Герои не умирают

Подлог

Стоян проснулся от ощущения, что на него кто-то смотрит. Он открыл глаза. На его груди безмятежно спала Алёна. Осторожно повернув голову к входу в шатёр, он увидел там двух старух. Поджав тонкие губы, те пристально смотрели на лежащую на шкуре медведя обнажённую пару.

— Раз проснулись, то вставайте! Нечего тут разлёживаться! Все уж на ногах, даже сам Криве! — недовольно проворчала одна из них.

Стоян прикрыл обнажённые плечи девушки от косых взглядов старух своей курткой. Она сразу проснулась и улыбнулась ему, но, почувствовав присутствие посторонних, обернулась. Алёна стыдливо поправила на себе куртку и вскочила на ноги. Стоян тоже встал, но так, чтобы девушка оказалась за его спиной.

Когда молодые поднялись с медвежьей шкуры, старухи, продолжая ворчать, подошли поближе. Они наклонились над ложем, стараясь что-то разглядеть там подслеповатыми глазами. Увидев то, что хотели, старухи довольно зачмокали губами, разом подхватили шкуру и с трудом выволокли её из шатра. Вскоре снаружи раздались восторженные вопли многоголосой толпы.

Пока молодые были в шатре одни, девушка быстро надела своё лёгкое платье, а Стоян накинул ей на плечи куртку.

— Утро сегодня прохладное, так тебе будет намного теплее, — произнёс юноша и приобнял Алёну.

Она настороженно взглянула на вновь заколыхавшийся полог шатра. На пороге показался верховный жрец. Он был очень доволен и широко улыбался.

— Ну, доброго вам утречка, молодые люди! Народ с самого рассвета ждёт вас! Выходите же к людям, поздоровайтесь с ними и разделите нашу общую радость! Народ должен вас увидеть, без этого никак нельзя! — произнёс верховный жрец и степенно вышел из шатра, а Стоян и Алёна непонимающе посмотрели друг на друга.

Снаружи продолжался многоголосый гомон. Похоже, что толпа не собиралась никуда уходить. Стоян и Алёна, переглянувшись и пожав плечами, вышли наружу. Яркий свет поднимающегося над лесом солнца ударил им в лицо так, что пришлось зажмуриться, а когда они немного пообвыкли и открыли глаза, то первым, что увидели, была медвежья шкура, на которой они вдвоём проспали всю ночь. Шкура висела на ветке дерева, на самом видном месте, так чтобы её мог лицезреть любой желающий, и таковых оказалось немало. Похоже, что здесь были почти все, кто вчерашней ночью сидел вокруг священного дуба. Стоян увидел на шкуре, чуть ли не в самом центре, бурое пятно и посмотрел на Алёну; та тоже заметила это пятно, и её щёки загорелись ярко-красным огнём стыда. Она не знала, куда девать глаза, а толпа улюлюкала и визжала от восторга. Рядом со шкурой стоял Криве и с торжеством обозревал свой беснующийся народ.

Стоян правой рукой прижал к себе дрожащую от обиды и смущения Алёну. Она повернулась к нему, быстро заглянула в глаза и тут же спрятала у него груди своё лицо. Толпа, видя её растерянность, стала ещё громче улюлюкать. Кто-то даже пустился в пляс. Стоян посмотрел на искажённые безумством лица людей, на самодовольного жреца, и ему стало противно. Он резко выбросил вперёд левую руку, шкура медведя тут же вспыхнула, занялась ярким пламенем и в мгновение ока превратилась в кучку серого пепла на траве. Криве в испуге отскочил от дерева, а толпа мгновенно замолкла. Все испуганно смотрели на Стояна.

Алёну удивила внезапно наступившая тишина, и она обернулась. Шкуры на ветке уже не было. Лишь кучка серого пепла виднелась под деревом, и возле неё неистово бились лбами о землю две знакомые им старухи, видимо, уверовавшие в чудесное знамение. Криве обвёл взглядом поляну, собравшийся на ней народ, дерево, где только что висела шкура, затем медленно обернулся к Стояну. Их взгляды встретились, и они долго смотрели друг на друга. Верховному жрецу необходимо было сохранить свой авторитет, ведь на него смотрело всё его племя, но он не смог удержать тяжёлого взгляда Стояна и отвёл глаза в сторону.

— Где мой друг Всеволод? Я не вижу его здесь! — чётко выговаривая слова, спросил Стоян.

— Твой друг уличён в убийстве нашего человека, и сейчас он заперт в подвале! — ответил Криве, покосившись на пепел, оставшийся от шкуры медведя.

— Этого не может быть!

— Вайделоты допросили человека, который был неподалёку от твоего друга на нашем празднике и видел его с окровавленным ножом в руке. Так что отпираться бессмысленно. По закону нашего племени сегодня ночью мы казним твоего друга. Он будет сожжён во славу наших богов! Я так решил, и так тому и быть! — неумолимым тоном произнёс верховный жрец.

— Я тебе не верю!

— Есть свидетель убийства, и он может рассказать тебе во всех подробностях, как обстояло дело!

Криве торжественно оглядел соплеменников, обративших на него восхищённые взгляды. Он посчитал, что ему удалось взять верх над своим гостем. Теперь даже свершившееся на глазах у всех чудо никак не умаляло его авторитета, а если кто-то и заметил его испуг, то уже забыл о нём.

—Мне кажется, кто-то пытается оговорить моего друга. Я хочу увидеть его и поговорить с ним! — попросил Стоян.

— Это невозможно! — возразил Криве.

— Почему?

— Я хочу, чтобы твой друг раскаялся в содеянном, а ты можешь этому помешать. Но ты можешь выкупить вину своего друга, если поклянёшься перед нашими богами служить верой и правдой нашему племени и не причинять ему вреда! Тогда ты сможешь забрать друга и идти на свой корабль, но без Алёны. Девушка останется у нас — как залог того, что ты не нарушишь свою клятву!

— Тогда я хочу увидеть человека, который обвиняет моего друга в убийстве вашего соплеменника!

— Это совершенно нетрудно сделать! Вот он! — произнёс верховный жрец и указал на стоящего в толпе черноволосого паренька.

Стоян увидел его. Лжец прятался за спинами других людей и переминался с ноги на ногу, стараясь не смотреть на Стояна.

— Он убил свою подругу из ревности! — указал Стоян на лжеца. — Моего друга избрала женщина, которая ему небезразлична, и поэтому он решил отомстить ей за измену и заодно наказать чужака.

— Ты хочешь оболгать нашего соплеменника! — повысил голос Криве. — Он честный человек и видел, как твой друг совершил злодеяние на священной поляне! Поэтому либо ты выкупишь своего друга вечным служением нам, либо твой друг будет принесён в жертву нашим богам! Выбирай! Тебе решать его судьбу!

— Тогда возьми с собой людей, которым ты больше всего доверяешь, и идём на то место, где вы нашли моего друга с ножом в руках! Я вам покажу, как всё было на самом деле! Но тогда вам придётся отпустить Всеволода! А Алёна должна сама решить, идти со мной или остаться с вашим племенем.

Верховный жрец беспокойно огляделся по сторонам, ему очень не нравился уверенный тон гостя. К тому же он не понимал, зачем идти туда, где давно уже никого нет.

— Эта девушка — моя рабыня. Я выкупил её у литвинов, и ты не имеешь права уводить её с собой! — повысил голос верховный жрец. — Я, и только я вправе поступать с ней так, как посчитаю нужным!

— Так я выкуплю у тебя Алёну! Назови цену, которую ты считаешь справедливой!

— Она не продаётся и останется моей рабыней, пока не родит нашему племени великого воина, которого нам обещали боги!

— Я заплачу за неё столько, что ты сможешь купить сотню таких же рабынь, и они нарожают столько воинов, сколько необходимо твоему племени!

— Ты не понял! Ребёнок должен быть от тебя и именно от девственницы княжеских кровей. Поэтому я сказал нет, а моё слово закон в моём племени! Ты здесь пока только гость, но не переступай дозволенного гостю. Мне бы не хотелось, чтобы ты пострадал по своей неразумности! Хватит и того, что совершил сегодня ночью твой друг, и благодари богов, что я не принял решение сжечь вас обоих! — с угрозой прорычал верховный жрец. — Мне нужен этот ребёнок, и я не отступлюсь! Так мне повелели наши боги, и я надлежащим образом исполню их волю! Чего бы мне это ни стоило! А ты, моя рабыня, немедленно иди ко мне! Твоё место возле хозяина, и ты должна делать то, что велю тебе я!

Толпа затихла. Было слышно, как где-то в лесу отсчитывает кукушка. Клеветник теперь уже не суетился, а уверенно глядел на молодых, которые стояли вместе, прижавшись друг к другу. Стоян понял, что ни его, ни Всеволода, ни Алёну люди этого племени добром не отпустят.

Алёна испуганно смотрела в глаза Стояна. Он единственный среди этого чужеродного племени давал ей надежду на освобождение. Но он был один, а его друг в заточении и не может прийти на помощь. И Алёна приняла решение. Пока она не родит сына, Криве ничего с ней не сделает, а Стояну и его другу грозила смертельная опасность.

— Беги, Стоян! — прошептала девушка. — Я пойду к жрецу и отвлеку его, а ты беги.

— Нет, милая! Мы уйдём отсюда только все вместе! Я без тебя и Всеволода никуда отсюда не уйду!

Верховный жрец буквально прожигал гостя испепеляющим взглядом. Он ждал покорности от своей рабыни, но она продолжала стоять рядом со Стояном. Наконец терпение Криве лопнуло, и он истерично крикнул:

— Схватить их!

Повинуясь приказу жреца, на Стояна и Алёну медленно и с опаской стали надвигаться окружавшие их жемайты. Мужчины вытащили из ножен клинки и сурово поглядывали на пришельца. С каждым шагом толпа чувствовала себя всё уверенней. Что может сделать одиночка против целого племени? Криве отступил в сторону и из-за спин соплеменников злорадно наблюдал за действом.

Но жемайтяне все ещё побаивались нападать на Стояна. Пока вперёд не выскочил черноволосый клеветник и не закричал:

— Что вы все как сонные мухи?! Хватайте их! Не слышали, что приказал наш великий жрец?!

Толпа оживилась, и самые храбрые уже бросились к Стояну, но он вдруг крикнул:

— Стоять! — и от его голоса ветер пронёсся по кронам деревьев, а священный дуб недовольно зашелестел листвой.

Люди замерли, как окаменевшие статуи. Лишь зрачки Криве сузились одновременно от злости и страха, и он потихоньку стал пятиться назад. Затем развернулся и стремительно побежал к священному дубу.

— Он тебя не спасёт! — крикнул ему вдогонку Стоян. — Ты ложью захотел принести в жертву богам невинного человека, и боги тебе уже не помогут!

Криве остановился и затравленно оглянулся на несостоявшегося союзника. Стоян по-прежнему стоял среди обездвижевшей толпы, держа Алёну за плечи. Лица внезапно окаменевших людей отображали всю палитру человеческих эмоций. Верховного жреца обуял ужас. Он только сейчас осознал, насколько силён его противник, но он не привык уступать и верил, что ещё сумеет переиграть Стояна, даже несмотря на временное поражение.

— Если я верну тебе твоего друга, ты обещаешь уйти с нашей земли? — вкрадчивым голосом спросил верховный жрец.

— Да, обещаю! Меня ничто не удерживает на твоей земле, но мы уйдём отсюда втроём: я, мой друг и моя невеста.

Алёна радостно посмотрела на Стояна и ещё крепче прижалась к нему. Она впервые за многие годы наконец-то почувствовала себя по-настоящему защищённой. Верховный жрец опустил голову и тихо произнёс:

— Боги обманули меня.

— Нет, боги не обманывают! Это лишь плата за твою ложь! Моли прощения у богов за подлый обман, и, возможно, они простят тебя. Веди нас к Всеволоду!

Криве, не поднимая головы, пошёл впереди Стояна и Алёны. Он еле-еле передвигал ногами, как будто к ним были привязаны пудовые гири. Наконец они подошли к добротному бревенчатому дому. Возле него из земли едва торчала крыша ледника, откуда раздавались ругань и глухие удары. Криве подошёл к крепкой дубовой двери. Видимо, этот ледник был построен вовсе не для хранения продуктов, а для заточения провинившихся, поэтому дверь его могла с лёгкостью выдержать настоящую осаду. У темницы с безразличным видом стояли два вайделота в тёмных одеяниях. При виде верховного жреца они поклонились и отошли в сторону.

— Всеволод, угомонись! Сейчас я тебя выпущу! — крикнул Стоян и скомандовал охране. — Открывайте!

Вайделоты удивлённо посмотрели на Криве, но тот лишь обречённо кивнул им головой.

— Делайте что вам велят!

Однако стражники не торопились исполнять указание, а лишь опасливо смотрели на сотрясающуюся под ударами пленника дверь. Они боялись подойти к ней. Стоян лишь тяжело вздохнул, посмотрел на тяжёлый замок, и тот тут же щёлкнул — дужка откинулась, и он упал на землю. Зазвенел отодвигаемый железный засов, и дверь с грохотом сама распахнулась, сбив с ног обоих жрецов. Наружу выскочил Всеволод. Пнул по очереди своих охранников под з*д и обескураженно произнёс:

— Стоян, я не виноват ни в чём! Эти изуверы сунули мне во сне в руку нож, а потом заявили, что я будто бы убил девушку, с которой провёл ночь! Ложь это всё, Стоян! У-у, заразы лживые! — крикнул Всеволод и снова поддал по задницам жрецам, которые пытались подняться на ноги. — Они меня напоили какой-то гадостью и во сне повязали, подлюки! А ты ведь знаешь, как я крепко сплю. Меня хоть в пушку заряжай и выстреливай — я не проснусь!

Обиженные вайделоты с надеждой смотрели на своего повелителя, но тот стоял перед Стояном с опущенной головой.

— Пошли, мой друг! — сказал Стоян. — Нам здесь делать больше нечего!

— А что это за красавица рядом с тобой? — с любопытством поинтересовался Всеволод.

— Княжна Алёна Ивановна Суздальская. Теперь она моя невеста перед небесами, — ответил Стоян и поцеловал в щёку стоявшую рядом с ним девушку.

Щёки Алёны вмиг стали пунцовыми, а Всеволод задумчиво почесал затылок и произнёс:

— Вот это я поспал! И убивцем успел стать, и свадьбу друга пропустил.

— Не переживай, мой друг, настоящий убийца уже получил своё наказание. Он окаменел навечно, а на нашей с Алёной свадьбе ты ещё погуляешь!

Все трое уже собирались покинуть это неприятное для них место, когда услышали хриплый от страха голос верховного жреца:

— А теперь что, все мои люди так и останутся каменными идолами?

— Нет, только убийца останется камнем, пока от старости не рассыплется в мелкое крошево. Остальные оживут, как только мы покинем твои негостеприимные земли, — обернувшись на мгновение, ответил Стоян.

Криве ещё долго смотрел вслед своему гостю, пока тот со своим другом и нежданно приобретённой невестой не скрылся из виду. Его лицо оставалось хмурым. Он досадовал на себя, что всё пошло не так, как он это себе представлял. Там, в замке Мемеля, во время беседы с комтуром, это дело выглядело гораздо проще.

— Ещё не вечер, Стоян, мы с тобой ещё поквитаемся, а орден мне поможет! Никуда ты не денешься! — еле слышно произнёс Криве и обернулся к своим вайделотам.

— Ну, что встали, как истуканы?! Идите в деревню и выберите там самую красивую девку! Сегодня вечером, на заходе солнца, принесём её в жертву нашим богам! Пусть они благословят нас на войну против нашего врага!