Сыскарь из Тридевятого царства

Уговор с царём Тридевятого царства

Расставшись с дядькой Черномором, он направился во дворец царя. Ехал на Печи в сопровождении верхового стражника. На этот раз и не думал дремать, а лежал на печи да глядел во все глаза по сторонам. Он в Граде-столице Тридевятого царства-государства был вместе с отцом и братьями ещё маленьким и помнит город совсем другим. Как-то люднее и веселее было на его площадях и улицах в те давние времена. Улыбок на лицах горожан было больше, и добродушнее они раньше были. Над головой Ивана-Дурака проплыл подвешенный поперёк улицы плакат, на котором под улыбающимся лицом расписной красавицы было написано: «Наша дивная Яга тыщу лет как хороша! Приходи ты к нам, девица, чтоб скорей омолодиться!» На другом плакате красавец-парень с обнажённым торсом показывал свои накачанные мышцы. Этот плакат зазывал парней получить такое же тело за каких-то пять кащеевок за одно занятие.

— Неужели эта красавица с картинки и есть Баба-яга? — удивлённо спросил Иван-Дурак у сопровождающего его стражника.

— А чего тут странного? У нашей Бабы-яги косметологическая компания имеется! За Чёрным лесом на Гнилых Болотах Кикиморы всякие всячины для неё делают.

— Косме… чего? — переспросил Иван-Дурак.

— Ну, это там разные мази и отвары, которыми девки морду своего лица, ежели им Бог по какой-то причине не дал, до ума ими доводят. Но, что характерно: частенько девки после этой самой косметики ещё страшнее становятся, но почему-то сами того не замечают. А скажешь им как есть на самом деле, так обижаются. Чуть ли не кровным врагом становишься! В драку лезут! Одурели совсем со своей косметикой!

— А чего лицо своё всякой дрянью мазюкать? Умылся — и уже хорошо!

— Так это тебе хорошо, а девке всё не так. То нос большой, то слишком куцый! То прыщ на самом видном месте выскочил, то волос не такой и растёт не там! Им никак не угодить! Ты лучше на нашего Кащея посмотри. Был же мешок с костями. Краше только в гроб кладут. А стал-то каким красавцем! Ручищи — во! Ножищи — во! А пресс на животе какой? Кубик к кубику! Любо-дорого посмотреть! Силач, одним словом, и завидный жених, а не тысячелетний старик!

Иван-Дурак вновь посмотрел на плакат с белокурым силачом, который, добродушно улыбаясь, смотрел на него сверху своими голубыми глазами. Но вспомнил, что раньше у костлявого злодея был совсем другой цвет глаз, и высказал вслух свои сомнения.

— Так это линзы у него на глазах! Без них, говорят, он так плохо видит, что даже свой Меч-Кладенец найти не может! А меч-то у него ого-го какой большой! — благодушно рассмеялся стражник.

Но тут же настороженно оглянулся по сторонам. Не услышал ли кто его разговор да смех неуместный. Но вокруг, кроме него и Ивана, который лежал на печи, никого не было. Богатырь облегченно вздохнул и указал в самый дальний конец улицы.

— А вот там дворец Царя-Батюшки! Считай, что уже приехал!

Иван обернулся. Промеж небольших двух и одноэтажных деревянных домиков возвышался десятиэтажный замок из чёрного камня, со шпилем, подобно воткнутому в синее небо острому чёрному копью. На его вершине развевался чёрный с белыми костями и черепом прапор. Таким образом над Градом-столицей реял символ власти Кащея, над самим городом и его жителями. Замок окружал высоченный, неприступный забор с зубьями, из-за которых можно было расстреливать стрелами и ядрами жителей города да поливать их кипящей смолой, если те надумают пойти на штурм замка.

— Разве это и есть дворец нашего Царя-Батюшки? — удивился Иван-Дурак и указал на Чёрный Замок.

— Да нет! Что ты! Это Замок нашего нового властителя города, то бишь мэра, Кащея Бессмертного. А вон тот домик с покосившимся забором и дырявой крышей и есть дворец нашего Царя-Батюшки! — возразил стражник и указал пальцем на небольшой двухэтажный домик из почерневших от старости брёвен.

Иван посмотрел туда, куда ему указал стражник. Там, у дворца, какой-то старичок пытался починить забор, но это у него весьма плохо получалось.

— Ну, теперь ты уже не заблудишься, а мне, извиняй, но на службу пора! И так с тобой много времени уже потратил. По приказу Кащея Град-столицу надобно охранять от жулья и бандитов, а не праздно разгуливать по улицам!

— Ещё неизвестно, кто у вас в городе больший жулик: тот, кто по улицам бегает в рваной рубахе да кусок хлеба на базаре украдёт, или весь такой чистенький красавец-силач, который в большом замке сидит, да люди сами в его банк накопленное тяжким трудом злато-серебро несут! — рассмеялся Иван и добавил: — А с Царём-Батюшкой ты меня сам познакомишь, али как?

Но ответа на свой вопрос он так и не получил. Иван обернулся, чтобы узнать, отчего стражник молчит, но того уже и след простыл. Наш искатель Справедливости недоуменно пожал плечами, а про себя подумал: «А что я такого сказал, отчего стражник так быстро от меня сбежал?» Вопрос так и остался без ответа, а Иван направил Печь ко дворцу Царя.

Подъехал поближе к покосившемуся забору, у которого суетился старичок в латанном-перелатанном исподнем. Он пытался и так, и эдак поправить непослушный столб, но тот для него оказался тяжёлым и никак не хотел подчиниться его усилиям. Длинная борода развевалась на ветру из стороны в сторону и только мешала делу. Старичок её пытался убирать и так, и эдак. Наконец, справился с бородой. Хотел половчее схватиться за столб, но озорник-ветер вновь брался за длинную бороду и хлестал ею старичка по лицу. Тот вконец осерчал, бросил возиться со столбом, с обидой пнул его ногой и воскликнул:

— Да чтоб тебя!

— Привет, дед! — крикнул Иван, ловко спрыгивая с печи. — Не будешь меня бранить, ежели я тебе подсоблю?

— Да чего же мне браниться, ежели человек помочь желает? Только спасибо тебе скажу! — ответил старичок, но тут же спохватился. — Так ты, наверное, ко мне по делу приехал?

— Да не-е, мне царь нужен! — слегка сконфузился Иван-Дурак от пронзительного взгляда голубоглазого старичка. — Отойди подальше, а то ненароком и зашибить могу!

Дедок молча отошёл в сторону и оттуда с любопытством наблюдал за парнем, который добровольно в работники ему напросился, а о плате ни полслова. Иван поудобнее схватился за столб. Приподнял его и поставил поровнее. Проверил, чтобы забор не косил. Удовлетворённо хмыкнул и зычным голосом скомандовал:

— Ну, дед, берись за лопату и засыпай скорее свою яму, пока я твой забор и столб держу!

— Видать, крепкий ты парнишка! Во как забор ловко держишь! Молодец, так и держи! Я сейчас, я споро! — обрадовался дед и стал проворно засыпать яму. — Тебя как звать-то, добрый молодец?

— Иван. А в народе Иваном-Дураком кличут!

— Я так и думал. Не зря тот же самый народ говорит: «Дурака работа любит!» А у тебя из рук, сразу видно, ничего не валится. Иди ко мне в услужение! Правда, у меня со златом-серебром теперь не очень. Но ты ведь много за своё услужение не возьмёшь, а какая-никакая кормежка у меня для тебя всегда найдётся. Благо кое-кто из народа не забывает меня, да и небольшой огородик имеется! Теперь же все шибко умные. Только за деньги работают и помогают. В отличие от «дураков» вроде тебя. Ты, Иван, не обижайся. Видно, что ты не такой, как они. Поди в нашем стольном городе только в детстве бывал, когда времена были другими и люди были другими? — с любопытством спросил старичок и покосился на возвышающийся над его деревянным дворцом чёрный каменный исполин нового главы города.

— Спасибо, конечно, за предложение, дед, но у меня есть очень важное поручение, которое я обязался выполнить. Мне с Царём Тридевятого царства-государства повидаться нужно!

— Так я и есть Царь Тридевятого царства-государства! — величаво приосанился старичок.

— Да ну тебя, дед! Скажешь мне тоже, царь он! — махнул рукой Иван-Дурак.

Старичок обиженно поглядел на гостя и нахмурил брови. Немного подумал и пролез через дырку в заборе на свой двор, а когда вылез обратно, то был уже при царской короне и мантии. Теперь настала очередь удивляться Ивану-Дураку. Но Царь только усмехнулся, глядя на его разинутый рот.

— Что, удивляешься, парень? Тебе дивно, что Царь в таком рванье сам забор чинит? Ты же свой забор тоже сам чинишь, а не мастеров зовёшь. А царь чем хуже? Али у меня руки не из того места растут? А то, что латанное исподнее на работу надел, так опять же экономлю царскую казну! Ты, Иван, садись на бревно! Садись, добрый молодец, ежели, конечно, не боишься свои портки испачкать. Потолкуем с тобой про твои мечты да нужды. Может, об чём и сговоримся.

— Царь?! — наконец изумлённо вымолвил Иван-Дурак и осторожно сел на бревно рядом с седовласым старичком в царской мантии.

— Царь-царь! — ответил хитро улыбающийся дедок.

— Так почему же ты сам забор ремонтируешь? У тебя же должны быть разные слуги, помощники всяческие, причём в великом множестве?

— А кто прислуге платить будет и чем? Чтобы на меня работали, много денег надобно! Задаром никто служить не хочет! Ты же не пойдёшь ко мне за так, а тоже плату просить будешь?

Иван хотел ответить, но скромно промолчал, а царь истолковал молчание гостя по-своему и продолжил:

— Оттого я сам всё делаю, что моя царская казна пуста. Мой казначей и тот сбежал к Кащею! Подать платить в Тридесятом царстве теперь никто не желает. Кащей ввёл свои налоги и взял моду злато-серебро государственное на заморских островах, в офшорах хранить. Правильно, зачем Кащею и его соратникам своему родному царству-государству злато-серебро давать, ежели они не верят в его будущее? Они не верят в Землю, которая их родила! Их заморские земли привлекают! Там для них лучше, чем дома! Здесь они свой же народ обдирают до последней нитки, а всё украденное у народа в заморские земли отправляют! Ты, Ванюша, на дома простых горожан да на мой дворец посмотри, а потом взгляни на замки Кащея да его сестрицы Бабы-яги! Богатые теперь богатеют, а бедные — беднеют.

— А офшоры — это что такое? — снова удивился новому слову Иван-Дурак.

— Да жульничество и воровство этот офшор ихний! Он нужон, дабы богатеи быстрее богатели, а простому народу проку от них никакого! Одно разорение! — рассердился царь и зло стукнул тщедушным кулачком по бревну, на котором они с Иваном сидели. — Вон, посмотри на чём Кащей и его подельники сейчас летают! На заморских драконах!

— А это ещё что за зверь такой?

— Так тот же самый Змей Горыныч, только с одной головой вместо трёх. Кащей говорит, что драконы ему дешевле обходятся, потому что одной голове меньше корма на пропитание надобно! А наши Змеи Горынычи пока от голода мрут, как мухи по осени. Почитай, у меня самого только и остался, что один-единственный Змей Горыныч. Ещё немного, и совсем не будет у нас своих летунов! Знаю я эту экономию Кащееву! Ему ентих самых драконов его двоюродный германский брат по дешёвке поставляет, да ещё Кащеюшка откат за покупку подержанных драконов получает и скидку, ежели побольше таковых закажет!

— А откат от чего?

— Это когда казённое злато-серебро безо всякого волшебства в личное Кащеево богатство превращают. Ай, да что там говорить ужо про енти все безобразия! Лучше расскажи мне, Иван, какое такое важное дело у тебя до меня есть?

— Справедливость мне нужна, уважаемый ты наш Царь-Батюшка! — без обиняков, со всей откровенностью выпалил залпом Иван и упал на колени перед царём, да поклонился до самой земли.

Он всё ещё надеялся, что царь сможет что-то сделать и вернуть людям Справедливость. Старец оценивающе оглядел Ивана. Хотел что-то спросить, но в это время на печи заворочался Кот-Баюн. Потянулся, посмотрел на царя своими жёлтыми глазищами и промурлыкал:

— Иван у нас с Кащеем тягаться надумал. Избушку, в которой мы живём вместе с дедом и бабой, костлявый забором обнёс. Грозит нас вместе с домом в реку скинуть или в Дикий лес жить отправить. Мешаем мы ему вольно и беззаботно жить. А нам самим жить где-то надо! Да и опять же отходы со своей стройки Кащей в реку сливает. Загаживает её, одним словом. Опять же пить нам хочется чистую воду, а не вонючую жижу. Колодец ведь высох. Пеструшка — это корова наша — молока отказывается давать! Её надо в поле выводить, чистой водой поить, а кругом забор да Кащей во всей красе! Как нам теперь без молока за высоким забором жить-то дальше?

— М-да, — промолвил царь, усиленно теребя бороду. — Справедливости, значит, хочешь, Иван?

— Её самую! — обрадовался Иван, что скоро все беды будут уже позади.

— А нет её теперь, Справедливости этой самой, Иван! Украли её у нас! До тебя в милиции сыскарём Емеля служил. Он тоже Справедливость всё искал да сгинул неизвестно куда и как. Был парень и нету! Все думают, что его уже и в живых-то нет. После пропажи Емели Справедливость уже больше никто не искал. Оттого в царской милиции до сих пор свободно место сыскаря. Если тебе так нужна Справедливость, иди в сыскари и ищи её! Закон вроде как на твоей стороне будет. Найдёшь Справедливость — народ тебе спасибо скажет! В том числе и я буду тебе очень признателен! Но будь осторожен и помни про судьбу Емели!

Иван ещё раз оглянулся на замок Кащея, который возвышался над всеми строениями города. Ему показалось, что злодейское копьё протыкает насквозь и город, и небо, а всё живое теперь вокруг потихоньку умирает. Царь тоже оглянулся на каменное чудовище и тяжело вздохнул.

— Похоже, что мне придётся у вас задержаться и поискать Справедливость! — грустно произнёс Иван. — Мне без Справедливости обратно к деду и бабе возвращаться никак нельзя! Я им обещал, что найду и верну Справедливость! Не могу я их обмануть!

— Тогда у меня к тебе, Ванюша, будет одна личная просьба, — как-то стеснительно произнёс Царь. — Не мог бы ты мне заодно и мою дочь Несмеяну вернуть? Днями и ночами пропадает она: то в косметических, то в ворожильных салонах у Бабы-яги, а то у Кащея в его ночных кабаках. Совсем от рук отбилась моя единственная доченька, моя кровиночка. Учебу в царском университете забросила. Уже сколько раз его ректор, Василиса Премудрая, ко мне захаживала. На Несмеяну жаловалась, что та на её лекции не ходит. Но что я могу поделать с совсем отбившейся от рук дочерью? Теперь у нас в городе новые власть и законы. Свобода нравов! Будь она неладна, эта Свобода! Так что теперь никак не моги на неокрепшие умы старыми методами воздействовать! Там, палкой или даже прутом. Засудят! Адвокатов на тебя целую тьму нашлют и твоё же кровное дитятко отберут, да в приют отдадут злым, бездушным аспидам!

Царь обернулся и погрозил тщедушным кулачком возвышающемуся над его дворцом замку Кащея.

— А коли я верну тебе твою дочь, отдашь её за меня? — думая о чём-то своём и хитро улыбаясь, спросил Иван.

Седой царь опустил голову, призадумался. Вроде как не по чину, чтобы простой парень, да ещё и Иван-Дурак, да царскую дочь себе в жёны у Царя требовал. Но что поделать. Кому теперь нужен бедный Царь? Те, кто половчее да похитрее вокруг богатеньких Кащея и его сестрицы Бабы-яги крутятся. Злато-серебро наживают и за моря отправляют. А дочку каким-то способом в родной дом вернуть Царю надо.

— Ладно! Так тому и быть! По рукам, Иван! Договорились! Освободишь мою дочь от злых чар Бабы-яги и Кощея — забирай её себе в жёны! Она-то, в принципе, девка не такая и плохая, а вот под влияние попала дурное! Причём весьма дурное и злое!

— А она хоть не сильно страшна лицом, твоя Несмеяна? — пожав руку царю, внезапно перепугался от своей собственной поспешности Иван-Дурак.

— Несмеяна-то? — хитро усмехнулся царь. — Сам увидишь, Иван. Но обратного хода тебе уже нет и не будет! Договор наш с тобой рукопожатием скреплён, а посему обратной силы теперь уже не имеет! Боги засвидетельствовали наш уговор!