вЖвЖ или жизнь сознания хомяка

Глава двенадцатая. Происки. Продолжение

-  Да, они все заботливые, – согласился Степан Альфредович, наливая повторную водки.

Алексей Олегович недобро покосился на рюмку, так как предчувствовал, что его возможности контролировать свое поведение находятся на грани стирания, и что за выпитым последуют последствия, он не сможет за ними уследить. Вообще, Алексей Олегович всегда изрядно удивлялся возможности других людей безудержно пить крепкие спиртные напитки, заглатывая какие-то фантастические количества полуогненной жидкости, которую он мог пить в исключительно ограниченных количествах, да и то, соблюдая правила и нормы закусывания. Этим качеством, Алексей Олегович сильно отличался от административно подготовленных единиц, которые жрут водку огромными литрами, хвалясь природной устойчивостью печени перед зеленым змием. Но видно это-та способность и отделяет людей с пристрастием к руководству, перед людьми неспособными никем, кроме себя руководить, что в свою очередь сплачивает администраторов, но никак не влияет на все остальное человечество, в качестве, разумеется, сплачивающей основы. И это определил Степан Альфредович сразу как налил Алексею Олеговичу вторую рюмку водки, и определил он это по сморщенному выражению лица, на котором было выражение ужаса перед грядущим.

Как человек опытный в подобных делах, Степан Альфредович не стал н********ь организм талантливого ученого, предоставив ему возможность самостоятельно определить время пития второй рюмки. Про себя отметил, что Алексей Олегович не является конкурентом, ни по количеству выпиваемого, ни по руководящей должности, а, следовательно, с ним можно расслабиться, что он и сделал при появлении Веры Валентиновны, наливая и ей рюмку водки.

-  Поскольку постольку, наш дражайший Алексей Олегович пить более не намерен, выпей хоть ты со мной, – предоставил налитую рюмку Степан Альфредович, и Вера её взяла, так как не отказывать же начальству в выпивке с ним водки, абсурд да и только.

Она махнула стопку разом, как будто это была не сорокаградусная жидкость, а молоко матери, и занюхав вкуснопахнущим рукавом халата поставила рюмку на стол.

- Ну все Верочка, ступай, пошептаться надо.

Вера Валентиновна удалилась, а Степан Альфредович ещё раз попытался добиться от Алексея Олеговича, как именно работает его установка.

- Степан Альфредович, если вы хотели узнать все подробности работы этой хреновины, то на кой вы меня напоили? У меня и голова уже крутиться.

- Да не знал я, что ты имеешь такую слабость перед алкоголем, но и это неважно - важно что работает твоя хреновина. Я сегодня по утру заходил к зоопсихологам, и все там, так сказать самолично видел: и кота с душой мыша и мыша с душой кота. Это ты с иронией придумал, так над животиной поиздеваться. Кхе…

-  Да не издевался я, просто подвернулись под руку, вот я на них опыт и ставил.

- И то верно, если бы ты мышек поменял, то никто бы не догадался, о перемещении. Это верно. Ну что, давай стерлядки откушаем. Верочка, неси, неси её.

Вновь возникла Вера Валентиновна, подающая стерлядь и картофельные котлеты фаршированные красной икрой. На все это жизненное благополучие набросился Алексей Олегович, который изрядно проголодался. Периодически он бросал взгляды в помещение обеденного зала, где ничего неподозревающие сотрудники лопали выданное им с общей раздачи. Они и помыслить не могли, что здесь, в их столовой, ваяет произведения искусств заведующий производством Тарас Иванович, аккуратно заворачивая в картофель икру горбуши, ласково поливая соусом жарящуюся стерлядь. Они тихо, покорно брали слипшиеся макароны, сделанные на производстве, более по своему профилю подходящему под прифронтовой патронный завод, нежели на макаронную фабрику. Они пытались разжевать соево-мясную тянучку, именуемую говяжьим шницелем по охотничьи. Они запивали компотом - совершенно жутким пойлом, сваренным из полугнилых сухофруктов фаршированных червяшками. И главное: все это они делали интеллигентно. То есть не чавкая, не обляпываясь, не матерясь на поваров, не протирая подолами халатов, жирные столовые приборы. Они ели себе, и ели, приученные жизнью, что роптать не надо, а надо есть, тем более, если их питание оплачивает институт, а это по нынешним временам привилегия не для многих. Вон и депутаты законодательного избрания, питаются за свой счет, а тут можно сказать халява. Пускай и убогая, но халява.

Алексей Олегович смотрел на лица соратников, и думал о вечной несправедливости, законодательно закрепленной природой человека, которая была всегда и везде, согласно которой, все лучшее достается не тому кто созидает, а тому, кто руководит перераспределением созданного.  Но раньше, до этого момента Алексей Олегович не попадал в подобные ситуации, он как-то умудрялся удержаться в стороне от всего этого безобразия, и сейчас попав в непривычную ситуацию, он очень хотел уйти отсюда, несмотря на то, что угощение ему нравилось.

А Степан Альфредович о чем-то рассказывал Алексею Олеговичу; увлеченно рассказывал, разводя руками. Эти слова руководителя долетали до сознания Алексей Олеговича смутно, как бы издалека, и он не все в них разбирал.

- И посмотрите…, лица…, в волнении…, а вам все благодарны…, несправедливость природы…, животный страх перед смертью…, в конечном итоге…, круг жизни…, не имеет четких очертаний…, общность и человеческой и скотской природы…

Из всего сказанного Алексей Олегович ничего не понял, но согласно кивал, надеясь что «совсемегосогласие» ускорит отступление.

Доев стерлядь, Степан Альфредович поднялся из-за стола. Но выходить он не собрался - решил завершить трапезу третьей рюмкой, коей хотел отблагодарить сегодняшний труд поваров, высказав в их честь пару лестных слов. И снова Алексей Олегович ничего из сказанного не понял, так как ждал, когда Степан Альфредович опрокинет стопку, чтобы сорваться и уйти из этого места, в котором чувствовал себя не уютно до грусти.

- После трапезы, вы уж будьте любезны проводить меня в кабинет, – попросил Степан Альфредович, Алексея Олеговича, и тот беспрекословно подчинился.

В кабинет Степана Альфредовича шли достаточно медленно, не спеша. он рассказывал о жизни вне стен института, заявляя, что там жизни то и нет, что вся она проходит здесь - в институте. Алексей Олегович согласно кивал, и ждал момента, когда же ему удастся уйти восвояси. К радости самого Алексея Олеговича выпитый алкоголь удачно приспособился в его организме, и голова больше не кружилась, приобретая способность к нормальному функционированию. Так что он привел Степана Альфредовича в кабинет, и там снова увиделся с Милочкой.

- Ну я пойду, Степан Альфредович, ладно? – извиняющимся тоном, невнятно проговорил Алексей Олегович.

- Ну иди, – разрешил Степан Альфредович, намереваясь вздремнуть в своем кабинете. – Милочка, ты ко мне никого не впускай, занят я буду, важные звонки, прочие дела… – Зашел в кабинет Степан Альфредович, и закрыл за собой дверь.

Алексей Олегович остался наедине с Милочкой, и тоже собрался покинуть её обитель, но она обратилась к нему, с очень интересным вопросом, с таким, от ответа на который Алексей Олегович не мог отвертеться.

-  А, правду говорят, что вы Алексей Олегович души животным пересаживаете?

Этот вопрос мучил самого Алексея Олеговича, но он принял для себя вполне материалистическую позицию, позволяющую ему уходить от этого вопроса.

-  Да и нет…, Милочка. Что вы, конечно нет. Скорее перемещаю осознание себя как индивидуума, а это ни в коей мере не есть душа.

-  Да? А я почему-то считала, что осознание себя и есть наша душа, – Милочка хоть и не была знатоком теологии, тем не менее, считала своей обязанностью верить в наличие самостоятельно опознающейся души.

-  Нет, это не так. Я правда, до конца не уверен, но самосознание никак с душой не соотносится. А вообще, почему бы нам не поговорить на эту тему в другой раз, скажем после работы? – предложил Алексей Олегович, не имея ни каких других намерений, кроме как обсудить с Милочкой интересующий её вопрос.

Милочка, ни минуты не сомневаясь согласилась с предложением Алексея Олеговича встретиться в фойе института в шесть часов вечера.

Алексей Олегович пошел в свою лабораторию переваривать пищу, а также всё что он сообщил Степану Альфредовичу. В принципе, он ничего не обещал, ни на что не полагался, а это значило, что в текущем будущем Степан Альфредович будет к нему относиться с уважением и доверием. А это вполне устраивало Алексея Олеговича, так как обещало привычную рабочую обстановку, к которой он привык.

Войдя в лабораторию, Алексей Олегович столкнулся с Игорем, заявившим, что выданное задание выполнено.

-  Молодец Игорь, молодец! – Алексей Олегович совершенно забыл, о чём просил Игоря, а переспросить было неудобно, так что он продолжил путь в глубь лаборатории, к своему рабочему столу.