Кот у дерева

Глава 4

Толик

  Пятый день и пятая ночь с Бьёрном. 

  Не думал, что можно испытать столь яркие ощущения в постели с мужчиной. Сложно признаваться даже самому себе, но мне понравилось! Утро уже проспали, глянул на часы: через пятнадцать минут полдень. Ну и пусть, у меня вынужденный отпуск. Придвинулся спиной поближе к Бьёрну.

  Под махровой простыней вдвоем жарко, рядом сопит мой медвежонок, большой, сильный, но такой нежный. В голову полезли странные мысли: пройдет неделя, которую он выбил себе, а потом уедет. Впервые понял, что не хочу, не желаю расставаться с ним. Как так получилось, что за жалкие пять дней смог к нему привязаться до такой степени?

  В голове разворачиваются дальнейшие события: мать точно меня такого не примет, выкинут из своей жизни, как Яшку. Сейчас отчетливо понял всю трагедию коллеги и друга – быть изгоем, невольно скрывать свое естество, будто прокаженный. 

«Как так быстро произошло привыкание к нему?» - спрашивал себя который раз, захотелось погладить по белому ежику волос. – «Столько заботы обо мне давно никто не проявлял», - счастье разливалось волнами по всему телу.

  Я точно знал, что они густые и мягкие. Внутри все съежилось, а сердце заколотилось от воспоминаний после новых ощущений. Он через пять дней уедет, я останусь один, никто обо мне не вспомнит. 

  Вспомнились наши игры на кухне, когда Бьёрн решил помочь ему с завтраком, мы напекли оладьи, измазались в муке, а потом слизывали муку с лиц, целуясь, и вся эта суматоха не казалась неправильной.

«Черт! Мне двадцать семь лет, а задуматься о самом себе хватило времени лишь в эту минуту!» - отчаянно захотелось заскулить в голос, но чтоб никто не слышал. 

Марко

  Кот бегал по поляне, разыскивая Якова, его нигде не было. Подсознание кричало об опасности. Я продолжал ждать до середины ночи под деревом, потом проснулся, выбежал из комнаты, постучался к Миккеле, не ответили, спустился в гостиную, где услышал разговоры:

- Как вы посмели не отбить Якоба от врачей? – негромко распекал охрану Микки, стараясь не нарушать тишины в доме.

- Он не появился… -  беспокойство рвало на куски внутренности, седьмое чувство подсказало, это не с проста. – Что случилось? Что с Якобом? – я всматривался в знакомые лица с тревогой и надеждой на прояснение ситуации.

- Не беспокойся, Марко, - Микки обнял меня за плечи. – Его увезли в клинику для душевнобольных из дома его тётки. Охрана не смогла отбить, было еще светло на улице, но они проследили адрес.

- Почему? – не мог поверить в это. – За что?

- Пока неизвестно, друг, - Миккеле не скрывал злости и беспомощности. – Думаю, тебе нужно попробовать связаться с ним во сне. 

- Я попробую, возможно, это выход, - вновь поднялся в свою комнату.

  Лег в кровать, понимая, что уснуть сейчас очень сложно. Раздражительность и злость мешали. Прикрыл веки, стараясь успокоиться. Уже много лет знаком с практикой засыпать мгновенно при любых обстоятельствах, а сегодня, как на грех, она дала сбой.

  Снова на поляне – вокруг пусто. Только запахи пары возле дерева. Больно. Над поляной разнесся мой воинственный рык. Желание растерзать первого попавшего под лапу нарастало.

«Кошак, ты чего орешь?» – раздался недовольный скрипучий голос пары.

«Якоб!» – я сорвался к нему со всех лап, он сидел у дерева какой-то странный, - «Что с тобой?»

«Любимые родственники запихали в психушку», - он запрокинул голову к стволу, прикрыв веки от слабости.

«Зачем?» - теперь отчетливо понял, кого хочу растерзать.

«Решили из гея сделать натурала! Наговорили, что у меня раздвоение личности», – он горько хмыкнул. – «Они накачали меня чем-то, привязали к кровати, суки», - Якоб едва не плакал от бессилия.

«Кошак, вытащи меня оттуда, если сможешь…» - он уронил голову на согнутые колени.

  Мои нервы сдали позиции, чувствую, как плавно перетекаю из зверя в человека, стою на коленях возле него, огромные серо-зеленые глаза растерянно смотрят на меня. Хочется так много рассказать о том, как мне без него плохо, как он мне нужен, а я только гляжу на Якоба с тоской и отчаяньем, едва дыша от спазмов.

«Как? Марко?» - он хочет еще что-то спросить, но не произносит ни слова, только удивленно смотрит мне в глаза, единственная мечта последних восьми дней.

«Да… это я, Якоб. Я оборотень, Якоб», - пожимаю плечами, как страшно признаваться человеку, что ты почти зверь.

  Пара из клана поняла бы меня сразу, ему не надо было рассказывать о нас, а для человека мы всегда были вымыслом, мифом, сказкой, и вот я – сказка, вымысел, миф, - стою перед ним, едва дыша.

«Марко… значит, ты у нас кошак?» – он протягивает руку, проводит по моей щеке, вижу, как происходит осмысление происходящего, его улыбка становится шире, в глазах появляется задор. Человек не боится моих превращений, наоборот, они его забавляют. – «Теперь мы сможем видеться только в моем больном сне…»

«Я обещаю», - положил голову на плечо единственному человеку, которого любил. – «Потерпи недолго. Мы сделаем все возможное и невозможное», - поцеловал парня в щеку и исчез из его сна.

  Снова проверил комнату Микки – пусто, сбежал в гостиную, друг разговаривал с Паоло и Джино, все трое  оборотнейповернулись ко мне.

- Я с ним разговаривал, - с соловой улыбкой сообщил друзьям, меня слегка потряхивало от возбуждения. – Родственники решили завуалировать его ориентацию раздвоением личности. 

- Значит, врач знакомый, - законно предположил Джино.

- Надо звонить Томилину и его другу, с которым он работает, - предложил Паоло.

  Я тут же начал набирать номер шефа Якоба.

- Марко, три часа ночи! – попытался остановить Микки.

- И что? Пусть знает, что случилось и подумаем, как его оттуда вытащить! – я был непреклонен.

  Трубку долго не брали долго, отключился, набрал снова, в трубке прозвучал недовольный голос шефа рекламной компании.

- Что нужно?

- Прошу прощения, сеньор Томилин, это Марко Вакелли, у нас плохие новости – родственники Якоба отправили его в клинику для душевнобольных с раздвоением личности. Надеюсь, вы понимаете, о чем я намекаю.

  Томилин молчал.

- Это точно? – голос серьезный.

- Более чем. Информация из первых рук. Они не смирились с его ориентацией, сеньор. У вас есть знакомые, чтобы его оттуда вытащить?

- Хорошо, что проинформировали меня сразу, завтра буду думать, - в трубке раздраженно вздохнули.

- Вы не могли бы дать номер его коллеги, Анатолия?

- Скину смс-кой. Спокойной ночи, - отключился.

- Сказал, будет думать, а номер парня скинет смс, - пояснил всем.

   Сообщение пришло и я тут же позвонил Анатолию, не ожидая быстрого ответа, а зря.

- Это кто?

- Анатолий, это Марко Вакелли. Якоб попал в психиатрическую больницу. Сейчас он под действием лекарств, у вас нет никого из знакомых, чтобы его оттуда… э… забрать?

- Ничего не понял. Как к вам подъехать? – раздался бодрый голос, я назвал адрес. – Буду минут через сорок.

  Друзья ждали, когда расскажу ответ коллеги любимого.

- Через сорок минут он приедет.

  На кухне налил себе вина в бокал, следовало успокоиться. Стоял перед темным окном, нет никакого желания ни с кем разговаривать и парни это понимают.

  Мощная грудь шведа вздымалась с каждым вздохом, едва не рождая во мне туеву кучу комплексов. По сравнению с ним, я тростинка на ветру, а заботливая память подкидывает картинки, где он ластится ко мне озорным мишкой со смешинками в голубых глазах. 

«Где, он говорил, его родственники живут? На севере Швеции?» - почему-то захотелось увидеть место, взросшее это огромное чудо.

  Бьёрн зашевелился, потянулся, насколько хватило длины кровати, посмотрел на меня, улыбнулся, мы еще несколько минут разглядывали друг друга.

- Нат, что-то не так? – с чего бы он вдруг разволновался?

- Почему? – неопределенно пожал плечами. – Все хорошо, -наклонился и прикоснулся сухими губами к его лбу. – Подниматься будем?

- Нат, я все понимаю… извини за мои слова… мы конечно были с Якобом в постели, по-другому его не знал, а с тобой мне спокойно, - видно, что признание тяжело ему тяжело далось. – Нет, в этом плане ты не уступаешь, - спохватился, - но тебя я узнал с другой стороны. У меня еще есть время побыть здесь, с тобой, если ты захочешь. 

  Он рывком поднялся с постели, намереваясь уйти в ванну или на кухню, не знаю, больше в однокомнатной квартире идти некуда, именно в этот момент не смог позволить ему исчезнуть из моей жизни. Я не жалел Бьёрна, мы оба были одиноки, возможно, нам улыбнулось бы счастье? Даже не подозревал, что могу так быстро передвигаться, спрыгнул с кровати в чем мать родила, схватил его за плечи, развернул к себе, заглядывая ему глаза.

- Мне плевать, что и когда у тебя с кем было! Мне плевать на все, что было до меня. Понимаешь? – не замечая, тряс за плечи, будучи ниже шведа, не прерывая зрительный контакт. – Я не хочу, чтобы мы стали двумя отчаявшимися одиночествами! – и шепотом добавил: - Может, мы попробуем? А? 

  Бьёрн смотрел на меня ошалевшим неверящим взглядом, пытаясь наскоро «переварить» сказанное, а я ждал его реакции. Как же  страшно, если он сейчас развернется, оденется и уйдет. Внутри заледенело. Что ж так медленно течет время? Оно там не остановилось? Вот уже к горлу подкатывает неприятный спазм, мешающий нормально дышать. Веки набухают, сдерживая слезы, но я ведь мужчина и плакать не должен.

«Что же ты, зараза, молчишь?» - мысленно кричу, а сам не могу оторвать взгляда от его лица. – «Мне ведь так сложно было признаться».

  Удивление сменилось легкой улыбкой, потом губы шведа расползлись в стороны, он запрокинул голову, что-то сказал на своем, я не понял, да и не к чему, подхватил меня за талию, приподнял, закружил с тихим смехом, взял мое лицо в свои большие ладони.

- Я просто не смогу никогда тебя оставить, бросить. Ты никогда мне не надоешь. Нат, Нат, Нат… сегодня самый счастливый день! Но теперь мне страшно, - улыбка слетела с его лица.

- Почему? – мгновенно передалось его состояние.

- Примешь ли ты меня таким, каков я есть на самом деле? – швед сник, усаживаясь обратно на кровать.

  Да что же за утро такое у нас выдалось волнительное?! То у меня мысли наперекосяк, то у него сейчас сердце выскочит из груди. Каким образом я чувствую его эмоции?

- Почему должен тебя не принять? – уже ничего не понимаю!

- Смотри, - обреченно склонил голову, встал посередине комнаты.

  Обнаженное мощное тело подернулось легкой дымкой, воздух завибрировал и вместо шведа стоял не менее огромный… белый медведь. Я даже закричать от ужаса не смог. Вытаращив глаза на зверя, смотрел в упор. Убежать не успею, обмочиться от страха – опозорюсь навсегда. 

«Нат, только не убегай», – жалобно попросили меня где-то в голове.

- Это ты со мной разговариваешь? – шепотом из-за пересохшего горла спросил медведя.

«Да», - он лег на брюхо, положил башку с маленькими круглыми ушами на лапы, наблюдая за мной.

- Бьёрн, я не убегу, только ты… это… стань снова человеком… пожалуйста.

  Секундные изменения воздуха над медведем и передо мной снова стоял голый смущенный швед. Подошел ко мне, взял за руку, усадил радом с собой на кровать, ожидая приговора.

- Рассказывай! – потребовал неуверенно.

- Я – берсеркер. Так нас называли в прошлом. Теперь о нас вспоминают лишь в легендах. На острове Готланд в Балтийском море даже разрыли курган, где нашли человека в шкуре бурого медведя.

- Но ты ведь белый!

- Наше племя живет неподалеку от самого северного города Швеции Кируна, в деревне Сваппарава. Через границу с Норвегией зимой мы переходим к Норвежскому морю. Там лед сковывает все побережье. Некоторые отправляются на Шпицберген и остаются там на несколько лет.

- Каким образом они попадают на Шпицберген? – совсем меня сбил с толку!

- На самолете, - буднично пояснил Бьёрн. – Я там почти шесть лет жил медведем.

- Тебе всегда надо оборачиваться в зверя? 

- Нет, я уже достаточно взрослый, - постарался успокоить пару Бьёрн.

- Взрослый, это сколько? – меня снова охватил неведомый страх.

- Почти шестьдесят лет. Я совсем молодой для оборотня…

- Мне пока сложно принять тебя, как зверя, - громко сглотнул.

- Я понимаю, Нат. Мне лучше отправиться в гостиницу, - он поднялся, а меня уже в который раз за сегодняшний день охватило противное чувство страха.

- Нет! Не уходи! – вскочил, обнял за широкие плечи, прижался к его груди, шепча: - Только не уходи, пожалуйста. Будь, кем тебе нравится, человеком или медведем, только не оставляй меня одного.

  Вот тут-то меня и прорвало. Со слезами выливалось многолетнее одиночество, неустроенность быта и личной жизни, неразговорчивая мать, забывающая обо мне, а мой медведь сцеловывал соленые слезы, что-то шепча одними губами на незнакомом языке, гладя широкими ладонями по спине, плечам, голове. Не заметно для себя стал отвечать ему на ласку. 

  Высохли слезы, мы переместились на кровать, не прекращая радоваться тому, что все выяснилось, что не надо больше сдерживаться, что никто никого не отвергнет. Стойкая уверенность, что Бьёрн только мой, заставляла петь все внутри. Мы упоенно целовались, доверяясь друг другу до звезд в расплавленном мозгу.

  Бьёрн

  Было непросто пережить сегодняшнее пробуждение. Столько новостей вывалили друг на друга, а уж когда я обратился, увидел, как побледнел Нат, вовсе решил, что это наша последняя встреча. Мы же звери, для нас главное найти пару – свою половинку, которой можно будет доверить свою жизнь. И вот он здесь, сам боится быть покинутым, брошенным. 

  Я снимал губами слезы, омывающие его душу, обнимал, чувствуя под ладонями дрожащее тело. Он совсем замерз, хоть за окном лето в разгаре, видимо, нервное. 

«Чего ж ты так испугался, если я сам едва не терял сознание от страха тебя потерять? Надеюсь, теперь мы вместе и все страхи остались позади», - спиной завалился на кровать, увлекая Ната следом. 

  Мы смеялись, целовались, даря свою любовь и принимая в ответ, распаляясь и поглощая, доверяя друг другу самих себя. 

  Странно сложилась жизнь – приехал к одному, а нашел совсем другого, о чем ничуть не жалею. Нат открыл мне новый мир, теперь моя задача сделать его счастливым.

  Яков 

  Меня можно назвать полным дебилом, но на рабочем столе моего компьютера теперь обоями вид на станки из цеха завода Марко и он на заднем плане в окне офиса. Все равно никто не увидит, а мне приятно иногда сворачивать все окна и смотреть, как он наблюдает за нашей работой.

  Прошла неделя, у меня практически все готово к пилотному показу, а дали три! Как бы протянуть две недели до конца контракта, не попадаясь на глаза шефу до последней минуты? Толик чего-то молчит. Бьёрн, наверное, уже уехал.  Зазвонил телефон, не верящим взглядом уткнулся в экран – звонила тетка. 

- Здрасьте, тёть Вер, что-то случилось? – на самом деле мне совершенно все равно, хотя… 

- Яша, у Димы юбилей – двадцать пять лет, он хочет, чтобы ты тоже приехал, - а голос у тётки такой, ехать сразу расхотелось, как и разговаривать дальше. 

- И батя будет? – все внутри напряглось.

  Просто так отец не станет искать со мной встречи, сам он не позвонит, мой номер у него есть. Неприятности узлом скрутили желудок, как предвестник. Был бы у меня знакомый робот, похожий на меня, отправил в родимый серпентарий с чистой совестью. Столько лет не вспоминали, и вот, на тебе, сподобились! У них что, некомплект в семье? Гостей не хватает?

- Обещал, - припечатала тётка.

«Врёт!»

- А, может, без меня? – поморщился, вспоминая последнюю встречу. – Я же вам все равно не нужен.

  Тётка недолго думая, начала говорить, что им без меня совсем плохо.

- Ну, что ты, Яшенька! Мы так тебе рады будем!

«Что-то тут не то!» - стучало в висках изнутри.

- Когда?

- Завтра к семи часам вечера, - голос у тётки довольный.

Отключил вызов  на телефоне, настроение мерзкое. Время к обеду, после звонка на творчество проекта рука не поднялась. Собрал компьютер, сложил под кровать, а потом в голову пришла умная мысль: Бьёрн его не достает своими притязаниями, можно и домой вернуться. Через десять минут сумка была собрана, позвонил Саше, поведал, что положил ключ на место, и отбыл в город.

  Вечер обещал быть жарким и душным, потому надел джинсы, футболку, в руки взял тонкую кожаную куртку. По дороге зашел в салон, купил планшет, может, понадобится. Долго стоял перед дверью, рука не поднималась нажать на кнопку звонка.

  Решился, нажал, послышались торопливые шаги, дверь открылась – тётка с довольными глазами пропустила меня в квартиру. 

- Заходи, Яшенька, только тебя все и ждут!

  Не понравился мне ее голос, единственное желание, оказаться у себя дома. Ругая себя последними словами за мягкотелость, разулся, прошел в комнату и остолбенел, гостей было несколько, только праздничного стола не наблюдалось. У окна в кресле сидел мой братец с противной ухмылкой на лице, на втором кресле – мой отец с каменным лицом, на диване рядком расположилась… бригада «скорой помощи»

- Мне, конечно, кто-нибудь объяснит костюмы этих аниматоров? – кивая на людей в белых халатах.

- Яшенька, мы тебе только добра желаем… - пролепетала тётка.

- Зачем вы меня сюда позвали через десять лет? – старался не паниковать.

- Что, пи**р, дочирикался? - снова сально ухмыльнулся Димка. – Лечить тебя от мужиков будем.

- Вы чего, с ума сошли? – не хотелось верить в подобный бред.

  Двое дюжих санитаров из «бригады аниматоров» поднялись, молча скрутили мне руки за спиной, фиксируя резиновым жгутом. С их габаритами мне не справиться одному, а любимые родственнички наблюдают за происходящим действом.

- Эй, осторожней! – решил вырваться от них, но куда там!

- Молодой человек, совершенно бессмысленно  сопротивляться, - ласково так протянул слова доктор. 

- Вы что, всех геев решили вылечить? – постарался выкрутиться из захвата.

- Нет, нам сказали, что у вас на этой почве началось раздвоение личности, потому вам придется пройти курс лечения в стационаре, - фальшиво улыбался немолодой доктор.

- Какой, на х**н, стационар?! И раздвоения у меня никакого нет! – сошел на крик, но кто меня слушал?

  Отец не проронил ни слова, так и сидел статуей в кресле, положив ногу на ногу. Тётка копошилась и что-то ворковала возле санитаров. Доктор вколол мне что-то прямо через рукав футболки. Они мне что-то еще говорили, но сознание уплывало в заоблачные дали…

Толик

- Что случилось, Нат? – спросил тревожно спросил Бьёрн.

- Яшку запихали в психушку и напичкали транками. Сейчас поеду к итальяшкам. Надо узнать, что к чему, – натягивая джинсы, предельно коротко объяснил ситуацию.

- Я с тобой, - оживился Бьёрн.

- Бьёрн, знаю, вас связывало с Яшкой… - договорить мне не дали, заткнули рот поцелуем.

- Он твой друг, значит, мой тоже, а для меня существуешь только ты. Запомни - единственный.

  Быстро оделись, прыгнули в машину, ночью ехать минут тридцать до их коттеджа по пустому городу можно было без лишних остановок. Добрались вовремя, без стука открыли двери в особнячок, молча пожали друг другу руки.

- Я, Анатолий. Можно Толик или Нат. Это – Бьёрн – мой парень, - проигнорировал удивленные взгляды итальянцев. – Повествуйте! – уселся в кресло, которое ему никто не успел предложить.

  Марко представил нам остальных парней. Бьёрном подсел на подлокотник кресла, которое я на время узурпировал. Не понял, почему они поморщились, глядя на медвежонка? Приподняв бровь, обвел компанию итальянцев оценивающим взглядом.

  Марко начал, было говорить, но разнервничался, его перебил Миккеле, усадив друга на стул за столом, договорил за него историю похищения Яшки. 

- Твою… У меня есть…эм… была… знакомая девчонка, она там медсестрой работала. Номерок ее где-то остался, - медведь пробуравил во мне дырку, но я на него не взглянул. - Бьёрн, она была до тебя, дорогой. Не ревнуй.

- Звони, – приказал Марко.

- Четыре часа утра, - укоризненно посмотрел на измотанного парня, - если она спит, то будет свинством будить девушку, если она на смене, то тогда мы узнаем больше. Надо утром шефу звякнуть.

- Марко ему позвонил час назад, - предупредил Паоло.

- Ясно. Никыч в гневе, - довольно усмехнулся, хоть кто-то сделал мне приятное, выведя шефа из себя.

  Потер лицо ладонями, спать охота, откинулся спиной на грудь Бьёрна. Нам предложили одну из свободных комнат. Четыре часа сна плюсом тоже неплохо. Мы с медвежонком расположились на широкой кровати. Меня тут же сграбастали в охапку и я быстро уснул.