Затерявшиеся во времени

Часть 1 (глава 8)

Глава восьмая

Герцог выполнил своё обещание и через два дня за обедом Бернар сообщил Анжеле и Раулю, что из замка де Гренвиля прибыл художник, которого разместили в комнате первого этажа правого крыла, а для работы над портретом он выбрал малую гостиную, потому что ему понравился свет, льющийся из её окон. 

- Хорошо, - кивнул Рауль, - я собираюсь сегодня посетить виноградники, так что познакомлюсь с художником позднее. А ты, детка, останешься дома, чтобы начать позировать ему?

- Пожалуй, останусь. Мне не терпится как можно скорее увидеть этого человека.

- Он выглядит весьма необычно, ваше сиятельство, - сказал Бернар. - Но, может быть, все художники и музыканты кажутся странными.

- Не сказала бы так о Франсуа, - усмехнулась Анжела, - хотя он очень хороший музыкант.

- Вы правы, ваше сиятельство, - склонил голову Бернар. - Франсуа весёлый и приятный юноша.

- Скажите художнику, что я приду в малую гостиную в пять часов. Пусть будет готов в это время приступить к работе.

- Слушаюсь, ваше сиятельство.

- Что мне надеть для того, чтобы позировать Гийому? - спросила Анжела Рауля, когда они поднялись в спальню, чтобы немного отдохнуть после обеда.

- Любой из твоих нарядов тебе к лицу, дорогая, - он ласково улыбнулся ей. - Но, может быть, стоит надеть твоё бальное платье?

- Нет, мне кажется, что для портрета подойдут более яркие цвета, например, красный. Он подчеркнёт мои волосы. Решено - надену красное платье.

- Что бы ты ни надела, будешь великолепна. Не обидишься, если я уже теперь оставлю тебя? Хочу посмотреть, как заканчивается сбор винограда. Интересный опыт. Может быть, он пригодится мне в другой жизни, когда мы вернёмся в неё.

- Ты всё время помнишь о том, что должен вернуться. Скучаешь здесь со мной?

- Не говори чепуху, Ангел, знаешь ведь, что задаёшь глупейший вопрос…

- Ладно, извини, и поезжай за своим опытом, а я отправлюсь покорять художника-предсказателя. А вдруг он расскажет, что ждёт меня впереди? Было бы любопытно узнать об этом…

- Не верю никаким предсказаниям, - заявил Рауль, на ходу набрасывая плащ. - Пока, детка, не скучай без меня.

- Буду скучать, - бросила Анжела вдогонку, поймав воздушный поцелуй и послав ответный.

Когда Анжела вошла в малую гостиную, художник уже ждал возле мольберта, и поднял голову при её появлении. Анжела застыла в дверях, изумлённо рассматривая его: никогда прежде ей не приходилось видеть такого необычного и красивого мужчину.

Длинные чёрные волосы обрамляли почти совершенное лицо, а тёмно-серые глаза смотрели так пристально, как будто хотели добраться до глубин её души, и прочитать там всё, что было скрыто от других людей. Впервые она почувствовала себя неловко под взглядом мужчины, и, чтобы скрыть смущение, гордо вскинула голову и спросила с излишним высокомерием:

- Полагаю, вы и есть Гийом - художник, которого так хвалил герцог де Гренвиль?

- Разумеется, это я, ваше сиятельство, - голос был глубоким, красивого тембра.

Анжела подумала, что этому человеку не нужно тратить силы на живопись, чтобы прокормить себя. Он с лёгкостью мог бы преуспеть как предсказатель и пользовался бы особенным успехом у женщин.

- Что ж, можете приступать к работе, я готова позировать вам.

- Садитесь сюда, ваше сиятельство, - Гийом показал на кресло, поставленное напротив мольберта так, чтобы на лицо Анжелы падал свет из окна. - Вы именно такая, какой я вас представлял…

Последние слова он произнёс негромко, словно для себя, но Анжела услышала их и удивлённо спросила:

- Герцог описывал вам меня?

- О, нет, конечно же, нет. Герцог лишь сказал, что я должен приехать в ваш замок и оставаться здесь до тех пор, пока не выполню работу.

- Но тогда почему вы сказали, что я такая, какой вы меня представляли?

- Потому что я видел вас, миледи, и я знаю, что означает ваше появление здесь…

Он говорил, уже работая кистью, и Анжела поняла, что имел в виду герцог, когда сказал, что возникает ощущение, что рукой художника управляет сам дьявол. Ей приходилось позировать прежде, но Володя всегда работал основательно, рассматривая свою модель и аккуратно нанося мазок за мазком на полотно. Кисть Гийома летала в его руке, и казалось невозможным, что в результате таких быстрых движений на холсте оживёт чьё-то лицо.

- Вашему сиятельству нет необходимости сидеть неподвижно, - он бросил на Анжелу быстрый взгляд.

- Я не понимаю, как вы можете писать портрет, не глядя на меня…

- Мне не нужно смотреть для того, чтобы видеть вас, ваше сиятельство.

- Не нужно смотреть для того, чтобы видеть… эти слова звучат очень странно, я не уверена, что правильно поняла их.

- Неправда, ваше сиятельство, вы прекрасно поняли, что я имел в виду…

- Гийом, могу я попросить вас об одолжении?

Кисть замерла в руке, и художник с удивлением посмотрел на Анжелу поверх мольберта:

- Разумеется, ваше сиятельство, я сделаю всё, что вам угодно.

- Когда я вошла сюда, боюсь, вела себя слишком высокомерно…

- Ничего страшного, - в глазах Гийома возникла улыбка, но тут же исчезла. - Я повёл себя слишком дерзко, рассматривая ваше лицо непозволительно долго и пристально. И хотя вы не такая, как все, вы всё-таки женщина, а любая женщина защищается так, как умеет.

- И от чего, по-вашему, я защищалась?

- За высокомерием, ваше сиятельство, вы пытались скрыть смущение, - спокойно ответил художник, словно читать в душах других людей было самым обыкновенным делом.

- О!.. - вырвалось у Анжелы восклицание. - Наверное, в общении с вами, сударь, нужна более сильная защита, иначе чувствуешь себя так, словно и мысли, и чувства обнажились и читаются вами, как открытая книга.

- Простите, ваше сиятельство…

- Нет, отчего же… Это даже интересно… Но я как раз хотела попросить вам забыть о моём сиятельстве, - усмехнулась Анжела.

- Что вы хотите сказать, ваше…

- Только то, что сказала, - она не дала ему договорить. - Забудьте это обращение - «ваше сиятельство».

- Но как в таком случае я должен вас называть?

- Да как угодно… Миледи… графиня… Анжела, наконец…

- Если бы ваши слова услышал мой господин, герцог де Гренвиль, боюсь, что он отправил бы меня на плаху.

- На плаху? Но за что, сударь?

- Когда он вернулся в замок после вашего бала, я сразу понял, что вам удалось то, чего не смогла добиться ни одна женщина в королевстве.

- А именно?..

- Вы затронули не только его сердце, но и заставили склонить голову перед вами. Он впервые принял поражение, но это далось ему нелегко.

- Мне жаль, если я причинила герцогу беспокойство…

- Разве можно любовь назвать беспокойством? - Гийом отвёл от неё взгляд, и кисть вновь заскользила по холсту.

- Любовь? Бог мой, о чём вы говорите? Какая может быть любовь в данном случае? Прихоть, не более…

- О, миледи, вы не можете стать ничьей прихотью, вы внушаете сильные чувства мужчинам. И дело не только в вашей красоте, хотя она ослепляет. Дело в том, что происходит в вашей душе и отражается в глазах…

- Гийом… кажется, вы сейчас наговорили мне кучу комплиментов?

- Разве?.. Комплименты, как правило, лживы, они - всё та же броня, под которой мужчины скрывают свои тайные мысли и чувства, а я в беседе с вами искренен и беззащитен.

- Странно слово - беззащитен… По-моему, вам нет нужды защищаться от меня.

- Сейчас, конечно, уже поздно, но если бы я был умнее, защитил бы своё сердце, покрыв его бронёй, уже тогда, когда увидел вас впервые и понял, что вы и есть та женщина, которая заставит меня испытать самую сильную боль и самую страстную любовь, и, возможно, приведёт к гибели…

- Вам не кажется, что вы забываетесь? - сердито спросила Анжела и тут же почувствовала себя виноватой, потому что только что просила художника забыть о дистанции между ними.

- Вот видите, как сложно пытаться изменить то, что предназначено Судьбой, - усмехнулся Гийом. - Вы разрешили мне обращаться к вам без соблюдения правил этикета, и я тут же воспользовался этим, позволив себе забыться.

- Простите, Гийом, но вы сбиваете меня с толку своими словами. О какой боли, и о какой любви вы говорите, если мы едва знакомы? Я даже готова допустить, что вам открыто что-то в будущем, что вы умеете читать мысли людей, но для любви нужно нечто большее…

- Вы ошибаетесь, миледи, но я не стану спорить с вами, потому что знаю: ваше сердце уже отдано… Его терзают собственные демоны, и вам совсем ни к чему знать о страданиях мужчин, мимо которых вы можете пройти и не заметить.

- Час от часу не легче… - вздохнула Анжела. - Собственные демоны… И какие, по-вашему, демоны терзают мою душу?

- Вы знаете это не хуже меня: любовь к двум мужчинам одновременно. Один из них - граф де ля Феб, второй… Второго я не знаю, хотя его лицо кажется мне похожим на лицо графа…

- Вы пугаете меня, Гийом… - тихо сказала Анжела, у которой пропало желание задавать вопросы.

- О, нет, вам не нужно бояться меня и моих пророчеств, я никогда не причиню вам зла, скорее, умру… Я даже осмелюсь дать вам совет, который навеки сделает меня несчастнейшим из людей, если вы последуете ему…

- Что ж… попытайтесь…

- Бегите из нашего королевства, миледи, исчезните, пока ещё не слишком поздно, вместе с графом возвращайтесь туда, откуда вы приехали, иначе вам придётся пройти через множество испытаний, и не только вам… Мне жаль короля, несмотря на то, что он отлучил меня от двора…

- Господи, да причём здесь король?! - терпение Анжелы было на исходе.

- А вы не догадываетесь, почему я изгнан из Парижа?

- Понятия не имею!

- Я осмелился сказать королю, что у нас с ним одна судьба: сойти с ума от любви к женщине с огненными волосами и погубить свою душу ради этой любви. Только моя любовь не станет причиной бедствий всего королевства, а любовь короля - страшное оружие, которое может обратиться даже против собственной страны.

- Мало ли рыжеволосых женщин, - с досадой отмахнулась Анжела. - Париж далеко, и мы с графом не собираемся туда ни в ближайшее время, ни в будущем.

- Но Париж может приехать к вам, миледи…

- Вот тогда и увидим, насколько верны ваши пророчества… А теперь давайте помолчим, иначе вы никогда не завершите работу над портретом.

- Слушаюсь, миледи…

Рауль вернулся около семи часов, когда Анжела уже устала от молчаливого созерцания работы Гийома. Его кисть всё с той же немыслимой скоростью летала над полотном, а взгляд лишь изредка скользил по лицу своей модели, не задерживаясь на нём.

- Вот и ты, дорогой! - обрадовалась Анжела появлению мужа.

- Добрый вечер, милая, - он поцеловал её и взглянул на Гийома, который застыл возле мольберта в почтительной позе, склонив голову. - Надеюсь, работа над портретом графини не слишком утомляет вас, сударь?

- О, нет, ваше сиятельство, писать портрет её сиятельства - удовольствие и честь для меня.

- Герцог сказал, что вы можете задержаться здесь на любой срок, и я хочу попросить вас написать и мой портрет для галереи.

- Разумеется, ваше сиятельство, я с радостью сделаю это.

- Прекрасно! Могу я взглянуть на результат вашей работы?

- Я не имею права приказывать вашему сиятельству, но я прошу вас, милорд, не делать этого. Видеть незавершённое полотно - не слишком большое удовольствие, поверьте мне.

- Что ж… не буду настаивать. Сегодня я забираю у вас графиню, а завтра в это же время мы оба будем к вашим услугам. Теперь можете отдыхать.

- С вашего позволения, ваше сиятельство, я хотел бы остаться здесь и продолжить работу. Присутствие её сиятельства не обязательно, черты лица миледи запечатлелись в моей памяти и в моём сердце.

Он произнёс эти слова спокойно, просто констатируя факт, без малейшего намёка на пафос, и Анжелу поразило, что Рауль воспринял их как должное, в то время, как невинная беседа с герцогом вывела его из себя, лишив способности здраво мыслить.

- Хорошо, можете оставаться здесь столько, сколько потребуется, мы редко пользуемся малой гостиной, и во время вашего пребывания в замке она всегда будет открыта для вас. Я распоряжусь, чтобы вам никто не мешал.

- Благодарю вас, ваше сиятельство… - Гийом опять почтительно склонил голову, и Анжела с удивлением вынуждена была признать, что между художником и графом явно возникла симпатия, хотя они совсем не знали друг друга.

- Странно… - сказал Рауль, когда они поднялись к себе.

- Что странно, дорогой?

- Почему я не чувствую ревности к этому мужчине?.. Он, вне всякого сомнения, любит тебя, но я не ревную. Мне жаль его, и только…

- То, что не ревнуешь, прекрасно, но с чего ты решил, что Гийом меня любит?

- Ангел, если ты сейчас солжёшь мне, это будет большой ошибкой…

- Я не собираюсь тебе лгать, мне просто любопытно, что заставило тебя предположить, что художник влюблён в свою модель.

- Иногда сложно объяснить, отчего какая-то мысль приходит в голову. Я знаю об этом, и точка. И мне кажется, что он говорил с тобой о своих чувствах. Или я ошибаюсь?

- Нет, ты не ошибаешься, он вёл довольно странные разговоры, и даже дал мне совет.

- Совет? Неужели он осмелился на такой рискованный шаг? - в голосе Рауля Анжеле послышалась ирония.

- Я сама позволила ему нарушить некоторые законы этикета, мне показалось неуместным за работой постоянно повторять надоевшие слова «ваше сиятельство»…

- Тогда меня ничуть не удивляет, что парень забылся. Так какой же совет он дал тебе, Ангел?

- Уехать отсюда, пока не поздно…

- Пока не поздно? Он объяснил свои слова?

- Отчасти. Он объяснил, почему король изгнал его из Парижа.

- И?..

- Гийом посмел сказать королю, что у них одна судьба - лишиться разума от любви к женщине с огненными волосами.

- Ясно, - усмехнулся Рауль. - И его величество, испугавшись, прогнал предсказателя. Забавно, Ангел, что, даже не будучи представленной ко двору, ты уже нарушаешь покой в этом королевстве. Что дальше-то будет?.. Ты взорвёшь этот мир ко всем чертям, дорогая, и король, погибая, потянет за собой в ад многие невинные души.

- Прекрати паясничать, - Анжела удивилась собственному раздражению.

- Я пытаюсь под маской иронии скрыть собственную тревогу, детка, - Рауль стал серьёзным. - Мне не нравятся все эти предсказания, но я понимаю, что они вполне могут сбыться. Что ж… ты знаешь, что у нас с тобой есть запасной вариант.

- Надеюсь, что ничего страшного с нами не случится, да и король далеко отсюда, и мне совсем не хочется сталкиваться с ним…

- Иногда мы не знаем, что приведёт нас к встрече с неизбежным, - вздохнул Рауль.

- Ладно, давай на время забудем о тревогах и предсказаниях. Я проголодалась, да и ты наверняка хочешь есть.

- Да, признаюсь, что я и устал, и проголодался, - кивнул Рауль. - Идём ужинать, дорогая, и пусть все пророчества сгинут без следа!