Дионис

Глава 20.

Анна смотрела на Миловидова, пытаясь обнаружить на его лице  следы усталости или даже отчаяния. Сегодня исполнился ровно месяц с момента его заключения. Неужели этот не такой уж и маленький срок никак не подействовал на него?

Но никаких изменений она не обнаруживала, Миловидов был все такой же элегантный, чисто выбритый, испускающий запах дорого одеколона. На сколько же времени его хватит? Не может быть, чтобы у него был бы бесконечный запас терпения. Это противоречит законам природы. Должен же настать момент, когда он взмолится о пощаде.

- Вы плохо выглядите, гражданин старший следователь, - участливо произнес Миловидов. – Как сходили? – вдруг перешел он на шепот.

Райкова сообщила ему об ее приключениях в этом доме, подумала Анна. Ну и ладно, с некоторых пор ей уже все равно.  

- Не знаю, обрадует ли вас то, что я сейчас вам скажу. Но я практически закончила следствие по эпизоду по обналичиванию средств. Почти уверенна, что выявила далеко не все, но и то, что удалось обнаружить, достаточно, чтобы вам оказаться года на три за решеткой. Уже в какой раз предлагаю сделать добровольное признание.

- Вы очень добрый человек, гражданин старший следователь. Но сначала бы хотелось послушать ваши аргументы.   

- Извольте, - усмехнулась Анна. – Но это уже не будет добровольным признанием. И оформлять, как сотрудничество со следствием, я не стану. Вы должны уже понять, что я на компромисс не иду. Будет все так, как велит закон.

- Ах уж этот закон, - насмешливо протянул Миловидов. – Иногда мне кажется, что вы единственная в этой стране, которая его соблюдает.

«Мне тоже так кажется, - мысленно согласилась она. – Только не иногда, а очень часто».

- Пусть даже так, - сказала Анна. – Считайте, что вам крупно  не повезло.

- Наоборот, я считаю, что мне очень повезло, - широко улыбнулся  Миловидов.

«Что он имеет виду? - пронеслась тревожная мысль. -  Впрочем, сейчас это не так важно. А что важно? Ну, почему я ничего не знаю,   почему я смотрю перед собой, а у меня в глазах все как в тумане».

- Время для признаний снова истекло. И вы им не воспользовались, Владимир Эдуардович, - строго проговорила Анна.

- Ничего страшного, - снисходительно произнес он, - еще не вечер.

- Хорошо. Пусть все идет своим чередом. Нами документально – подчеркиваю, документально – установлено факт незаконного обналичиванию средств на сумму 320 миллионов рублей. – Анна достала большую папку. – Вот тут собраны вся подтверждающие  это обвинение  документы. Хотите ознакомиться?

- Как-нибудь в другой раз. Мне пока есть, что читать.

- Вы создали целый подпольный промысел для обналичивания средств. Ваши клиенты имели специальные имена, на эти вымышленные фамилии были эмитированы пластиковые карточки. С их помощью и осуществлялись незаконные изъятия средств из безналичного оборота. В том числе установлено, что вашими услугами пользовались криминальные элементы. И вы не могли этого не знать. Вот признание некого Владычека Сергея Георгиевича. Кстати, вы нам вопреки собственному желанию сильно помогли. Через ваш банк нам удалось проследить за его финансовыми операциями. И таким образом выйти на след его преступных деяний, о которых мы знали, но доказать которые долго никак не могли. Все признательные  показания им даны. В них он рассказывает, как договаривался с  вами по поводу  обналичивания. Неужели снова не захотите ознакомиться со столь интересным материалом?

- Боюсь вас разочаровать, но такого желания что-то не испытываю. Наверное, в кабинете чересчур душно.  

- Не испытываете и не испытываете, ваше дело. Доказательств вполне достаточно для вашего осуждения. Слишком уж вы не чистоплотный. Как вы могли связаться с таким типом, как  Владычек. Он же основные деньги на наркотиках делает, главный наркобарон города. Отравляет нашу молодежь. На его совести не одна смерть. Не хотите как-нибудь совершить экскурсию в клинику, где лечатся наркоманы?  Я была там неоднократно. Поверьте,  зрелище не для слабонервных.

Ей показалось, что  Миловидов встрепенулся. Но если это и случилось, он быстро овладел собой. И его обычная насмешливая улыбка показалась на лице.

- Вы думаете, я не видел наркоманов, - пожал он плечами. – Больше вашего перевидал. Но я так считаю, что никто не имеет права вмешиваться в жизнь человека. И если кто-то выбирает путь наркотиков, то это его полное право. Значит, ему так лучше, так ему уготовано. Вы верите в судьбу?

- Если исходить из вашей логики, то нет ни преступников, ни преступлений. Есть только жертвы судьбы.

- А разве не так?

- Нет, не так! – Анна, словно сосуд, до краев  наполнилась возмущением. – Вы проповедуете теорию полной безответственности человека за свои деяния. Это страшно.

- А то, что вы проповедуете, до ужаса скучно. Даже скулы сводит. Вы сами первая жертву своих теорий. И не знаете, куда сбежать от себя. Для такой, как вы, целой планеты, да что там планеты, Вселенной не хватит, чтобы найти место, где не будет скучно. Знаете, вы кто? Вы котел, который однажды взорвется. 

- Уж лучше взорвусь я, чем такие, как вы, взорвут мир. Кто-то же должен жертвовать собой.

- Наконец-то мы пришли к тому, с чего и должны были начать, - засмеялся Миловидов. – Вы видите себя в качестве жертвы и готовите свое жертвоприношение. Такие люди всегда вызывали у меня самое большое отвращение и страх.

- Значит, что-то все же вызывает у вас страх.

- Вы угадали. Именно вы, жертвоприносители. Ради того, чтобы получить возможность принести себя в жертву, вы готовы погубить весь мир.

- Не правда, это единственный способ его спасти.

- Спасти, от чего, от кого?

- От таких, как вы. И от того, что вы делаете. Есть те, кто трудятся и создают, а есть те, кто нагло и беззастенчиво присваивают результаты их труда. И еще этим гордятся. Мне всегда был глубоко противен подобный тип человека.

- Вы хотите сказать,  что я вам противен.

Анна быстро взглянула на Миловидова и отвела глаза. Если бы он, в самом деле, был ей противен, как было бы замечательно, как было бы для нее все легко и просто. Она говорит одно, думает другое, а чувствует третье. И хочет четвертое. Такого разделения личности у нее еще  никогда не было.  

- Дело не в личностях. – Анна услышала свой бесцветный голос. – Это принципиальный вопрос.

- Ах, принципиальный. Только принципы еще никого не сделали счастливым. А вот несчастных – миллионы. Я так вижу, вам ужасно хочется оказаться именно среди них.

- Совсем напротив. Я живой человек, я нормальная женщина, которой для счастья нужно все, что нужно женщине.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. И Анна вдруг ясно сознала, что Миловидов понял завуалированный призыв к нему, догадался о том, что составляет предмет мучения ее последних дней.

- Так будьте же счастливы, для этого у вас есть все возможности. Остается пустяк, ими воспользоваться. Только не надо ни о чем думать, спасать человечество. И вы увидите, как вам станет сразу же легче и проще. Спасая человечество, вы губите себя. Я точно знаю, оно этого не стоит. 

На сегодня достаточно, решила Анна, они и так сказали друг другу много. Гораздо больше, чем ей хотелось. Иначе дальше пойдет уже открытий текст. А она к этому не готова. Еще не готова. Хотя какое было бы облегчение, если бы она сказала все, о чем только и думает.

- Идите в камеру, - сказала Анна.

- А когда же новая встреча?

- Не беспокойтесь, скоро. У меня еще есть кое-что вам предъявить.

- Я буду ждать с нетерпением. 

«Я – тоже». Но эти слова он не услышал.