Эй, недотрога.

Глава 7.

— Отпусти… Что ты делаешь… — рвано хриплю, сжимая в ладонях крохотные камни песка. Я до сих пор не понимаю, что происходит, но становится страшно.

Он не слышит меня, лишь задирает тонкую кофту наверх, освобождая от тёплой ткани тело. Голая спина ощущает колкость песка, а руки нервно перемещаются на плечи парня и старательно отталкивают его от себя. Парень с лёгкостью справляется с этой преградой и припадает к моей шее, не щадя кусая её.

— Прошу, хватит… не надо… — слезы по щекам, паника.

Закрой свой рот! — раздражённо шипит и тянется к ремню своих джинсов. Звук от застёжки мгновенно режет по ушам, заставив расплакаться ещё больше.

— Чонгук, не надо! Не надо! Прошу, хватит! — вместе со слезами пришла и истерика. Я качаюсь из стороны в сторону, не давая ему возможности расстегнуть ширинку своих брюк. Теперь всё понимаю... всё.

— Да замолчи ты! Сама же этого хочешь, не притворяйся невинной овечкой, так ты себе цену не набьёшь! — рычит и с силой толкает за плечо, делая мне действительно больно. Спина царапается о песок, отлипнуть не могу, а он, урод, одежду стягивает.

Оказавшись в одном нижнем белье, поворачиваю голову набок и просто замолкаю. Слёзы одна за другой текут по щекам, принимая всю свою будущую участь. Чон кусает шею и тянется к застёжке лифчика, но после резко останавливается, услышав вибрацию своего телефона. Пристально смотрит на меня, будто мешкаясь с выбором, затем всё-таки сползает с моего тела и тянется к валяющейся на песке кожаной куртке.

— Да! — раздражённо отвечает на звонок. — Ты как всегда вовремя! — кричит в трубку, перекидывая косой взгляд на меня. — Скоро буду! — отключается и бросает мне в лицо кофту. — Одевайся!

Вытираю слёзы дрожащими руками и собираю с земли всю свою одежду. Быстро справившись с нижней частью, натягиваю кофту, бросая опасливые взгляды на парня. Всё это время Гук задумчиво смотрел на меня, словно что-то обдумывал.

— Быстрее, — поторапливает он, устраиваясь на сидении мотоцикла, а я ничего не отвечаю, просто сижу на том самом месте, уткнувшись лицом в колени.

— Оглохла? Садись, давай! — кричит, невзирая на моё состояние. — Не беси меня. Сейчас брошу тебя здесь и уеду.

— Уезжай, — шепотом прошу, искренне надеясь, что меня услышит.

— Дура, сиди и дальше здесь, — видимо, услышал. Чон надевает шлем на голову и заводит мотор. Навернув пару кругов на месте, подрывается и выезжает на трассу.

Глаза смотрят на его спину, которая вот-вот скроется за поворотом. С хрипом вздыхаю, а после опускаю голову и просто продолжаю плакать, не веря в происходящее.

***

Около тридцати минут скитания по безлюдному пляжу. Немое шуршание воды и приглушённые крики чаек — вот, что я слышала всё это время. Здесь не слышен звук проезжающих мимо машин, здесь только я одна. У меня нет ни телефона, ни любого источника связи с внешним миром, как я доберусь назад? Этот вопрос сейчас не столь волнительный, как осознание того, что могло бы сегодня произойти со мной. Впервые в жизни я настолько боялась кого-то.

Прошло примерно ещё столько же времени, теперь всерьёз думаю о том, как бы побыстрее выбраться отсюда. Ватные ноги обессилено сгибаются в коленках, отчего больно приземляюсь на землю. Обречённо вздыхаю и начинаю снова плакать. Мутно к ушам доходят звуки какого-то мотора, но я не поднимаю голову, а лишь продолжаю сидеть в таком же состоянии.

— Успокоилась? — уже знакомый голос доходит до ушей. Тут же дёргаюсь и пытаюсь не смотреть на приближающегося парня.

— Уезжай, — поднимаюсь на ноги и практически бегу от него.

Брюнет цокает себе под нос и быстро сокращает расстояние между нами, а я всё ещё пытаюсь сделать шаг вперёд, но он молча подхватывает меня за талию и закидывает к себе на плечо.

— Отпусти! Никуда я с тобой не поеду! — бью кулаками по чужой спине.

— Откуда вообще взялась эта ярая истерика? Вы действительно все истерички конченные.

— Не поеду с тобой никуда, кретин! — кручусь и пытаюсь спрыгнуть с мотоцикла, на сидение которого меня он только что усадил, а парень просто спокойно снова подхватывает меня и снова усаживает. Эти нескончаемые слёзы опять выступают на глаза.

— Да как ты надоела уже, серьёзно. Сидишь на месте. Мне сейчас не до твоих глупых выходок, — тон учительский, взгляд серьёзный, а я до сих пор боюсь, что он продолжит начатое.

— Не трогай меня, я сама...

Чонгук был слишком озлобленным на что-то. По дороге я не прекращала плакать и проклинать всё на свете, а парень не понижал скорости, лишь гнал, что есть силы. Меня пугала и скорость, и сам человек, к спине которого сейчас так прилипла.

***

— Слазь, — рявкает он, когда останавливает мотоцикл у ворот своего особняка. Я скольжу по кожаному сидению, пока не ощущаю под ногами асфальт, а после снимаю шлем, впихивая его обратно в руки Чона. — Куда пошла?! — останавливает меня за руку, когда уже собиралась уходить.

— Подальше от тебя, животное! — выплёвываю в глаза и тут же поворачиваюсь к парню спиной.

— В дом, — приказным тоном звучат его слова. Брюнет тяжело дышит, пытаясь сдерживать себя. — Я сказал, в дом пошла! — болезненно сжимает руку и тащит, как собаку за поводок, к входной двери. Пытаюсь выбраться из этой хватки, но таким образом причиняю себе ещё больше боли, ведь на такие действия он лишь сильнее сжимает моё запястье.

Чон проходит мимо гостиной и тащит меня на второй этаж. Прихлопнув дверь в одной из комнат, он отпускает мою руку и укоризненно смотрит в глаза.

— Больше всего на свете я ненавижу таких людей, как ты. Строишь из себя жалкую овечку. Я что тебе ещё тогда говорил, а? Не смей меня злить! У меня и так проблем хватает, и ты ещё тут! Ещё раз такое выкинешь, и тебя больше не спасёт никакой телефонный звонок. Поняла? — кричит, толкая меня на широкую кровать. — Когда я вернусь, чтобы сидела на этом же месте! Не будешь — пеняй на себя!

Парень быстро скрывается за дверью комнаты, а я утыкаюсь носом в подушку, не зная, как поступить. Всё кажется кошмарным сном, который не хочет заканчиваться.

***

За окном уже совсем стемнело. Я скитаюсь по комнате в чужом доме, не понимая тому причины. Всё слишком странно. Зачем я здесь? Зачем он продолжает вторгаться в мою жизнь? С одной стороны, мне жаль себя, а с другой — его. Странно, конечно, жалеть его, но жизнь этого парня тоже далеко не сахар. За ним следит его же брат, они воюют за этот долбанный клуб, потому и нервы совсем ни к черту. И я не пытаюсь оправдать сейчас Чонгука, нет, ведь во всём, что случается с нами, виноваты мы сами. Он заслужил это.

С первого этажа послышались какие-то шорохи вперемешку с руганью. Тело вздрогнуло в ожидании хозяина дома. Теперь слышится звук чего-то разбившегося, явно уже на этом этаже. Пячусь назад к стене, когда дверь со скрипом открывается, впуская в комнату Чонгука.

— О, а ты что здесь делаешь? — еле стоя на ногах, он тычет в меня пальцем. Помятый вид, в руках почти законченная бутылка виски.

— Действительно, что я здесь делаю, — притворно кривлюсь и уже хочу направиться к выходу из комнаты, как парень загораживает путь собой и нагло улыбается мне в лицо. Запах алкоголя тут же бьёт в нос. — Дай пройти, мне пора, — спокойно обращаюсь к нему.

— Не-а, — его руки размещаются на моей талии, а нос в шею, щекоткой по коже разнося тёплый воздух. Даже в пьяном состоянии он остаётся сильным.

— Дай пройти! — пытаюсь выбраться, отчего получаю шлепок по ягодице.

Поднимаю возмущённый взгляд на Чона и уже хочу что-то выкрикнуть, как он быстро впивается в мои губы и пытается протиснуть свой язык.

— Дурак! — рефлекторно встречаю свою ладонь с его щекой.

— С-с… больно, — отстраняясь, парень бросает бутылку на пол и хватается за щёку.

Пользуюсь заминкой Чонгука и хочу уже обойти его, как он снова хватает меня за талию и откидывает на кровать. Такими же быстрыми движениями забирается на меня сверху и просто утыкается носом в шею.

— Эй, слезь с меня! — пытаюсь выбраться, но в ответ слышу размеренное сопение. Он что, уснул? — Эй, ты меня раздавишь!

— Ох… — сонно вздыхает он и чуть сползает с меня, но теперь забрасывает сверху ногу и сильно прижимает рукой к себе.

Тесно и очень жарко. Всё ещё пытаюсь выбраться, однако после каждой моей попытки руки Чона лишь плотнее смыкаются, словно он не спит вовсе. Хочется выть от безысходности или отдалить хотя бы шею, которую так сильно щекочет его дыхание. Оно безумно горячее.

— Отец, я твой сын, не он, а только я... — начал бормотать парень, приковывая моё внимание к себе. — Бросил... — вижу, как морщит свой лоб, дёргая носом. — Бросил меня... — всё повторяет он.

Не знаю, что нужно делать в подобных ситуациях, поэтому несколько минут молчу, наблюдая за его действиями, а после легонько касаюсь плеча и шепотом зову его по имени.

— Бросил, — а он всё, как в бреду, повторяет, качая головой.

— Чонгук, успокойся, — провожу ладонью по его щеке и пытаюсь остановить мельтешение.

Он постепенно прекращает свои действия, а частое сердцебиение сменяется спокойным тактом. Поворачиваю голову в другую сторону и пытаюсь прокрутить всё это в голове, как сильная рука, словно лианой, скользит по моей талии, немного давая свободы, а после снова сгребает в охапку. Повернув голову обратно в его сторону, случайно касаюсь своим кончиком носа его щеки и на минуту замираю, рассматривая чужое лицо, а затем прикрываю глаза.

— Ты тоже жалок, Чон Чонгук.