьём-Разбойником что делать будем?

— Ничего! Пусть в темнице до суда посидит! Если бы Кащей мог, он уже давно бы его вытащил. Воровское дело в Диком лесу простаивает, пока Соловей-Разбойник у нас в темнице томится. А значит, Кащей убытки несёт. Вот и заботится костлявый о своём кошеле.

— Дядька Черномор, а отчего ты этого Кащея не посадишь в темницу, если ты столько много про него знаешь? — удивился Иван-Дурак.

— А у нас доказательства неоспоримые на него есть? Его ушлые адвокаты любое дело развалят, ежели не будет железных доводов вины Кащея, а все наши обвинения против нас же и оборотят. Да так, что мы сами станем в Тридесятом царстве-государстве самыми большими злодеями и преступниками! У нас, Иванушка, теперь «демократия» и плюрализм мнений! Будь они неладны! Как бы Царь-Батюшка в силе был, я бы с Кащеем и Бабой-ягой совсем по-другому разговаривал! — с досадой стукнул кулаком по ни в чём не повинной двери начальник царской милиции. Благо та была из морёного дуба. — Ты, Иван, на Кащея свой зуб имеешь, вот и собирай эти самые доказательства его противозаконной деятельности с особой яростью! Ты же теперь царский сыскарь! У тебя есть права на ведение сыскных действий во всём Тридевятом царстве-государстве, включая наш стольный град! А это не так уж и мало. Ежели, конечно, с умом этими своими правами распорядиться! А Кот-Баюн у тебя действительно хорош! Молодец, чернявый! Прогнал прислужника ирода!

Дядька Черномор подмигнул Ивану и ушёл к себе, а Кот-Баюн аж увеличился в размерах от важности. Его распирало от вполне заслуженной похвалы. Вот только если бы ещё удалось схватить этого пройдоху Мальчика-с-Пальчик, было бы ещё лучше!

— Хватит раздуваться! — спустил с небес на землю Кота-Баюна его хозяин. — Давай берёмся за уборку и отдыхать! Завтра в город на разведку пойдём. Нужно начинать изучать вверенный нам с тобой участок.

Поутру Иван-Дурак вместе с Котом-Баюном вышли во двор. Солнышко радостно светило на чистом голубом небе, а только что проснувшийся сыскарь лениво потягивался на крыльце. Печь сиротливо стояла под навесом вместе с остальными транспортными средствами передвижения царской милиции. Правда, некоторые средства передвижения в виде лошадей увлечённо хрустели овсом. Печь же игнорировала такое угощение. Ей были милее сухие берёзовые полешки.

Через пяток минут Иван с Котом-Баюном катили по улицам города. Куда ехать, они толком не знали, а поэтому ехали куда глаза глядят. А глаза Ивана в это время глядели на писанную самыми яркими красками красотку. Она глядела пронзительными голубыми глазами на сыскаря с натянутого поперёк улицы огромного полотна.

— Красивая Баба-яга! Совсем не скажешь, что недавно у неё был юбилей. Вторую тысячу лет разменяла наша красавица-переросток, — промурлыкал Кот-Баюн и отвернулся. — Во, смотри, а вон наш Кащеюшка про себя городскому народу бает.

Иван-Дурак посмотрел туда, куда ему указывал Кот-Баюн. Там другое полотнище, на котором здоровенный бугай с рельефно прокачанными мышцами и пронзительным взором таких же синих, как небо, глаз, с усмешкой поглядывал на прохожих. Ниже огромными буквами было написано: «Сила есть — ума не надо!» и адрес: «Болотная улица, дом 5. Зерцало для связи: клуб «Сила Кащея». Чуть ниже: «Первая минута звонка бесплатно!»

— Неужто Кащей действительно так теперь выглядит? — недоумевал Иван-Дурак.

— Он самый! — резко категоричным тоном произнёс Кот-Баюн.

— Не может быть! Он же тощий был! Вылитый скелет!

— Это когда было, а теперь наш Кащей без пяти минут олигарх! Ему имидж держать приходится! Вот и старается.

— Чего держать?

Кот-Баюн со скептическим видом оглядел внешний вид Ивана-Дурака и усмехнулся:

— Тебе это пока не грозит, Ванюша!

— Но нам поручено разбираться с этим непонятным имиджем и добыть на него улики! Давай найдём эту Болотную улицу, где дом номер пять находится, — заинтересованным тоном произнёс Иван. — Нам же нужно с чего-то начинать. Так почему нам не пообщаться с людьми из клуба Кащея. Получше узнаем обстановку в городе. Может, и про Кащея что-то новенькое узнаем.

— Будь по-твоему, но помни, что не я тебе предложил посетить этот гадюшник.

«Гадюшник» оказался многоэтажным развлекательным центром. На первом этаже дорогой тренировочный зал с полным набором железяк всех видов и калибров, как и станков для прокачивания абсолютно всех видов и групп мышц тела. Правда, интерьер весьма своеобразный. Преобладали чёрный и серый цвета. Уровни сложности на тренировочных станках обозначались белыми черепами. Вес штанги — человеческими костями.

— Есть желание записаться к нам? — спросил зашедшего в зал Ивана качок в обтягивающем чёрном трико. — Только в нашем клубе первый месяц занятий всего пять кащеек.

Сыскарь посмотрел на череп с костями на майке качка и вспомнил, что видел такой же символ на прапоре, который развевался над шпилем кащеева замка.

— Так это же половина моего должностного оклада! — возмутился Иван-Дурак.

— Есть места, где умным ребятам в нашем городе больше за работу платят, — хмыкнул качок-тренер, посасывая из соломки какую-то бурую жидкость.

— Это где же платят больше?

— Смотрю, ты, парень, в нашем городе новенький. Правил не знаешь, но здоровьем не обижен. Так что если сумеешь договориться с нашим шефом, то получишь работу получше своей нынешней. Кстати, где ты сейчас работаешь?

— Сыскарём в царской милиции, — простодушно ответил Иван-Дурак.

Качок чуть не подавился своим напитком. Вытащил изо рта соломинку. Критически осмотрел посетителя и рассмеялся:

— Ну, если тебя назначили в царскую милицию сыскарём, то наш шеф тебе ещё приплачивать должен, лишь бы ты оттуда ни в коем случае не уволился!

— Это почему ещё?

— А потому, что у тебя на твоей роже написано, что ты Иван-Дурак! Своё наследство профукал, а теперь ещё и задарма работаешь! Умные люди все у господина Кащея работают. А работать на Царя-Батюшку — это отстой! Цавок, одним словом! Так и умрёшь нищебродом! Подумай, пока тебе дело выгодное предлагают.

Качок хотел ещё что-то сказать, но тут какая-то неведомая сила внезапно подняла его в воздух. Это Иван непринуждённо за грудки приподнял десятипудового наглеца. Тот беспомощно сучил в воздухе ногами, но свой напиток из рук не выпускал. Жалко было уплаченных за него денег. Иван же, недолго думая, откинул качка в сторону. Тот угодил прямо на стеллажи с дисками для штанг. Раздался страшный треск ломающихся деревянных полок и грохот падающего железа. Вскоре качка уже не было видно из-под обрушившегося груды деревянных обломков. Одно только невразумительное мычание раздавалось из угла зала.

— Дурак — это прозвище моё такое! И дано мне оттого, что младшенький я в семье был среди братьев своих и без наследства остался, а не из-за того, что я умишком слаб! — возмутился Иван-Дурак. — А в царскую милицию пошёл, чтобы Справедливость искать, а не богатство нечестным путём грабить!

— По-моему, нам пора, Ваня! — тихонько промурлыкал Кот-Баюн и неспешной походкой направился к выходу.

Где-то в глубине зала застучали кованые сапоги. Это бежала на помощь охрана. Иван хотел уйти вслед за своим котом, но не тут-то было. Его окружили трое крепких ребят-охранников. Потирая пудовые кулаки, они медленно надвигались на царского сыскаря. Кот-Баюн был уже у дверей, но, оглянувшись, увидел, что его хозяин и друг в опасности.

— Нет, да это просто безобразие какое-то! Говорил же я ему, что не надо нам в этот «гадюшник» соваться! Теперь вот разбирайся с этими качками. Лучше бы они свои мозги качали, а не мышцы! — рассерженно прошипел желтоглазый и в три прыжка оказался на голове у ближайшего от него охранника и заорал что есть мочи: «Давай, мочи гадов, Ванюша!»

Его голос прозвучал как выстрел пушки. Тут же истошно, словно сирена, завопил охранник с котом на голове, а Иван стал методично, одного за другим, отправлять своих противников в угол, из которого всё ещё пытался выбраться тренер-качок. Но эти попытки прервала дружно упавшая на него троица охранников. Они легли аккуратно стопочкой друг на дружку. Под крики, ругань и стоны поверженных обитателей зала любителей мускулатуры новоиспечённый царский сыскарь скромно уходил, не прощаясь, со зло шипящим Котом-Баюном на плече.

— Успокойся, желтоглазый. Сейчас мы возьмём на проверку их напиток и поедем к себе в милицейскую избу, — спокойно, как будто бы ничего такого и не произошло, произнёс Иван.

— А знаешь, Ваня, — с интересом глядя на своего хозяина, неожиданно промурлыкал Кот-Баюн, — кажется, я был неправ. Твой имидж сейчас только начинает формироваться. Скоро у тебя будет целая толпа ярых поклонников и не меньше искренних и злых врагов!

Иван лишь скептически фыркнул и поднял с пола бумажный стаканчик с жидкостью, которую ещё совсем недавно так увлечённо пил тренер-качок. На донышке ещё кое-чего осталось. Новоиспечённый сотрудник милиции сочувственно посмотрел на кучку стонущих в углу охранников и вместе с Котом-Баюном направился на выход из клуба «Сила Кащея».

Печка их терпеливо ждала на стоянке возле пятиэтажного каменного здания новенького развлекательного комплекса «Изба Удовольствий», который они только что посетили. Рядом с их транспортным средством торчали воткнутые в землю мётлы ведьм и ведьмочек. Особо выделялись на стоянке два транспортных средства — абсолютно чёрная Карета-Самоходка с черепом и костями на дверцах, однозначно принадлежащая Кащею, и инкрустированная золотом и бриллиантами Ступа Бабы-яги.

Иван задрал голову и посмотрел на верхний этаж «Избы Удовольствий». Над разноцветными полотнищами, которые зазывали посетить тренажёрный зал, баню-сауну, массажные и гадальные кабинеты, пещеру красоты, эскортные услуги, игровые залы и многое-многое другое, на крыше-террасе, безмятежно облокотившись на перила, стояли два человека. Крепкий мужчина с рельефной мускулатурой в чёрной обтягивающей маечке с черепом и костями на груди и золотоволосая красавица в фривольной розовой тунике. Они сильно напоминали Ивану качка и красавицу с плакатов, которыми был увешан весь город. Заметив взгляд Ивана-Дурака, хозяева увеселительного заведения широко улыбнулись, обнажив белоснежные ровные зубы, и помахали ему рукой.

— Во наглая парочка! — возмущённо зашипел Кот-Баюн.

— Ничего, мы ещё с ними встретимся при других обстоятельствах на узенькой дорожке! — ответил Иван.

— Непременно встретимся! — донёсся с крыши беззаботный смех Кащея. — В суде, и очень скоро! Жди моих адвокатов, Иван-Дурак!

— Ты сначала Емелю из своих застенков освободи, Кащей!

— А ты докажи, Иванушка, что Емеля у меня! Пропал прежний сыскарь — вот и весь сказ! Никому неведомо, куда это сгинул наш правдолюбец! Мне даже как-то боязно за него. Что-то я волнуюсь. Не на Болота ли он пошёл, а там есть и нечисть нецивилизованная. Мало ли что с Емелюшкой они могли сделать! Ты уж береги себя, Ванюша, а то неровен час и ты пропадёшь! Жаль мне будет такого простодушного юношу!

— Дай срок, Кащей, и я докажу, что от тебя и твоей сестрицы всё зло в Тридевятом царстве-государстве! Ты не только Емелю, ты и Справедливость у народа украл!

— Тю-ю, Справедливость! Она-то и нужна только таким Дуракам как ты, Иван! Спроси любого на улице, что ему важнее: Справедливость или Деньги и Развлечения? И я больше чем уверен, что все выберут Деньги и Развлечения! Подумай об этом, Иван! Потеряешь молодость на пустое — обратно не воротишь. Ты же не Бессмертный, как, например, я!

Площадь перед Увеселительными хоромами залил вязкий и липкий хохот Кащея Бессмертного. Ему показалось, что его шутка про бессмертие была хороша.

— Ничего, вы у меня еще попляшете под мои Гусли-Самогуды! — с вызовом подняв голову, ответил Иван-Дурак и похлопал по своей котомке. — Они у меня всегда со мной. Ждите меня в гости, Кащей и сестрица! Я вернусь не один, а со свидетельствами ваших злодеяний, и тогда ни один адвокат вам уже не поможет!

Новоиспечённый сыскарь с нескрываемой хитринкой в синих и ясных, как безоблачное майское небо, глазах посмотрел на Кащея и Бабу-ягу. Те с надменным видом стояли на крыше «Избы Удовольствий» и глядели на человечка, который где-то там, внизу, пытался докричаться до будущих властителей Тридевятого царства. Они искренне смеялись над ним и не верили в способности новоиспечённого сыскаря. Иван же твёрдо верил в свою правоту. Оттого и не боялся ни их чар, ни их колдовства. С ним была Правда, и он в неё верил.

Иван, не торопясь, забрался на печь и хотел уже уезжать, как увидел, что к «Избе Удовольствий» подъезжает молодая всадница в сопровождении двух охранников-крепышей. Вид у всадницы был воинственный. Чёрная кожаная куртка и штаны под стать вороной масти лошади. Длинные сапоги с серебряными шпорами. Золотистые волосы сплетены в тугой пучок на затылке и пришпилены золотой заколкой с крупным бриллиантом. Над правым плечом возвышался изящный колчан со стрелами. Внушительный лук, украшенный замысловатым орнаментом, был приторочен к седлу под правую руку. С левой — седельная сумка, с которой свисали подвешенные тушки трофеев. Пара зайцев и лисица. Неотразимо красивая всадница даже не обратила внимание на сидящего на Печи с открытым ртом рослого парня в простецкой холщовой рубахе-косоворотке. Она с радостной улыбкой на лице помахала рукой стоящему на террасе Кащею. Тот помахал ей в ответ. После чего легонько ткнул в бок локтем свою сестрицу и так, чтобы услышал Иван-Дурак, громко произнёс:

— А вот и наша красавица Несмеяна вернулась с охоты! Как раз к праздничному столу поспела!

— Несмеяна? — присвистнул от удивления Иван.

Девушка услышала своё имя. Обернулась к нему. Мгновенно оценила, кто перед ней, и надменным тоном потребовала от своих охранников:

— Уберите этого оборванца вместе с его рухлядью со стоянки приличного заведения! Здесь нищим не подают!

С террасы послышались заливистое хихиканье Бабы-яги и довольный громогласный хохот Кащея:

— Так его, моя красавица! Пусть этот Дурак знает своё место!

Несмеяна вслед за Кащеем рассмеялась весёлым смехом, словно прозвучал серебряный колокольчик, а к Ивану направились двое всадников её охраны. Сыскарь не стал спорить с хозяевами Дурман-Травы. Лишь, прищурив глаза, оценивающе посмотрел на взбалмошную красавицу с украденными сердцем и душой да прошептал волшебное слово. Печь послушно тронулась в путь. Вслед ему долго ещё слышались смех и улюлюканье, но наш герой помнил одно старое доброе правило: хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Иван с трудом удерживал Кота-Баюна, который всё порывался расцарапать лицо нахальной девице. Пушистого зверя нисколько не смущало то, что сия нахальная девица была дочерью самого Царя.

Вскоре Иван и Кот-Баюн уже входили в свою служебную комнату в милицейской избе. Новоиспечённый сыскарь поставил на стол бумажный стаканчик, который он изъял в качестве вещественного доказательства у тренера-качка, и оглянулся на полку с сыскными делами. Пересчитал их. И пришёл к выводу, что одной папки всё-таки на полке не хватало.