Герои не умирают

Возвращение

Золотистый орёл парил над Мемельским замком на такой высоте, что с земли казался людям лишь небольшой тёмной точкой в бесконечном голубом небе. Но это для людей он был точкой, на которую не всякий обратит внимание, орёл же всё происходящее на земле прекрасно видел. Ничто не могло укрыться от его зорких глаз: все обитатели замка были перед ним как на ладони, он хорошо различал их одежду, вооружение и даже выражение лиц. Пару раз он видел идущего по внутреннему двору комтура, который выделялся своим тёмным одеянием на фоне других братьев, одетых в серые плащи с капюшонами, или воинов в блестящих кирасах. Каждый из братьев, проходя мимо главы замка, почтительно кланялся ему. Тот же в свою очередь отвечал лишь небрежным кивком.

Замок свой тевтонцы обустроили со всей тщательностью и по всем правилам возведения фортификационных сооружений: массивные стены из красного кирпича с зубчатым завершением; пять высоких башен, в том числе несколько пороховых; внушительные подпорки, укрепляющие стены, что не позволяло им обвалиться в случае пушечного обстрела; мощные дубовые ворота, обшитые широкими железными полосами. Сейчас ворота замка были открыты и охранялись хорошо вооружённой стражей. Воины несли службу как у самих ворот, так и на стенах замка. По периметру стен разместились несколько пушек. Так что замок был хорошо укреплён, а его защитники готовы к внезапной атаке, и взять их с наскока вряд ли бы кому-то удалось.

Хоть Мемельский замок и не принадлежал Ливонскому ордену, а был вотчиной тевтонцев, но, как говорится, х**н редьки не слаще, и потому Стоян не делал между ними различия, тем более что завладеть замком было сейчас жизненно необходимым делом.

Место для строительства замка было выбрано идеально с точки зрения обороны Мемеля со стороны моря. Он препятствовал прохождению кораблей противника вверх по реке к городу, но никак не прикрывал его с суши. Единственным утешением для полутора сотен горожан была возможность спрятаться от набегов жемайтян за высокими стенами замка. Но и это их частенько не спасало. Город и крепость неоднократно захватывало настырное литовское племя и с удовольствием сжигало до основания.

Золотистый орёл уже собирался улетать, но тут заметил скачущего по дороге к замку всадника. Тот быстро приблизился к воротам и, не задерживаясь, проскочил внутрь. Стража его не остановила — видимо, она хорошо знала гонца. Ворвавшись во внутренний двор, где как раз находился комтур, всадник соскочил с взмыленного коня и подбежал к главе замка.

— Господин фон Штернберг, вам послание от магистра Ливонского ордена Вальтера фон Плеттенберга, — доложил гонец и стал доставать из перекидной сумки свиток, обвитый шёлковой нитью и скреплённый сургучной печатью.

Но не успел комтур принять из рук гонца послание, как с неба на него обрушился огромный орёл и, выхватив свиток, тут же взмыл в небо. Золотистые крылья птицы вспыхнули ярким огнём в лучах уходящего за горизонт солнца, и вскоре он уже превратился в крохотную тёмную точку и быстро исчез из виду.

— Великолепная птица! — восхищённо воскликнул комтур, задрав голову к небу. — Никогда в жизни не видел такого чудесного окраса. Я б не отказался иметь такой экземпляр среди моих охотничьих трофеев!

Потом он резко обернулся к застывшим от неожиданности стражникам и раздражённо крикнул:

— А вы что рты раззявили?! Почему не стреляли в вора?

— Мы побоялись задеть вас, господин комтур! — вразнобой стали оправдываться стражники.

— А когда орёл уходил, почему не прикончили его?!

— Больно уж быстро всё случилось, господин комтур!

— Вот и защищай с такими криворукими увальнями стены нашего замка! — сокрушённо вздохнул глава замка и, гневно сверля стражников глазами, добавил. — Передайте своему капитану, что сегодня вместо отдыха после несения службы вы будете тренироваться в стрельбе из арбалета по движущейся мишени!

— А где нам взять движущуюся мишень, господин комтур? — растерянно спросил один из воинов

— Вас же двое! Вот по очереди и будете бегать друг перед другом в качестве живой мишени! — злорадно усмехнувшись, ответил комтур. — А ты почему так легко отдал послание этой наглой птице? — переключился он на гонца.

— Всё произошло так неожиданно, мой господин! — ответил тот.

Комтур недовольно поморщился.

— Ты хоть знаешь, о чём было написано в послании, что ты мне доставил?

— Я его не читал, но слышал, что речь в нём идёт о каком-то еретике-колдуне по прозвищу Стоян. Господин магистр просит о содействии всех комтуров братского Тевтонского ордена в поимке злостного преступника. Он даже приказал именовать его главным врагом Ливонского ордена. Я полагаю, что и для вас он тоже может представлять некоторую опасность.

— Колдун, говоришь? Ну, это ещё не объявление войны Тевтонскому ордену! Немало колдунов мы отправили на костёр, как-нибудь и с этим управимся! И можешь передать Вальтеру фон Плеттенбергу, что в случае обнаружения этого еретика на своей территории я тут же лично извещу его об этом и приму все меры к поимке колдуна. И ещё передай господину магистру, что наш замок полностью восстановлен после пожара!

Герка и Всеволод стояли на палубе шхуны и с нетерпением ждали возвращения друга. На душе у обоих было так паршиво, словно там кошки хорошенько напакостили. Рядом сидел на бочке хмурый, против обыкновения, Тролль; он тоже переживал за Святика, который попал в лапы Кувалды. Все трое не решались что-либо предпринять, не посоветовавшись со Стояном, поэтому просто молча ожидали его возвращения, вглядываясь в темнеющее с каждой минутой небо; но их друга всё не было.

Они уже начали волноваться за него, когда наконец со стороны устья реки показалась тёмная точка, которая стала быстро увеличиваться в размерах, и огромный золотистый орёл пролетел над шхуной, сбросив на палубу туго свёрнутый свиток. Потом он, сделав круг, опустился на подоконник открытого окна каюты, спрыгнул внутрь, и спустя пару минут из двери каюты вышел улыбающийся Стоян. Но улыбка сошла с его лица, едва он увидел хмурые лица друзей.

— Рассказывайте, как это произошло? — тут же спросил волхв.

— Сами не знаем, как такое могло случиться! Двое нянек, а ребёнка нет! — пробасил Всеволод. — Святик всего на минуту отбежал за сладкими петушками к соседней лавке, а мы в это время как раз беседовали с нашим знакомым купцом о Кувалде. Оглянулись — а мальчонки уже нет. Оказалось, что Кувалда его и похитил!

— Так он остался жив и продолжает творить свои чёрные дела?! — вскипел Стоян.

— Получается, что так, — пожав плечами, сокрушённо поддакнул Герка.

Стоян по очереди посмотрел на расстроенных друзей и, подняв с палубы свёрнутую в рулон желтоватую бумагу, произнёс:

— Значит, поход на замок пока отменяется. Будем спасать Святика!

— А что это у тебя такое в руке? — спросил Герка.

— Да ерунда, в общем-то! Меня объявили главным врагом Ливонского ордена! Вот так-то. Завидная должность, доложу я вам, друзья мои. Надо будет не подкачать и оправдать доверие магистра!

— Магистр ещё успеет от нас своё получить, а вот Святика надо вызволять как можно скорее! Кувалда сказал, что, если с его паршивой головы хоть волос упадёт, парнишке не жить! — взволнованно произнёс Герка.

— Волос, говоришь?! А вот мы и посчитаем, сколько у Кувалды волос на голове! — зло произнёс Стоян и так сверкнул глазами, что друзья поняли: негодяй совершил очередную ошибку.

Кувалду не пришлось долго искать. Он сидел в каюте своего нового корабля, а личный цирюльник укладывал его буйную шевелюру. Сия процедура неукоснительно повторялась каждое утро, что бы ни случилось, и в жару, и в холод, и в дождь, и в снег. Любая светская дама позавидовала бы пышным локонам Кувалды. Об этой особенности главного пирата города знали все его жители и даже посмеивались над ней. Но, разумеется, за глаза, иначе насмешнику было бы несдобровать — его жизнь закончилась бы в тот же миг.

Молодые пираты, несущие вахту на палубе корабля, издали заприметили приближающуюся четвёрку друзей и сгрудились у борта, перекидываясь скабрёзными шуточками в их адрес.

— Чего заявились? Капитан сегодня никого не принимает! Так что идите отсюда, пока он не осерчал! — крикнул самый бойкий из пиратов, когда друзья приблизились.

— Позови-ка его сюда, и побыстрее! — подойдя к сходням, приказал Стоян. — Не то его ждёт ужасное разочарование на всю оставшуюся жизнь.

— Братцы, вы только гляньте, каков наглец! — с ухмылкой, обращаясь к своим подельникам, воскликнул пират. — Он что, правда надумал угрожать нашему капитану?

— Ты меньше болтай и быстрее работай ногами! И не серди меня — я сегодня очень злой! — с угрозой в голосе сказал Стоян.

— И чего ты с нами сделаешь, колдун? Лопнешь скорее от своей злобы! Ни порчи, ни сглазу твоего я не боюсь!

Стоян огляделся по сторонам и, заприметив стаю мирно дремлющих на причале чаек, вскинул в их направлении руку. И тут же вся стая сорвалась с места и поднялась в воздух. Птицы с громкими криками стали кружить над верхней палубой корабля Кувалды и атаковать всех находящихся там людей. Бойкий пират, который так смело пререкался со Стояном, истошно завопил и с ужасом в глазах устремился на корму. Он уже был готов сигануть в открытый люк трюма, как против своей воли внезапно остановился.

— Куда?! — разнёсся над палубой громовой голос Стояна, от которого мачты корабля жалобно заскрипели, а сложенные паруса дрогнули, как от порыва мощного ветра. — Я тебе сказал — капитана ко мне!

Тем временем к стае чаек присоединялись всё новые и новые птицы. Вскоре они буквально облепили палубу и, оглашая окрестности жутким криком, безжалостно атаковали всех, кто не успел найти себе укрытия. Они гнали людей, заклёвывая их до крови. А те старались поскорее спрятаться, кидались в любую дверь, забивались между ящиками, лезли под дерюгу, прикрывавшую бочки. Но птицы не отставали от выбранной жертвы. Они прорывались в любые щели, клевали и обдирали когтями руки и лица людей. Укрыться от обезумевших птиц не было никакой возможности. Истошные крики пострадавших смешивались с безумным галдежом чаек. По лицам и рукам пиратов ручьями струилась кровь. Стараясь уберечь глаза, люди закрывали ладонями лица, но это было бесполезно.

Команда судна металась по палубе, не зная, куда спрятаться от птичьего ада. И только один пират — тот самый острослов — словно механическая кукла, совершенно не обращая внимания на окружающую его панику, в сопровождении почётного эскорта чаек шёл к капитану. Стоило ему только замедлить шаг, как птицы подгоняли его своими крепкими клювами.

Капитан в это время закрылся в каюте вместе со своим цирюльником, и они оба смотрели через окно на палубу, кишащую обезумевшими чайками. Кувалда слышал полные ужаса крики своих людей, видел, как они мечутся по верхней палубе, тщетно выискивая место для укрытия. Страх сковал всё его тело. Внезапно одна из птиц отделилась от стаи и протаранила окно, за которым виднелась голова Кувалды. Тот мгновенно отпрянул и успел скрыться за стеной каюты. Чайка разбила стекло и ворвалась внутрь. Она погнала вожака пиратов к двери, а в это время её услужливо открыл посланный за ним болтливый пират.

— К-капитан, т-тебя там к-к-колдун кличет! — запинаясь произнёс он.

— Где он? — завизжал Кувалда, одновременно пытаясь отмахнутся от наседающей на него чайки.

— Он там, у сходней тебя ждёт!

Наконец чайке удалось долбануть Кувалду по затылку. Тот взвыл от боли, а птица с боевым кличем пошла на второй заход. Она пыталась выгнать капитана из каюты, и ей это удалось. Кувалда не то что пошёл — побежал. Буквально долетев до фальшборта корабля, он перевесился через него и стал судорожно искать взглядом колдуна. А увидев его, даже как-то обрадовался.

— Я здесь! — закричал вожак морских бандитов и отчаянно замахал рукой.

Стоян посмотрел на Кувалду, затем на кружившую над ним чайку и подозвал её к себе. Что-то ей сказал — и все птицы разом затихли. Но не улетели прочь, а стали кружить над палубой, как бы говоря пиратам: «Если что, мы ещё здесь!» Кто не успел от них скрыться в каютах, теперь лежали вниз лицом кто где придётся, стараясь не шевелиться, чтобы не раздражать не в меру агрессивных пернатых. У многих одежда была бурой от крови.

Кувалда нервно оглянулся на заклёванных почти до потери сознания подельников и снова повернулся к стоящему у причала колдуну и его друзьям.

— Мальчика верни, тварь! — приказал Стоян.

— Его на корабле нет, — дрожащим от страха голосом начал Кувалда. Постепенно в нём брала верх обида за своё унижение перед командой, и он начал повышать голос. — А если он тебе так дорог, то я бы посоветовал убраться из моего города, пока с ним чего дурного не вышло.

— Был твой город — станет нашим, Кувалда! И зря ты мне угрожаешь! У тебя, видно, от страха совсем разум помутился!

— Это мы ещё посмотрим, за кем останется город! Ведь ты боишься за своего щенка, и это твоё самое слабое место! И никакие птицы тебе не помогут! Стоит мне только шепнуть кое-кому пару слов, и твоему недоноску конец! Поэтому прекрати свои дешёвые фокусы и вон из моего города!

Пираты стали понемногу приходить в себя, прислушиваясь к словам своего капитана, но всё ещё опасливо поглядывая на кружащих над ними чаек.

— У меня есть Святик, есть друзья, есть цель! А что есть у тебя, кроме твоей шевелюры, которую ты лелеешь, словно продажная девка?! У тебя и друзей-то настоящих нет! Твои подельники будут драться между собой за право первым перерезать тебе горло, если им пообещают за твою голову хорошие деньги! Ты сейчас сам приведёшь мне Святика, и немедленно!

— Это мы ещё посмотрим! — выкрикнул Кувалда и отвернулся.

— Зря дерзишь! Тогда тебе придётся пойти за мальчиком без самого дорогого, что есть у тебя в этой жизни!

Команда пиратского корабля уже не обращала внимание на чаек. Все как один, затаив дыхание, слушали пререкания двух капитанов. Стоян посмотрел на пышные волосы Кувалды.

— Что? Я тебя не расслышал — без чего и куда я пойду? — заливисто рассмеялся Кувалда и перевесился через борт, чтобы было лучше слышно.

В этот момент над его головой закружилась уже знакомая ему чайка. Она громко крикнула и сделала своё птичье дело. Бурая масса из-под её хвоста полетела вниз и плюхнулась прямо на пышную шевелюру Кувалды. Он тут же прекратил смеяться и, злобно покосившись на вредную птицу, дотронулся до волос. Ощутив под пальцами мягкую жижу, главарь пиратов грязно выругался и, сорвав с шеи платок, принялся вытирать им свои волосы. Но вся его пышная шевелюра внезапно легко отделились от черепа и соскользнула вниз, за борт, словно это был всего лишь парик. Волосы, только что аккуратно уложенные цирюльником, поплыли по воде прочь от корабля.

Кувалда с недоумением сопроводил взглядом то, что он действительно ценил едва ли не больше жизни — если не собственной, то всех членов своей команды точно. Он любил любоваться собой, глядя в венецианское зеркало, добытое в одном из дерзких налётов на купеческие корабли. Верзила выпрямился и испуганно погладил себя по лысой голове. Его лицо перекосила гримаса ужаса: он понял, что на голове не осталось ни единого волоса. Переведя взгляд на Стояна, Кувалда увидел, что тот широко улыбался.

Предводитель шайки морских разбойников истошно завопил:

— Не-е-ет!

— Да! — ответил ему Стоян и крикнул притихшим пиратам. — Подать трап Кувалде! Он желает сойти на берег и привести на пристань Святика!

И команда чужого корабля повиновалась ему, словно собственному капитану! Трап был мгновенно спущен, и Кувалда, не замечая испуганных взглядов своих матросов, стал спускаться на причал. Он вообще никого и ничего сейчас вокруг себя не замечал. Словно заведённая механическая кукла, он шёл по направлению к таверне. Редкие прохожие, которые встречались на его пути, бесспорно, узнавали истинного хозяина города, но они впервые видели Кувалду абсолютно лысым. Люди удивлённо глядели ему вслед и недоумённо перешёптывались.

— В таверну же идёт, гад! Нужно было сразу её вверх дном перевернуть! — зло бросил Герка.

— Да, не подумали мы, что у Кувалды всё так просто и прямолинейно! — задумчиво ответил Всеволод.

— А Кувалда вообще парень простой и прямой, как струганая доска. Без сучков и извилин! — весело ответил Стоян, увидев бегущего к нему Святика.

Мальчуган со счастливым лицом, раскинув руки, буквально летел в объятия к своему спасителю.