Дороже Жизни

— Да ты просто жалкий кусок навоза! — Ну д-да… весь в тебя. К-как там говориться, яблоко от яблони или… ХЗ короче, ну ты понял смы… — Грязный щенок! Да как ты смеешь?! — не успел я переступить порог отцовского кабинета, как сразу же получил жгучую оплеуху, от которой голова дёрнулась набекрень, а шея противно хрустнула. Чертов мудак. Детей ведь нельзя бить! — А детей б-бить, между прочим… — выдавил ехидную ухмылку, одной рукой вцепился в плечо отца, а другой — рефлекторно схватился за сочное вымя Маши. Или Даши? Забыл, как там её звать. Мою новую шлюху на сегодняшний вечер. Эмм… Да не важно. Пусть хоть Саша! Как захочу, так и буду называть. Ей вообще пофиг. Ещё одну сотку в трусы очередной Барби, и она для меня хоть наголо побреется, хоть в зелёный покрасится. Сегодня я барин. А она — моя игрушка. За которую немало хрустящих отвалил, между прочим. Пусть порадуется, девочка, может новый нос себе сделает. —Ты что творишь? Да как ты смеешь?! — Отец вцепился в воротник моей кожаной куртки и хорошенько встряхнул. — Ни совести, ни уважения! Где тачка?! Он тряс меня так, как дети обычно трясут фарфоровую копилку, когда загораются сумасшедшим желанием купить новую «погремушку», а я лишь смеялся, потому был в стельку пьян. От этой нещадной тряски даже башка разболелась. Не удивительно! После третьей аварии за месяц, у меня, наверно, точно сотрясение. — Всмятку т-тачка твоя, — дыхнул перегаром, продолжая издеваться, — Хлам, а не тачка! Дерьмо. Не мог п-получше любимому отпрыску к-купить? Или настолько ты оцениваешь наше с тобой общение? Точнее, его нехватку. — Заткнись! — Ещё один шлепок по физиономии, и я вмиг протрезвел. Не устоял на ногах, так и впечатался носом в пол, а подружка моя, силиконовая, сверху навалилась.  — Сергей! Не надо! — Тут, конечно же, мама прибежала, да на защиту единственного дитяти бросилась. — Держи себя в руках. — Кааак? Как держать! Третью! Третью тачку за месяц, в пыль! — Отец схватился за голову. Вырвал клочок седых прядей. Затем плеснул себе в стакан коньяку с валерианкой и залпом выпил. Охнув, мама упала передо мной на колени, положила мне руку на скулу, и вскрикнула, так как увидела огромный синяк и кровоточащую рану на лбу, после сегодняшней нелегальной гонки. Неудачной, блин. Да. Тачку вообще-то жалко. Полностью в хлам. Занесло меня, не справился, млять, с управлением. Прямая дорога на свалку моей пятой, по счёту, «Феррари». — Сыночек… — С жалостью в глазах, она гладит меня по щеке, даже на обращает внимание на полуголую путану, стоящую рядом. Да просто привыкли уже. Знают, что когда уезжают в отпуск, я в их доме в каждой спальне по шлюхе деру. Это не новость. Мягкосердечные они у меня очень. Любят и прощают. Потому что интуитивно чувствуют вину. Что мы с ними только по праздникам видимся. А все остальное время меня нянечки воспитывают. Раньше, когда мне было пять лет, я из этих нянечек верёвки вил, ну а сейчас, в двадцать три, трахаю как кроликов. А чё! В этом возрасте обучение на дому стало более интересным. — Не трогай его, Маргарита! Сил больше нет… Не наш это сын. Ясно! Не наш! Господи. Как же стыдно. Сейчас начнётся. Сначала на меня орут, затем друг на друга переключаются. Сваливать пора. В махровом халате и с косметической маской на лице из золота, она вновь принялась унижаться, вымаливая за мою непутевую задницу доброе словечко. А сама рукой втихаря машет, мол иди давай, я всё порешаю. Пошатываясь, я поднимаюсь с пола. Хватаю Машку за ягодицы, та мне помогает — придерживает за поясницу, пока я, раскачивалась из стороны в сторону от угара, ковыляю прочь из этой дурки. Семейный конфликт начинает набирать обороты. Сейчас они погрызутся как собаки бешеные, затем мать к любовнику побежит, а отец свою секретаршу в кабинете напяливать будет. Пусть не удивляются, в кого я таким мудаком уродился. Достали. Похер вообще!  У меня ещё одна «колымага» осталась. Отец на днюху собирался подарить, но я раньше об этом узнал. Расслабиться нужно. Забыться! В клуб поеду. Сейчас только одна надежда — на выпивку, тёлок и порошок. *** Затолкал Машку на переднее сидение новенькой «Мазератти», вырулил из гаража и быстро покинул главные ворота нашей «скромной» резиденции. — Малыш, ну ты это… они же твои предки. Помиритесь. Не расстраивайся. Это называется воспитание.  Рассмеялся. Настолько громко, что чуть было не задохнулся от собственного смеха. Вот это новость! Шлюха решила поумничать, прикинувшись психотерапевтом. А чё, оригинально! Никогда ещё такие болтливые не попадались.  Эта давалка, наверно, какая-то неправильная. Слегка поломанная. Разозлила меня ещё больше. Да просто бесит, когда кто-то начинает лезть ко мне в душу своими сопливыми утешениями. — Заткнись и соси! Твоё дело не лясы точить, а ртом работать. Я тебе не за это деньги плачу, сучка. Если бы мне нужен был психолог, или в жилетку поплакаться, я бы сказал. Поняла?! — Я просто в общем… я это… На психолога выучилась. Думала, может поддержать? — Обиженно надула свои утиные губища, носом шмыгнула. — И какого хера тогда ты вырядилась как проститутка, психолог, ёпт? — на последнем слове я перекривлял грудастую блондинку, — Или у тебя свой подход? Особенный? Шлюшечьий? Эдакая часть шоу? — Дрожащими руками вытащил сигаретку из кармана, закурил, притормозив на выезде из Рублёвки. — Просто не сложилось… — голову в пол опустила. Обиделась. Да и пофиг вообще! На неё, на отца, и на всех пофиг! Жизнь одна, другой не будет. Пошлю всех куда подальше и буду наслаждаться, как будто в последний раз. — Ладно, замолкни. Напрягаешь. Не за это плачу. — По бедру со всей дури девку шлёпнул, а она вздрогнула. — Лучшее средство от депрессии — отпадный минет. Давай, приступай. Да начнётся сеанс «психотерапии», млять! — Быстро клацнул пряжкой ремня, за волосы эту шлюху умную-разумную схватил и на член до самого упора ртом насадил, а сам — педаль газа в пол, сигарету в зубы, коньяк в топку и лихачу, так, что пыль позади вихрем стелется. Тачка утробно зарычала и мы сорвались с места, на бешеной скорости выруливая на просторную трассу с закрытого посёлка для мажоров. *** Чёрт. Последняя бутылка оказалась явно лишней. Да ещё и эта травка палёная! Я словно провалился в глубокий транс. Ну хоть морально отпустило. На душе так охерительно стало! Легко, беззаботно, кайфово. Машка усердно ртом работала, весело причмокивала, умело полируя языком мой каменный п*******л, острым колом выпирающий из приспущенных штанов, а я до последней капли пойлом закидывался, горланя во все гланды рэп из мощной акустической системы. Ещё громче музон сделал. Ещё одна затяжка. Ещё один жгучий глоток фирменного «Дэниелса». Разгоняюсь на максимум. Мотор урчит, шлюха уже на всю длину насаживается. Как же хорошо, млять. Вот это жизнь! Вот это я понимаю расслабуха! И пошло оно всё. Молодость рулит! Секунда до оргазма, меня нереально вставляет. В глазах мигают чёрные пятна, тело дрожит, каменеет, а в паху взрывается атомная бомба. Я кричу, дрожу, матерюсь, и даже не замечаю, как отпускаю руль, а вот педаль… педаль, наоборот, сильнее вдавливаю в пол. Всё становится неважным. Кроме себя, любимого.  Да, я эгоист. Но я такой, какой есть. Таким меня предки воспитали. Забывая на х**н обо всём на свете, я кончаю в глотку своего «персонального» психолога. И обмякаю.  Как вдруг… Сильный удар некого предмета о металл снова возвращает меня в жуткую реальность.  Быстро даю по тормозам, выкручиваю руль в сторону обочины и слышу истерический крик.  Проклятье! Что? Что это было?! Я настолько сильно растворился в нирване, что даже не заметил, как начался ливень. Дождь хлынул будто из ведра. Резко и неожиданно. — Боже! Боже! Божееее! Денис! Дениииис! — верещала Маша, тыча пальцами в лобовое стекло автомобиля, которое отчего то сплошь покрылось жуткими трещинами. Нечто со всей мощи упало на капот. Хлопок. Удар.  И мир словно перевернулся вверх тормашками. На секунду, во время удара, я успел увидеть лишь тёмную фигуру и светлые волосы, размётанные по стеклу. А затем это что-то исчезло.  Видимо, ударной волной, его просто отбросило на асфальт. — ДЕНИС, ДЕНИС, ДЕНИИС! Мы что, м-мы человека сбили? — Не знаю! Не знаю я, бл*ть! Заткнись! И дай мне прийти в себя! На ватных ногах, я осторожно выхожу из машины. Взгляд на капот — весь перед практически в смятку, а стекло, как паутина.  Твою ж мать! Дождь безжалостно лупит меня по лицу, слепит глаза, поэтому я не сразу вижу одинокий силуэт, лежащий в шаге от захудалой остановки.  Никого. На улице больше ни души. Лишь та фигура. Фигура девушки, с длинными, светло-русыми волосами, сплошь измазанная красной жидкостью. Это невозможно. Я просто сплю. Откуда она вообще тут взялась? Быстро прыгаю обратно в машину, пристегиваюсь, включаю заднюю передачу, сдаю назад и выкручиваю руль в обратную сторону. — Что там? Что там? — визжит эта дура грёбанная. С психу херачу кулаками по рулю, а затем со злости отвешиваю пощёчину вопящей лахудре. Сосалка замолкает. Лишь тихонько всхлипывает, забившись в угол между дверью и сиденьем. — Я человека сбил. Насмерть, кажется.