Jolt / Укол

Глава вторая: В агонии

~~~ ЧАСТЬ 1 - у******о ~~~

II – moribund

Очнулся я от того, что кто-то увлеченно целовал мне руку, точнее, со вкусом обхватывал губами пальцы и запястье.

- М-м... - или что-то похожее выдал я, пытаясь повертеть тяжелой головой. Глаза почему-то не открывались.

- Погоди, не шевелись. Упадешь.

- Кобальт?! - До меня дошло, что глаза я давно открыл, но к ним прижат черный шарф, крепко завязанный на затылке. Он был надушен какими-то гадкими цветочными духами, сильно дезориентируя меня в пространстве. - Что ты уже надумал со мной сделать?

- Только не кричи. Ничего из того, что ты вообразил. Я уже говорил... - Его зубы стукнулись об обручальное кольцо, однако мои взъерошенные нервы в чьей-то адекватности не особо убедили.

- Что это за запах? Я чувствую, он пробивается сквозь тошнотворный парфюм.

- Гниение. Тлен. Смерть. Не думай об этом.

- Я хочу увидеть.

- Не стоит, маленький.

- Я ХОЧУ УВИДЕТЬ!

Его руки стащили меня со стойки бара (хм, вот почему так твердо и неудобно лежать было) и поставили. Спиной к нему. Плохо соображая, я обнаружил, что он придерживает меня сзади, обхватив за грудь и заставив чуть раздвинуть ноги. Собрался возмутиться, потом понял, что меня пошатывает. Ладно, х**н с этим, пусть держит. Хоть я и не кретин, осознаю, как сильно его тянет к чему-то более серьезному и наказуемому.

Приподнял повязку, охнул и зажал себе рот, забыв о подозрениях – вообще забыв обо всем.

Бойня, натуральная б***я! Нет, хуже! Чарльз Мэнсон аплодировал бы стоя. Я не посещал скотные дворы, но уверен, что мясники так изуверски не расправляются с животными, как кто-то здесь пытал людей. Кто-то? Я наклонил голову назад, впившись взглядом в отрешенное лицо Кобальта. В глазах ни облачка. Может, настоящие убийцы всегда такие?

- Зачем? - Вопрос походил на стон.

- Они нечистые. И каждый осквернил тебя своим дыханием.

- Чем?!

- Дышал с тобой одним воздухом.

- Ты вырезал всех... - Я в изнеможении опустился бы на залитый кровью пол, но он слишком крепко держал меня.

- Некоторых застрелил. Заказчик мучился долго: его я душил салфетками, они постоянно рвались. - Он кивнул на гору грязной бело-розовой гофрированной бумаги на одном столе.

- А ваш клиент?

- Она не пришла.

- Слава Богу! - вырвалось у меня невольно и громче, чем хотелось бы. Ну хоть кто-то избежал... - А что дальше?

- У меня осталась одна кобальтовая пуля. Проклятый трус, Эл скрылся от меня. Но ненадолго.

- Твой наводчик? - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал я.

- Да, он. Я поймаю его сегодня до восхода. Но мне ещё хочется побыть с тобой.

- Альт...

- Я знаю, что больше никогда с тобой не встречусь.

- Альт...

- Позволь, мне так хочется ещё впитать в себя тепло твоего тела.

- Альт, да посмотри же на меня!

- Я и так знаю. Ты пылаешь. И презираешь меня. Прости. В перевернутом отражении их зрачков был вписан день и час смерти. Один и тот же день и час. На всех – один палач. Этого не изменить.

Я плакал. Он выносил меня на улицу мимо груд коченеющих тел, переступая через головы со скорченными лицами, через отрубленные ступни и отдельно вывернутые и выломанные пальцы, через кучки отрезанных ушей, похожие на выпотрошенные равиоли, Господи, больше не захочу их есть, ни за что. Вырванные ключицы вперемешку с осколками стаканов и тарелок, перевернутые столы с кишками, намотанными на погнутые ножки, и некоторые из них были для верности приколоты вилками. Сползающий со стула розово-красный мозжечок с желтоватыми волокнами нервов меня добил. Я не знал, где треснувшая голова, из которого он вытек, и знать не хотел, но предательский взгляд как нарочно выхватывал самое жуткое и давящее мне на желудок и совесть. Меня мутило, я стонал и задыхался, и не мог отвернуться, не мог зажмуриться: вся эта мерзость гипнотизировала, поддакивала каким-то стертым и выкорчеванным из меня инстинктам, той пустоте, что после них осталась. Скрученный в узел, я увидел всё. И плакал, плакал... пока свежий ночной ветер не остудил мои слезы.

Они там, за большой двустворчатой дверью, исчезли – ну, можно представить, что исчезли, померещились мне. А я тут, и на улице ни души. Только ветер и Кобальт.

Возможно, если пересилить себя и вернуться – они сидят как ни в чем не бывало, пьют, рыгают, шутят и смеются. Или не сидят, потому что уже полночь, бар закрыт, я всё проспал, они разошлись. И мне приснилось...

Но я не вернусь и не проверю.

Кобальт выбрал на стоянке машину, выбил замок и посадил меня назад.

- Не пугай меня, - пробормотал я, уворачиваясь от поцелуев, все равно попадавших прямо в губы. - Зачем тебе дали столько силы?

- Бамбук растет быстро, живет недолго и цветет только один раз. После чего отмирает. Я не знал любви, хоть меня любили многие. Я отправлял их на тот свет без единого проблеска чувств, когда дело доходило до посягательств на мою свободу. Они думали, что оказывают мне услугу. Но они ошибались. Я сказал, что не влюблюсь в тебя.

- И?

- Извини. Я солгал.

- Это твой расцвет, первый и последний, - тоскливо прошептал я и ответил наконец на поцелуй. Отстранился, разглядывая его темные непроницаемые глаза. - Что же потом?

- Сначала о том, что сейчас. - Кобальт захлопнул дверцу и скрылся в разгромленном баре. Ненадолго, поскольку я не успел разобраться с вопросом, почему я до сих пор не смог влезть в его голову, понять его мысли, что им движет, его «хочу», его «могу» – чтобы составить, наконец, впечатление и понять, кто он – запутавшийся ребенок или убийца. Да, я ничего не успел, обхватив себя за ноги и старательно дыша заложенным после плача носом, а он уже был тут как тут, совал мне в руку что-то холодное. - Это твой бокал, в него случайно брызнуло льдом, осколки из разбитой морозилки. Я долил коньяка из уцелевшего угла бара. Нет, не вороти нос, тебе нужно выпить. После всего увиденного.

- Но я ненавижу коньяк! - жалобно шмыгнув, но так и не задышав нормально, я влил в себя эту дрянь и схватился за горло, сдерживая кашель. Кобальт заставил отпустить.

Мне в самом деле стало чуть лучше, оранжевые и фиолетовые круги перестали плавать перед глазами. Однако я на всякий случай толкнул его в бок и надулся. Он укусил меня за щеку, а когда я снова попытался его ударить, перехватил за руки и распластал по сиденью. Я дернулся, недовольный, и он прижал меня сильнее. Его сердце теперь билось над моим. Точнее, колотилось как сумасшедшее. И я узнал цену самообладания, благодаря которому ни единый мускул на его лице не дрогнул.

- Ещё немного, и ты забудешь об этом, - тихо сообщил я, шевеля левой кистью в плену его огромного кулака. Неподвижный взгляд Кобальта устремился на кольцо: невероятно дорогое украшение, оно было целиком выточено из цельного куска марсианского изумруда – с точностью до микрометра для моего безымянного пальца.

- Зачем он женился на тебе?

- Чтобы любить вечно. А не одну кровавую ночь.

Он согласно склонил голову и отпустил меня. Сел рядом, закурил. Побитый, брошенный? Нет, это не о нем. Но я чувствовал, как больно ударил и отшвырнул его от себя двумя короткими фразами.

- Я ухожу ловить Эла. И прошу тебя ждать меня здесь.

- А полиция?

- Не приедет. Просто полежи здесь, если я хоть сколько-нибудь тебе небезразличен.

Я свернулся в клубок, привычно подтягивая колени поближе к подбородку и давая понять, что с места не двинусь. Говорить ничего не хотелось.

Он докурил, сжал мою ладонь на секунду и скрылся.