40.
934 Words
Виталий постучался в дверь, получил разрешение войти и вошел.
- Я вам не помешал? Может, вы отдыхаете? - спросил он.
Святослав какое-то время смотрел на племянника. Одет тот был несколько странно, в ярком клетчатом пиджаке, зеленых брюках, шея повязана шелковой косынкой. Святослав подумал, что Виталий вырядился так, словно собрался в гей-клуб. Может, он действительно голубой, а родители этот факт тщательно скрывают. Парню двадцать пять лет, а он не женат. Он в его возрасте уже успел сочетаться браком и благополучно развестись.
- Входи, коли пришел. Мы тут с Соланж обсуждаем идею нового фильма. И никак не можем прийти к согласию. Может, ты нам поможешь.
- Если смогу, то с удовольствием, - улыбнулся Виталий. – Но я пришел по другой причине, - посмотрел он на Соланж.
- И что за причина?
- Я подумал, что время свободное есть у всех. Хочу попросить мадам Соланж дать мне уроки французского. Давно мечтал изучить его, да все как-то не получалось. А сейчас самый подходящий момент.
Святослав с любопытством взглянул на француженку.
- Неплохой способ соблазнить тебя придумал мой племянник, - сказал он. - Тебе он должен понравиться. К тому же появился выбор, а это всегда радует. Соглашайся.
- Дядя Станислав, я действительно давно хочу овладеть французским, - запротестовал Виталий. – Если это неудобно, то прошу прощения.
- Я согласна, - ответила Соланж. – Не вижу оснований для отказа вам, Виталий. Час в день для занятий я вполне могу найти. Правда, я никогда ничего не преподавала. И смутно представляю, как это делать.
- Ничего, как-нибудь справимся, - заверил Виталий. – Я буду прилежным учеником. А что за споры у вас о кино?
Святослав задумчиво посмотрел на него.
- Ты ведь любишь кино?
- Люблю, - подтвердил Виталий.
– А какой фильм ты хотел бы, чтобы я снял?
- В котором участвует мадам Соланж.
Святослав вздохнул.
- Я разделяю твое пристрастие к ней как к актрисе и как к женщине, но я о другом. На какую тему? Только не надо отвечать типа того: про любовь или боевик. А что-то серьезное.
Виталий задумался.
- Я не знаю, - развел руками он.
- Вот и я не знаю, - вздохнул Святослав. – Еще недавно была масса замыслов, а теперь понимаю, что все они никуда не годятся. Когда я стал об этом думать, то вдруг отчетливо понял: мир-то перевернулся. Вот ты, сын моего сводного брата это понимаешь?
- Еще как! – усмехнулся Виталий. – Мы тут заперты, словно в тюрьме. Еще несколько дней назад я вел совсем другой образ жизни.
- Представляю. Но ты опять не о том. Как оказалось, все прошлое кино ничего не стоит, никуда не годится. И, как это ни страшно звучит, этот тезис целиком относится и к моим фильмам. В том числе с участием несравненной мадам Жобер, - посмотрел Святослав на француженку.
- Я с этим никогда не соглашусь, - энергично запротестовал Виталий.
- Это в тебе говорят сперматозоиды. Они, конечно, нередко бывают очень красноречивы, но в этом вопросе они не главные. Есть и другие авторитеты.
- Стас, не надо забивать молодому человеку голову нашими проблемами, - произнесла Соланж.
- Что вы, мне очень интересно то, что говорит дядя Святослав.
- Что с того толку, - пожал плечами Святослав. – Это меня ни на йоту не приближает к пониманию того, что надо делать. И для кого. Ты хоть мой и племяш, но уж, извини, свое кино я буду делать для других людей. Не таких, как ты.
- Кино надо делать для всех, - возразила Соланж. – Иначе, какая от него польза.
- А от кино и не должно быть пользы, это не спрей от насморка. Хватит с меня таких фильмов, я не желаю потрафлять дурным вкусам зрителей. Эти картины меня опустошают.
- Это не картины, это ты сам себя опустошаешь, - пожала плечами француженка. – По натуре ты разрушитель.
- Даже не представлял, что ты так думаешь обо мне, - удивился Святослав.
- Давно хотела тебе это сказать.
- Вот сказала. Это Виталик тебе помог?
Соланж посмотрела на Виталия и улыбнулась.
- Кто знает. В любом случае случилось то, что случилось, я это хотела сказать и сказала.
- За ним должен последовать следующий шаг – уйти от меня.
- Не волнуйся, если созрею, он будет сделан. Но мне кажется, что наши разборки мало интересны нашего гостю.
- А ты спроси сама у него. Виталик, ты же с интересом слушаешь наш разговор?
- Извините, дядя Святослав, я бы не хотел слушать то, что не предназначено для моих ушей. Я могу прямо сейчас уйти.
- Да, оставайся, - махнул рукой режиссер. – К тому же при постороннем ругаться даже интересней.
- А вы разве ругаетесь?
- А ты полагаешь, что обязательно это надо делать с матом и битьем морд? Это чисто русский подход. За годы жизни вне России я от него малость отвык.
- Мне так не кажется. Вы все время нападаете на меня.
- Разве это нападение. Соланж подтвердит, что когда я действительно нападаю, то выглядит совсем по-другому. Даже она меня в эти минуты боится.
- Да, на съемочной площадке, - подтвердила француженка. – Он несколько раз кричал на меня и произносил незнакомые мне слова. Я так думаю – это русский мат.
- Так ты мне не скажешь, какое кино все-таки нужно делать? – вдруг спросил Святослав. – Ладно, не пыжься, будем считать, что обо всем мы договорились. Вернее, ты и Соланж.
Виталий понял, что его выпроваживают, он попрощался и вышел. Святослав задумчиво посмотрел ему вслед.
- Не думал, что у Мишки такой никчемный сынок, - констатировал он. – Он тебе не понравится даже в узкой специализации – как любовник. Одна надежда на Алексея. А вот мне особо надеяться не на кого, как не знал, что снимать, так и не знаю.
- Writer
