Погибают всегда лучшие

Глава 6

     Я понял,  что визита в отчий дом мне не избежать.  Но я оттягивал его, как посещение зубного врача.  Прошел еще целый день, прежде чем  я окончательно созрел для этого шага. Я неторопливо шел по родному городу,  посматривая по сторонам.  Изредка я ловил любопытные взгляды, что свидетельствовало о том,  что прохожие знали, кто идет им сейчас навстречу. Почему-то меня занимала высказанная моим старым другом Анатолием мысль о том, что меня тут еще хорошо помнят.

     Я подошел к дому, где я то ли на свое счастье, то ли на свое несчастье когда-то появился на свет.  Вошел в  грязный,  пахнущий  чем-то отвратительным подъезд.  В Москве я жил в престижном чистом, ухоженном доме, где каждого входящего встречал строгий привратник, учиняющий самый настоящий допрос:  куда идете,  кто в этой квартире проживает? Эти вопросы были  совсем  не лишние,  так как там в самом деле жило немало важных и известных персон.  Квартиру в этом элитном пристанище мне выделили после того,  как я стал чемпионом  страны.  На  меня  возлагали большие надежды,  как на восходящую звезду отечественного спорта. Увы, я их не оправдал.  Потом такие же надежды возлагали на меня в антитеррористическом  отряде.  И там я оказался не на высоте.  Потом я подвел жену,  которая,  выходя за меня замуж,  надеялась совсем на другую  со мной жизнь.  Затем надежды на себя стал уже возлагать я сам. И на этот раз все окончилось печально.  Что за рок преследует меня,  почему я не могу до конца успешно завершить ни одного путного дела?

     Я постучался в дверь, она почти сразу же распахнулась, и на пороге появилась моя мать.  Она молча смотрела на меня. На лестничной площадке не было света, и я не мог разглядеть выражение ее лица.

     - Могу я войти? - спросил я.

     Она повернулась и пошла назад в квартиру. Но дверь не захлопнула, поэтому я  сделал  вывод,  что  я таким образом получил приглашение на вход.

     Я не готовился специально ко встрече с матерью,  мысленно не проговаривал текст предстоящего своего выступления. Я даже не знал точно, зачем я пришел. Если бы не Анатолий, я бы скорее всего так и не переступил порог  этого дома.  Уехал бы из города,  не попрощавшись.  Почти аналогично тому, как я это сделал в первый раз, когда покидал этот маленький и  унылый населенный пункт,  ради того,  чтобы войти в большой мир, попасть в который я так страстно стремился.

     Вслед за матерью я очутился на кухне. Она стояла у стола и резала овощи. На плите бурлила вода,  которой предстояло  в  самое  ближайшее время превратиться в аппетитный суп. В то, что суп окажется именно таковым, я нисколько не сомневался, так как знал, что готовила она великолепно; мне приходилось питаться в самых различных заведениях во многих  странах,  но нигде я не ел ничего вкуснее,  чем в этой тесной кухоньке.

     Я сел на табурет и стал смотреть на мать;  она продолжала  резать овощи так, как будто я не находился от нее на расстоянии вытянутой руки. В молодости она была ослепительно красивой, и если быть честным, я никогда  не  понимал,  почему она выбрала моего отца - тихого тусклого человека да еще ниже ее ростом. Слава богу, что статью и лицом я пошел в нее; пойди мое биологическое развитие по отцовской линии я бы никогда не достиг никаких успехов в спорте.

     - Нам надо поговорить, - негромко сказал я.

     Она мельком взглянула на меня и снова продолжила  кромсание  овощей.

     - Я хотел сделать,  как лучше,  - также тихо произнес я следующую фразу.

     Все повторилось,  как изображение в зеркале:  она как бы по касательной посмотрела на меня и пододвинула к себе похожую на лисий хвост морковь. И только сейчас я заметил, что ее руки, сжимающие нож, слегка подрагивают.

     Я почувствовал раздражение.  Сколько может продолжаться этот разговор с немой? Я в самом деле хотел помочь брату; в делах он был очень неопытным и польза от него была небольшая;  я мог бы найти более удачного  и  полезного  помощника.  Но я сознательно пошел на определенные жертвы,  чтобы вытащить Алексея из нищеты.  И ее, впрочем, тоже. Я осмотрел кухню;  этой мебели было почти сорок лет, она появилась тут еще до моего рождения, в год свадьбы моих родителей и в любую минуту угрожала рассыпаться на части.

     - Не я виноват в том, что случилось.

     - А кто? - вдруг сухо и отчужденно спросила она.

     - Не знаю, недостатка во всякой мрази на свете никогда не было.

     - Если бы ты не вмешался в нашу жизнь, он был бы жив.

     - Я  не мог смотреть безучастно на то, как вы живете.

     - Пока ты не появился здесь, мы жили нормально.

     - Ты считаешь нормальным постоянно готовить  вегетарианские  супы потому, что не на что купить мяса?

     - Зато их было кому есть.

     - Послушай,  мама,  какой смысл препираться, прошлого не вернешь. Пусть я не любимый,  но все же твой сын.  Тебе было бы легче,  если бы и меня постигла таже учесть.

     - Да, - жестко и непримиримо прозвучал ее ответ.

     - Ты не можешь так действительно думать, это в тебе говорит боль.

Через некоторое время твои чувства изменятся.

     - Нет, никогда.

     Слышал бы Анатолий этот разговор, невольно подумал я. Я посмотрел на нее, и только сейчас понял, насколько она постарела за последние дни.

От былой красоты не осталось абсолютно ничего. Напрасно я пришел сюда, еще не время нам вести душеспасительные беседы.

     - Ты всю жизнь мне приносил несчастье, еще до того, как родился.

     Это было неожиданное заявление, и я с удивлением посмотрел на нее.

     - Если бы не ты,  я бы никогда не вышла за твоего отца.  Эта была случайная мимолетная связь,  но я оказалась беременной. Я хотела избавиться от  ребенка,  но твой отец целую неделю молил меня этого не делать. Он  стоял на коленях передо мной - и я уступила.  Хотя понимала, что совершаю непоправимую ошибку.  А когда пришел срок рожать, если бы ты знала,  как я не хотела это делать.  Как будто предчувствовала, что ты принесешь мне несчастье.

     Это были  совершенно неожиданные для меня факты,  ничего из того, что она сейчас рассказывала,  я не знал. Я, конечно, еще в детстве понимал, что  мать  не  слишком любит отца,  но никогда не предполагал о степени ее ненависти к нему и перешедшей по наследству этой  ненависти ко мне.

     - И Алешеньку я родила специально для того,  чтобы у меня был ребенок, которого я бы любила. Я не могла жить только одной ненавистью к отцу и к тебе. И Бог меня вознаградил: послал мне такого замечательного и талантливого мальчика. Но вы его убили.

     По-видимому, говоря "вы", она имела в виду меня и отца, хотя отец к этой истории уже не мог иметь никакого отношения.

     - Если ты думал, что я переживала, когда ты нас бросил, то ошибаешься; я была счастлива,  никто мне не мешал любить одного Алексея. Но ты вернулся - и отнял его у меня.  А теперь пришел и заявляешь, что не виноват.  Знай,  что я прокляла тебя и не надейся, что что-нибудь когда-нибудь изменится.

     - Но каким бы не была история моего рождения,  я все  же  остаюсь твоим сыном.

     - Нет у меня больше сына,  запомни это раз и навсегда, - бескомпромиссно произнесла мать.  - Я не хочу от тебя ничего.  Если бы у  меня были  бы силы,  я бы вытолкнула тебя за дверь.  От тебя надо держаться подальше.  В своей жизни ты никого не любил,  оставил жену и  сына.  И приехал за моим сыном.  Ты только все разрушаешь.  Как и твой отец. Он разрушил мою жизнь.  Ты взял,  что в ней еще оставалось.  Ненавижу!  - Последнее слово она не сказала,  а прошипела. - Что ты еще хочешь: поселиться тут,  отнять у меня покой.  Можешь делать все, что пожелаешь. Бери все. - Ее губы затряслись.

     - Успокойся, я не собираюсь тут селиться. Я пришел не за этим.

     - Тогда уходи. Я не желаю тебя видеть.

     Я встал и направился к выходу из квартиры.  Из комнаты показалась Оксана. По ее лицу было ясно, что она слышала наш разговор. Я задержал на ней взгляд, но говорить ничего не стал, а продолжил свой путь.

     - Подожди, - услышал я ее голос за своей спиной.

     Мы вышли на улицу и остановились.

     - Я не виню тебя,  - тихо сказала Оксана.  - Я знаю, ты хотел как лучше. Алеша тебя любил.

     - Как вы живете, у вас есть деньги? - спросил я.

     - С деньгами плохо.  Но как-нибудь выкрутимся,  я собираюсь  идти работать.

     - Куда?

     - Пока  не  знаю,  в городе безработица,  устроиться нелегко.  Но что-нибудь подвернется.

     - Я  вам помогу,  - пообещал я.  - Сейчас у меня нет денег,  но я что-нибудь придумаю.

     - Спасибо,  но это не обязательно.  Тебе самому нелегко. Просто я хотела, чтобы ты знал:  я тебя ни в чем не  обвиняю.  Я  уверена,  что Алексей сказал бы то же самое.

     - Оксана, я тебе обещаю, что найду тех, кто это сделал. Алеша будет отомщен.

     Она как-то неопределенно посмотрела на меня и кивнула  головой  в знак прощания и поспешила назад. Я же пошел по улице, не выбирая дороги. То,  что я только что узнал об обстоятельствах своего появления на свет, вызывало во мне какие-то странные чувства. Неужели я в самом деле проклят и приношу несчастье всем, с кем пересекаются пути моей жизни? Что же мне держаться в стороне от людей? Но я не могу так жить. Но теперь по крайней мере понятно,  почему меня не тянуло возвращаться  в отчий дом даже на самое непродолжительное время.

     Я бродил  по  родному  городу уже часа два.  Идти было некуда,  и я просто  ходил  по  улицам  и думал о прошлом.  Каждый квартал хранил свои, только ему присущие воспоминания,  и по мере того, как я продвигался вперед, они ненадолго приходили для того, чтобы затем меня покинуть, уступив место другой страницы из альбома моей юности.

     Незаметно для  себя  я оказался в отдаленном районе.  Это был небольшой поселок сплошь застроенный старыми покосившимися  деревянными домами В народе этот район города был известен  под  названием  "Хуторок".  Еще во времена моего детства он имел дурную криминальную славу; можно было пересчитать по пальцам в Рождественске людей, которые отваживались  ходить  тут  поздно вечером без охраны.  Чтобы испытать свою смелость,  мы несколько раз с Анатолием, когда наступала темнота, приходили  сюда.  Однажды  такой поход едва не кончился для нас печально; какая-то кампания уже взрослых парней окружила нас и  стала  проверять карманы или, как они выражались, устроила большой шмон. К нашим горлам были приставлены самодельные ножи.  Кончилось это тем, что мы лишились всей нашей наличностью, составляющей пару рублей, и получили несколько подзатыльников, а также предупреждение не совать сюда больше своих носов.

     Так издавна  повелось,  что в "Хуторке" селились наиболее обездоленные жители города.  Царящая тут бедность постоянно поставляла новых рекрутов в армию преступного мира города.  Власти много раз вынашивали планы ликвидировать этот район,  но на это всегда не хватало денег.  Я шел по кривым,  незаасфальтированным улицам и видел,  что традиционная нищета теперь кричала здесь о себе не только еще громче,  но и на каждом шагу.  Заборы покосились,  дома присели совсем низко.  Я  знал, что многие их обитатели были безработными, так как расположенный поблизости завод,  на котором трудились большинство жителей поселка, закрылся. Другой же работы поблизости не было.  Частный бизнес этим заповедником обездоленности и преступности не интересовался.

 Я уже было решил повернуть вспять, как внезапно в идущим навстречу парне мелькнуло что-то знакомое. Впервые мгновения я даже не среагировал на это ощущение; мало ли знакомых лиц оставил я в этом городе.

Но внезапно во мне все затряслось;  это был тот самый рэкетир, что сидел в автомобиле и так странно смотрел на меня.  Вот и сейчас он  прошелся по мне уже знакомым мне взглядом,  и я понял,  что он тоже узнал меня.

     Несколько секунд  мы  смотрели друг на друга,  затем я двинулся в его сторону.  Парень внимательно наблюдал за моими действиями, пытаясь разгадать,  что я намерен предпринимать.  Я же думал о том, как ловчей поймать его.  Однако долго размышлять на эту тему он мне не  дал,  так как быстро развернулся и бросился по улице в обратную сторону. Мне ничего не осталось, как помчаться за ним.

     Парень был моложе, но главное его преимущество заключалось в том, что я  был далеко не в самой лучший форме.  После полученной от взрыва травмы я еще не успел восстановиться.  Да,  если признаться, ничего не делал для этого. Поэтому расстояние между нами сокращалось крайне медленно.  Кроме того,  он гораздо быстрее ориентировался  на  местности; несколько  раз он нырял в проулки,  и я едва его не потерял.  И все же постепенно дистанция между нами сокращалась;  все же  сказывалась  моя спортивная закалка.

     Мы еще раз свернули куда-то в сторону и внезапно оказались  возле высокого забора.  Проход через него был через калитку.  На нее  парень судя по всему и рассчитывал. Несколько раз он дернул ее, но она оказалась запертой.  Бежать дальше ему было некуда. Он остановился и принял боевую стойку. Теперь нас разделяло всего пара метров.

     - Не подходи! Убью падло! - прорычал он.

     Я приближался к нему шаг за шагом,  внимательно следя  за  каждым его движением.  И все же длительное отсутствие тренировки плохо сказалось на моей реакции, я пропустил момент, когда он выбросил вперед ногу. Я не успел ни поймать ее, ни отскочить, его большая ступня, одетая в тяжелый ботинок,  заехала мне прямо в живот.  Удар переломил меня на пополам, я упал на землю.  Я был полностью беззащитен, и мой противник мог делать со мной все, что хотел. Но на мое счастье он оказался слишком испуганным и воспользовался моментом не для того, чтобы добить меня,  а для того, чтобы смыться. Когда я немного отошел от болевого шока, его уже не было видно.

     Внезапно я услышал приближающиеся шаги.  Я поднял голову:  передо мной стоял невысокий пожилой мужчина. Он внимательно смотрел на меня

     - Вам помочь?  - спросил он и протянул руку.  Я схватил ее и поднялся.

     - Я видел, как вы тут сражались, - усмехнулся он. - Этой мой дом, - кивнул  он на крышу,  которая виднелась из-за забора.  - Как вы себя чувствуете?

     - Не очень, - честно сознался я. - Я после больницы и мне пока не слишком полезны такие упражнения.

     - Понятно, - снова усмехнулся мужчина. - Давайте я вам помогу. 

    Словно девушку, он обнял меня за талию и повел в сторону калитки, которую он открыл ключом.  Затем по тропинке провел меня в дом. Он был старый, мебель в нем была тоже старая,  пол громко скрипел под ногами, грозя провалиться в любую минуту. Мужчина усадил меня на стул.

     - Вам что-нибудь принести? - спросил он.

     - Нет,  мне нужно только отдышаться. - Впрочем, я слегка лукавил, я уже в общем отдышался и сейчас мне хотелось поговорить с этим  человеком.

     - Я вас знаю, - вдруг сказал он. - Вы - Легкоступов.

     - Да, - не стал отрицать я этого факта.

     - Когда-то мой сын ходил вместе с вами в секцию борьбы.

     - А как ваша фамилия?

     - Антонов. Меня зовут Петр Васильевич, а моего сына - Григорием.

     Я попытался  припомнить  этого Гришу. И действительно что-то очень неясное всплыло в моей памяти.  Кажется,  этот самый Гриша Антонов был по  какой-то причине отчислен из спортивной школы.  Хотя за что,  я не мог вспомнить ни за какие сокровища.

     - А где он сейчас?

     - Живет, но не тут, - как-то не охотно ответил его отец.

     - А вы знаете того парня, с кем я дрался? - спросил я.

     Тот посмотрел на меня, потом отвел глаза.

     - Нет, его я не знаю. Да и рассмотрел плохо, он спиной стоял.

     - Жаль.

     - А что?

     - Да большой подонок.

     - Много их здесь,  - не сразу отозвался Петр Васильевич. - Знаете, поди, что район опасный.

     - Помню. Так что же тут творится?

     Антонов как-то удивленно поглядел на меня.

     - Многое чего тут творится,  здесь же люди живут,  а  они  всегда что-нибудь да натворят, - поделился он со мной своим жизненным опытом.

     - Я имею виду насчет всяких криминальных дел.

     - Вы же не из милиции?

     - Нет. Но я хочу встретиться с тем типом. А он, наверное, тут живет.

     - Народу тут много, все может быть. Но я бы вам не советовал сюда шастать. Если жизнь, конечно, дорога.

     - Да, в общем, дорога,  но встретить я его все же очень хочу.  А вы его скорей всего знаете,  потому что он здешний;  больно хорошо  знает эти места. Но вот говорить не хотите.

     - Говорю, что не знаю. Давайте лучше чаем вас напою.

     Петр Васильевич исчез на кухне,  а я получил возможность спокойно обозреть комнату,  в которой оказался.  Дом явно находился в аварийном состоянии, незаштукатуренные доски прогнили.

     Антонов принес чайник и стал разливать чай по кружкам.

     - А не опасно тут проживать?  - спросил я. - Дом в аварийном состоянии.

    - Опасно,  а где еще жить?  Никто нам квартиру не собирается предоставлять. Приходили  из  муниципалитета  в ответ на мое письмо,  все осмотрели, акт составили, а потом сказали: денег ни на что у них нет.

     - А вы сами работаете?

     Антонов посмотрел на меня как на человека,  прилетевшего на землю после долгого космического путешествия и не знающего,  что на ней творится.

     - Где ж тут работать,  все позакрывалось. Был слесарем на заводе, нормально получал, а теперь живу на пособие.

     - Хватает?

     - Чтобы не умереть, хватает, а на то, чтобы жить, - нет, - усмехнулся в очередной раз он.

     Я допил несладкий чай.

     - Так не скажите, как зовут этого типа?

     - Говорю, не знаю.  И не приходите в этот район,  тут чужих не любят. Вы поняли?

     - Чего  ж тут не понять,  - ответил я,  но при этом подумал,  что вряд ли мне удастся выполнить эту, безусловно, полезную рекомендацию.