Герои не умирают

Ливонцы

На следующий день, после бури, Стоян попросил Потапа отправить в Ригу с почтовыми голубями сообщение русским купцам о том, что для них готова очередная партия хорошего немецкого оружия, а сам стал готовиться к выходу в море. Нужно было успеть до морозов доставить груз на остров Муху. Он решил сам на «Марии» сопроводить его до острова. Перегрузив лежащее на берегу оружие на свою шхуну и распределив моряков по коггам, ему удалось собрать достаточные для похода команды.

На время своего отсутствия Стоян назначил командиром гарнизона замка Всеволода. Кроме того, несмотря на просьбы Алёны, он оставил её в Мемеле, а чтобы хоть как-то её занять, поручил девушке приглядывать за Святиком. Пацан впервые в жизни имел возможность полазить по настоящей крепости с неприступными стенами и огромными пушками и с радостью согласился остаться. Тем более что Всеволод пообещал ему дать разок стрельнуть из пушки.

Проводы были недолгими, и вскоре караван из шести кораблей уже покидал город. Первым шёл Стоян на шхуне «Мария», за ним двигались четыре когга, на которых остались их прежние матросы под надзором людей Стояна, а замыкала походный строй бригантина Тролля «Северный ветер».

Стоян с верхней палубы смотрел на постепенно удаляющийся замок. Он видел на стене Всеволода, а рядом с ним Алёну и Святика. Они все махали ему рукой, а Алёна ещё и перекрестила его. Так они втроём стояли до тех пор, пока ещё могли видеть шхуну. Наконец фигуры провожающих пропали из виду, а затем и весь замок скрылся в утренней дымке. На душе у Стояна была неприятная тяжесть.

Стоявший рядом со Стояном боцман тоже неотрывно смотрел на удаляющийся берег, затем положил руку ему на плечо и произнёс:

— Не переживай, капитан! Мы скоро вернёмся. Вот только псковским купцам груз с оружием передадим — и вернёмся!

Плавание прошло на удивление спокойно. На всём пути им не встретилось ни одного судна под тевтонским или ливонским флагом. Стоян не знал, что великий магистр приказал снарядить шесть десятков кораблей для похода на Мемель. И поэтому все суда, которые он сумел для этого найти, стояли сейчас в Риге, загружая провиант и оружие. Вальтер фон Плеттенберг был уверен, что его главный враг находится в Мемеле, и готовил тысячное войско, словно для большой войны. Шли последние приготовления, и вся ливонская армада уже собиралась выйти в море.

Фон Плеттенберг на боевом коне и в полном снаряжении подъехал к трапу флагманского корабля. Он оглянулся на возвышающиеся над ним стены Риги, перекрестился и стал подниматься на борт. Боевой конь уже привык к перипетиям военной службы и безропотно прошествовал на палубу, тем более что рядом шёл ординарец и вёл его под уздцы. Сходни тут же убрали, и магистр при помощи ординарца вылез из седла. Стоявший рядом ландскнехт тут же взял коня под уздцы и отвёл в трюм. Магистр не торопясь поднялся на корму, где рядом с рулевым стоял капитан, и вальяжно махнул рукой. Тут же раздался резкий свисток боцмана, и матросы шустро забегали по палубе. Распустили носовой парус, и боевой корабль стал медленно отходить от причала. Поход магистра на Мемель начался.

От чудом спасшегося в бушующем море барона Альберта фон Рамштейна он знал, что в Мемельском замке сейчас находятся мятежники. Магистр недоумевал: куда мог деться целый гарнизон — все рыцари, ладскнехты и монахи во главе с комтуром, — но барон ничего не смог ему об этом поведать. Командор после всех злоключений был очень плох. Ему ещё повезло, что во время шторма он оказался без доспехов на палубе. Его смыло волной, и он на обломке мачты смог продержаться в море, пока его не подобрало ганзейское торговое судно. Все его спутники погибли в морской пучине вместе с затонувшим коггом. Барона же доставили в Ригу, а после монахи перевезли его на телеге в Венден. Барон был в горячке, его била лихорадка. На короткое время венденскому лекарю удалось сбить у больного жар, и тогда магистр смог задать ему главный вопрос. Барон так и сгорел в лихоманке, но успел сказать, что его обманом обезоружил Стоян и отправил на неуправляемом когге в море, а оружие, предназначавшееся Ливонскому ордену, осталось у язычников. Магистр был страшно зол. Ему нестерпимо захотелось лично сжечь язычника на виду у своих воинов.

Когда Стоян со своим караваном добрался до Муху, русских купцов там ещё не было. Ему пришлось простоять у берегов острова целую седмицу, пока те не прибыли на четырёх ушкуях. Их задержал штиль, который заставил идти до Невы на вёслах. Только там появился ветер, и дальше купцы смогли уже плыть под парусами. Стоян нервничал, он торопился обратно в Мемель, но долг обязывал его ждать.

Тем временем эскадра Ливонского ордена входила в устье реки Дане по приглашению комтура Мемельского замка. Но старый вояка, который верой и правдой прослужил Тевтонскому ордену почти всю свою жизнь, безмятежно сидел на стене и любовался закатом солнца. Вдруг он заметил на фоне солнечного диска тёмные силуэты кораблей. Свет падал так, что они были черны, как ночь. Их было очень много — этих чёрных воронов смерти, очень много. Старик суетливо вскочил на ноги и забегал по стене замка, при этом бестолково размахивая руками. Он не кричал, а только что-то неразборчиво мычал и время от времени тыкал рукой куда-то вдаль.

— Что случилось, комтур? — раздался снизу зычный бас Всеволода.

Они со Святиком фехтовали во дворе на палках и не могли видеть, что творится снаружи. Мимо пробегал матрос, который как раз должен был нести вахту на стене.

— Ты чего это здесь бегаешь? Где твоё место?! — погрозил ему кулаком Всеволод.

— Да я только по нужде отлучился! Что я, со стены, у всех на виду это должен делать? — огрызнулся матрос, вихрем взлетел на стену и тут же закричал. — Там, в устье, чужие корабли! Много! Их даже сосчитать трудно!

Всеволод бросил палку, сам взбежал на стену и поставил ладонь козырьком над глазами, чтобы хоть как-то защитить их от солнца и получше разглядеть чёрные силуэты кораблей. Старый комтур в это время спрятался за его широкой спиной, дрожал и тихо плакал. Он знал, кто идёт.

Не успел Всеволод даже приблизительно оценить численность эскадры, как над бортами неприятельских кораблей один за другим стали появляться облачка дыма. И только через некоторое время он услышал грохот орудий. Всеволод посмотрел назад и увидел стоящего посередине двора Святика. Он ещё не понимал, в чём дело, но к нему уже подбежал старый комтур, схватил мальчика за руку и потянул за собой.

— Беги к Алёне — и из крепости ни ногой! — крикнул пацанёнку со стены Всеволод.

Тут за его спиной с громким шипением плюхнулось в ров первое ядро. Всеволод взялся за ближайший от него тюфяк и стал разворачивать его по направлению подходящих кораблей. На их мачтах уже можно было разглядеть белые штандарты с красными крестами.

— Ливонцы идут! — крикнул Всеволод. — Все канониры — к орудиям! Остальным держать ворота замка открытыми для жителей города, пока на берег не высадятся ливонцы. Потом закрыть ворота! Канонирам прикрывать горожан орудийным боем!

На стену стали взбегать один за другим моряки и быстро готовить орудия к бою. Кто спешно чистил стволы, кто разжигал уголь, а кто катил бочки с порохом. Всё это под непрерывную канонаду и град ядер, выпущенных с вражеских кораблей. Благо они пока ещё были далеко, и редкие ядра долетали до стен замка. Но Всеволод понимал, что так будет длиться недолго. Скоро корабли подойдут ближе, развернутся в ударную линию и начнут методично бомбить замок. А орудий и ядер для этого у ливонцев хватит. Долго против такого количества кораблей продержаться защитники крепости не смогут.

Наконец выстрелила первая пушка замка. Не зря Стоян до отплытия вместе с боцманом гонял своих канониров. Первый же заряд угодил аккурат по центру одного из ливонских кораблей. Его борт проломился, и в трюм хлынула вода. Было видно, как команда спешно покидала корабль, но хуже всего было рыцарям и ландскнехтам — тяжёлые доспехи не давали им ни единого шанса спастись. Матросы на стене замка радостно закричали и стали обниматься. Но тут и первое ядро ливонцев смогло долететь до стены и звучно врезалось в неё. Полетела в разные стороны каменная крошка. Канониры только обозлились и разом пальнули из трёх орудий. Ещё два тяжёлых ядра проломили обшивку борта вместительных, но неповоротливых коггов. Третье плюхнулось в воду перед носом головного корабля. На нём развевался штандарт магистра Ливонского ордена. Всеволод его заметил и приказал всем орудиям перевести огонь на флагманский корабль.

По очереди рявкнули четыре орудия, но все ядра, как заговорённые, ушли мимо. Канониры непонимающе переглянулись. Фарватер реки был ими достаточно хорошо пристрелен — и тут такой досадный промах. Они снова выверили направление обстрела головного корабля, тщательно прочистили орудия, аккуратно вставили пыжи, засыпали меру пороха, закатили в дуло ядра, затем насыпали пороха на полочку и раскалённым в тлеющих углях прутом прикоснулись к запалу. Порох зашипел, канониры разом отскочили от своих орудий, и раздался дружный залп всех четырёх тюфяков. Грохот был такой, что уши заложило надолго. Только пушкарей вновь ждало разочарование: все четыре ядра снова лишь подняли фонтаны брызг в стороне от корабля магистра.

Время было упущено. Пока всё внимание защитников замка отвлекло флагманское судно, остальные суда уже подходили к городской пристани. Огонь с ливонских кораблей усилился и заставил большинство защитников крепости спрятаться за её стенами. И только Всеволод и несколько храбрецов продолжали под свист вражеских ядер обстреливать эскадру ливонцев.

Магистр в нетерпении сидел верхом на коне и ждал, когда скинут трап, чтобы спуститься на берег. Он потирал невзрачный серебряный перстень с кроваво-красным камнем на правой руке и мысленно благодарил своего покровителя. Ещё в Венденском замке гость в чёрном обещал ему, что он вернётся домой, но затем внезапно исчез, не желая ничего рассказывать ему о Стояне. Сейчас главный враг магистра должен быть в крепости, а по ней ведут огонь канониры эскадры. «Будем надеяться, что одно из ядер упадёт на голову этого язычника, а нет — я лично его отловлю и сожгу! Теперь ему от меня никуда не деться!» — размышлял магистр.

Очередное ядро упало рядом с бортом в тот момент, когда судно уже пришвартовывалось к пристани. Самый шустрый матрос соскочил на берег и надёжно принайтовал корабль. Под канонаду корабельных орудий магистр верхом на лошади в сопровождении ординарца спустился на берег. Он оказался первым и высокомерно поглядывал, как на пристань высаживаются рыцари и ландскнехты. Вскоре весь причал был заполнен его людьми. Магистр посмотрел в сторону замка и увидел ручеёк горожан. Они ехали на телегах и шли пешком к воротам крепости. Многие несли на руках малолетних детей. Те, кто был постарше, сами тащили нехитрый скарб или тянули за руку плачущих младших братьев и сестёр.

Пока фон Плеттенберг разглядывал замок и его окрестности, те, кто успел высадиться, построились в походную колонну. Магистр посмотрел на них и, указав на город, словно старый ворон, прокаркал:

— Вперёд, мои братья! Сжечь дотла осиное гнездо язычников! С нами Бог!

Не успел магистр отъехать, как совсем рядом просвистело ядро. Оно миновало главу ордена и попало прямо в ординарца, который уже успел сесть на лошадь. Его кирасу вмяло вовнутрь, а сам он слетел с коня. Раздался крик, который быстро перешёл в сипение, и ординарец замолк.

— Что стоите?! Я приказал сжечь город! — раздражённо каркнул магистр, тронувшись вперёд через труп своего помощника.

Ещё несколько ядер угодили в выстроившихся на пристани ливонцев, но, невзирая на потери, враг спешил занять город. Рыцари с грохотом проносились по узким улицам, рубя на ходу всех, кто не успел его покинуть. Они не спрашивали, почему те остались. Им было всё равно. Перед ними были подлые мятежники. Следом шли ландскнехты и добивали тех, кто ещё мог шевелиться. Вояки заскакивали в дома, выносили самое ценное, а потом поджигали их. Вскоре весь город заволокло клубами чёрного дыма. Ливонцы не стали поджигать только дома, которые шли вдоль дороги к замку. По ней уже неслись закованные с ног до головы в железо воины церкви. Они сминали тяжёлыми боевыми конями спешащих к крепости людей. Им было безразлично, кто перед ними: старик, женщина или дитё. Вскоре вся дорога превратилась в сплошное кровавое месиво. Рыцари рвались к воротам замка, но не успели. Крепкие, обшитые железом ворота из морёного дуба наглухо закрылись прямо перед их носом. Ливонцы остановились перед ними и с досады стали выкрикивать оскорбления в адрес защитников.

— Картечью — огонь! — скомандовал Всеволод, видя, что оставшимся за пределами крепости беженцам он уже ничем помочь не сможет.

Раздался грохот двух надвратных пушек, и они выплюнули во врага целый дождь каменной дроби. Она громкими щелчками захлопала по доспехам рыцарей и их коням. Десяток всадников буквально смело с боевых коней, а остальные в панике закрутились на месте, а затем с воплями помчались прочь от замка, оставив своих упавших братьев на произвол судьбы. Первая лобовая атака закончилась неудачно.