Хранитель твоего сердца

Part 4

Вот он – долгожданный день к которому Адриан готовился несколько лет, тратя время из своей скучной жизни, однако вся проделанная работа неспроста. Не так давно Шарлин рассказала один парнишке секрет, который сама узнала, возможно, с несколько часов назад – это секретный проход возле сада. Женщина пользовалась им лишь единожды, чтобы проверить, куда же он всё-таки ведёт, и узнала его направление. Он вёл именно в то место, куда и нужно было молодому принцу – к выходу, к берегу моря, откуда не из одного окна не открывается туда вид, поэтому никто из дворца не смог бы увидеть Эриксона, пока тот будет прогуливаться и наслаждаться морским бризом.

Вот он – тот самый долгожданный момент, когда юноша наконец покинет стены этого чёртового здания. Он вот-вот настанет. От предвкушения сердце мальчишки колотится, он слышит его биение, как оно отбивает внутри чечётку, так и намереваясь выломать ему рёбра. Лёгкая тряска от страха чего-то неизведанного и непривычного… Она не так сильно мешала, однако также была ощутима и не слишком сейчас приятна, и уместна, ведь это не простая прогулка, на которую можно сходить тогда, когда твоей душе угодно… Нет… Это самый запоминающийся Адриану момент, который, если у него всё же получится сбежать, будет помнить всю свою оставшуюся жизнь, не забывая ни на мгновенье, как он старался, как нервничал и беспокоился о возможном промахе… Не забудет никогда те чувства, переполняющие его сердце, а главное тот вид и те ощущения вблизи моря… Будет помнить вечность, даже если так и не встретится с сиреной…

Юноша выходит глубокой ночью из своей комнаты, а стража как всегда дремлет крепким не пробуждаемым сном. Украдкой, плавно перебирая своими ножками, он будто бы летит, парит над полом, не издавая после себя и малейшего шарканья, пробегая мимо множества комнат, в которых спят разные люди, начиная от слуг и заканчивая членами королевской семьи. Однако желание покинуть этот дворец настолько захлестнул юношу с головой, что ничего не сможет остановить его, а это означает лишь одно – он в любом случае выберется на волю. Чего бы ему это не стоило, сколько бы сил не потратил и какой выговор от короля Камерона не получил! Он должен, он обязан осуществить свою мечту…

Тихие храпы и некие постукивания до сих пор неспящих людей разносились по коридору. Посторонние звуки каждый раз заставляли принца сильно пугаться, ведь мысль о том, что его могут поймать, не отпускала и до самой лестницы, по которой спустившись, придётся преодолеть ещё и дистанцию между другой стражей у самых главных ворот. Именно те самые мужчины, с которыми вчера вёл достаточно приятную беседу.

Дойдя до них, юнец не стал спускаться именно по широкой лестнице, он воспользовался узкой колонной, которую можно было обхватить лишь руками, что он, собственно, и сделала. Мужчины, которые не так давно добродушно пропустили принца и не рассказали королю о его походах, сонно беседовали друг с другом, даже не обращая внимания на всё остальное, ведь пред глазами у них был лишь собеседник. Адриан с превеликим удовольствием пользуется той возможностью, что предоставляют ему стражники, и скатывается по колонне в самый низ – на первый этаж, в тот же миг скрываясь за углом, длинный коридор которого ведёт прямиком к тому тайнику, о котором и рассказала ему вчерашним вечером Шарлин.

Это было намного проще, нежели попытки пробраться через стражу возле сада, которая редко, когда дремлет, нежели охрана внутри дворца. На холоде люди так быстро уснуть, как в тепле, не могут. А может быть дело и вовсе не в этом. Может, король отобрал самых надёжных, чтобы сторожили вход снаружи, вдруг какой-нибудь смельчак решится напасть или проникнуть в покои королевской семьи. Этого никто не знает, даже сам Адриан, потому что в дела отцовские не суёт носа. Да и не нужно ему это было… Почему-то всё время казалось неинтересным занятием.

Пускай всю сознательную жизнь младшего Эриксона и обучали, чтобы он стал мудрым правителем, все те науки, все те законы, ничто юноше заманчивым не казалось. Он старался вникнуть, дабы хоть какая-то зацепка показалась ему интересной и именно эту деталь можно изучить по подробнее не из-за того, что “надо”, а из-за того, что “захотелось”. Но ничего… Ни в его сердце, ни в душе ничего не переключилось. Адриану с самого детства нравилось рисовать, писать стихи, нравилось слушать приятные мелодии и самому обучаться играть на музыкальных инструментах… Ему нравилось смотреть картины и любоваться природой, пускай и только в пределах окружения дворца. Он с самого начало был творческой натурой, а не той, которую пытались слепить слуги… А главное – отец.

Юноша доходит до конца пустого коридора, судорожно то и дело оглядываясь, есть ли кто позади и заприметил ли кто ночные похождения принца. Однако, к счастью, было безлюдно. Адриан находит на каменной стене крошечный проём для пальцев рук и, остерегаясь, неуверенно просунул фаланги в то отверстие. Всего чуть-чуть усилий, и скрытая ото всех чужих глаз дверь, поддалась лишь одним толчком, открываясь с неприятным скрежетом о пол и скрипом, потому что старость не проходит бесследно, а этим тайникам явно более ста лет, как и всему дворцу в целом.

— Потрясающе, — восхитился юноша, для начала оглядывая весь проход.

Арка двери была вся в пыли, небрежно на стенах и потолках висела паутина, на некоторых из них даже до сих пор были их творцы, которые с таким трудом плели себе жильё. Один из них тик и повис возле лица принца. Однако тот ничуть не испугался. Паучок отважно пытался перебирать своими крошечными лапками, дабы хорошенько зацепиться за ниточку и вновь подняться туда, откуда он упал, только вот что-то у него не выходило осуществить задуманное.

— Давай же, ты сможешь, — будто бы подбадривает, а после ладошку складывает лодочкой и сам помогает насекомому подняться ввысь.

Благодаря подталкивающему движению Эриксона, паучок сумел всё-таки лапками схватиться за тонкую ниточку и пополз затем самостоятельно вверх, обратно к своей паутине, которую, видимо, Адриан случайно порвал, открывая тот самый тайный проход, куда так до сих пор и не вошёл, потому что неизвестность вдруг напугала его.

— Что это? Кто там?! — с конца коридора, откуда только что пришёл принц, донеслись рассерженные голоса стражников.

Блондин испуганно глянул туда, где слышны были звуки людей, а затем вновь в темноту. Было страшно идти туда одному, однако попадаться в лапы стражи и раскрывать тайну единственно верного для юноши прохода, он не хотел. Поэтому, глубоко вдохнув в лёгкие запах сырости из мрачного прохода, он буквально нырнул туда, закрывая вновь с таким же звуком за собой дверь. Однако сейчас же скрип тот не был столь громким, как в первый раз. Но всё же этот повторный шум заставил людей сорваться с места и побежать, Адриан понял это по частым топотам их ботинок, которые с каждым мгновеньем приближались всё ближе, пока в один момент не остановились.

— Отсюда же был звук? — недоумённо спрашивает низкий глас.

— Да, отсюда, — согласно подхватывает того, кажется, младший.

— Но тут никого нет, — тихие шарканье – он разворачивает и, похоже, оглядывается. — Может, летучие мыши бьются об окно? — тихие постукивания по окну, из-за чего Адриан вдруг пугается и дёргается, продолжая ждать, когда же мужчины всё-таки уйдут.

— Они частенько летают в этом коридоре. Пора бы и меры уже предпринимать. Ночами спать не дают, — с каждым разом голосок тонкий и писклявый стихает, принцу давая понять, что стража покидает то место, возвращаясь вновь на свой пост.

Юноша облегчённо выдыхает. В кромешной темноте, где не видно совсем ничего, парень разворачивается, стараясь ровно на сто восемьдесят градусов, и шагает вперёд, вытянув при этом перед собой руки для безопасности.

Множество паутины неприятно липло к ладоням, из-за чего тот постоянно отряхивался, но затем вновь и вновь вляпывался всё в то же. Пускай мерзко, пускай неприятно, но он целенаправленно двигался туда, куда нужно было именно ему – к воде. Он убеждал себя с каждой длительной минутой, что уже скоро, скоро выберется, но этому туннелю будто бы не было конца. Под ногами валялись трупы мёртвых летучих мышей, которые когда-то очень давно были заперты там. Парня охватила паника, панический страх сводил каждую мышцу его тела, после чего он не смог больше сохранять своё самообладание, он перестал идти размеренным и неуверенным шагом, а сорвался с места и быстро-быстро побежал, даже уже плевать, если на что-либо наткнётся.

На очередных останках какого-то животного принц падает, спотыкаясь о те кости. Руками юноша при падении пытается ухватиться за каменную стену, однако даже сильно выпирающие булыжники не помогли ему удержать равновесие – принц упал, в кровь раздирая себе руки о неровности стены и колени об острые кости того животного. Юноша чудом сохранил своё лицо, вниз падая спиной, хотя изначально должна была пострадать голова.

Больно.

Скверно..

Отвратительно…

Плевать. Адриан поднимается, несмотря на боль во всём теле, и продолжает бежать. Пускай хромая, пускай намного медленнее, чем пару минут назад, но он пытается, пытается найти конец этого ада. И у него наконец получается.

— Стена? — юноша натыкается на тупик, ладонями ощупывая и находя что-то похожую на ручку. — Дверь! — радость в его голосе не услышать было невозможно.

Судорожно обхватив большое кольцо, он толкает изо всех сил бедром тяжёлую дверь, после чего та натужно, но поддаётся. После вновь удар. Затем ещё и ещё.

— Сработало! — она открылась.

В лицо Адриану ударил приятный морской бриз. Руками раздвинув свисающие с небольшой скалы лианы, он выбрался на улицу. Оглядел ночной мир перед собой, освещённый одними лишь лучами луны, юноша восхищается его красотой. Небольшие волны разбивались об рифы – в близи это выглядело ещё прекраснее.

Эриксон не находил слов, дабы описать, насколько красиво выглядело море так близко, практически в расстоянии вытянутой руки. Тёмная, почти чёрная вода отражала белый круг, которым являлась висевшая в мрачном небе, усыпанном звёздами, луна.

Он делает шаг вперёд и погружается в песок, после чего смотрит вниз, не понимая, почему он такой рассыпчатый и мягкий. Хотелось ощутить его полностью, проникнуться не только душой, но и телом. Эти чувства и желания способствуют тому, чтобы юноша снял свою обувь и оставил возле той двери, из которой с таким трудом пытался выбраться.

Теперь же принц касается этого песка босой ступнёй, из-за чего холодный крошки его приятно впиваются в пятку, покалывая. После же Эриксон снимает с себя и сюртук и откидывает в сторону, хотя он должен был скрывать юношу от непогоды, однако сейчас было плевать, хотелось просто коснуться и проникнуться природой, стать её частью. Белые штаны его на коленях обрели багрово-красный оттенок из-за до сих пор поступающей крови, однако и это сейчас было неважно, от так же, как и сюртук отбросил их в сторону.

Тело вдруг обретает непоколебимую уверенность и необычайную лёгкость, кажется, будто он стал легче пушинки и сейчас дуновением ветра его унесёт далеко-далеко в объятья моря. Рот раскрывается в радостном смехе, после чего он бежит вниз, к воде, глотая смех вместе со свежим бризом, останавливаясь у самого мокрого края, куда волны не добираются самостоятельно. Адриан набирается духом и проводит большим пальцем ноги по ледяной воде, наслаждаясь мгновеньем. Когда по телу табуном пробежались покалывающие кожу мурашки.

Он наслаждается кудрявой пеной волн, вслушиваясь в прекрасную мелодию шума прибоя. Однотонная белая королевская рубашка танцует в такт ветру восьмёркой. После чего левый носочек скользит по ледяной глади и утопает в её глубине. Однако удержать равновесие снаружи становится намного тяжелее, чем внутри. И вот колени уже душит галька, а лицо всё в мельчайших кристальных брызгах. На ладонях отпечатки прошлого, Адриан оставляет их под водой и делает надгробие из скользких камушков.

Провести бы ему весь день – вот так: выкладывать из подсохших водорослей кривоватые буквы, рисовать на мокром песке сердечко с непонятными инициалами внутри, потому что любимого ещё не нашлось; помочь всё-таки медузе вернуться обратно домой – в неизведанные пучины; собирать осколки ракушек и, возможно, даже найти морскую звезду; а потом лепить из влажных песчинок замок, пока не замёрзнут ладони. Принцу в нём всё равно никогда не жить, как бы сильно не захотелось.

Адриан сейчас по-доброму грустный. И уст его касается улыбка перед тем, как он прикрывает в блаженстве глаза. Шум моря становится таким же, как и штиль в сердце – непоколебимым. Сейчас тот самый момент, которого он ждал годами, мечтал прикоснуться к своим мечтам, а теперь он с головой утопает в них – именно то, что нужно.