Сбежавшая невеста.

Глава 18.

- Это точно, - мрачно ответил парень в образе беса. - Недавно меня отчитывала как нерадивого школьника за то, что я немного поправился и не смог втиснуться в костюм. Приказала сидеть на жесткой диете, пока не похудею.

- Ха-ха, ты сам заслужил. Не надо было есть бургеры в перерывах, - похлопал его по плечу Ю Сон.

В этот момент из-за кулис показался какой-то мужчина, и грозно посмотрев на юношей в зале, взревел:

- Эй вы, бездельники! А ну живо идите, снимайте костюмы. Потом будете развлекаться!

Он тут же скрылся в глубинах декораций, считая, что произвел нужный эффект для воздействия на молодых актеров, но парни только фыркнули ему вслед.

- Эрик, мы планируем после работы поехать на фестиваль Нептуна в Кастал, - сказал Рунако, заметно оживляясь. - Говорят, там сегодня будет потрясный концерт и огромные шоу фейерверков. Хочешь с нами? Можешь и девушку свою взять…

- А ты разве не собирался на вечеринку, которую устраивает «Мильтон Групп»? – удивленно спросил у него Ю Сон.

«Бес» скорчил недовольную гримасу.

- Я же не какая-то важная шишка. Что мне там делать?

Только многолетняя актерская практика помогла ему произнести это самым равнодушным тоном. Значит, он действительно расстроился, что не попал на вечеринку к Рэну?

Но… «Мильтон групп»? Снова Мильтон! Да почему все мои знакомые только о нем и говорят? На этом парне что, свет клином сошелся?

- О, боже, бедненький, - ехидно произнес Ю Сон. - Тебя просто не пригласили, так и скажи. Не надо стесняться, мы тут все свои.

- Да ладно, - сухо заметил Рунако. - Тебя тоже.

- Ну и что, мы решили поехать к морю. Это намного интереснее, - пожал плечами Ю Сон. Его совершенно не заботили светские приемы и консервативные вечеринки. Он любил развлекаться, не думая о том, как воспримут его поведение окружающие.

- Интереснее, чем шоу с тиграми и обезьянками? – вступил в разговор Ватенберг, чтобы разрядить накаляющуюся атмосферу.

Оба парня уставились на него, выражая крайнюю степень удивления.

- А что, у Рэна Мильтона на Дне рождения будет шоу с обезьянками?

- Слышишь, Рунако, тебе надо было пытаться не пригласительный билет достать, а предложить себя на роль обезьянки. У тебя бы хорошо получилось сыграть, - прыснул Ю Сон, а вслед за ним рассмеялись и несколько людей из персонала, которые слышали наш разговор.

Я тоже не удержалась от легкого смешка, тем более «бес» оценил шутку друга, и его настроение снова улучшилось.

- Нет уж. Я бы лучше предпочел войти в клетку к голодным тиграм, чем попасть на вечеринку Рэна Мильтона без официального приглашения, - сказал он, изображая нервную дрожь по всему телу. - Я его немного побаиваюсь.

- Он не такой уж страшный, - ухмыльнулся Эрик. – Хотя в одном вы правы, нам всем стоит немного развлечься. Я поеду с вами. Но только если Карен составит мне компанию, - он повернулся ко мне, лукаво склонив голову набок. – Хочешь на фестиваль?

В его глазах было столько надежды и мольбы, что я просто не смогла устоять перед этим напором. К тому же, два других парня тоже уставились на меня, ожидая ответа. Как в такой ситуации можно придумать какую-то убедительную отговорку? Да и что я, в сущности, теряю?

Возвращаться домой мне не хотелось – Зои живо отправит меня к родителям. Но жаловаться Рэну на мое непослушание она сегодня вряд ли решится, все-таки он занят собственными проблемами и до меня ему нет никакого дела.

Впервые я подумала, что не так уж плохо иногда вести себя, как обычный шестнадцатилетний подросток: гулять и веселиться вместе с друзьями, посещать интересные места.

- Разве у меня есть выбор? – ослепительно улыбнулась я, глядя прямо в глаза Эрику, и он тут же просиял в ответ. – Конечно, я согласна.

- Отлично, - тут же подытожил Рунако, пока никто не вздумал изменить решение. – Если хотите, можете поехать со мной и моей девушкой на ее машине. В тачке Ю Сона все равно нет места для двух человек. А с остальными мы встретимся на месте.

- Я не против, - кивнул Эрик, соглашаясь с его планом. – Тем более, я уже отпустил своего водителя на сегодня.

На этом мы и условились. Ребята отправились в свои гримерки, переодеваться, а я с Ватенбергом вышла на улицу, дожидаться девушку Рунако, которая должна была подъехать с минуты на минуту.

- Спасибо, что согласилась, - шепнул Эрик, когда мы остались наедине. - Это будет лучше, чем нудные уроки. Ты не пожалеешь.

- Главное, чтобы в школе об этом не узнали, - сказала я, многозначительно посмотрев на блондина. Он не должен забывать о последствиях, которые на меня обрушатся, если кто-то прознает о нашем общении. В этот раз я не намерена терять бдительность. Достаточно уже того, что мне приходится скрывать один секрет, способный повлечь за собой огромные проблемы.

- Не волнуйся, я никому не скажу, - с ангельским выражением лица ответил парень. – Никто не узнает о нашем свидании.

Автомобиль медленно и плавно катил по бесконечной прямой линии, и лишь сменяющие друг друга пейзажи леса, гор и маленьких разноцветных лоскутов полей подсказывали, что мы продвигаемся вперед.

Уродливые ярко-розовые часы на приборной панели показывали, что мы едем только пол часа, но у меня было такое чувство, что поездка длится уже целую вечность.

Возможно, это было связано с девушкой Рунако, которая болтала без умолку о всякой глупости. Сначала она казалась мне очень забавной особой, с которой мне хотелось бы подружиться. Но чем больше она говорила, тем больше я убеждалась, что ее глупость способна свести с ума даже такую терпеливую личность, как я.

- Эрик, а это правда, что твой отец - Марк Кассбендер? – полюбопытствовала она, избрав на этот раз своей жертвой для расспросов Ватенберга.

- Правда, - буркнул Эрик, которому девушка тоже не очень нравилась.

- Вау! – взорвалась восторгами она и попыталась повернуться к Ватенбергу, но парень предостерегающе велел ей следить за дорогой. – Когда я узнала, что новым режиссером, с которым работает Рунако, стала супруга Марка Кассбендера, я не могла поверить своим ушам. Это так здорово! Твой отец так знаменит! А ты бывал в Голливуде, Эрик?

- Нет, - ответил Ватенберг, стараясь казаться дружелюбным. – Папа переехал в Лос Анджелес всего пару лет назад и с тех пор у него слишком много работы.

Я уже заметила, что каждый раз, когда Эрик говорил о своем отце, его лицо мрачнело. Видимо, не все так просто с их семьей… Впрочем, если задуматься, его мама почти все время проводила в Нью-Йорке, отец в Лос Анджелесе, а сам Эрик по каким-то известным только ему причинам оставался в этой стране: такое чувство, что каждый из них живет своей собственной жизнью, строит карьеру и не заботится о том, что чувствуют при этом его близкие.

- А почему ты не поехал на вечеринку «Мильтон Групп», Эрик? – спросил Рунако. Он не мог сидеть спокойно и все время ерзал на сидении, выжидая подходящего момента, чтобы наконец задать Эрику этот вопрос, который его уж очень беспокоил. – Тебе ведь наверняка прислали приглашение. Все-таки ты дружишь с Рэном Мильтоном...

Я похолодела и лишь огромным усилием воли удержала себя от того, чтобы резко оглянуться и посмотреть на Эрика в этот момент. Я продолжила глазеть на проплывающие пейзажи за окном, словно ничего не произошло, хотя теперь мне казалось, что стук моего сердца заглушает все остальные звуки в машине.

Эрик дружит с Рэном? Как это возможно?!!

Такое мне не могло привидеться даже в самом страшном сне...

Но если это так, Ватенберг быстро догадается, что я живу с Мильтоном в «Мастерпис» - там не так уж много частных квартир… Или сам Рэн может ему случайно проболтаться о своей жене…

Что же мне теперь делать?!

Хотя… с чего Мильтону кому-то обо мне рассказывать? Даже в «Мильтон Групп» о нашей свадьбе знают только избранные люди, и Рэн всеми силами пытается предотвратить возможность возникновения слухов.

Эта мысль вселила в меня некоторую надежду. И прежде чем приступ паники достиг своего апогея, я убедила себя, что все не так уж плохо - я смогу пока сохранить факт своего замужества втайне от Эрика…

Я попыталась успокоиться и расслабиться, но мышцы лица словно судорогой свело.

Откуда, черт возьми, Рэн знает обычного школьника, который старается держаться подальше от звездной жизни и объективов камер? Хотя, с другой стороны, в этом нет и ничего удивительного: родители Эрика очень знамениты, а Мильтоны всегда благоволили знаменитостям. Они посещают все значимые события, церемонии и премьеры в нашем городе, их часто приглашают на мероприятия международного масштаба за границу…

- Это нельзя назвать дружбой, - задумчиво протянул Ватенберг, и его слова разлились в моей растревоженной душе, словно целебный бальзам. – Я видел его несколько раз, но мы никогда нормально не общались. Я не вхожу в круг его интересов.

Ну, конечно: мой супруг такой сноб. Я впервые была действительно рада этому обстоятельству.

- Как же так? - удивился Рунако. – Я думал твои родители с ним тесно общаются…

- Мои родители дружат с мистером Мильтоном-старшим. Он поддерживал их до того, как они стали знаменитыми, можно сказать - был их первым меценатом, за что они очень ему благодарны. Но Рэн в этом плане отличается от отца: он предпочитает вкладывать деньги только в то, что может принести выгоду для компании.

Девушка Рунако захихикала.

- Я слышала, что Рэн очень серьезно относится к своей работе и некоторые даже обвиняют его в жестокости, но, по-моему, это полный бред. Посмотрите, какой он милый на фотографиях и видео в интернете, как дружелюбно он общается с людьми. Разве человек с таким добрым лицом может быть жестоким?

- Актеры тоже очень часто лицемерят перед камерами, - нахмурился ее парень, который подобного мнения не разделял. – На публике он может казаться очень хорошим, но никто не знает, как он ведет себя в жизни. Эрик, а ты что думаешь? Какой на самом деле Рэн Мильтон?

- Крутой, - честно признался Эрик, немного поразмыслив. – Я впервые встретился с ним пару лет назад, и уже тогда он производил очень сильное впечатление. У него феноменальная память - он знает все обо всех, и это действительно пугает. Но он очень харизматичный, потому все его обожают…

Эрик произнес все это на одном дыхании с явным восхищением в голосе, и я не могла осуждать его: люди, которые хорошо не знают Мильтона в жизни - считают его идеальным. Рэн в телевизоре и журналах действительно выглядит как настоящий идол, достойный подражания.

- Я одного не понимаю, - продолжала девушка Рунако, очень довольная, что сумела разговорить Ватенберга. – Ему ведь уже 25, а он до сих пор не женат? Неужели так и не нашлось обаяшки, способной окрутить этого парня? Я просто в шоке! Да перед ним целые очереди потенциальных невест должны выстраиваться!

В этот раз над словами девушки рассмеялся Рунако.

- Ты серьезно? Разве не знаешь, что Мильтон, тот еще ловелас? Он же спит со всем, что движется. Говорят, что именно таким образом он обрел половину своих связей в мире бизнеса – соблазнял женщин-директоров, секретарш… да всех подряд, лишь бы получить более выгодные контракты для своей компании.

- Где ты это слышал?! – округлила глаза его девушка.

- Не помню, вроде в какой-то передаче по телеку…

- Какие контракты? Какие секретарши? Какой бред… - ворчливо отозвался Эрик. – Все давно знают, что Мильтон уже много лет влюблен только в одну девушку.

- Элизабет Орнелл, - в один голос сказала парочка, и мне стало ясно, что об отношениях Мильтона и Лиз не судачат в наше время только ленивые. Всех интересовала личная жизнь местного красавчика-мультимиллионера.

- Она очень горячая штучка. Хотя при этом выглядит такой беззащитной… Не удивительно, что она нравится Мильтону, - Рунако мечтательно возвёл глаза к небу, что, к его несчастью, не укрылось от сидящей рядом с ним девушки.

- Ты что, слепой? Она настоящая стерва! - с ненавистью в голосе крикнула она. – Столько лет использует Рэна…

- Но дорогая, она очень талантливая актриса. Я не могу не восхищаться ее искусством…

Эрик громко кашлянул, предупреждая друга о назревающей опасности, но, к сожалению, было уже поздно: девушка Рунако вспыхнула и демонстративно отвернулась, уставившись на дорогу. Она больше ничего не сказала, но степень ее злости можно было оценить по тому, как она вцепилась в руль, и как покраснело до кончиков ушей ее лицо.

Не возникало никаких сомнений, что она сдерживала эмоции только потому, что не хотела устраивать сцены ревности при нас с Эриком. А позже, когда они останутся наедине, она объяснит своему парню, что думает о его восхищении посторонними женщинами...

Но это уже меня никоим образом не касалось.

Мы с Эриком заговорщицки переглянулись, тайно радуясь, что благодаря этой маленькой ссоре в салоне автомобиля наконец-то воцарилась тишина, и остаток пути мы сможем провести в относительном спокойствии. Но, по правде сказать, после всех этих разговоров у меня на душе словно кошки скребли, и настроение куда-то ехать и веселиться резко пропало.

Куда бы я ни пошла, и что бы я не делала, меня неизбежно преследовали постоянные упоминания о Мильтоне. И чем больше я старалась не думать о нем, тем чаще окружающие начинали обсуждать при мне пороки этого парня, снова и снова извлекая на поверхность те проблемы, о которых я попросту пыталась забыть.

Я уже знала, что все эти слухи не так уж далеки от истины: у Рэна действительно было много любовниц - его совместные фотографии с девушками довольно часто просачивались в интернет. И он давно уже безответно влюблен в Элизабет Орнелл.

В отличие от законной жены, свои похождения он вовсе не скрывает - ведь общество сочувствует ему и все прощает.

Фестиваль Нептуна оказался не таким грандиозным торжеством, как мы себе представляли. Да и проходил он вовсе не в Кастале, а за городом, в небольшом рыбацком селении у самого моря. Хотя это предавало ему некоего особого колорита и многие туристы, приехавшие сюда, с удовольствием разместились в палаточном городке, разбитом прямо на песке.

Впрочем, всю простоту поселка скрашивало буйство окружающего ландшафта, который после серости города казался истинным раем. Даже не смотря на свежее дыхание осени, которое витало в воздухе, природа здесь продолжала радовать глаз яркими сочными цветами. Трудно было поверить, что мы находимся всего в 50 милях от дома!

Я с наслаждением вдыхала соленый аромат моря, которое необозримым простором тянулось до самого горизонта, где, казалось, невидимой чертой сливалось с синевой неба.

Селение и впрямь оказалось очень маленьким - вдоль единственной мощеной улицы с разномастными покосившимися домишками, разместились многочисленные закусочные и сувенирные лавки. Была здесь и сцена для живых выступлений, но музыка не отличалась хорошим качеством, потому желания подойти ближе у нас ни разу не возникло.

Пока парни пошли встретить своих друзей из театра, которые ехали следом за нами на поезде, а теперь с трудом смогли поймать такси от Кастала, мы с девушкой Рунако (я так и не смогла вспомнить, как ее зовут) расположились за пластиковым столом возле одного из ближайших кафе.

Я все время вертела головой, с интересом разглядывая неспешно прогуливающихся между рядами палаток людей, старательно избегая взгляда девушки, разместившейся на стуле рядом со мной, а не напротив, по другую сторону большого стола, как я мысленно молила.

Она по своей природе не могла долго молчать, потому сразу же стала подыскивать темы, чтобы завязать разговор со мной. Кажется, эта девчонка болтала о каком-то чае, о книгах, о фильмах и даже о недавних криминальных событиях в городе, но на все это я отвечала односложно, без особого энтузиазма, надеясь, что очень скоро ей надоест и она оставит меня в покое.

- Карен, - наконец не выдержала надоедливая красотка, сбитая с толку моей холодностью, и решила перейти в наступление. - Прости, если мой вопрос покажется тебе слишком грубым, но мне интересно - ты из очень богатой семьи? Я слышала, что ты учишься в той же крутой школе, что и Эрик. И он так трясется над тобой, словно боится, что что-то может случиться…

- Что?.. Нет, мои родители обычные люди. А Эрик просто знает, что мне было плохо совсем недавно и думает, что я могу быть все еще больна, - ответила я, стараясь сохранять спокойствие. Хотя меня тоже немного удивляло поведение Ватенберга. Когда мы вышли из машины, он единственный заметил, что я бледная. Пришлось сослаться на то, что меня укачало, потому что я давно не выезжала из города. Хотя на самом деле, я просто сама себя накрутила размышлениями о своей несчастной супружеской жизни, вот и расстроилась на пустом месте.

- Правда? – не унималась девушка, внимательно разглядывая мое платье. - Разве твоя одежда не из последней коллекции Вивьен Малкович?

- Ммм… Кого?...

Я не могла придумать ничего лучше, чем притвориться дурочкой, изо всех сил стараясь скрыть раздражение.

- Позволишь мне посмотреть на бирку? – прежде чем я успела отреагировать, она уже протянула руку и, убрав в сторону мои волосы, отогнула ворот платья. – О, бирка срезана? Ты скрываешь свое материальное положение?

- Нет-нет! Что ты! Здесь не было бирки… Я купила это платье на распродаже…

Я попыталась убедительно оправдаться, но как оказалось, ее было не так-то легко провести.

- Карен, я учусь на дизайнера, - гордо ухмыльнулась она, - и слежу за всеми модными новинками. У этого платья очень сложный рисунок, который можно создать, только раскрашивая ткань вручную. А это очень долгий и трудоемкий процесс. Потому Вивьен Малкович создала новую коллекцию с такой тканью очень ограниченной серией. Я точно знаю, что это ее наряд, потому что сразу после выхода коллекции мы начали изучать эту технику в университете. И ни у кого из нас не получилось воспроизвести такой рисунок.

- Разве это что-то доказывает? – отбросив остатки напускного добродушия, я устремила на девушку долгий колючий взгляд, под которым она мгновенно почувствовала себя неуютно. – Я же сказала, что купила платье на распродаже. Откуда мне знать, чье оно и откуда? И вообще… какое значение имеет богатая моя семья или бедная? Меня абсолютно не интересует твоя личная жизнь, так почему тебя должна беспокоить моя?

С каждым произнесенным словом я понижала голос, пока он не перешел почти в зловещее шипение, и все больше нависала над недоверчиво взирающей на меня девушкой, которая испуганно пыталась вжаться в стул, на котором сидела. На ее лице читался страх и смущение, - она совершенно не ожидала от меня такой реакции. Впрочем, я и сама от себя такого не ожидала. Никогда еще я не разговаривала с людьми в подобном тоне, не пыталась им угрожать или перечить. Я избегала конфликтов, как могла, чтобы не усугублять свое и без того нелегкое положение.

Только с Мильтоном я могла все время ссориться, не думая о последствиях. И сопротивляясь его грубому давлению, училась быть хитрой и изворотливой. Но с каких пор я стала вести себя так и с посторонними людьми? Почему все чаще и чаще подражаю жуткой манере общения Рэна?

- Отчего такие хмурые лица?

Я вздрогнула, услышав голос Рунако. Он, и его друзья из театра, приближались к нам, смеясь над чьей-то веселой шуткой. Кроме тех, кого я уже знала, здесь было несколько новых лиц. Замыкали их шествие Эрик и Ю Сонг (один из актеров, с которым я познакомилась ранее) – они несли пакеты с продуктами, привезенными из города. Когда Ватенберг сказал друзьям по телефону, что здесь практически нет магазинов, они решили захватить с собой побольше еды из Кастала, чтобы потом не терять время на поиски выпивки и провианта.

Их счастливый смех и веселое настроение резко контрастировали с моим внутренним состоянием, потому я вдруг ощутила себя словно не в своей тарелке.

Что я здесь делаю? Все эти люди хорошо знают друг друга, общаются на равных, а я даже с Эриком не очень хорошо знакома. Есть ли у меня вообще право находиться среди них?

- Что-то не так, Карен?

Эрик занял место девушки Рунако, которая после нашей словестной перепалки предпочитала держаться подальше от меня, видимо, посчитав слишком пафосной и не совсем адекватной.

- Все в порядке, - я улыбнулась ему так успокаивающе, как только могла, и Ватенберг снова с легкостью поверил мне.

Да, с ним все совсем иначе. От Рэна я ничего не могу скрыть – он видит меня насквозь и часто играет на моих слабостях. Но Эрик, с его искренней наивностью, принимает все мои слова за чистую монету, потому мне так просто лгать ему. И, что хуже всего, я даже не чувствую по этому поводу никаких угрызений совести.

За общим столом мы сидели не очень долго – как только все наелись вкусных морепродуктов и немного странного местного соленого мороженого, Ватенберг предложил мне прогуляться вдоль палаток, чтобы посмотреть, какие еще развлечения предлагает здешний фестиваль.

Он выглядел счастливым, когда мы бок о бок шли сквозь толпу. Каждый раз, когда кто-то подходил ко мне слишком близко, он властно брал меня за руку и притягивал ближе к себе, словно не хотел, чтобы я случайно столкнулась с другими людьми. А потом и вовсе перестал отпускать, едва слышно пробормотав, что я могу потеряться.

Его забота была ненавязчивой и очень милой. Эрик старался вести себя, как истинный мужчина, хотя порой в его поведении все равно проскальзывали замашки капризного ребенка, требующего к себе безраздельного внимания. Но даже это мне в нем нравилось… Опасные мысли! Я это прекрасно понимала… Но мне так хотелось просто расслабиться рядом с ним и хотя бы недолго побыть юной беззащитной девушкой, шестнадцатилетним подростком, который впервые принимает знаки внимания от противоположного пола.

Мы остановились рядом с тиром. Здесь собралась целая толпа мальчишек, в основном тех, кто уже истратил свой денежный лимит на сегодня, и мог просто наблюдать за другими людьми, которые подходили испытать себя в стрельбе.

Вообще-то я первая сбавила шаг рядом с этой палаткой, и Эрик удивленно проследил за моим взглядом, пытаясь понять, что меня так заинтересовало.

- Ты умеешь стрелять?

- Нет, никогда в жизни не пробовала, - с благоговейным трепетом ответила я. Не то чтобы меня действительно интересовало оружие, но с недавних пор я стала серьезно задумываться о возможных способах самозащиты. Особенно после того, как мне рассказали о шпионах досаждающих Мильтону. Да и сам Рэн неоднократно намекал, что жизнь с ним может быть очень опасна.

Конечно, тир это не то место, где меня могут обучить даже основам самозащиты – обычная детская забава для не реализовавшихся охотников. Но я очень хотела испытать себя в меткости, чтобы понять, смогу ли защититься, если того потребует ситуация…

Эрик не стал ничего больше спрашивать, ему достаточно было посмотреть на мое загоревшееся интересом лицо, чтобы понять, что я действительно хочу попробовать. Мы подошли ближе к палатке, парень бегло изучил прейскурант и, протянув стоящему за стойкой мужчине несколько купюр, первым взял ружье.

Мишени, повинуясь невидимому сигналу, задвигались и закрутились волчком, усложняя выполнение задачи.

- Смотри внимательно, - сказал Ватенберг, поманив меня ближе к себе. – Обязательно нужно прижимать ружье плотно к плечу - тогда отдача будет не такой сильной. А щеку нужно прижать к прикладу, чтобы не было зазора. Затем наводишь мушку точно посередине прорези целика, выдыхаешь и стреляешь.

В воздухе с разницей в доли секунды прогремело пять выстрелов. Пять вертящихся шариков на разноцветной мельничке со стуком попадали на пол и толпа одобрительно загудела.

- Вау, - я захлопала в ладоши. – А ты молодец, Эрик!

Он смущенно улыбнулся.

- Я просто очень люблю стендовую стрельбу, - и, поймав мой удивленный взгляд, пояснил, - это такой вид спорта, когда стреляют по летящим тарелочкам. Давай, теперь твоя очередь.

Ватенберг потянул мне ружье, и я машинально приняв его, несколько секунд ошарашено смотрела на этот тяжелый предмет у себя в руках - на словах все оказалось проще, чем на деле.

Под одобрительный кивок парня я закинула ружье на плечо, и мысленно прокрутив в голове все его наставления, сделала первый выстрел.

И промазала.

- Прицел сбит, так что бери чуть ниже мишени, - я почувствовала, что Эрик прижался к моей спине. Слишком близко… Его дыхание опалило мое ухо, а руки осторожно накрыли мои и прижали ружье к плечу чуть плотнее.

Затем он сразу отстранился, а я продолжала стоять, словно вкопанная. Нет, это уже совсем не похоже на дружеское проявление заботы - только что он явно продемонстрировал мне свое... желание?

Я навела прицел. Маленькие человечки из темного материала, почти в самом углу стенда размахивали руками вверх-вниз, дразня и словно насмехаясь надо мной, не веря, что я смогу в них попасть.

«Жалкая. Жалкая. Тобой так легко манипулировать» - корила я себя, стараясь отогнать другой образ, резко возникший в моей голове, вызванный поведением Эрика: липкая ладонь на подбородке, горящие глаза, которые жадно следят за каждым моим движением…

«Друг» Рэна, хорошо знающий его. Человек, которому Мильтон доверял, но который в итоге предал его. Как это, должно быть, больно… Я не позволю себя так легко обмануть. Если я хочу завоевать сердце Рэна, я больше не должна допускать ошибок.

«Доверие – непозволительная роскошь».

Я выстрелила. Потом еще раз, и еще, пока не кончились мои «боеприпасы». И мне казалось, что я стреляю уже не в движущихся человечков, а прямо в горящие глаза своих невидимых врагов…

- Отлично, - радостный голос Ватенберга возвратил меня на землю. – Зарядите еще раз.

Он забрал у меня ружье и передал владельцу тира.

Второй раз я была уже спокойнее, уверенно прицелилась немного ниже мишени, как советовал Эрик, и снова с легкостью попала во все фигурки.

Сложно сказать, было ли это результатом простого везения, моей природной меткости или благодаря умелому учителю, который уже принимал наш заслуженный подарок – мягкого медвежонка.

От игрушки я почти сразу решительно отказалась и предложила Эрику забрать ее себе. Во-первых, я попросту не любила мягкие игрушки, а во-вторых, ни крошечная комнатка в доме родителей, ни стерильная квартира Мильтона не были моим полноценным домом, в котором я могла бы хранить подобные вещи. Кажется, я была настолько категорична, что Ватенберг не отважился спорить со мной.

Мы вернулись за общий стол к нашему кафе, чтобы оставить медведя рядом с вещами других ребят, и обнаружили, что почти все уже разбились по парам и разбрелись кто куда по территории селения. Теперь я наконец-то поняла, почему Эрик так настаивал, чтобы я обязательно поехала с ним – если бы он отправился на фестиваль только с друзьями, то очень скоро остался бы совсем один, или неизбежно мешал бы одной из пар своим присутствием.

Но все-таки, почему именно я? Временами меня начинало одолевать чувство тревоги. Эрик слишком неожиданно начал проявлять ко мне интерес. Быть может, он уже знает, кто я такая? Надеется, что я окажусь наивной дурочкой, которую он приласкает, и она влюбится с первого взгляда, чтобы отомстить своему «деспоту мужу»?

Я резко подняла голову и посмотрела в лицо Ватенбергу, стараясь отыскать в нем хотя бы намек на ложь, понять, о чем он думает, и что замышляет. Но Эрик только растерянно посмотрел в ответ, не понимая, чем вызван мой пронзительный взгляд.

Конечно, он ничего не знает… Все это лишь паранойя Мильтона которой я заразилась. Я одна здесь лгу и притворяюсь, выдавая себя за другого человека. Как можно обвинять людей, когда и сама не искренна?

Я тряхнула головой и улыбнулась, как бы говоря: «Все в порядке», уверенно взяла Эрика за руку и увлекла за собой в толпу, туда, где я терялась среди множества незнакомых лиц, смешивалась с безликой массой и исчезала для всего мира как Карен Мильтон, становясь обычной беззаботной девчонкой.

Потом мы просто гуляли – наслаждались видом окружающего ландшафта. Ватенберг делал фотографии на телефон, а когда солнце полностью погрузилось в водную пучину, не оставив за собой даже кроваво-красного следа, он уговорил меня пойти танцевать.

В иной ситуации я бы никогда с такой легкостью не согласилась на это, но сегодня был особенный вечер. Все условности исчезли. Я перестала заботиться о том, что подумают обо мне окружающие - кроме Эрика меня здесь все равно никто не знает. А даже если поблизости и окажутся какие-то знакомые - попробуй что-то разгляди в такой кромешной тьме, лишь изредка подсвечиваемой лучами прожекторов.

Время неслось размеренным галопом, и я даже опомниться не успела, как над нами просвистел и рассыпался мириадами огней первый фейерверк, знаменующий кульминацию фестиваля.

Все вокруг резко переменилось (люди всегда очень странно реагируют на фейерверки): одни стали восторженно кричать, обниматься от захлебывающих их волн радости, другие молча взирали на небо с открытыми ртами. Я почувствовала, как на моем лице появилась беспричинная улыбка, и повернувшись к Эрику на одной из ярких вспышек, я увидела, что он тоже улыбается. Мы оба вздрагивали от каждого последующего взрыва, но оба не могли отвести взгляд от вновь и вновь возникающих в небе букетов искр.

А потом все закончилось. Толпа медленно стала расходиться. Главная улица постепенно пустела, но мы с Ватенбергом продолжали стоять на месте, держась за руки.

Было уже далеко за полночь… А впрочем, все равно. Я мечтала, чтобы утро никогда не наступило, чтобы мы остались здесь, в этом крошечном селении, где я чувствовала себя такой свободной...

Эрику пришло сообщение на телефон – не смотря на шум толпы, я услышала тихую вибрацию. Парень нехотя достал мобильный из кармана брюк, и быстро прочитав сообщение, спрятал его обратно.

- Твои родители будут волноваться. Ты даже не позвонила им, чтобы предупредить, что поедешь на фестиваль, - тихо сказал он, и я расслышала грусть в его голосе.

- Никто не станет переживать обо мне. Родителям все равно.

Мое хорошее настроение тоже внезапно куда-то пропало. Не хотелось портить атмосферу такого прекрасного вечера своими ничтожными проблемами. Не хотелось возвращаться в свой старый дом, к родным, которым до меня нет никакого дела. Но особенно, я боялась сейчас остаться наедине со своими мыслями и снова начать переживать из-за Рэна и Элизабет.

- Тогда пошли к морю, - вдруг предложил Эрик, задумчиво глядя на меня сверху вниз. Свет от прожекторов рядом со сценой был слишком тусклым, но я все еще могла разглядеть его лицо, и мне казалось, что он немного нервничал.

- Ладно, - только и ответила я.

Мы обогнули палаточный городок, чтобы не мешать людям, которые укладывались на ночлежку, и прошли вдоль пляжа к лавочкам, которые в кромешной тьме едва заметно белели почти у самой кромки воды. Хотя при близком рассмотрении ими оказались всего лишь несколько стволов поваленных деревьев, выбеленных соленой водой и временем, к которым рыбаки привязывали лодки. Но даже это сейчас представлялось мне самым уютным местом на свете. Должно быть потому, что я была здесь не одна.

Эрик взволнованно сжимал и разжимал мою руку. Я видела, что он отчаянно хочет мне что-то сказать, но пока не решается и я упорно продолжала делать вид, что ничего не замечаю.

Ватенберг осторожно ощупал белый ствол, и убедившись, что дерево сухое, присел первым, потянув меня за собой.

Мокрый песок забавно хрустел под ногами, а холодный морской ветер трепал мои волосы и раздувал одежду, отчего я инстинктивно поежилась, впервые пожалев, что выбежала из дома в одном тонком платье.

- Замерзла? – сочувственно отозвался парень, ощутив мою дрожь. Он снял с себя пиджак и попытался накинуть его мне на плечи, но я тут же запротестовала.

- Не надо, тебе ведь тоже будет холодно.

- Все в порядке, Карен.