Слёзы феникса

ГЛАВА 8.

Открыв настежь окно, бывший профессор зельеварения и защиты от

тёмных искусств, бывший декан Слизерина и бывший директор Хогвартса,

бывший пожиратель смерти, бывший шпион и герой войны Северус Снейп

окончательно примерился со своим бесславным финалом. Он умирал. По-

настоящему. Больно, мучительно, окончательно – навсегда.

Он вглядывался в утренний туман над небольшой деревушкой в северной

Ирландии. Апрель уже вошёл в свои права – зеленью затопив луга, распустив

птичьи трели по всей округе (в провинции птиц всегда слышно лучше),

засеребрив лесные поляны первоцветами. Северусу необходимо было проветрить

мысли после очередного липкого, затягивающего в самую тьму, сна. Он уже

больше месяца плотно сидел на тяжёлых зельях, предотвращающих перегруз

сознания и панические атаки среди ночи.

Ещё находясь на континенте, он со всей серьёзностью осознал своё

положение. Судьба словно подарила ему возможность посмотреть мир накануне

окончательного падения в небытие. Он даже почти примирился с мыслью, что

настырная гриффиндорка, решившая поиграть в Бога, выторговала ему

дополнительный год жизни. Но смерть не делает одолжений. Пора возвращать

долги. Слишком быстро деградировала его магия, под влиянием тьмы, которая

оседала в нём годами служения змеелицему. Слишком быстро утягивало его в

смертельные сны вот уже месяц с лишним. Слишком мало тепла осталось в его

душе, чтобы защитить от смертного холода. Да и оно, это оставшееся тепло,

вытеснялось отчаянием и пустотой. Северус чувствовал себя инвалидом,

испытывающим фантомные боли по утраченному навечно могуществу,

пытающимся бороться с собственным бессилием. Он чувствовал, как смерть

дышит ему в затылок.

Физические сигналы наступающего упадка проявились не сразу. Сначала он

просыпался от удушающих спазмов в горле. Затем стал отмечать странные

капиллярные сеточки вокруг старых шрамов. Через несколько дней они

почернели. Зрелище было то ещё: страшные, рваные шрамы на груди, шее,

рёбрах и животе, которые раньше отражались в зеркале белёсыми полосами,

теперь отбрасывали во все стороны лучи почерневших сосудов. Словно сама тьма

поднималась на поверхность кожи из глубин его естества. Он понял, что умирает,

когда проснулся накануне утром и не смог пошевелить ни рукой, ни ногой. Его

обволакивал смертельный холод, проникал под кожу, пронизывал каждую

клеточку. Словно парализованный, он метался взглядом по всем поверхностям,

боясь открыть рот, чтобы не услышать вместо голоса хрип. Через несколько

минут такой паники тело начало отмирать. Сначала шевельнулись пальцы на

руках, затем слегка потеплели ноги. Через двадцать минут он сидел на краю

кровати и массировал, пульсирующие болью виски. Отчаянно пытаясь вспомнить,

ради чего он живёт. Для чего его вытащили с того света?

Он снова завалился на кровать, не желая больше двигаться. Если ему

суждено умереть вот так, вдали от дома, с незавершёнными исследованиями, без

покаяния и прощения, то пусть так и будет. Он больше не будет убегать!

Поражённый до секундной остановки сердца этой последней мыслью, Северус

открыл глаза. Вот оно, важное! Без покаяния и прощения! Он мог отказаться от

всего остального, мог потерять всё, что когда-то имел. Но покаяние и прощение

должно у него быть. Это последнее, за что он должен уцепиться. И он сможет его

получить. Потому, что его жизнь окажется совсем бессмысленной без этих

простых вещей.

- Я хочу вернуться домой, - спокойно сказал он, – Хочу побывать на могилах

матери, отца, Лили и Дамблдора. Хочу проститься с Минервой, Филиусом,

Помоной и Поппи. Попросить прощения у Поттера и Драко. Хочу ещё раз увидеть

её.

В комнате царило молчание. Но он знал, Смерть, что уже притаилась в углу

его комнаты, слышит его. Он не торговался с ней. Он её принял. Это не была

отсрочка. Он просто собирался закончить дела. И, как там, в сказках Барда

Бидля, встретить её, как старого друга и уйти с нею, как с равною.

Вечером Снейп аппарировал в Ирландию. Силы оставляли его. От аппарации

он выдохся так, словно несколько часов сражался с целой армией. Но отсюда уже

совсем близко до дома. Завтра он отправится в Хогвартс. Там был его настоящий

дом на протяжении двадцати с лишним лет. Он проститься со всеми, и останется

совсем немного дел. В Лондон он решил явиться в день второй годовщины

победы. Это было бы немного пафосно… Но, почему бы и нет. Зато символично –

день в день! Получит напоследок свою единственную награду – Орден Мэрлина,

возможно, застанет всех адресатов, кого хотел просить о прощении в одном

месте. Да и покончить с этим.

Снейп прикрыл глаза. Похоже на план. Он попытался представить лицо

Грейнджер, обрамлённое взъерошенными кудряшками, побледневшие веснушки

на чуть вздёрнутом носу, красиво очерченные губы, слегка приподнятые уголки в

подавляемой улыбке и удивительные, согревающие теплом и всепрощением

глаза. «Я возвращаюсь домой, Гермиона», – сказал он про себя. «Хорошо», –

улыбнулась девушка. «Ты согласишься выслушать меня?», – она чуть

приподнимает бровь. «Не поговорить? Только выслушать?» Он задумывается на

несколько секунд. «Нет, я тоже тебя выслушаю». «Ладно». «Я тебе противен

теперь?» – замирает в ожидании Снейп. «Как можно быть таким умным и,

одновременно, таким глупым! Конечно, нет!» Она долго смотрит на него, потом

тихо спрашивает: «Ты приедешь попрощаться?», – он опускает взгляд. «Да. Я

умираю». «Почему, Северус?» Теперь он молчит, обдумывая её вопрос. Ей он

обязан этим дополнительным шансом, этим лишним годом жизни. Как он его

потратил? Почему покинул её?.. «Во мне не осталось света, Гермиона. Не

осталось тепла, чтобы жить».

Да, наверное, так точнее всего. Нет сил. И нет смысла тянуть с этим. Смерть

всё слышит. Она наблюдает за его глупым мысленным диалогом. С той

единственной женщиной, которая за него заступалась, вытаскивала из лап этой

самой смерти, не побоявшись бросить ей вызов. Которая его заслоняла от тьмы,

приходивший во снах. Он ведь даже не понял сразу, какой мощный блок она

поставила на его память, когда он вернулся из небытия – своим образом

заслонила всё мерзкое, страшное, отвратительное и гнилостное, что он видел и

помнил. Она закрывала его от этих воспоминаний. «Во мне тоже не осталось

тепла и света, Северус», – печально опускает глаза Гермиона. «Почему?» –

возвращает ей вопрос. «Мне больше некого согревать, это никому не нужно»…

Нет, она согревала его весь этот год. Она стала ему путеводной звездой.

Маленькая, хрупкая гриффиндорка. Упрямая и храбрая, как разъярённая львица,

настоящая заноза в заднице! Подмяла его волю в один миг, сокрушила его своей

хрупкостью и беззащитностью, откровенностью и жертвенностью, готовностью

всё ему простить, всё понять, оправдать любое его действие, любую

непочтительность и грубость… За что ему это? Почему такая юная, красивая,

умная девушка смотрит на него ТАКИМИ глазами, полными слёз, радости и

смятения? Чем он заслужил такое её доверие? Разве не сбежал, как последний

трус? Даже не сказав спасибо… Высокомерное чудовище! Ему показалось так

мало слов, что он решил их вовсе не говорить. Просто исчезнуть из её жизни. Но

она из его не исчезала. Она согревала его каждый день.

«Гермиона!», – робко позвал Снейп. «Да, Северус?», – заинтересованно

смотрит на него девушка. «Когда я понял, что умираю, я захотел увидеть тебя

ещё один раз». Глупо, глупо. Всё не то. Нужно что-то более весомое. Когда он

увидит её на самом деле, этого будет недостаточно. А он должен успеть сказать

самое важное. «Ну, почему ты такой твердолобый, Северус?» – восклицает она,

закатывая глаза. «Почему ты не отдал своё тепло мне? Ты же знаешь, я бы

смогла оценить этот дар!» – он качает головой. «Я струсил». «А сейчас? Тоже

боишься?» – он ухмыляется. «Нет. Теперь не боюсь. Больше нет». Она вдруг

вскидывает подбородок, гордо, уверенно. «Так почему ты не даришь мне своё

тепло, свой свет? Почему не делишься этим со мной?» Какой странный диалог,

подумал Северус. Эта логика ему непонятна. Он бы не сформулировал эти мысли

так. Возможно ли, что Гермиона действительно говорит с ним, обладая в его

воспоминаниях собственным сознанием? Ведь портреты в Хогвартсе способны не

только двигаться, но и говорить, мыслить, делать выводы…

«Как можно отдать или поделиться тем, чего больше нет?» Она смотрит на

него исподлобья, словно оценивая, серьёзен ли его ответ. Потом вдруг

запрокидывает голову назад и заливается пронзительным смехом. «Не смейся

надо мной!», – произносит он мрачно. «А чего ты ждал от меня? Чтобы я

осуждала? Ты не заслужил осуждения. Ты заслуживаешь лишь насмешки». Она

выжидающе молчит, давая ему время обдумать. Потом тихо, но уверенно

продолжает: «Глупый ты человек! Разве солнце сможет излучать тепло, когда

оно погаснет? Оно светит только пока оно живо! И чем больше отдаёт, тем

больше наполняется! Разве ты этого не знаешь? Если не расходовать магию,

разве её станет больше? Чем больше излучаешь, тем сильнее расширяется

резерв. Ты сам учил нас этому. Так ответь мне, Северус Снейп, что случиться с

солнцем, если оно перестанет отдавать тепло и свет?»

Чёрт! Мордред и Моргана! Почему я такое жалкое чудовище? Тупое вьючное

животное! Наступит тьма! Оно погаснет! Солнце, когда перестанет дарить и

освещать, согревать и оживлять – погаснет. Излучает, но не истощается. Отдаёт,

но обретает ещё большую мощь. Вот почему тепла не осталось во мне. Вот

почему всё поглотила тьма! Я ничего не тратил! Никого не согревал, ни с кем не

делился. И оно, солнце внутри меня, потухло. Гермиона, не отпускай меня!