Сбежавшая невеста.

Глава 17.

Я видела много информации об этом в интернете, но тогда не стала заострять внимание на подобных деталях, так как больше интересовалась личной жизнью Мильтона. А ведь это было действительно важно. Обстоятельства вынудили Рэна в короткий срок стать уверенным лидером, иначе никто не стал бы воспринимать его всерьез из-за молодости. И пусть теперь многие судачат, что он бездушный диктатор, зато никто не посмеет сомневаться в его работе. Подчиненные из кожи вон лезут, чтобы ему угодить и даже совет директоров опасается оспаривать его решения.

Но я видела и обратную сторону всего этого. Он работает почти на износ: спит всего по пару часов в день и едва успевает поесть. Я даже не уверена, что вчера он ложился… свет в гостиной горел всю ночь, и когда я просыпалась, то слышала, как он варит кофе, или шелестит бумагами, ворча себе что-то под нос.

И он живет так уже почти пять лет, делая вид, что со всем легко справляется.

Его все устраивает в такой жизни, или он просто пытается забыться в этом? Может боль от неразделенной любви заставила его душу настолько зачерстветь? Погоня за Лиз… Он даже меня использовал для того, чтобы сблизиться с ней, за что я по идее, должна от всей души ненавидеть его, а вместо этого оправдываю и жалею… Я совершенно безнадежна.

Надеюсь, он счастлив, что рядом с ним сейчас любимая девушка. Лиз понимает его лучше меня и утешает по ночам. Она не задает лишних вопросов и ее не нужно скрывать от общественности из-за риска ввязаться в скандал. Поэтому он приходит к ней, а не ко мне?.. Она заслуживает его любви, а я до сих пор не сделала ничего полезного.

Пока ему тяжело из-за трудностей в компании, я закрою на это глаза, как бы больно мне не было, потому что я все еще слишком слаба и неопытна, чтобы ей противостоять. Но однажды все изменится – я стану для Рэна ближе всех, как когда-то в детстве. Если хотя бы часть из того, что он рассказал мне вчера правда, значит, у меня есть все шансы. Я буду стараться изо всех сил и смогу превзойти и Лиз, и других женщин. Я стану лучшей для него.

Появившийся перед нами Жан вывел меня из задумчивости.

- Мисс Мильтон, директор сейчас в гардеробной, и просит вас ненадолго зайти к нему.

Я кивнула и поднялась с дивана, незаметно поправляя платье. Сегодня я решилась надеть один из нарядов Вивьен Малкович, чтобы произвести хорошее впечатление на служащих Рэна. Предстань я перед ними в своей старой одежде, они, скорее всего, стали бы посмеиваться над моим супругом за его спиной из-за неряшливой жены.

Я потянулась за своими книгами, но ловкая секретарша опередила меня.

- Предоставьте это мне. Я все уберу.

Ее излишняя услужливость мне не понравилась, девушка казалась слишком слащаво милой, что лишь раздражало, ведь я привыкла справляться со всем сама. Но чтобы не портить отношения с работниками «Мильтон Групп», я позволила ей забрать мои вещи, а сама не теряя времени, отправилась в гардеробную.

В ярко освещенной комнате визажист накладывала Мильтону гримм. Ну надо же, неужели даже мистер Совершенство пользуется такими средствами? Хочет скрыть следы усталости, чтобы никто не заметил во время вечеринки?

- Я пришла.

Мне пришлось привлечь его внимание, так как Рэн сидел спиной ко мне.

- Собери свои вещи,– начал он без лишних вступлений. – После обеда ты едешь к родителям.

- К родителям? Почему? - упавшим голосом отозвалась я. Он что, решил избавиться от меня? Я что-то сделала не так?

- Я уезжаю в командировку сразу после вечеринки. До моего возвращения будешь под их присмотром.

- Не хочу никуда ехать. Оставь меня здесь… - возразила я и даже девушка визажист, колдовавшая над Рэном замерла, удивленная такой внезапной непокорностью. Она видимо считала, что мы живем в полном согласии, как настоящие молодожены.

Мильтон жестом приказал ей оставить нас одних.

- Никаких возражений. Я уже договорился, - парень подошел к зеркалу, чтобы завязать галстук, и внимательный взгляд темных глаз обжег меня из отражения. Спорить с ним было практически бесполезно - я уже заведомо знала, что проиграю. - Доктор сказал, что это должно пойти тебе на пользу.

- Доктор? – хмыкнула я. – А как же. Просто ищешь повод отправить меня обратно.

Мильтон улыбнулся, все так же глядя на меня через зеркало, и от этой улыбки мне стало не по себе. Он точно что-то задумал!

В дверь тихо постучали - это снова была та секретарша, которая докучала мне своим вниманием. Похоже, она меня преследует... Девушка вежливо поклонилась Мильтону, и повернувшись ко мне, протянула маленькую прямоугольную коробку.

- Что это?

– Твой новый телефон, - ответил Рэн вместо девушки. - Старый сломался, так что я его выбросил... Здесь все необходимые тебе контакты. И кстати, ты уже знакома с Зои? Отныне она будет твоим личным помощником. Можешь обращаться к ней по любым вопросам.

Секретарша снова расплылась в улыбке, как бы говоря мне: «Надеюсь, мы сможем поладить», но в присутствии Рэна она не решалась говорить вслух.

– Я же сказала, что мне не нужны никакие особые привилегии. Я хочу жить обычной жизнью… - мне пришлось произнести эту фразу намного мягче и нерешительнее, чем намеревалась, потому что рядом стояла Зои, которую мне не хотелось обижать. Все-таки, девушка не сделала ничего плохого, чтобы прогонять ее, просто я считала излишним подобный контроль. Но я очень красноречиво взглянула на Рэна, стараясь дать ему понять, что я на самом деле чувствую.

- Меня не интересует твое мнение. Просто делай, как говорят, и постарайся не создавать проблем, - последовал холодный ответ. – Зои поможет тебе собрать вещи. Сразу после этого отправляйся к маме с папой.

Мильтон закончил с костюмом и, повернувшись, окинул меня ленивым взглядом с ног до головы и с головы до ног, словно видел впервые. Возможно, я выгляжу в новой одежде немного иначе, более изысканно, но на моего супруга это особого впечатления не произвело. Он с непроницаемым выражением лица проследовал мимо меня к выходу, не удосужившись даже попрощаться перед уходом.

- Подожди, что насчет приема? Я смогу на него попасть? – крикнула я вдогонку, сверля взглядом затылок парня. За все время он и словом не обмолвился о своей вечеринке. Неужели забыл? Или думает, что я все еще слишком больна, чтобы посещать подобные мероприятия?

Рэн успел открыть дверь, и я увидела, что за ней его уже поджидали все секретари во главе с Жаном, нервно поглядывающим на наручные часы – для них каждая минута была на счету, а директор, по всей видимости, сильно задерживался из-за долгих сборов… А может из-за разговора со мной.

- Забудь об этом. Я тебя не приглашал, - сказал парень не оборачиваясь, и вышел из комнаты.

Его слова будто оглушили меня.

Как это забудь? Нет, я конечно ни на что не рассчитывала и не слишком много ожидала, но только не такого. Он издевается? Что это вообще за разговор такой: несколько холодных фраз, напоминающих приказы…

«Пока», «До скорого», «Увидимся»… Хоть бы что-то добавил, чтобы скрасить эту отчужденность. Можно подумать, что я не его жена, а одна из мелких подчиненных, до которой он снизошел, чтобы обратиться лично. Это очень сильно задело мою гордость. Неужели я должна проглотить обиду и радоваться даже такому обращению? Ну уж нет!

Я дернулась к двери, но в гостиной уже никого не оказалось. Все люди Мильтона ушли вместе с ним, оставив после себя чистоту и порядок, словно их и не было тут никогда. И только огромная груда подарков осталась лежать на том же месте, сияя яркими обертками и источая нежный запах цветов.

Рэн ушел. Уехал на свою вечеринку, а меня бросил здесь. Нет, даже больше – он прогнал меня отсюда, отправив обратно к родителям.

За что? Я так сильно мешала ему? Что-то сделала не так или наоборот, чего-то не сделала?

Множество вопросов повисли в гнетущей тишине нашей квартиры, ответы на которые мне мог дать только один человек – Рэн.

Рэн! Позабыв обо всем, даже о собственной гордости и предостережениях, я бросилась к входной двери. Я должна догнать Мильтона!

Нужно сказать ему, что я не хочу никуда уезжать. Что я останусь здесь и буду ждать его возвращения. Потому что…

Кто-то сзади окликнул меня. Наверное, Зои, которая вообще не понимала, что происходит, но у меня не было времени объяснять ей что-либо. Это касается только нас двоих – меня и Рэна. Не хочу, чтобы кто-то еще совал свой нос в наши дела.

Спустившись на лифте в фойе, я выбежала на парковку, уверенная, что Мильтон не должен был далеко уйти. Но успела увидеть только отъезжающие черные Бентли и кучку репортеров, беспрестанно щелкающих своими фотоаппаратами.

Даже не знаю, радоваться мне или плакать. С одной стороны, Рэн уехал, и я не успела ему ничего сказать, с другой, если бы я появилась здесь чуточку раньше, то журналисты получили бы долгожданную сенсацию. И в этом случае Мильтон точно возненавидел бы меня.

Мне нельзя быть настолько беспечной. Из-за своей импульсивности я чуть не погубила его, а это уже довольно серьезная проблема. Нужно помнить, что любой неверный шаг может обернуться катастрофой для «Мильтон Групп», которая и так напоминает сейчас корабль во время шторма.

Я должна успокоиться. Взять себя в руки и заново проанализировать всю ситуацию, чтобы понять, что мне делать дальше. Хандрить нет смысла: пора привыкнуть, что жизнь с Мильтоном будет напоминать не красивую сказку, а поле боя, где за свое счастье нужно бороться. Он ведь меня предупреждал.

Проводив печальным взглядом скрывшиеся за поворотом машины, я вздохнула и уныло побрела через вестибюль назад к центральным лифтам, как вдруг дорогу мне перегородил какой-то человек.

- Баффет!

Я резко подняла голову на этот крик и обомлела – светловолосый парень радостно ухмылялся, глядя мне в лицо.

- Наконец-то я нашел тебя, Баффет.

Нити судьбы. Рок. Фатум.

Я никогда не верила в подобные вещи и старалась достичь всего сама, чтобы в будущем ни на кого не полагаться. И все же, каким-то необъяснимым образом, нужные люди всегда появлялись в моей жизни именно тогда, когда я больше всего в них нуждалась.

Может быть, судьба все-таки благосклонна ко мне?

- Эрик?..

Я пыталась прийти в себя от шока. Что он здесь делает?!

Женщина из приемной кажется, тоже что-то подозревала - едва завидев меня, она устремилась к нам.

- Вы знакомы с этим молодым человеком? Он спрашивал Карен Баффет, но здесь…

- Да! - выпалила я, грубо перебивая женщину. Не хватало еще, чтобы она сказала, что среди жильцов нет никакой Карен Баффет, или что она не знала мою девичью фамилию... – Все в порядке. Это мой друг. Он пришел ко мне.

- Ах, конечно… Прошу меня извинить… - женщина поспешно удалилась, но перед уходом бросила на Ватенберга взгляд, полный беспокойства, что, разумеется, еще больше насторожило меня.

Я и раньше замечала, что они слишком пристально следят за мной, что-то записывают, когда я прихожу и ухожу. Это не стандартная обязанность, и не праздное любопытство. По всей видимости, они докладывают Мильтону, что я делаю в его отсутствие. И то, что этот симпатичный парень появился здесь сразу после того, как Рэн уехал, вероятно, тоже не укроется от внимания моего супруга.

- Извини, я не могу пригласить тебя к себе, так как это не мой дом, - сказала я Эрику извиняющимся тоном. – Может, пойдем куда-нибудь, где можно спокойно поговорить?

Ватенбергу эта мысль очень понравилась.

- Давай. Здесь поблизости полно хороших кафешек, а ты как раз обещала мне компенсировать все вкусным обедом, - ответил он оживленно. – Или можем пройтись до сквера рядом с театром, если ты не против.

- Лучше к скверу. Обедом я угощу тебя в следующий раз, потому что выбежала из дома без кошелька, - я продемонстрировала ему пустые руки и отсутствие карманов на платье.

Вернуться в квартиру и взять кошелек сейчас тоже не представлялось возможным. Зои, эта надоедливая секретарша, вероятно и так уже обыскалась меня, чтобы поскорее отвезти к родителям.

Но я была удивлена, почему Эрик предложил именно театр, до которого нужно идти пешком как минимум минут десять-пятнадцать по оживленным улицам, когда рядом с небоскребом находится чудесный уютный парк. Впрочем, я не смогла отказаться, ведь погода сегодня была прекрасная - солнце нежными лучами заливало всю округу, лаская дома, деревья и спешащих по своим делам людей, а прохладный осенний воздух приятно бодрил. Прогуляться по улице в такой день было настоящим удовольствием.

Сперва мы шли молча. Ватенберг разглядывал товары, лежащие в витринах магазинов и проезжающие мимо машины, а я украдкой смотрела на него из-под ресниц, размышляя, почему он все время улыбается. В школе он выглядел немного иначе, особенно когда расхаживал на переменах по коридорам, в окружении своих друзей, таких же детей успешных родителей. Их словно окружала особая аура, которая притягивала к себе все взгляды. Они выглядели такими яркими и беззаботными, наслаждались жизнью обычных старшеклассников, переживали лишь о своих чувствах и отношениях с девушками...

Но сейчас Эрик был обычным парнем, совсем не похожим на принца. Даже его внешность за стенами школы уже не казалась такой ослепительной.

- Ты, наверное, очень удивлена, что я приехал к тебе? - наконец спросил он, пока мы стояли рядом с пешеходным переходом, дожидаясь зеленого света.

- Ну, не то чтобы очень… - честно призналась я.

Наверное, где-то на уровне подсознания я ожидала подобного исхода, что мы с ним сможем начать общаться. Конечно, не так внезапно, но мы могли бы иногда разговаривать в школе, если снова случайно столкнемся. Он проявил очень много внимания, когда провожал меня вчера домой, еще и свой номер телефона оставил перед уходом. Я была более чем уверена, что этот парень ведет себя так не со всеми девушками. Но и не питала себя иллюзиями о возможности его симпатии ко мне.

Недавно Эрик расстался с девушкой. Судя по слухам, этот разрыв принес ему много боли, а если учесть, что у них с бывшей возлюбленной еще и друзья были общими, то совсем не удивительно, что он решил найти поддержку у кого-то со стороны. Я всего лишь очень удачно подвернулась ему, и оказалась не одной из воздыхательниц, которые преследовали его по всей школе, а нормальной девушкой, с которой можно просто поболтать о всяких пустяках.

Я ведь тоже это чувствую, абсолютное спокойствие рядом с ним, и это настолько естественно, что даже пугает. Мы только вчера познакомились, и совсем ничего не знаем друг о друге, но я уже могу легко представить Эрика своим другом детства, с которым провела многие годы. И это не так, как с подругами, совсем другой уровень. Я просто чувствовала, что могу ему доверять.

И если Ватенберг испытывает хотя бы часть тех же эмоций, что и я, тогда… я действительно все прекрасно понимаю.

- Ну да, после того как засыпал тебя звонками и сообщениями, наверное уже сложно чем-то удивить, - простодушно сказал Эрик, и его улыбка стала еще ослепительнее. – Хотя ты так ни разу и не ответила на мои звонки, а ведь обещала предупредить, когда доберешься домой. Я даже начал немного волноваться… Только не подумай, что я какой-то сталкер и преследую тебя…

- Ты же сам сказал вчера, что мы друзья по несчастью. Так что не вижу в этом ничего странного.

Я пошла дальше, как только поток машин, наконец, остановился, позволяя нам пройти через дорогу, словно не заметив удивленного вздоха парня, поспешившего за мной.

Вообще-то его слова заставили меня вспомнить еще об одном событии вчерашнего вечера. Тот момент, когда Мильтон в порыве гнева сломал мой телефон. Из-за слабости вызванной болезнью я мыслила не совсем сознательно и не могла объективно оценивать ситуацию. Я даже боялась, что Эрик узнал о моем секрете, и теперь расскажет об этом в школе. Но все было совсем не так. Собрав по крупицам обрывки информации, я вспомнила, что парень не провожал меня до квартиры, он остался возле входа в здание, а я сама добралась домой, где и потеряла сознание. Ватенбергу ничего не известно. Половину этих воспоминаний я сначала списала на галлюцинации, вызванные болезнью. Например то, что постоянно играла мелодия моего мобильного… И это жутко злило Рэна.

Но в действительности, он и впрямь увидел, что мне звонит какой-то незнакомый парень, и в нем проснулись собственнические наклонности.

Это вполне вписывается в образ Мильтона. Он – тиран, любит, чтобы все действовали согласно его приказам, и ни за что не поделится тем, что ему принадлежит. Даже если ему самому это на самом деле не нужно.

Но меня не устраивал такой расклад. Жизнь запертой в башне принцессы не для меня, пусть я и очень люблю своего дракона. Потому сегодня я была гораздо ближе к тому, чтобы взбунтоваться.

- Вместо обещанного обеда, сходи со мной кое-куда, - ускорив шаг, Эрик поравнялся со мной. – Ты любишь театр?

- Театр? Ты поэтому попросил меня пройтись до площади?

Мне наконец-то открылся истинный смысл его предложения.

- Ага. Чтобы не терять время. Хотя, если бы ты согласилась на обед, то пришлось бы отказаться от театра.

Он очень мило потупил взгляд, будто бы его и впрямь это расстроило.

- А что там сегодня? Какая-то премьера?

- Ну… Почти…

- А как же школа? Разве сейчас не середина учебного дня?

Эрик устремил на меня взгляд синих глаз с озорными искорками. Ну да, я отличница, которая всегда ставила учебу превыше всего, но видимо это не о нем.

- Я прогулял. Впрочем, как и ты.

- Эй-эй! Не сравнивай меня с собой, мне врач велел несколько дней провести дома, - я ухмылялась теперь едва ли не шире Ватенберга, понимая, как жалко звучит мое оправдание, когда вместо постельного режима, я прямо сейчас гуляю по улице.

- Болеть дома – отстой, ты себя лучше почувствуешь после прогулки, говорю по собственному опыту. А у меня уже школа в печенках сидит…

- И это говорит знаменитый школьный принц? – смеясь, воскликнула я. Этот парень с каждой минутой поражал меня все больше. Интересно, было ли хоть что-то из слухов, которые распространяли о нем по школе, правдой?

- Только не говори никому, - заговорщицки прошептал Эрик, но долго не выдержал напускной серьезности, и прыснул, глядя на мое удивленное лицо. – Ты что, и правда считала меня таким идеальным? Баффет, мне даже стыдно тебя разочаровывать… На самом деле я из тех, кто списывает домашку перед началом урока, а в рейтинг пятидесяти лучших учеников попадаю только потому, что учителя ко мне хорошо относятся.

Я вздохнула, втайне завидуя такой беспечности Ватенберга, хотя удивляться тут было абсолютно нечему. Я ведь уже знала, что он принадлежит к числу элиты, рожденной для того, чтобы пожинать плоды всех благ этого мира. И что его реальность - моя мечта, о которой я грезила с самого детства, тоже не было для меня чем-то неожиданным. Беззаботное существование, когда тебе не нужно ежедневно думать о том, как заработать деньги хотя бы на еду, и можно позволить себе реализовывать себя в любой сфере, которая приносит истинное удовольствие, а не только финансовую стабильность. Когда твой статус играет тебе на руку даже в таких вещах, как учеба…

Рэн, Энже, Вивьен Малкович и даже Су Ли отчасти – все люди, которые сейчас меня окружали, принадлежали к этому миру, и порой, я очень остро чувствовала социальную разницу между нами. Но только с Эриком я полностью забыла об этом. Почему?

Потому что он первый, кто ведет себя со мной, как с равной?

Конечно, есть вещи которые я хорошо понимала, но старалась спрятать на задворки сознания, чтобы не погружаться в мрачные мысли. Например, что мои подруги, прекрасно осведомленные о проблемах моей семьи, всегда смотрели на меня с сочувствием, мисс Малкович относилась скорее как к ребенку, которого приходится обучать даже самым элементарным вещам, а Рэн… Рэн презирал меня, ведь, по его мнению, я была в сговоре с родителями и просто использовала его для личного обогащения.

Вот поэтому мне было так просто с Эриком – он плевать хотел на мой статус и проблемы. Все что ему было нужно, это компания для похода в театр в будний день.

Люди не идеальны по своей сути. Даже тот, кто пытается казаться добрым и щедрым, на самом деле преследует какие-то ведомые только ему эгоистичные цели. Ватенберг не стал исключением, и именно это мне понравилось в нем больше всего, намного больше, чем образ благородного принца.

- Разве сегодня ставят какой-то спектакль?

Мы уже подходили к зданию театра, потому я обратила внимание на афиши с расписанием - ни на одной не значилось сегодняшнее число.

- Эту пьесу пока не ставят. Но в ближайшем будущем она станет настоящим хитом, - воодушевленно сказал парень. – Так мама говорит. Я сам даже понятия не имею, о чем она. Мне просто настоятельно рекомендовали посмотреть ее до премьеры, потому что во время сезона я не смогу сюда прийти.

- Твоя мама работает в театре? – спросила я, осознавая, что, не смотря на всю шумиху вокруг Эрика, я до сих пор не знала кто его родители. С другими детьми в школе все было понятно: наследники бизнесменов и политиков. Но актеры местного театра… неужели они так много зарабатывают? – Она актриса?

- Нет, она режиссер-постановщик спектаклей на Бродвее. В Нью-Йорке ей никак не удавалось реализовать свои прогрессивные идеи, так что с недавних пор она оккупировала здешний театр. Мама мечтает произвести революцию в театральном мире, но одни считают ее задумки гениальными, а другие просто безумными, - Эрик выглядел немного смущенным, когда говорил об этом, но мне казалось, что здесь нечего стесняться. Если у человека есть такая большая мечта, которую он пытается реализовать всеми силами, это достойно лишь похвалы.

- Почему ты не сможешь посмотреть спектакль потом?

Мы обогнули центральный вход и вошли в боковые двери театра, скрытые от глаз обычных посетителей. Мне пришлось понизить голос - в тускло освещенном коридоре с высокими лепными потолками и мягким ковром, заглушающим наши шаги, любой звук казался громогласным.

- Они хотят приурочить премьеру к ежегодной церемонии награждения, чтобы сюда съехалось как можно больше публики и критиков. А я не люблю все эти звездные столпотворения и не хочу светиться перед объективами камер, - пояснил парень, уверенно шагая по запутанным лабиринтам переходов. Теперь я поняла, почему у входа не было охраны – даже если зеваки случайно забредут сюда, им вряд ли удастся быстро и беспрепятственно добраться до нужного зала. И я не уверена, что смогла бы самостоятельно выйти из этого здания, хотя пыталась запомнить дорогу.

- Я думала, тебе нравится известность…

- Нравится, но только в школе, - честно признался Ватенберг, остановившись, наконец, у большой двери, ведущей в зрительский зал. - А когда незнакомые люди на улице начинают постоянно окликать по имени и приставать с расспросами, ты перестаешь чувствовать себя уютно где-либо, и стараешься вообще не выходить из дома.

- Ты настолько популярен за пределами школы? – еще больше удивилась я.

- Нет. Но мой отец очень известный человек, потому я вырос в такой атмосфере.

Эрик слегка поморщился. Эта тема, судя по всему, была ему неприятна, потому я не стала дальше расспрашивать, хотя любопытство одолевало меня теперь еще больше.

Дверь оказалась запертой, но в конце коридора мы увидели женщину лет сорока, которая тоже обратила на нас внимание и подошла ближе.

- Вы же сын Джины Кассбендер? – обратилась она к Эрику, и ее доброе лицо осветилось радостным возбуждением.

- Да, я приходил сюда несколько раз вместе с мамой…

- Точно-точно, я помню вас, юноша, - перебила его женщина. - Хотите войти внутрь? Я сейчас открою дверь, - она нашла нужный ключ в связке и повозилась с замком. – Только ведите себя тише, репетиция уже началась.

Эрик благодарно улыбнулся ей и, схватив меня за руку, нырнул в темный прохладный зал.

По всей видимости, мы успели к самому началу спектакля: сцена все еще оставалась темной, хотя из оркестровой ямы уже доносились звуки инструментов, складывающиеся в удивительно красивую мелодию.

Ватенберг вел меня почти в слепую через ряды кресел в партер. Он очень хорошо ориентировался в зале, впрочем, как и во всем театре, в то время как я была здесь всего второй раз в жизни (школа, в рамках классического образования, время от времени отправляла учеников на различные мероприятия и выставки, а театр был одним из приоритетных мест для посещения).

Я старалась не думать о том, что Эрик держит меня за руку, ведь это была вынужденная мера. Но все равно немножко смущалась и радовалась, что нас окружает темнота, в которой не видно моего покрасневшего лица.

Его рука была на удивление мягкой и теплой, словно принадлежала девушке, а не парню. И она совсем не походила на большую руку Рэна, с холодными, словно лед, пальцами.

Хотя мы с Мильтоном держались за руки всего один раз, когда стояли у алтаря перед священником, но я запомнила это чувство - его рука была такой же холодной, как и его сердце.

Прожекторы резко осветили сцену ярким ослепляющим светом, и мы с Эриком, пробежав остаток пути, сели в самом центре зала, чтобы лучше видеть все происходящее на сцене.

Я еще не знала, что ждет нас, потому в нетерпении замерла, сосредоточившись за открывшейся передо мной панорамной картиной, захватывающей все внимание с первой минуты действия.

Сюжет пьесы, как мне показалось, был немного банален, но обилие света, декораций и спецэффектов просто поражало – они визуально расширяли пространство всего зала, и на протяжении всего спектакля мне казалось, что я сижу не на мягком сидении в прохладном зале, а нахожусь в самой гуще событий.

Главная героиня – прекрасный ангел, беззаботно парящий среди облаков со своими сестрами, училась помогать людям и нести добро в этот мир. Жестокий демон попытался соблазнить этого ангела, но после отказа, подстроил так, что она была сброшена с небес на землю и стала обычным человеком.

Ангел утратила свои крылья, а еще при падении повредила ногу. Она лежала на холодной земле и взывала к людям о помощи, но все проходили мимо, считая ее сумасшедшей. И только один молодой парень поверил девушке. Он отвел ее к себе домой, где сразу же столкнулся с непринятием родителей, которые велели ему выставить вон грязную нищенку.

Он не смог оставить прекрасного ангела в беде, и ушел из дому вместе с ней, пообещав девушке заботиться о ней, пока она не сможет вернуться на небеса, по которым так сильно тосковала.

Пара даже не представляла, какая тяжелая участь была им уготована: жестокость общества, которое не верило в историю ангела и считало, что она лишь глупая калека, испортившая жизнь молодому парню из хорошей семьи. Ежедневные заботы о ночлеге и пропитании, скитания по полуразрушенным домам – лишь часть их бед. Злой демон хотел, чтобы ангел страдала еще больше, и постоянно преследовал ее, строя козни. Он задумал у***ь парня, помогающего ангелу, но девушка спасла его, и умерла сама.

Конец обещал быть трагичным, вот только, после смерти ангел снова вознеслась на небо, к своим сестрам, и стала жить вместе с ними, как и раньше. А парень, горевавший за возлюбленной, вскоре встретил хорошую девушку, они полюбили друг друга, у них появились дети, и до самой старости они жили окруженные счастьем и уютом, ведь на небе, за ними приглядывал и оберегал от всех бед прекрасный ангел.

Пьеса, как я выяснила впоследствии, длилась почти два часа без остановки. Декорации менялись молниеносно, а игра актеров захватывала настолько, что я даже не заметила, как пролетело это время. И лишь когда занавес после финальной сцены опустился, и Эрик поднялся с места, громко аплодируя, чтобы выразить свое восхищение, я, наконец, смогла прийти в чувство и вспомнить, где нахожусь.

Это было потрясающе. Настолько восхитительно, что эмоции переполняли меня через край. Мне хотелось смеяться и плакать одновременно, то ли от радости за судьбу героев, то ли от огорчения, что все так быстро закончилось. Не зная, что дальше делать, я повернулась к Ватенбергу и с удивлением обнаружила, что он смотрит на меня, и в его глазах тоже застыли слезы.

Теперь я поняла, что он имел в виду, когда рассказывал о своей маме. Она поистине гениальна, если способна сотворить такое чудо на сцене обычного театра. Чудо, которое трогает сердца людей. И я была счастлива, что пережила этот волнительный момент вместе с Эриком. Я словно смогла заглянуть в его душу, которая оказалась удивительно тонкой и отзывчивой даже к таким вещам как театр и актерская игра.

О, как же он отличался от Мильтона, которому была чужда всякая чувствительность!..

Я тут же одернула себя – пора перестать постоянно думать о Рэне, и сравнивать с ним всех людей, которых я встречаю. Это уже входит в плохую привычку и заканчивается лишь тем, что огорчаюсь и расстраиваюсь, когда понимаю, какой поистине мрачный и безразличный человек мой муж.

- Кто у нас тут?!

Внезапный крик позади нас испугал меня. Я обернулась в тот момент, когда огромная темная фигура налетела на Ватенберга.

- Эрик! – это оказался один из актеров, который еще не успел переодеться после репетиции спектакля. Судя по одежде, он играл одного из подручных бесов главного злодея - маленькая роль с несколькими репликами. Но, видимо, он был другом, или, по крайней мере, хорошим приятелем Ватенберга, потому что позволил себе взъерошить волосы блондина и потрепать его по щекам, словно ребенка.

- Отстань, придурок, - смеясь, Ватенберг попытался скинуть с себя парня.

- Вот так сюрприз! –широко раскинув руки, к нам подбежал еще один юноша, который был приятелем главного героя в спектакле. Тем самым, который сразу же отказал в помощи раненому ангелу и пытался уговорить героя избавиться от девчонки, ставшей ему обузой. – Эрик, каким ветром тебя сюда занесло во время уроков? Ах ты, маленький прогульщик!

Он добавил моему смущенному другу свою порцию шлепков и пощипываний, так что Ватенбергу, смеясь, пришлось уворачиваться уже от них обоих.

- Давно тебя не было, - сказал «бес», когда они закончили дурачиться.

- Да вот, хотел первым увидеть новый спектакль. О нем говорили, как о настоящей бомбе, и теперь я понимаю, что не зря расхваливали…

- Ну да, и девушке решил показать, - стукнул его в бок второй парень. Он шагнул ко мне и отвесил шутливый поклон. – Добро пожаловать в нашу дружную актерскую семью, мисс…

- Карен Баффет, - смущенно ответила я, польщенная таким вниманием.

- Карен, - подхватил «бес». – Какое красивое имя. Вы не против, если я буду называть вас по имени? Не люблю все эти лишние формальности. Меня зовут Рунако. А вот этот парень с глупым лицом – Ю Сон.

- Боже, какая милашка, - Ю Сон, который только сейчас заметил мое присутствие, отпихнул Эрика в сторону, чтобы оказаться поближе ко мне. – Карен, хотите, я устрою вам экскурсию по нашему, так сказать, рабочему цеху? Оставьте своего парня здесь, он никуда не денется…

Я растерянно посмотрела на Ватенберга, но тот лишь молча улыбался. Мне казалось, что было бы лучше сразу внести ясность в наши с ним отношения, чтобы окружающие не восприняли их по-своему и не начали распространять слухи.

- Кстати, вон твоя мама, в первом ряду. Хочешь с ней увидеться? – сказал Рунако Эрику, и мы все, словно по команде, обернулись в сторону сцены, где молодая женщина с микрофоном, прикрепленным к уху, резво жестикулировала, объясняя какие недостатки были со светом во время репетиции, и что следует подкорректировать.

Эрик всего мгновение с нежностью смотрел на мать, а затем отвернулся.

- Нет, не буду мешать. Ее лучше не трогать до премьеры, она сейчас вся на нервах.