Слёзы феникса

ГЛАВА 7.

«Грейнджер! Ты мне нужна срочно! Как освободишься, зайди – камин

открыт. Разговор минут на 10», – сообщает Гермионе голосом Драко призрачный

хорёк.

Она как раз вышла от очередного пациента, снимая перчатки и выбрасывая

их в урну. Только и успела, что зайти в пустую ординаторскую, обессилено падая

на продавленный диван. И тут появляется патронус. Вымыв руки и умывшись, она

скинула медицинский халатик, накинула пальто и крикнула дежурной медсестре

за стойкой, что пойдёт за кофе в лавку напротив. Весь медперсонал маггловской

больницы, где Гермиона подрабатывала в перерывах между дежурствами в

госпитале Св.Мунго, ходит в это кафе. Скрывшись в ближайшей подворотне, она

аппарировала прямо в кабинет Драко.

- Ну, что за срочность?

- Привет! Ужасно выглядишь, – с обезоруживающей улыбкой встаёт из-за стола

Малфой. Он обнимает её за плечи, проводя большими пальцами по позвоночнику

вверх-вниз. Гермиона целует его в щёку.

- И тебе добрый вечер, Малфой!

- Присядь. Есть новости от нашего общего друга, – парень заговорщически играет

бровями.

- Северус? С ним всё в порядке? Он здоров? – торопится Гермиона.

- Да, да. Интересуется, как мы поживаем. Особенно ты. Вот, почитай, что я

получил от него полчаса назад. Угадай где он сейчас?

Гермиона берёт из его рук пергамент и, щуря глаза, вчитывается в знакомый

угловатый почерк.

«Здравствуй, Драко!

Надеюсь, это письмо застанет тебя и твоих родителей в добром здравии!

Что у вас, Мордред вас побери, происходит? Почему я вижу во сне, как вы с кем-

то сражаетесь, отбиваетесь заклятиями в лесу, а Грейнджер вообще без

сознания, когда ты её находишь? Что это, к дракклам, за шоу?

Ответ в Амстердам.

Твой, С.С.»

Гермиона поднимает глаза и в недоумении смотрит на друга.

- Он, что, видел нас всех во сне? Во время стычки с бандой Крегга? Как это

вообще возможно? Его Треллони покусала что ли?

- По моим расчётам, Грейнджер, письмо из Амстердама летело ночь. То есть, он

видел всё практически в режиме действия, так? Или даже чуть раньше. Как там

это у магглов называется? Режим трансляции?

- Не изгаляйся, Седой! Режим онлайн это называется. Так, как это возможно?

- Не знаю я! И что ему отвечать, тоже не знаю. Он же отцу сольёт сразу, нас тут

же возьмут под ребро и вычислят.

- Блядь! Малфой, я говорила, что идея была не айс!

- Права, как всегда! Только участвовать в этом согласилась сама! Никто тебя не

тянул!

- Иди в жопу, Драко! Как я вас одних отпущу? Вы даже простейшее заживляющее

наложить не сможете! И Гарри ещё со своей толерантностью к ублюдкам, лишь

бы никому не навредить! А они потом непростительными в нас херачат…

Чуть выплеснув раздражение, Гермиона опустила голову на сжатые в кулаки

руки.

- Не знаю, что ему написать! Пиши, что всё ок. Живы, здоровы, гуляем,

развлекаемся. Если бы его это по-настоящему волновало – давно бы вернулся. А

так… Сон ему, сука, приснился!

- Ты, давай, не заводись! Я сегодня в рейд не могу! Асторию обещал на ужин

сводить. Ты ща закинешься, чтоб злобу погасить, потом тебя опять по всему

городу разыскивать.

- Какое? У меня ночное сегодня в маггловской больнице. А завтра смена в Мунго.

- Тем более, не распаляйся! И ведь, заметь, сколько до этого было всякого

пиздеца, а он ничего такого не почуял! Пока с тобой не случилось. Может у него

на тебя сигналка какая-то стоит?

- Не, ссы, Малфой! У него на меня ничего не стоит! – хохотнула Гермиона.

- Не, ну я тоже тогда испугался! Ты бы себя видела – как труп была! Бледная

немощь. Кровоподтёк на скуле, кровь из носа по всей куртке… Жуть просто. Да и

искать тебя пришлось часа два. Там все пересрали! Поттер аж на деревья

бросался, чуть не спалил всё к дракклам, Адским. Ели удержал его, – потупив

взгляд, Драко отчего-то совсем тихо и хрипло прошептал, – Не делай так больше!

Не суйся одна к тварям!

- Не буду, Драко. Извини!

- Поттеру это скажи!

- Я говорила с ним сегодня. Он в больницу заходил, проведать.

- И как он?

- В ярости, конечно. Но простил. Ты ж знаешь, мы долго не можем друг на друга

сердиться. – Грейнджер рассматривает свои руки со сбитыми, ещё не зажившими

до конца костяшками.

Они ходят в рейды уже полгода. Если это всплывёт в прессе или в

министерских источниках – всем капец. Они организовали что-то вроде ночного

отряда патрулирования. Ловят всяких маргинальных личностей, потенциально

опасных, или тех, на кого аврорат не может ничего серьёзного накопать.

Выслеживают, загоняют в ловушку, нападают и сдают министерству. За полгода

ни разу никто из ребят не засветился. Невилл чуть не попался однажды, доставив

убийцу, прямо к дверям главы аврората. Но его удалось в последний момент

«укрыть». По большей части отряд состоит из орденцев. Гриффиндор – как он

есть! Но участие Драко было одним из условий Поттера и Гермионы. Он помогал

выслеживать, участвовал на рейдах. Им было это нужно, прежде всего потому,

что так они чувствовали себя не бесполезными в этом новом обществе – мира и

благоденствия. В это самое благоденствие никто из них не верил. Слишком много

недобитых пожирателей, их приспешников и просто недовольных новыми

порядками. Да и банальный криминал никто не отменял. Воры, насильники,

контрабандисты… Да мало ли кто ещё творит свои тёмные дела под покровом

ночи?

А дружина быстро поняла, что такой способ активного досуга позволяет пару

ночей спать без зелий и, главное, без кошмаров. Выплеснуть ярость, тоску и

отчаяние на тех, кем официальные власти почти не занимаются, но кто наводит

ужас на обычных волшебников, оказалось очень действенным средством. У

некоторых появилась своего рода зависимость – выпустить пар стремились

многие. Но по делу, без вреда для окружающих – надо ещё суметь. Гарри,

проходящий стажировку в аврорате, подбирал подходящие случаи, где никакой

ответственности мерзавцы не понесли. Гарри был правильным парнем, гордился

своей принадлежностью к светлой стороне. Но, видя бездействие власти по

отношению к откровенным подонкам, не мог хотя бы не попытаться исправить

ситуацию.

Малфой проверял по своим каналам, в чём замешаны их «клиенты», какие

связи. Потом, как юрист, выискивал законы, чтобы самим не попасть под

серьёзное нарушение. Невилл, работая в таверне (копил на поступление в

университет), мог подслушать и подглядеть разные незаконные сделки, а Луна,

сама в рейдах не участвуя, активно помогала в штабе. Джордж снабжал бойцов

новейшими разработками, да и сам активно участвовал в разборках. Малфой

пытался втянуть Забини, но тому претила сомнительность каждой вылазки. В

результате, после пары рейдов Блейз снова запил.

Для конспирации, чтобы в пылу драки не выдать себя, ребята придумали себе

кодовые имена. Гарри называли «Дятлом» за въедливость, упрямство и

способность долбить всем мозг (он долго смеялся на предложение Гермионы, но

без проблем согласился); Малфой оказался «Седым»; Невил сам себе придумал

кличку «Борода», так как ленился бриться каждый день и частенько зарастал

щетиной. Джордж как-то естественно получил прозвище «Ухо», а Гермиона –

любительница маггловских сказок – обозвалась Гердой. Хотя соратники за глаза

называли её Снежной королевой. Это точнее передавало её нынешнее состояние.

Гермиона участвовала в рейдах наравне со всеми, хотя уверяла, что только

для того, чтобы их подлатать. Но ей было необходимо сбрасывать излишки

раздражения, отчаяния и бессилия перед жестокой реальностью. Иногда, как

замечал Драко, она входила в раж и становилась по правде опасной. Тогда в ней

поднималась тьма. Малфой откровенно боялся за подругу. Боялся, что однажды

она пересечёт черту, нанеся кому-то непоправимый вред. Она была слишком

совестливой, справедливой, чтобы просто жить с этой виной, если бы такое

произошло. Он знал, как это ощущается. Помнил, как в Малфой-мэноре его

заставляли отрабатывать пыточное на пленных. Он до сих пор блевал, когда ему

это снилось. Для Гермионы он такой судьбы не хотел. Она легко слетала с

катушек, особенно, когда они разрабатывали насильников и бывших

пожирателей. Входила в какое-то оцепенение, а потом проявлялась чистая

ярость – холодная, звонкая, как струна, о которую можно порезаться. Зато после,

за стаканом Огденского, она смеялась, как в школе – безмятежно и искренне. И

Драко не знал, что было страшнее – её готовность у***ь или беззаботная радость

после.

Поколение, искалеченное войной. Победители, не способные справиться с

нормой, рутиной, повседневными обязанностями. Они видели столько смерти и

крови, что перестали реагировать на это как на ужас. Брезгливость давно ушла,

сочувствие притупилось. К насильникам и убийцам «фениксы» были беспощадны.

Если не удавалось брать живьём, заметали следы. Мало ли при каких

обстоятельствах бандит почил в пьяной драке. А может, кто отомстил… Они

убивали. Не часто. Как правило, защищаясь. Но бывало и такое. И Грейнджер,

наравне с парнями, лезла в пекло. А однажды, Поттер еле оттащил её от

оборотня, который в невоплощённой форме не мог даже нормально парировать

магией, когда она, сломав ему челюсть грубым ботинком, била по яйца до тех

пор, пока он не заскулил в агонии… Глотнув огневиски из фляги, Гермиона тогда

сама вправила челюсть и залечила порез на скуле. Но «чинить» промежность

отказалась. Они знали, что во время войны он насиловал магглорождённых.

Потому и разыскивали его. Но такой реакции Грейнджер не ожидал никто. Ребята

дали ей спустить пар, не вмешиваясь. Но когда стало ясно, что она не собирается

останавливаться, Джордж крикнул Гарри, и её оттащили. Было по-настоящему

жутко.

Негласным правилом у «фениксов» было уважение к боли, которую пережили

во время войны соратники. У всех были свои триггеры. Никто не осуждал. Дин

Томас, потерявший друга в битве за Хог, не мог сдерживаться, когда видел, как

взрослые маги унижали или калечили детей. Что там у него было в памяти и

душе, никто не спрашивал. У Невилла просто была хорошая память на лица. Он

помнил всех приспешников Лорда, даже не заклеймённых меткой. Малфой имел

свои счёты с пожирателями, принуждавшими его участвовать в пытках и

издевавшимися над его матерью на его глазах, чтобы его «подбодрить». Что

было в анамнезе у Грейнджер, не знал никто.

В отряде не участвовал только Рон. Его откровенно пугала эта порочная

практика. Он обсуждал это с Гарри, убеждал, что всё это плохо кончится. Но на

свирепый взгляд друга опускал глаза и уходил. Джинни обо всём знала. Занимая

нейтральную позицию, она не осуждала друзей, но и не спорила с Роном. Просто

видела, что Гарри и Гермионе это нужно, для того, чтобы не сойти с ума.

Нравилось ли это Джин? Вероятно, нет. Но она готова была поддержать друзей и

Джорджа всеми своими силами и мужеством. От старшего поколения «Ордена

феникса» пока удавалось скрывать, чем занималась молодёжь.

Малфой долго вышагивал по кабинету своей юридической конторы, которую

открыл после стажировки в Министерстве, прежде чем принял окончательное

решение. Врать Снейпу он не хотел. Рассказать о том, как они нарвались на

серьёзную банду (именно в той стычке пострадала Грейнджер, решившая

отправиться на разведку в одиночку) – не мог. Кроме того, у Драко в голове

созрело нечто вроде плана: если осторожно намекнуть Снейпу, что Герда в

опасности, что её психическому здоровью угрожают серьёзные сдвиги, может

учитель сумеет помочь? Он подозревал, что заинтересованность наставника и

бывшего декана в Гермионе была отнюдь не только благодарностью. Возможно,

Малфой и не понимал всей глубины этой связи, но чувствовал, что Снейп связан с

гриффиндоркой на каком-то глубинном уровне. А уж то, что он ей не безразличен

– был уверен.

Нет, обсуждать эту тонкую тему с подругой он бы не решился. Только

однажды зимой, уже изрядно накачавшись Огденским, они сидели у пылающего

камина в маленькой квартирке Герды, обсуждая – что могло бы из них

получиться, если бы войны вообще не было, и Гермиона вскользь проговорилась…

«Я бы долго и усердно училась, пришла преподавать в Хог… Ну, не знаю, руны?

Или маггловедение. И соблазнила бы кого-нибудь из наших преподавателей».

Малфой, уже почти засыпая на полу у камина, заржал, но всё же уточнил

«Снейпа?» «Почему нет?» – ответила подруга и тоскливо уставилась в огонь.

Драко впервые задумался, что она испытывала, вытаскивая учителя на себе из

Визжащей хижины, залитая по пояс его кровью, хлещущей из горла, чуть не

расщепившись от парной аппарации в Мунго (она до сих пор ненавидела парных

перемещений). И что она испытывала месяцами, день за днём наблюдая

безжизненное лицо Снейпа в палате. Или когда целители сказали ей, что надежд

нет, мозг пострадал слишком сильно, его пора «отключать». Малфой помнил, как

она примчалась к нему в слезах, больше часа ревела у него на плече, а потом

выпила залпом стакан огневиски и вернулась в Мунго. Что она с ним делала весь

вечер – никто так и не узнал. Но ночью неубиваемый засранец пришёл в себя. А

Грейнджер почти сразу растворилась из его поля зрения, перестала появляться

на публике, избегала встреч с грозой подземелий.

«Ты его боишься что ли?» – спросил тогда Драко. «Нет. Просто не хочу, чтобы

он чувствовал себя обязанным. Он почти всю жизнь прожил на привязи. Не могу

его так подставить!» И всё. Больше на эту тему не слова. Табу. Но какая-то связь

всё же сформировалась, Малфой чувствовал. А когда Снейп сбежал – позорно и

по-детски – как считал Драко, – Гермиона совсем ушла в себя. И друг злился на

декана за его чёрствость и упрямство, за неспособность с нею просто поговорить.

За пытку, которую ей устроил. Он старался расшевелить Герду. Но его усилий

явно было недостаточно. Если бы только она дала ему маленький шанс… Он бы

жизнь положил, чтобы сделать её счастливой. Но не в нём заключалось её

счастье. Он знал. И слишком уважал Гермиону, чтобы навязывать её иллюзию

вместо подлинной жизни. Она была для Драко больше, чем друг. Она дала ему то,

чего у него никогда не было прежде – доверие. А ещё честную дружбу,

бескорыстную поддержку, принятие его личности со всеми его слабостями. Она

его не «лечила», не «воспитывала», не пыталась переделать. Просто приняла. И

дала смысл. Он должен был попытаться что-то сделать для неё.

Малфой наконец склонился над пергаментом, обмакнул в чернила перо и

сочинил ответ. Если Снейп будет в бешенстве – тем лучше. Может это подтолкнёт

мерзавца вернуться в Британию. А тогда уж… Драко не знал, что он сделает,

чтобы притащить Снейпа к Гермионе. Не знал даже, примет ли она его. И нужен

ли он ей так, как только подозревал Малфой. Но он попытается. Ради неё. Ради

той безоговорочной веры в него, Драко, которую подарила ему Гермиона, когда

все другие отвернулись. Ради её мужества – сражаться в одиночку со своими

демонами. Ради того света, который в ней ещё остался.