Три жизни одной женщины

13.

     К своему  удивлению она проспала четыре  часа.  Пора было собираться на ужин. Катя решила,  что вечер - это время для проявления  гуманизма  и человеколюбия и  не  стала обтягивать груди футболкой.  Вместо нее она покрыла себя широкой кофтой,  складки которой делали ее  грудь  почти неприметной, как у девочки-подростка.

     Валерий Иванович пошел в  наступление,  едва  она  заняла свое место за столом.    Было видно, что он не терял времени даром  и неплохо подготовился. По-видимому,  пока она пребывала в полной власти безмятежного сна, он, пренебрегая болью в сгоревших плечах,  обошел окрестности, изучая местный ассортимент вечернего времяпрепровождения.  Однако он вскоре убедился, что потратил усилия напрасно,  на все его заманчивые предложения  его капризная  сотрапезница отвечала неизменным отказом.  Катя видела,  как  постепенно он выходит из себя;  сосуд его сдержанности давал одну трещину за другой,  и она, дабы не искушать судьбу каким-нибудь непредвиденным поступком с его стороны,  решила как можно скорее покинуть столовую. Оставив на память об этом разговоре недоеденную на тарелке жесткую, как резиновая шайба, котлету, она спешно ретировалась.

     Она сидела в шезлонге на балконе и посматривала на часы. На город быстро  надвигалась  безбрежное море темноты.  Оно уже почти полностью затопило горы,  поглотив даже самые высокие вершины; теперь ее волны захлестывали дома и улицы, и они исчезали в этом мрачном потоке, как бумага в кислоте,  растворяясь в нем без остатка.

     Придет или не придет, билась в ее голове только одна мысль. Лучше всего ей уйти,  переждать где-нибудь на улице несколько минут, а когда он убедится,  что ее нет, и покинет корпус,  вернуться. Хотя зачем уходить, она просто не откроет ему,  потушит свет,  а сама будет тихо сидеть, как мышка в своей норке при виде кошки.

     Катя, наверное, уже в сотый раз взглянула на часы; сейчас они показывали без пяти девять. Её сердце превратилось в ударный инструмент, так сильно оно колотилось. Скорее бы он пришел,  постучал, она бы ему не открыла,  он бы ушел - и она успокоилась. Катя снова посмотрела на циферблат; обе стрелки дружно показывали девять  часов.     

        Но никто не рвался в ее дверь. Он не придет, это было бы самое лучшее из того, что может произойти.  Скорее всего, он нашел какую-нибудь другую дуреху, более уступчивую - и охмуряет знакомыми ей методами теперь её. И хорошо, что он с ней. Иначе - она уже поняла – он, словно тень,  не отстанет от нее.  И в этот момент Кате показалось,  что совсем близко от неё прогремело несколько взрывов:  это стучали в дверь.

     В одно мгновение Катя слетела с шезлонга и очутилась в  прихожей. Когда она поворачивала ключ в замке,  то  рука дрожала так,  словно ее било током. Она толкнула дверь, и Артур переступил через порог.

     В комнате плотным слоем висела темнота, но они не зажигали света.

     - Я хочу тебя, - сказал Артур.

     Она ничего  не  ответила, она продолжала неподвижно стоять, как будто бы эти слова не имели никакого отношения к ней. Осторожно он обнял  ее и прикоснулся губами к волосам.  Их окружал невидимый ореол из запаха ее духов. Он втянул этот аромат в свой нос и вдруг, засмеявшись, произнес:

     - А ты хорошо пахнешь. Как цветочная клумба. Ты правильно сделала, к таким вещам надо готовиться.

     И снова Катя не издала ни звука.

     Артур вновь прикоснулся к ее волосам и крепче прижал ее  к  себе. Она легко поддалась ему,  но по-прежнему казалась абсолютно безжизненной, как будто бы из не вытекла вся энергия. Его губы прикоснулись к её лбу, бровям, ресницам, мягко скользнули по  щекам  и, наконец, отыскали  рот.  Она почувствовала его ищущий язык, но ее губы оставались плотно закрытыми, подобно воротам крепости при приближении неприятеля.

     Внезапно Артур опустился к ее ногам, расстегнул ремешки на босоножках,  снял их и бросил в угол.  Затем он поднялся,  и его рука заскользила по ее блузке. Пуговички на ней совершенно не приспособленные для сопротивления легко уступали его пальцам;  он сдернул  с  ее  плеч кофточку  и бросил куда-то в сторону, как ненужную тряпку. Следующее движение точно вывело его на молнию на юбке;  легко шурша,  она,  как по накатанной дорожке, скатилась к ступням Кати.

     Теперь из всех доспехов ее защищали только трусики и  бюстгальтер Его руки проворно оказались у нее за спиной, и, освобожденные от стесняющих их вольную жизнь материи, груди радостно  выпрыгнули  наружу. Артур  наклонился  над ней,  и трусики медленно стали сползать вниз по ногам туда, где уже нашли приют юбка и кофточка, завершая  тем самым летнюю коллекцию лежащей на полу одежды.  Катя приподняла ногу,  освобождаясь от сползших к ступням вещей,  и это было ее первое за все это время движение.

     Она, словно древнегреческая статуя, стояла полностью обнаженной.

     - Какая  ты красивая,  - в восхищении прошептал Артур.  - Ты даже еще красивей,  чем я предполагал.  И эти твои груди, ничего лучше я не видел. Я так мечтал до них дотронуться.

     Его губы медленно поползли по ее телу,  оставляя  на  своем  пути влажные теплые метки. Катя продолжала, словно манекен, пребывать в неподвижности, но каждое его прикосновение живо отзывалось в ней,  заставляло сжиматься что-то внутри. Его маршрут, начавшись с шеи, продолжился на ее плечах.  Затем движение надолго замерло на груди; он целовал два холма с распустившимся на вершине каждого из них цветком;  потом спустился к кратеру пупка.  Его язык попытался проникнуть в  него, но жерло оказалось слишком узким.  Идти дальше вниз он не стал; вместо этого  снова обнял ее и прошептал:

     - Ты хочешь меня раздеть?

     Катя посмотрела на него, но ничего не ответила. Артур почти мгновенно выскочил  из  майки,  скинул  с себя знаменитые дырявые джинсы и стянул плавки. Его загорелое тело почти полностью сливалось с царящим в комнате  мраком и  только  не обласканные солнцем белые бедра слегка фосфоресцировали в темноте.

     Одним движением он обнажил кровать,  содрав с него шкуру покрывала. Мягко обняв Катю за плечи, он положил ее на снежный покров простыни.  Она ощутила легкий бриз его дыхания у себя рядом с ухом,  а затем его язык проник в ушную раковину.

     - Здесь спрятана у тебя жемчужина,  - прошелестел его шепот.  - Я ее сейчас достану. Ты не против?

     Она и не представляла, что её ухо способно на такие вибрации, что оно, подобно  мощному радиопередатчику, обладает способностью возбуждать теплые волны, почти мгновенно распространяющиеся по всему телу. А его губы уже были на ее губах и властно требовали от нее ответа. Робко она слегка приоткрыла их, но и этого маленького входа было достаточно, чтобы в ее рот, как юркий хомячок в норку, шмыгнул его язык. Два языка тесно сплелись между собой, подобно двум лианам, в то время как его руки мягко сжимали и разжимали ее грудь.  Внезапно Артур слегка приподнялся и медленно,  как по крутой лестнице, стал спускаться по ее телу. Она почувствовала, как по ее животу пролегла теплая полоска его поцелуев.

     Внезапно Катя вздрогнула, она ощутила, как губы Артура достигли влагалища. Её охватил жгучий стыд, и она непроизвольно сжала ноги. Но тут же расслабила их,  так как горячий поток наслаждения  заполнил  ее лоно.  Тонкие губы Артура нежно, но бесстыдно касались самых интимных мест, делая ее желание нестерпимым почти как боль. Из ее горла рвался крик,  взывающий к тому,  чтобы Артур поскорее овладел бы ею,  но она, словно уздой,  сдерживала его,  не решаясь,  подобно хищному зверю  из клетки,  выпустить его на волю. Но Артур, ощутив нетерпеливые конвульсии ее тела, понял молчаливый призыв к нему.  Она вдруг вновь увидела его лицо над своим лицом, и в этот момент его член легко заскользил по обильно смазанному липкой влагой туннелю.

     Все случилось почти мгновенно; в ее тело влетела шаровая молния и разорвалась там,  обдав все её существо горячей взрывной волной.  В  ее горле снова  родился  крик,  но последним,  чудом оставшимся еще у нее усилием воли, она успела погасить его.

     Она изменила  Пети.  Эта мысль,  подобно гвоздю в стене, вот уже несколько минут безвылазно сидела в ее мозгу.  Что она натворила,  она изменила Пети.  Враждебное чувство к Артуру,  к самой себе вдруг стало заполнять ее, как вода сосуд. Это все  он,  хитрый змей-искуситель, вторгся в доверие и погубил ее.  Как теперь она вернется домой, какими глазами будет смотреть на мужа,  что скажет ему, когда он спросит, как она провела тут время?  Ее жизнь кончена и ей ничего не остается кроме как умереть.

     Артур лежал рядом, ветерок его дыхания щекотал ее щеку, рука обнимала ее плечи, и она невольно отодвинулась.

     - Катя,  ни о чем сейчас не думай,  просто лежи и ни о чем не думай, - вдруг услышала она его голос.

     - Ты, ты, это ты во всем виноват! - Слезы двумя протоками хлынули из ее глаз. - Я не хочу тебя видеть, уйди.

     - Не  уйду,  - вдруг решительно сказал Артур,  и она с удивлением посмотрела на него, забыв на миг даже о своих рыданиях. - Я не виноват в том,  что случилось.  И ты не виновата.  И вообще,  не ищи виновных. Лучше прими то, что произошло с радостью, как освобождение из долгого плена. А еще лучше,  -  подумав,  добавил он,  - попытайся поскорее заснуть.  Когда ты проснешься завтра утром,  все будет не так печально.  Давай на спор. - Он приподнялся на коленях,  протянул ей руку, и Катя машинально подала свою.  Артур разбил это незапланированное рукопожатие. - Хочешь, чтобы ты быстрее уснула, я тебе расскажу сказку.

     - Не надо, - зло буркнула она. Она уже знает, до чего доводят его сказки. Но на самом деле совет Артура понравился ей;  уснуть, а завтра...  Но  дальше мысль забуксовала,  пребывая в явной растерянности  перед завтрашним днем.  И в самом деле,  какая разница уйдет Артур или не уйдет, все уже свершилось, отныне она неверная жена, предавшая своего мужа,  осквернившая их до сели незапятнанное супружеское ложе. Но долго продолжать эти оптимистические рассуждения она не смогла,  темное крыло сна внезапно накрыло  ее своей поверхностью.