Затмение Лилит

Возлюбил проклятие, – оно и придёт на него (Пс.: 108,17)

You try to tell me that you love life

Then find another way to kill life[1]

9 января 2017 года

Когда Кэр проснулась, Лили в квартире не было. За все время их совместного проживания это был, пожалуй, редкий, даже исключительный случай. Обычно все выходные ирландки, очень редкие, девушки старались проводить вместе. Вряд ли это можно было назвать романтическим времяпровождением, несмотря на то, что начиналось между ними, но каждая из них ждала эти дни с приятным нетерпением.

Кэр набрала номер своей соседки всего единожды, и когда та не подняла, просто отложила мобильник в сторону. Навязчивость она не любила ни в себе, ни в других.

Утро протекало как-то вяло и без настроения. До сегодняшнего дня Кэр даже не осознавала, насколько она привыкла присутствию Лили в своей жизни, и насколько стала от нее зависимой. Приготовив вместо завтрака легкие бутерброды, она автоматически сделала на два больше, хотя поняла это только когда начала наливать кипяток во вторую чашку.

Меньше двух месяцев ей, обычно замкнутой и не очень компанейской, хватило для того, чтобы впустить в свою жизнь нового человека. Хотя стоило признать, что не будь Лили так настойчива, вряд ли они обе смогли бы зайти настолько далеко. Кэр не была уверена, что допустить все то, что происходило сейчас, и вправду было правильным решением.

Робкий стук в дверь развеял ее задумчиво-мрачное настроение. Она почему-то была уверена, что это вернулась Лили, и, памятуя ее привычку нагребать полные руки покупок и свертков со вкусняшками, даже не удивилась, что та стучит, а не открывает дверь своим новым ключом.

- И где тебя черти… - оборванная фраза зависла в воздухе, когда Кэр увидела, кто стоит в коридоре. Совершенно незнакомая ей женщина в очках, казалось, была не менее растеряна. Собранные в элегантный пучок светлые волосы, белая блузка и строгая темная юбка-карандаш под длинным серым пальто придавали ей деловой вид. Больше всего ей бы подошла роль государственной служащей, хотя что могло понадобиться такому человеку в подобном, мягко говоря, не очень процветающем месте?

- Прошу прощения, - Кэр нервно струсила с джинс невидимые крошки. – Я приняла вас за другого человека.

- Здравствуйте, - незнакомка нервно улыбнулась, почти молниеносно вернув себе серьезный, хоть все еще и слегка растерянный вид. – Простите. Лили Гейтси ведь здесь проживает? Это Северный проспект, дом 2, квартира 202?

- Да, но ее сейчас нет дома, - значит фамилия Лили – Гейтси? Почему-то она показалась ирландке смутно знакомой. Хотя может дамочка ошиблась? – А вы, простите…?

- Я Аманда Сторвуд, врач и куратор Лиль. А вы ведь Кэри, не так ли? Вы не против, если я зайду? Мне бы хотелось поговорить с вами.

Кэри, Лиль… похоже у госпожи Сторвуд были некоторые проблемы с правильным произнесением имен. С другой стороны, то, что она говорила, казалось правдой. Кэр задумчиво кивнула, медленно посторонилась, чтобы пропустить гостью внутрь.

Ощущения у нее при этом были весьма странные. Мало того, что квартира оказалась будто проклятой на заманивание внутрь незнакомых блондинок, так еще и эта женщина знала об ирландке, хотя та даже не догадывалась о ее существовании. Что она еще знает? И нормально ли принимать ее в отсутствие Лили?

Аманда тем временем сняла и повесила на крючок свое дорогое даже на первый взгляд пальто, застыла в нерешительности.

- Мне было бы удобнее разговаривать с вами за столом, - надеясь, что правильно поняла ее смущение, Кэр первая прошла в нужную сторону, подхватила еще горячий чайник. – Могу я предложить вам кофе, чай…?

«Врач и куратор Лиль» с благодарностью уселась на предложенное место.

- Крепкий кофе, пожалуйста. Без сахара. - Почувствовав себя уже чуть более уверено, она оглянулась по сторонам. - А здесь… миленько.

Определение «миленько» было самым, пожалуй, неудачным описанием жилища Кэр. Побить его в неуместности могло лишь только «гламурненько». Ирландка иронично вздернула бровь, но молча поставила чашку перед Амандой и уселась напротив, ожидая услышать, что же могло привести к ней эту немного странную особу.

- Красивое сочетание фиолетового и зеленого. Но немного мрачновато, - Сторвуд, казалось, специально тянула время. – А знаете, я именно такой вас и представляла, Кэри.

- Такой? – интересная фраза, как из старой шутки о том, что даже если вы не думаете о единорогах, то это еще не факт, что они не думают о вас. Внезапно ирландка ощутила себя словно на приеме у врача, внимательно рассматривающего ее кожу на наличие подозрительной сыпи или покраснений. Чувство было неприятным.

Возможно, Аманда сама поняла, что ведет себя не совсем корректно, а может ощутила негативные эманации, исходящие от ее собеседницы. Она, наконец, отвлеклась от разглядывания квартиры и посмотрела на Кэр, заискивающе улыбнулась.

- Лиль много рассказывала о вас. Много хорошего. Знаете, она всегда была… своеобразным ребенком, - куратор запнулась, очевидно, подбирая корректное слово. - И я рада, что она наконец-то нашла себе достойного партнера.

- Партнера?

- Ой, ну что вы, оставьте, - Аманда смущенно улыбнулась и тремя пальцами правой руки поправила очки. – В однополой любви нет ничего противоестественного или постыдного. Вам не нужно меня стесняться.

В однополой любви? С момента первого поцелуя между девушками прошло всего две недели, с первой совместной ночи – едва ли девять дней. Вряд ли это можно назвать «любовью»… Хотя куда больше Кэр интересовало, откуда врач все это знает, и почему говорит об этом с такой уверенностью, хотя сами девушки даже не успели толком обсудить то, что произошло между ними двумя.

Видимо, заметив легкое замешательство собеседницы, но истолковав его немного по-своему, Аманда снова заговорила.

- Пожалуйста, не обижайтесь на Лиль. Она вынуждена рассказывать все, что с ней происходит за пределами Приюта. Это часть ее реабилитации. И дальше нас двоих эта информация не пойдет. Врачебная тайна и конфиденциальность для психиатрии – важнейшее условие эффективности лечения, не говоря уже о вопросах этики и всего прочего.

Кэр выдохнула. Неприятное ощущение никуда не делось, но, с другой стороны, пришло некоторое понимание происходящего. К тому же, все могло сложиться куда хуже. Например, если бы Лили вместо психиатра начала рассказывать о своих чувствах в каких-нибудь соцсетях, изощренным способом обрабатывая их совместные фото. Или если бы врач была более консервативных взглядов, и сейчас сидела бы тут и менторским тоном поясняла, насколько патологично гомосексуальное влечение.

- И что же она вам про меня рассказывала?

- О, вы чудная девушка, Кэри. Добрая, заботливая, симпатичная… - в воздухе зависло очень ощутимое «но», которое тут же было озвучено. – Но я хотела бы с вами поговорить о некоторых моментах.

Аманда отпила кофе, покрутила чашку в живых подвижных руках. Матовый лак на коротких ухоженных ногтях выглядел так нейтрально, словно его специально изобрели для офисных служащих среднего звена, или психиатров.

- Видите ли, Кэри, у Лиль было очень сложное детство. Ее богатый, деспотичный отец полностью распоряжался ее жизнью – что надеть, чем заниматься, какое хобби выбрать, какие слова не произносить. Ее родственники же... просто отказались от нее. Ее тетя буквально подбросила девочку к нам на порог. Нам очень сложно было преодолеть последствия такого поведения в своей терапии, поэтому мне хотелось бы попросить вас чуть меньше навязывать Лиль свои вкусы.

- Что, простите? – навязывать свои вкусы? Да Лили сама совала свой нос куда надо и куда не надо. Кэр недоуменно вздернула брови, навскидку вспомнив десятки случаев, когда блондинка буквально обходила ее в самозабвенном фанатствовании – будь то книги, музыкальные группы, игры или сериалы.

- Пожалуйста, не обижайтесь на меня. Я буквально вынуждена это озвучить вслух, - куратор покачала головой, словно искренне сожалея, что ей приходится это делать. – Очень часто в отношениях человек просто не замечает, какое влияние он оказывает на своего партнера. Это нормально, это естественно. Вполне в природе вещей делиться с любимыми тем, что кажется нам самим вкусным или интересным.

Женщина воздела руки вверх, ладонями к Кэр, словно сдаваясь на ее милость и призывая не казнить гонца.

- Но, видите ли, в отношении людей с такими… особенностями психики, - ирландка буквально услышала не озвученное «отклонениями», но тактично промолчала. – Подобное поведение должно быть очень осторожным. Лиль настолько увлечена вами, что будет делать все, чтобы вам понравиться. Даже то, что ей самой не сильно по нраву.

Хотя с выводами психиатра Кэр была не совсем согласна, стоило признать, что этот пунктик у блондиночки и вправду имеется. Слишком уж быстро она втянулась буквально во все вкусовые пристрастия своей соседки по квартире, периодически пугающе перегибая в этом палку. Теперь то, что раньше казалось вторжением в личное пространство со стороны слишком похожего на тебя человека, теперь стало выглядеть как явственное отклонение от психической нормы.

Кэр ощутила, как ее кожа покрывается мурашками. Чем больше открывала рот эта Сторвуд, тем более некомфортно ощущала себя ирландка. Интересно, все ли мозгоправы в состоянии за пару минут перевернуть твое представление о привычных и понятных вроде бы вещах с ног на голову и в обратную полярность?

- Лиль действительно очень увлечена вами. С того самого момента, как впервые увидела вас, десятого ноября, кажется, на всех наших встречах она говорит только о вас и о том, как вам хорошо вместе…

Кэр напряглась, и недоверчиво посмотрела на свою гостью.

- Простите, что перебиваю вас, доктор, но какого, вы говорите, числа?

- Десятого ноября, - слишком уверено ответила женщина, но затем все же полезла в свою дорогую сумочку и достала оттуда маленький блокнот с записями. – Да, все верно. Мы встречаемся по четвергам, и десятого ноября, как раз в четверг, Лили призналась в своих к вам чувствах. А что?

А то, что они познакомились семнадцатого ноября. Кэр была в этом абсолютно уверена, поскольку она подобрала блондинку на пороге дома как раз в день своего рождения. Такое не перепутаешь. Эта мысль настолько сбила ее с толку, что она даже не позаботилась хоть как-то ответить собеседнице. Где-то в районе солнечного сплетения начало стремительно холодеть, а мурашки на коже, похоже, собирались обосноваться там основательно и надолго.

- Хотя да, я полностью понимаю вас, - Аманда несколько раз задумчиво кивнула. – Во многих парах у партнеров не сходится время возникновения чувств, и это тоже нормально. А вот насчет того, что вы так быстро съехались и стали жить вместе… ну что же, это ваше решение. К тому же, как я могу заметить, все отлично работает. Единственное, что я еще, пожалуй, озвучу – позвольте Лиль прижиться здесь. Ощутить себя как дома. Выделите ей уголок, позвольте что-то поменять в интерьере. Я совершенно не вижу здесь ее вещей на видных местах, и это немного… необычно.

Кэр растерянно оглядела квартиру. Да вот же они, вещи Лили, разбросанные буквально по всему дому. Недавно приобретенные статуэтки странных готичных котов. Вышитая подушка для чтений на подоконнике. Недочитанная книга там же. Вазы с конфетами в самых неожиданных местах, включая ванную. Шмотки… И тут до ирландки дошло, что практически все эти вещи в ее, Кэр, стиле. Черные или темные, лаконичные, неформальные, и вправду не очень хорошо сочетающиеся с визуальным образом Лили. То, что прежде казалось естественным, теперь стало выглядеть пугающим. Словно смотришь на человека, у которого вместо лица – зеркало. И это зеркало отражает тебя.

Фильм ужасов, в самом-то деле.

- Вижу, я заставила вас задуматься, - Аманда улыбнулась и встала, явно собираясь уходить. – Простите, если побеспокоила. Я очень волнуюсь за Лиль, и, думаю, вам тоже не безразлична ее судьба. Спасибо вам, что уделили мне время!

Женщина достала визитку и подсунула ее по столу ближе к Кэр.

- Если что – можете обращаться ко мне в любое время. Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы. И.. ох, да! Я же совсем забыла, зачем сюда пришла, - куратор суетливо полезла в свою сумочку и извлекла оттуда красиво декорированный сверток с прикрепленной к нему миниатюрной коробочкой конфет. - Мы с Лиль увидимся только двенадцатого числа, а мне хотелось передать ей подарок сегодня, непосредственно в ее день рождения. Жаль, что мы разминулись, конечно, но зато у меня выпала замечательная возможность поговорить с вами. Еще раз спасибо вам. Мои поздравления Лиль.

Женщина накинула на плечи свое дорогое пальто, и задержалась у порога, то ли дожидаясь, чтобы Кэр заперла за ней дверь, то ли не решаясь еще что-то сказать. Ирландка неохотно подошла к ней. И вправду, уже на пороге, даже почти в коридоре, не глядя собеседнице в глаза, врач тихо произнесла. 

- То, что она может сделать – она делает не со зла, пожалуйста, помните об этом.

И, резко развернувшись на каблуках, стремительно пронеслась по коридору, демонстрируя излишнюю, настораживающую поспешность.

**

Так отвратительно Кэр не чувствовала себя уже очень давно. Сложно было выбрать что-то одно, особенно сильно расстраивающее ее. То, что Лили не сказала о своем дне рождения, несмотря на то, что между нами было? То, что она не случайно оказалась в памятный день их знакомства на пороге Кэр? То, что блондинка без спросу рассказала о ней своему психиатру и всяческим образом публично подчеркивала их отношения, которые еще не начались толком даже? То, что Лили всеми силами пыталась вторгнуться в личное пространство Кэр и почти насильно разделить ее интересы только для того, чтобы в результате оказаться «жертвой притеснения»?

Был в этом всем единственный плюс - хотя бы вопрос с деньгами разрешился. Богатый умерший папаша вполне мог оставить дочке неплохое наследство, а поместившая Лили в дом для психически нездоровых тетка, наверняка прикарманившая его себе, судя по всему, выплачивала племяннице откупные. Но неужели сложно было сказать об этом Кэр? Она же волновалась за Лили. Столько мерзких и пугающих вещей успела придумать.

Ирландка вздохнула, раздраженно растирая лицо ладонями. Ладно, она сама виновата. Напридумывала себе лишнего и охотно поверила. Теперь и странные отлучки – хотя бы часть из них – можно было объяснить визитами к куратору.

Кэр снова набрала номер соседки по квартире, но та не торопилась отвечать. Чем ближе к вечеру, тем большим становилось отчаяние рыжей. Сидеть дома было невероятно сложно, но и уходить не хотелось – вдруг Лили вернется, а здесь темно и пусто.

Можно было бы заказать на дом что-нибудь праздничное, но что? Теперь невозможно понять, что именно любила сама блондинка, а что она ела только из-за Кэр. Единственное, что Лили любила заметно больше, чем ирландка – сладости и выпечку, поэтому Кэр все же решилась заказать на дом скромный торт и нейтральные, всеми любимые красные розы.

…

Чем дольше затягивалось отсутствие Лили, тем хуже становилось Кэр.

** 

Лили Гейтси вернулась домой почти под утро. Явно выпившая, хоть и крепко стоящая на ногах, в дверях она еще улыбалась, но когда увидела букет в вазе на столе, выражение ее лица изменилось.

- Что за повод? - невнятно пробурчала она, бросая сумку на пол и с трудом разуваясь, норовя то и дело рухнуть куда-то вправо.

- С Днем Рождения, - мрачно ответила ей Кэри, откладывая ноутбук в сторону и вставая с еще застеленной кровати. – Ты не брала трубку…

- С Днем, значит, мать его, Рождения, да? – взяв твердый курс, блондинка яростно протопала к столу и буквально уткнулась лицом в бутоны роз. – А откуда, мне интересно знать, ты в курсе о моем Дне, мать его, Рождения, а?

- Ты пьяна, о Господи, иди-ка ложись спать. Поговорим завтра.

Резким истеричным движением Лили снесла букет со стола. С громким звоном ваза разбилась, а ее осколки опасно разлетелись у босых ног девушки.

- Откуда ты, тварь, знаешь, что у меня День Рождения? Ты следила за мной? Ты следила за мной, да?

- Уймись, - порядком разозлившись, отрезала Кэр, решительно подходя ближе, следя за тем, чтобы они обе не порезали к чертям собачьим себе ступни. – Иди спать. Немедленно. Пока соседи не вызвали полицию.

- О, ну пусть вызывают! Пусть вызывают полицию! Им будет интересно узнать, как ты следишь за мной, как ты контролируешь буквально каждый мой шаг, - ирландка совершенно не узнавала Лили. Та буйствовала, махала руками, ее лицо искривилось так, что стало походить на уродливую маску. Внутри Кэр возникло почти непреодолимое желание выписать ей хорошенькую затрещину, чтобы привести в себя или хотя бы унять. А еще лучше – одним ударом вырубить до завтра. – Ты еще хуже Кэвина, посмотри, до чего ты меня довела, посмотри! Тебе осталось только начать меня бить, и все!

Как по щелчку переключателя, блондинка начала судорожно реветь. Жуткая, уродливая картина, от которой у Кэр заныло внутри. «Наверное, это со мной что-то не так», - подумала она с отстраненным ужасом, понимая, что и вправду хотела ударить Лили. И что не чувствует к ней сейчас ни грамма сочувствия, романтического интереса или понимания. Ей все казалось, что истерика выходит слишком эмоциональной, слишком показательной. Что Лили кривится и хнычет так, как, бывает, делают дети, заставляя себя рыдать против воли, чтобы повлиять на родителей и выклянчить у них что-нибудь.

Блондинка между тем плакала в голос, медленно оседая на пол. На паркете появились первые капли крови – она умудрилась порезать ступню и, кажется, руки. Может что-то еще, чего с места, где стояла Кэр, было не видно.

Ирландка решительно шагнула к ней, ощутив резкую боль – кажется, она тоже умудрилась наступить на стекло – дернула вяло сопротивляющуюся Лили вверх, подхватила ее на руки, надеясь, что осколки не прилипли к ее коже или одежде, перенесла на диван.

- Какого хрена ты творишь, Ли? Никто даже не думал за тобой следить, - Кэр уселась с края дивана, пытаясь рассмотреть раны на теле пьяной подруги. Те кровоточили и требовали обработки, но ничего серьезного собой не представляли. Так, царапины. Лили почти не дергалась, только хныкала в подушку, отворачивая от соседки свое зареванное лицо. – Сегодня в гости приходила Аманда Сторвуд, назвалась твоим куратором, и сказала, что у тебя день рождения. Вот и вся история. Ни больше, ни меньше.

- Аманда? – лицо Лили на мгновение показалось из-за подушки, но потом она снова скривилась и заревела. – Не встречайся с ней, пожалуйста. Мне так стыдно, Боже, мне так стыдно…

- Да уж, стоило бы, - тихо пробурчала ирландка в ответ, не до конца понимая, что именно заставило блондинку стыдиться – сегодняшнее поведение или то, что Кэр встречалась с ее лечащим врачом и могла узнать о психических отклонениях девушки. Хотелось бы все же верить, что первое. – Почему ты сама не сказала мне о своем Дне Рождения?

Между тем, Лили уже вырубалась. Алкоголь в тандеме с резкой и сильной истерической вспышкой ее окончательно истощили. Но даже сонная она продолжала извиняться и плакать. Кэр тяжело вздохнула, понимая, что ни празднования, ни нормального разговора в ближайшее время уже точно не выйдет. Раз уж так, то ей остается лишь обработать ранки и прибрать этот беспорядок. Чем скорее, тем лучше, поскольку завтра ожидался тяжелый рабочий день.

В ванной Кэр осмотрела свою ногу, скользкими от крови пальцами с трудом вытащив из ступни приличный осколок стекла, а когда прихромала к дивану – блондинка уже сладко спала, и не пошевелилась, ни когда ирландка ее раздевала, ни когда обрабатывала и перебинтовывала руки и расцарапанные ступни.

Прибрав остатки вазы, и переставив большую часть выживших роз в другой сосуд, Кэр на всякий случай спрятала визитку доктора Сторвуд. От греха подальше.

[1] «Ты утверждаешь, что любишь жизнь. Если это так, то найди другой способ уничтожить ее» Conflict (Disturbed)