Дороже Жизни

Глава 4

На следующий день я высказал всё заведующей. 

Она, естественно, была не в курсе, творящегося здесь беспредела.

— Это санитары наши учудили. Потому что у Анечки началась истерика. Она могла себя поранить. Вот они и привязали. — Равнодушно отчеканила мымра, поливая из пластиковой бутылки уродливые кактусы на подоконнике в своём кабинете.

Ммм, а кабинетик-то ничё такой! 

Стеклопакеты, евроремонт. Монитор «Apple». Хорошо так устроилась, кобылка-то. Бедные пациенты там тушёнку не пойми из кого жрут, а она тут кайфует во всю.

Ничего. И до неё я тоже доберусь. Не долго вам ваш жирный задок на тёплом местечке осталось просиживать, Наталья Степановна.

***

Следующие дни прошли более-менее относительно спокойно. Девушка перестала истерить и уже не смотрела на меня, как на дикого волка. Поняла, видимо, что друг я ей, и что мне можно смело довериться. Особенно, когда я спас её от издевок, со стороны полоумных санитаров. 

В подобные моменты гордость била через край. Не зря же у меня дома пылился чёрный пояс по кикбоксингу. Было дело. В «прошлой жизни» я занимался боевыми искусствами и даже ездил на соревнования. Вот и пригодились навыки. Пусть хоть ещё раз эти паршивые уроды попробуют учудить нечто подобное! Сами инвалидами станут, а я — их личной сиделкой. Также к кроватям привяжу и на неделю оставлю взаперти. Пусть орут, под себя гадят, матерятся. Мне вообще будет фиолетово.

***

Наши занятия продолжались изо дня в день. Я делал Ане лечебный массаж, кормил с ложечки, разминал руки и ноги. В общем, пытался всеми возможными способами укрепить мышцы. Сначала она очень плохо кушала, но потом, с моей поддержкой, с каждым разом всё лучше и лучше. Слава богу, у девушки появился аппетит. И, соответственно, настроение.

Последующий новый день дарил нам новые успехи. Аня стала чаще улыбаться, больше общаться. Первое время было очень тяжело. Но я пытался её разговорить. Болтал о себе всякие бредни, рассказывал анекдоты, разные истории из жизни и сам удивлялся тому, что я, оказывается, не такое уж и ничтожество. У меня есть некий скрытый талант. Точнее, призвание — стать неплохим психологом.

Потихоньку мы учились садиться. Она уже сама держала ложку, сама кушала, но иногда делала вид, что не может. Наверно, просто хотела внимания. Девочка начала привязаться ко мне. А вскоре, в её красивых глазах, я начала замечать этот странный, озорной блеск. Такой, словно она мной восхищалась. 

Или… влюбилась.

Однажды, я остался в её палате, чтобы немного передохнуть и почитать книги по реабилитации, которые посоветовал мне мой наставник — заведующий психиатрическим отделением. Анна, в тот момент, сладко дремала, а я, пользуясь моментом, взял её за руку и легонько сжал, нежно погладив эти хрупкие, исхудалые пальчики своими, как вдруг, в комнату вошла кухарка, которая принесла нам обед.

Я настолько сильно увлёкся чтивом, что даже не понял, что произошло. Услышал лишь лёгкий хлопок и отчаянный женский стон. В этот злосчастный миг меня, будто бы раз эдак с десять, огрели чем-то тяжёлым по голове. Оказывается, идиотка споткнулась и опрокинула чай на кровать Ани. Точнее, на её ноги. 

Грёбанная тупица облила ноги девушки КИПЯТКОМ!

Но Аня... Аня крепко спала. И не шевелилась. Я быстро отдернул простыни в сторону, а там, чуть ниже колен… её кожа вся покрылась красными пятнами и, кажется, даже «дымилась». 

Неожиданно, девушка проснулась. И разревелась. 

Нет. Ей было не больно. Физически. Она просто поняла, что я увидел её ноги. Синие, исхудалые...  Даже успел немного рассмотреть кусочек свежего шрама, что уродливо тянулся вдоль стройных бёдер девушки. Потому что в этот момент ночная рубашка Ани практически задралась до уровня живота и насквозь промокла, а обычно, когда я делал ей массаж ног, она была в штанах. 

Именно поэтому девушка заплакала. А потом прогнала всех прочь. Оказалось, что её ноги, вообще ничего не чувствовали. В том числе, сильные ожоги от кипятка. 

Да что же это за херня такая! Да я их всех к чёртовой матери придушу. Как утят! Придушу и в ряд уложу, выродков недоделанных.

Это не больница. Это самая настоящая тюрьма строгого режима.

Если бы у меня в кармане был хотя бы миллион рублей, как в былые времена, я бы превратил в это грёбаное место извечной боли в самый настоящий рай. Вернуть бы время назад… Тачки бы все свои распродать, редкие, коллекционные, между прочим, и обставить все больницы города по самому последнему «писку», в области медицинских разработок. Как хорошо, что мои мысли повернулись в нужное русло. Теперь я начал уважать своего отца. Нужно будет обязательно попросить у него прощения. Вот только не отвечает он на звонки. В целом, и правильно делает. 

Как отмотаю «срок», обязательно всё ему выскажу. Он ведь скоро мэром станет. Быстро порядок в городе наведёт. Не сомневаюсь! Отец мне поможет.

***

Сегодня я узнал, что умер мой самый лучший друг. Мы с ним, считай, выросли в одних пелёнках. 

Он разбился. Насмерть. Участвовал в нелегальной гонке.

На пару дней я взял отгул и поехал на похороны. Просто не в состоянии был сейчас возиться с Аней. Настроения ноль. Забыться хотелось, и нажраться до опупения. 

Я ведь тоже человек, пусть только внешне. Хоть и тварь редкостная, но у меня в груди по-прежнему бьётся сердце. И оно чувствует. Чувствует эту боль, вину, невозможность исправить собственные ошибки. Каждый день, каждую минуту я думаю лишь о том, какой же я всё-таки конченный ублюдок.

Винил себя, богу молился, замаливал грехи. Но легче, правда, не становилось. И тогда я решил устроиться на дополнительную работу. Сначала грузчиком, потом охранником, ну и курьером ещё. 

Я спал всего три часа в сутки. Иногда засыпал на работе, иногда, сидя возле постели, рядом с Аней. Девушка меня жалела. Укрывала одеялом, гладила по волосам, когда я отключался. А меня кумарило. Больше всего не от усталости, конечно же, а от её сладкой улыбки.

Бедная моя малышка. Знала бы кого гладит, кого на коленях своих лелеет, которые, мать твою, теперь ничего не чувствуют! Точно бы жить не перехотела.

***

Как я уже говорил ранее, мне пришлось отвлечься от работы на некоторое время, после похорон друга. А когда я вернулся в больницу, как только переступил порог этого замаскированного концлагеря, тотчас же услышал её жалобные вопли. Даже букет из рук выронил и конфеты. 

Леденцы Ане купил. Самые дешёвые. Вот ведь стыдоба! Дожили, млять. На другие просто денег не хватило. Ну хоть квартиру в коем-то веке полностью оплатил. А до этого ночевал в кладовке, там же, в этой дурке поганой. Ничего! Скоро начну нормально зарабатывать, в частную клинику переведу девушка, подальше от этого кошмара.

Мчался по выпуклому, потертому линолеуму, сломя голову. 

Сердце колотилось на грани и жутко болело.

Эти крики… Я думал сойду с ума.

Какого чёрта там происходит?! Бедняжка орёт с таким адским надрывом, будто с неё кожу живьём сдирают!

С ноги вышиб дверь и обомлел от ярости...

Аня на кровати вьётся змеёй, кричит, ругается, захлёбывается в слезах, а два недоноска — амбала-санитара, ей руки заламывают, пытаясь привязать бедняжку к ржавым бортикам дряхлой кушетки.

— Да уймись ты, больная! 

— Укусила меня, уродка!

— Укол давай! Быстро!

Вот и всё.

Я не выдержал.

Когда я увидел эту сумасшедшую картину — попросту спятил. Потому что уроды своими грязными руками тронули моё самое сокровенное в жизни сокровище. В этот миг я окончательно понял, что моя она. Это девочка синеглазая. И я её никому не дам в обиду. А за каждую слезинку — буду избивать ногами. До кровавой рвоты.

— БЫСТРО ОТОШЛИ ОТ ДЕВЧОНКИ! ВЫРОДКИ!

Бывает такое, что когда человек попадает в мощную стрессовую ситуацию, то у него открываются невероятные возможности. Вот и я, похоже, превратился в бесстрашного «Супермена». Даже не понял, как так ловко начистил рожи двум немолодым санитарам, что распухли от водки и моих безжалостных ударов. Бухнули на досуге, мрази, а затем на смену заступили, уроды. 

Слов нет. Лишь ярость.

Бушующая в крови адским огнем, безжалостная ярость!

Одного — носом в стену приложил, другого — вообще в коридор на х**н вышвырнул. Так нещадно, что он до самой лестницы кубарем катился, а после с позором вылетел на улицу и шлёпнулся рожей в грязь.

Если бы не Аня, клянусь, я бы их до смерти забил. Собственными руками. Девушка рыдала, дрожала, и, практически, потеряла сознание от шока. Поэтому я отвлёкся. В кровать лёг, прижал малышку к своей груди, погладил по волосам, нашептывая слова поддержки:

— Шшш, я здесь. Успокойся, маленькая, больше не тронут. Слышишь! Успокойся, котёнок.

Когда она почувствовала моё тепло и мой запах, вмиг притихла.

Но сначала, чуть было не ударила. На автомате, естественно.

Завтра всё заведующей выскажу. И если не примет меры — куда надо обращусь. Есть у меня знакомые. Страшные ребята. 

Но пусть лучше до них дело не дойдёт.

***

Она обиделась. Потому что я исчез на несколько дней. Снова абстрагировалась и молчала, постанывая в подушку. Испугалась. Эти поганые монстры её довели! А ведь девочка только начала поправляться.

Каждый день я продолжал делать ей массаж. И гимнастику. А она кричала на меня, прогоняла, утверждала, что всё это бесполезно. Проще усыпить. Усыпить как собаку! Я тогда тоже психанул. Со всей дури кулаком стену ударил. Несколько раз. Бил, бил, бил! Думал, костяшки на х**н все переломаю. До мяса добил! Так, что на пожелтевшей побелке остались кровавые потеки. А затем ушел.

Она испугалась. Даже вскрикнула. И, дрожащими ладошками, закрыла свой рот. А я не появлялся в палате до самого вечера. Потому что разозлился на её дурацкие слова.

Почти до самого вечера я ничего не делал. Лежал на лавочке, на заднем дворе центра, в саду. Сложив руки за головой, смотрел на пасмурное небо. На то, как по светло-голубому небосводу быстро-быстро несутся серые облака. И на то, как над головой, периодически проносятся стаи птиц, пока меня нянечка не нашла. Сказала, что Аня её достала. Постоянно про меня спрашивает, извиняется за что-то. Я когда снова в палату вернулся — она книгу читала. Мне показалось, что девушка обрадовалась. Даже бинт где-то раздобыла. И вела себя, на удивление, спокойно.

— Дай, посмотрю… — Книгу отложила, с грустью, в покрасневших глазах, печально моргнула.

— Не парься. — Сердито вякнул и деловито сложил руки на груди.

— Прости меня, Денис. Прости, пожалуйста. Больше не буду. Я такая глупая! Ты ведь так сильно мне помогаешь. На руках носишь, с рук кормишь, даже спишь чуть ли не на полу рядом. А я вот, дура набитая, не ценю это. У меня ведь нет никого. Я никому не нужна. Никому, кроме тебя, понимаешь? Спасибо тебе за это. Спасибо! Давай, лучше раны перевяжу. Иначе спать нормально не смогу.

Это было настоящим потрясением. Меня повело от её трепетных слов, как полоумного пьяницу. Отчего, я практически мертвым кулем свалился на пол. Хорошо, хоть успел ухватиться за бортик кровати.

С ума сойти можно. Вот он эффект психотерапии. Кажется, в моей душе начала просыпаться не абы какая гордость. На самого себя.

Я улыбнулся, нежно-нежно погладил девушку по щеке, и рядом присел, разрешая ей похлопотать над моими ранами на костяшках. 

Нежные ручки коснулись раненной кожи, не причинив ни капли боли, и у меня, к чёртовой матери, от умиления скрутило желудок.

Впервые в жизни я почувствовал искреннюю заботу. Никто и никогда прежде не гладил меня настолько чувственно, не жалел, не заботился обо мне с такой чистой любовью в глазах и теплом в сердце, от которых хотелось выть, рыдать, орать во всё горло и задыхаться от собственных невероятных эмоций.

С тех пор, Анна больше не капризничала. 

И всегда выполняла мои наставления.