Жизнь после смерти.

Глава 17.

— Почему ты продолжаешь говорить на змеином даже когда ёрма нет поблизости? — неожиданно спросил Локи. Любопытство пересилило остальные эмоции и завладело разумом. Не лучший выход, но куда предпочтительнее гнева. — Вернее сказать, говоришь на нем постоянно, пока смертные не вовлечены в разговор. Привычка?

— И вовсе это не змеиный, — Вэйн передвинула рычаг. — Это хсщ, мой родной язык. Не могу отказать себе в удовольствии после стольких лет снова его использовать.

— Рептилоидное происхождение?

— Мимо. Я человек. Плюс-минус пару технологий.

— Смертная, — слово прозвучало так, будто Локи хотел его сплюнуть на пол, но не мог.

— Я бы попросила. Из нас двоих только я таковой не являюсь. К тому же равнять меня с людьми этого времени неправильно. Другая вселенная, другая эпоха, другие проблемы. И еще мне хотелось бы знать сколько же тебе лет, что ты так легко меня ребенком называешь.

— По мидгардскому календарю тысяча сорок шесть.

Как и ожидалось, Бог не то что смертен, он еще и очень молод.

— Исходя из того, что я видел и слышал, тебе должно быть около двух сотен лет, так? — продолжил Локи.

— Значит ты слеп и глух, — хихикнула Вэйн и в который раз щелкнула рычагом. — Мне было двести пятьдесят шесть, когда меня казнили. Тысячу же я отпраздную через два года.

— Все равно я старше.

Хоть Локи и скрыл удивление за маской безразличия, внутри него все кипело от жара любопытства. Если ей тысяча, то как фейри смогла так быстро прочитать ее память? А как рыжий-Локи забрался к ней в голову? Даже без специальных навыков за десять веков выстраивается непроходимый лабиринт для телепатов.

— Точно маленький ребенок. Они постоянно не дослушивают до конца, — лукаво улыбнулась Йолдрем, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос. — Я же говорила, что между инкарнациями проходит время. С учетом отбывания срока у тюремщиков мне двенадцать тысяч и один год. Повезло, что там время непостоянно, а то бы давно с ума сошла. Добавь к этому тот факт, что полный возраст я смогла считать только после того, как меня закрепили в твоей вселенной и цифра получится совсем неприличной.

В комнате повисла тишина, разбавляемая многочисленными работающими системами охлаждения. Оба замолчали, не зная, что еще добавить. Рубильник щелкнул в последний раз, и Вэйн пересела за компьютер, оставив трикстера лежать на неудобной плите под грудой датчиков.

— Локи?

— Да? — спросил тот, продолжая смотреть в потолок.

«Сколько же лет она провела с теми тварями?»

— Как ты на самом деле попал сюда? У меня ты записан, как одна из значимых персон Асгарда, наравне с Тором, но, на сколько мне известно, ледяные великаны…

— Интересно, почему полукровка, — от такого именования себя у Локи скрутило живот, — является царем Йотунхейма и законным наследником трона Асгарда?

Про последний титул Вэйн слышала впервые и, учитывая описанные в дневнике политические отношения, порядком удивилась от такой взрывной смеси. Она выглянула из-за монитора, чтобы посмотреть на Локи, но его лицо ничего не выражало. Похоже, ругаться он окончательно передумал.

Как он и ожидал, девчонке было интересно. Биографию пересказывать было незачем, достаточно было коснуться нескольких моментов. Жестокий и глупый Один, забравший младенца с поля боя ради своих целей, которые в итоге пошли прахом. Кто захочет видеть йотуна на троне Асгарда, когда есть свой собственный сын? Локи был способен уничтожить угрозу нападения раз и навсегда, заодно предупреждая остальных врагов. А люди? Стадо баранов, блуждающее в поисках мудрого пастуха, которым, так и быть, он готов стать.

— И когда я вернусь за троном, они станут моим верным стадом. И ты не сможешь мне помешать, потому что тысячелетиями ища способ сбежать из темницы, наконец нашла его. Я — монстр, которого ты самолично выпустишь на свободу.

Пока Локи это говорил, Вэйн подошла к нему и начала снимать датчики. Столько скрытой боли и обиды было в его словах, что Йолдрем увидела в нем себя. Перед глазами возник образ родной планеты, где даже ребенок превращается в озлобленное существо, лезущее из кожи вон, чтобы отыграться за всю несправедливость и прожить еще один день.

— Мне жаль, что с тобой произошли все эти вещи. Правда жаль.

— Ты вообще слышала, что я только что сказал? — Локи сел на плите, нарочно не создавая иллюзию розовой кожи. Искренность в голосе девчонке никак не могла быть настоящей. Монстрам не сочувствуют. Особенно, после прямой угрозы войны. — Люди падут к моим ногам, как им и подобает.

— Как будто меня это волнует. Может, так будет лучше для них. Но повторюсь, мне жаль, что в твоей жизни так мало справедливости. Поверь, если я это говорю, то это действительно так.

— Жаль? Жаль?! — лицо Локи исказила гримаса гнева. Поразительно, но смертной удалось окончательно вывести его из себя. — Как ты можешь говорить, что тебе жаль, если ты понятия не имеешь, что такое быть мной?! Отбываешь наказание за свои грехи и сочувствуешь монстру, которым пугают детей. Лгунья!

Внутри Вэйн что-то надломилось. Она так старалась продержаться до конца дня, проведя его как положено, но Локи все испортил. И именно сегодня нужно было все это начать. Знала бы, осталась в Италии, как изначально и хотела.

— Вот только не нужно мне говорить, что я не понимаю! Я потеряла больше, чем любой из ныне живущих. Человек — это до кошмарности социальное существо, которое не может сохранить свой облик без контакта. А теперь представь: ты проживаешь бесконечный цикл перерождения, вновь и вновь оказываясь в другом месте, в другое время и все, кто был тебе хоть немного дорог либо уже умерли, либо напрочь забыли о твоем существовании. Я видела, как создавались и уничтожались империи, как война стирала историю, а победители возводили в честь себя статуи на костях уничтоженных народов. Я иду за руку со смертью и горем. Ты всю свою жизнь прожил во дворце, окруженный слугами и купался в роскоши. Щелкни пальцами, и любой каприз исполнится. Мне же приходилось прогрызать себе путь зубами сквозь бедность, насилие и голод на улицах позабытой правительством, захламленной планеты. Но, несмотря на все это, мне жаль. Поймешь ты это своей пустой головой, заполненной детской обидой, или нет?!

— Довольно! Не слишком ли ты веселая для такой мрачной истории? На Хосту Соркуса ты тоже повышала голос?

На пол упала гора снятых с Локи проводов, а он довольно наблюдал, как разошедшаяся девчонка, смертельно побледнев делает мелкие шаги к стене. Всего мгновение и ее гнев превратился в безраздельный ужас, который Лафейсон ошибочно воспринял на свой счет, на целый корпус возвышаясь над смертной.

— Как насчет небольшой экскурсии?

Вэйн уже догадалась к чему все это шоу, но сковавший все тело страх перед именем заставил ноги прирасти к полу. Она, как в замедленной съемке смотрела на приближающуюся к лбу синюю руку. В голове набатом била единственная мысль:

«Пожалуйста… не надо. Ты же обещал…»

Но просить самопровозглашенное чудовище остановиться было уже поздно. Локи прикрыл глаза и приготовил ментальные отмычки, чтобы бесцеремонно влезть в чужую память. Однако, в этот раз они были ни к чему.

В разуме девчонки дверей не водилось. Погруженное в темноту царство Хаоса, перемолотое до состояния, граничащего с безумием, вот описание, отдаленно подходящее под обрушившуюся на Локи волну мыслей и образов. Закаленный маг почувствовал себя той самой фейри, которая в день знакомства в страхе отскочила от беспомощной девочки. Теперь он понял почему.

Разум почти каждого живого существа — есть структура. Подумай об одном, и тут же вспомнишь о другом и так далее. Именно поэтому задачей хорошего телепата является поиск нужной ветви сознания, по которой можно свободной добраться куда угодно. В голове же девочки этого не существовало. Локи предпринял попытку закрыться от нее, стать наблюдателем. Бесполезно. Вокруг него калейдоскопом мелькали образы, вспыхивая и угасая так стремительно, что на Локи градом посыпались горе и страх, пробивая насквозь. Сбежать. Бежать и больше никогда не смотреть в Бездну.

Среди миллиона звуков до него долетел отчетливый голос. Его обладательница очень хотела, чтобы ее услышали.

— Смотри! Смотри и больше не говори, что я слишком веселая. Тебе же было так интересно!

Локи почувствовал, что его затягивает глубже. Будто до этого он плавал на поверхности, а теперь нырнул. В калейдоскопе не было свободных мест, за которые он сначала принял темноту. Они тоже были воспоминаниями. Большинство стерли, но намеренно оставленные идеи их содержания были ничуть не лучше целых. Из темноты к Локи вышел молодой человек, с выкрашенными в зеленый волосами и сам себе нанес удар, выдирая язык. Не сумевший закрыться Лафейсон прочувствовал весь эмоциональный спектр, а затем снова и снова. Триллионы раз повторяющийся сценарий с небольшими правками и разными актерами. В конце концов Локи смог отрешиться от происходящего, хотя Хаос не прекращался ни на секунду.

Тьма выплюнула его, заставив блуждать по чужому разуму без единой дороги. Но у всего есть фундамент. Девчонка не сошла с ума и в мыслях не путается, а значит может в них ориентироваться. Он намеренно нырнул глубже, уже плохо соображая и теряясь, где заканчивается его сознание.

Локи открыл глаза. Яркое освещение заставило прищурится, но вскоре зрение пришло в норму. Комната, в которой он оказался была больше похожа на операционную, с отвратительными ярко-розовыми стенами. Локи попытался уйти, но ремни и специальная рубашка не пускали. Кто-то рядом разлил воду. Триктсер повернулся на звук и увидел, что метрах в десяти от него женщина в халате окатила из ведра другого пленника, который безвольно повесил голову на грудь. На нем не было следов пыток или иных повреждений, белая рубашка сияла чистотой, даже намокнув.

— Уже пришла в себя? — из-за спины вышел молодой человек в халате. Он снял с нагрудного кармана фонарик и посветил в глаза Локи. — Зуд, головокружение, тошнота? — до Лафейсона долетел слабый отголосок ответа девочки, и он наконец осознал, что до сих пор копается у нее в голове. — Очень хорошо. Стоп, стоп, стоп. На все вопросы мы ответим позже, — поток последовавшей ругани Локи не разобрал, да и не очень пытался.

Воспоминание вспыхнуло новыми красками, становясь невозможным для нормального восприятия. Не изменился только неброский бейджик на халате врача.

— Добро пожаловать в Умлинго. Я — Хоста. Хоста Соркус, — произнес мужчина. Последующую его речь заглушил крик пришедшего в себя пленника, но это было и не важно. После всего увиденного, Локи абсолютно не хотелось узнавать, почему девочка так боится даже упоминания имени, и особенно испытать на себе.

Он отдернул руку, и все прекратилось. Тяжело дыша, он чувствовал, как колотится сердце. Локи посмотрел на девочку, которая осела на пол и двумя руками с глухим стоном держится за голову. Потом она поднялась, опираясь на стол, и, пересилив боль, подняла глаза на трикстера.

— Я просила всего о двух вещах, которые важны для меня. Во-первых, не лезть мне в голову и, во-вторых, не портить мне сегодняшний день. Чем я заслужила их нарушение, а? Локи Лафейсон, за что ты так со мной?

Она спросила это так, будто интересовалась погодой или другой незначительной деталью. Но в пустых глазах Локи увидел боль и обиду, которые пару секунд назад отлично прочувствовал. Он ожидал по меньшей мере пощечины, но девочка лишь взяла четки со стола и захлопнула за собой дверь.

— Я же говорил, что я — монстр, — ответил Локи в пустоту, прежде, чем без сил опуститься в кресло.

По холодному коридору старого замка неуверенной походкой шла одинокая фигура, облаченная в праздничное платье. Никто из его обитателей не попался ей на пути. Вдруг она остановилась. Пробирающий до костей сквозняк всколыхнул юбку.

— Фоверус Максима!

Вэйн не чувствовала ни холода, ни жара. Вообще ничего. Тело двигалось само, а глаза хоть и шарили по окружению, вовсе его не замечали. Впервые за долгое время в своей голове Вэйн ощущала пустоту, в которой не спеша текли отстраненные мысли.

Выбранный в качестве временного пристанища подоконник был слишком узок, но Йолдрем все же смогла забраться на него и приложить нестерпимо гудящую голову к холодному стеклу. Гораздо лучшим вариантом было пойти в больничное крыло или к Северусу за лекарством. Да даже без него сон, наполненный совершенно безумными сновидениями, вернул бы доктора в строй. Но куда там. Логические размышления утекали сквозь пальцы.

Вэйн закрыла глаза, позволяя разуму погрузиться в спасительный вакуум.

На трикстера «экскурсия» тоже подействовала не лучшим образом. Ему вручную пришлось выстраивать толстую стену вокруг перетекших к нему воспоминаний союзницы. Особенно это касалось эмоций. Как только выдастся возможность, он почистит их, оставив только очертания.

Неизвестно сколько Локи приходил в себя. Единственные часы в комнате без окон были встроены в компьютер, переполненный данными и расчетами, куда он бы ни за что не стал заглядывать. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме предположений. Бездумно пялясь в потолок, Локи думал о своей ошибке.

Выгодные условия бартера и всего одно правило. Чего еще желать в этой дыре? Он ведь вовсе не хотел так с ней поступать. Не хотел вламываться без спроса в чужую голову. У него было столько возможностей сделать это тайно, так, чтобы она никогда об этом не узнала, а вместо этого получилось то, что получилось.

«Идиот, несдержанный идиот, — Локи потер глаза. Мрачная улыбка тронула его губы. — Получается, мы почти ровесники, если не брать в расчет больше ста одиннадцати столетий, проведенных в заточении. Нужно ее найти».

Приглушенная артефактом магия тонким шлейфом тянулась через весь замок. Локи ошибся, предположив, что девочка вернется в спальню факультета или заглянет к зельевару. Напротив, она бесцельно гуляла среди холодных стен и заледеневших окон. Лишь в одном месте бледный след вспыхнул. К тому времени Локи уже начал сомневаться в правильности направления. На языке появился знакомый привкус кофе, и Лафейсон продолжил поиски.

Из-за угла послышался голос, который напевал одну из тех песен, которой матери убаюкивают по вечерам детей. Шипящие и свистящие звуки теперь больше походили на шелест травы и листвы ласковым летним вечером. Собственно, об этом и была песня. Повернув, Локи наконец нашел исполнителя. Она напоминала сломанную шарнирную куклу, которую случайно оставили в одиночестве. Вэйн сидела к нему спиной, так что он не мог разглядеть выражение ее лица, но и без этого зачатки совести заставили сердце болезненно сжаться. Союзница Локи не ребенок, как он привык считать, а гениальный ученый, тысячелетиями призраком слоняющийся по мирам. До тех пор, пока ее воспоминания с ним, Лафейсон был готов признать мелочность своих обид и безотчетную жестокость.

Никем не обнаруженный, Локи подошел ближе и сел рядом. Вэйн даже не заметила его. Она, сама того не осознавая, продолжала напевать колыбельную и перебирать в руке четки. Только когда на ее плечи опустился теплый пиджак, глаза обрели осмысленность и посмотрели на трикстера.

— Я…

— Одно слово, и путешествие отложится на год, — безэмоциональным голосом пригрозила Вэйн. — У меня голова раскалывается по вине некоторых.

Локи кивнул. Он потянулся было унять боль, чтобы хоть как-то загладить свою вину.

— Руки, — вяло отмахнулась Вэйн, из-за чего пиджак сполз с левого плеча.

Больше она ничего не сказала. Глаза снова нашли невидимую точку на стекле, игнорируя присутствие асгардца. Вэйн вздрогнула, возвращаясь в реальность, когда почувствовала, что ей в руку вложили пузырек.

— У меня начинает развиваться Стокгольмский синдром, — хмыкнула Йолдрем, одним пальцем избавляясь от пробки.

Вскоре лекарство подействовало, но обычный хаос мыслей возвращаться не спешил. Непривычно нормальное течение размышлений в голове заставило Вэйн говорить. Просто, чтобы не оставаться с ними наедине.

— Ну как? Понравилась экскурсия? — едко спросила она.

Локи невольно сглотнул, вспоминая подробности.

— Я клянусь, что это больше не повторится.

— Разумеется, — кисло ответила Вэйн. — Что ж ты самое интересное не досмотрел? Запала любопытства, которое я почувствовала, должно было хватить. Подумаешь, откачивал бы меня пару дней, что с того?

— Я…

— Я, я, — передразнила Йолдрем. — Могу предположить, что ты не думал о том, почему я просила не лезть мне в голову. Молодец, испортил мне важный день. Радуйся, ты же так хочешь быть чудовищем. Вот, вижу, что понимаешь. Ничто из того, что ты мне рассказал не делает тебя монстром, особенно, иной цвет кожи. Не спорь, — Вэйн пресекла желание пристыженного йотуна высказаться, — дай мне закончить. Я лет десять дружила с песчаным червем, который караваны ел на завтрак. С женщинами, детьми и всем прочим вместе взятым. В Ране, это город, если ты не слышал, его звали Зубами Пустыни и ничего, жили душа в душу. Так что ты не монстр, но очень хочешь им быть, — накопленный за короткий отдых запас эмоций себя исчерпал, и яд в голосе доктора испарился. — К тому же, понятие «монстр» полностью зависит от системы моральных ценностей общества и индивида в частности, — закончила она, вернувшись к прежнему состоянию. — И давай уже закроем эту тему с монстрами. У меня нет сил и дальше ее развивать.

— Хорошо, — легко согласился Локи. — Могу я задать вопрос?

— Попробуй.

— Ты ведь уже строила подобную машину?

Звук перебираемых четок замолк.

— Увидел или догадался?

— Понемногу и того и другого. Я провел много часов за созданием артефактов и новых заклинаний, поэтому прекрасно знаю каково творить. Сначала что-то собираешь, неизбежно ошибаешься и начинаешь заново, но не ты. И еще. Когда ты сказала, что пятьдесят лет пробыла в Умлинго, я решил, что это было добровольное посещение, — при упоминании тюрьмы оба напряглись, как от удара плетью.

— Угадал, — улыбнулась Вэйн одними губами, которые уже начали отливать синим. — Теперь ты хочешь услышать мою историю?

Локи обратился в слух, всем видом давая понять, что он готов слушать рассказ, но вместо него услышал:

— Да пошел ты.

Вэйн спрыгнула с подоконника. Повисший на одном плече пиджак она сняла и кинула горе-телепату обратно. Не ударила, не накричала, только отвернулась и пошла прочь. Не будь асгардец ей нужен, прибила бы этой же ночью степлером, на что, по собственному мнению, имела полное право. Думает, он тут один такой весь страдающий и обиженный?

Локи усмехнулся, глядя в след удаляющейся фигуре в темно-бардовом платье, а про себя подумал:

«Пожалуй, отреагируй она иначе, я бы в ней разочаровался».

До своей комнаты Лафейсон добрался через пару минут, но рука так и не дернула за ручку. Кажется, он кое-что забыл. Несколько шагов, и Локи вошел в лабораторию. На столе, рядом с неразобранным чемоданом, от которого веяло пространственной магией, сиротливо лежала элегантно перевязанная лентой черная коробка. Бирка с надписью «Для Локи» недвусмысленно указывала на адресата. Внутри оказался зеленый шарф из кашемира, украшенный орнаментом болотного и бледно-желтого цветов. Локи коснулся пальцами материала. Для Тора это просто тряпка, но для мастера иллюзий — вершина искусства смертных и лучшее, что они пока способны создать. Уступает ткачам Асгарда, но наступает им на пятки.

Чтобы создать что-то осязаемое, а тем более неотличимое от реальности, нужно было самому знать все тонкости предмета. Запах, фактура, то, как ложиться свет. Сложнейшая наука иллюзий покорилась Богу, но перед этим он прошел тернистый путь художника и скульптора.

Ткнув пальцем в небо, Вэйн удивительно точно угадала с подарком. Хотя, казалось бы, шарфик шарфиком.

***

Следующие два дня Вэйн держалась подчеркнуто холодно и сдержанно, полностью перейдя на деловой тон. Она и сама понимала, что было глупо надеется на невмешательство телепата, но почему-то конкретно от этого Йолдрем не ждала ножа в спину. Надеялась, что он окажется лучше всех остальных. Наивная.

Локи продолжал приходить в лабораторию, но теперь видел, как напрягается союзница. Примерно также вели себя девушки во дворце, стоило ему приблизится. И все из-за магии. Однако, девочка реагировала иначе. Терпела неудачу за неудачей, но продолжала стараться. Он мог извиниться перед ней, но так ли часто просили прощения у него? Сидя на кровати у себя в комнате, Локи оправдывал дальнейшие действия потребностью в полном доверии союзницы. В голове уже зарождался, как говорят смертные, «наполеоновский план», в который так замечательно вписывались ее знания.

Сотканный из зеленой дымки пушистый шар жадно впитывал в себя каждое слово создателя. Локи улыбнулся, довольный результатом, когда животное зашевелилось. Давно он уже не плел разум, даже подзабыть успел как это делается. Клубок чихнул и поудобнее устроился на руках у Лафейсона.

— Недурно, — Локи осмотрел создание на предмет дефектов, но не нашел таковых. Даже Амора с сердцем из камня обожала это заклинание. Женщины везде одинаковые. — Приступай.

В знак согласия комок еще раз чихнул, а затем, неловко спрыгнув на пол, шмыгнул сквозь приоткрытую дверь исполнять возложенную на него миссию.

Примерно в это же время Вэйн, борясь с холодом подземелья, торговалась с зельеваром.

— Вот откуда в тебе столько упертости? — Йолдрем подперла голову рукой. — Это же для общего дела.

— Отказываюсь. Феликс Фелицис можно найти в открытой продаже.

— Мне сказали, что это одно из сложнейших зелий. Зная магов, у меня мало веры в заявленную степень концентрации. Я же говорила, что пыталась купить его на юге Италии. Выдохлось через три минуты, — Вэйн придвинулась к зельевару ближе. — Ну хочешь я заплачу? Сто, тысяча? Любую цену назови, будет неплохой прибавкой к зарплате.

— Считаешь, я пришел в школу за деньгами? — Снейп оторвался от книги и посмотрела на слизеринку.

— Да мне не важно за чем ты пришел. Только сделай то, что я прошу. Жалкий литр, и я отстану.

Снейп смерил студентку взглядом. Из-за нее он уже битый час перечитывал один и тот же абзац, не понимая ни слова. А самым неприятным было то, что он не мог отделаться от Шарлотты обычным в таких случаях снятием баллов и отработкой. Более того, он подозревал, что прореживание популяции слизней ее рук дело.

— У тебя худшая успеваемость на всем курсе, а за поведение давно пора отчислить. Думала, я не узнаю про метлу, которую, к слову, первокурснику иметь запрещено? — зельевар взмахом палочки вытащил из стопки листов на стеллаже самый нижний, покрытый красными чернилами. — Это твоя контрольная, ознакомься.

— Не вижу проблем, — Вэйн с улыбкой прочитала едкие замечания Северуса на полях. — Проходной балл же есть.

— Единственное «удовлетворительно» и шесть посещений за все полугодие, — декан явно сдерживался, чтобы не повышать голос. — Ни один ученик на моей памяти не позволял себе подобного хамства.

— Опять двадцать пять! — всплеснула руками Вэйн. — У меня докторская степень по химии есть, зачем мне еще и зельеварение? Тем более я спрашивала у Локи, и он сказал, что в нашей Вселенной оно работает по-другому. Не спорю, его уровень позволяет пренебрегать различиями, но до него расти лет сто. Так зачем мне лишний раз переучиваться, скажи, пожалуйста?

— Затем, что этого требует школьная программа. Как раз на шестом курсе сможешь собственноручно изготовить данное зелье.

— Да ты нас хоть слушал? Не будет никакого шестого курса. Локи боится подделки, и мне придется отправится с ним на ту сторону. Это мой первый и последний учебный год, так что давай ты хорошенько пороешься в том киселе, в который превратился твой мозг после вмешательства Бога, и вспомнишь, кто мы такие.

— Ничем не могу помочь. Не имею привычки помогать бездельникам и ворам.

Глухо застонав, Вэйн от бессилия приготовилась биться головой об парту. Человек перед ней рвал шаблон обычного смертного, постигшего крупицу истинной Вселенной. Она уже занесла голову для удара, как почувствовала что-то пушистое около ног. Вэйн с удивление посмотрела под парту.

— Ты чей? — обратилась она к живой тени, из которой выделялись два изумрудных глаза. — Локи, только не говори, что ты…

— Мяу? — пискнуло создание.

— Ладно, думаю, он бы до такого не опустился, — Вэйн наклонилась, чтобы поднять котенка.

— Домашним животным в моем кабинете не место. Будь добра, выстави его за дверь, — скривился зельевар.

— Пообещаешь приготовить удачу, тогда выставлю, — довольный своей участью котенок замурлыкал, чем предсказуемо вызвал улыбку на лице слизеринки. Мантия отлично подошла на роль защиты от царящего в кабинете холода. Знал бы кто, как ей не хватало Морокая.

— Шантаж против меня бесполезен.

— Шантаж не работает, для подкупа слишком гордый, да и договариваться не хочешь. Вот ведь вредная редиска, правда? — обратилась за поддержкой к котенку Вэйн. Ответное «мяу» не заставило себя долго ждать. — Слушай, у меня идея. Раз тебе не дает покоя моя успеваемость, давай я сама приготовлю удачу, но под твоим чутким руководством?

— И это мне предлагает студент, не умеющий готовить зелье для излечения фурункулов и путающий хвощ лесной с полевым.

— Зато, при желании, я могу этот хвощ расщепить, клонировать, скрестить с человеком и заставить говорить. Заметь, магия при этом не понадобится, — закатила глаза Вэйн. — Признай, тебе просто льстит, что, имея дело с Богом, я по-прежнему прихожу к тебе за помощью. Прихожу, как к другу. Любое условие, только сделай.

— Мне понадобятся расходники, — после минутного молчания согласился зельевар, избегая смотреть на просиявшее лицо студентки. — Но почему именно литр?

— Двести миллилитров я выпью пока буду собирать и настраивать прототип, и по четыреста каждому при отправке. Теоретически, времени действия должно хватить. Иначе, можем застрять в какой-нибудь глухомани.

— Не замечал за тобой суицидальных наклонностей. Сильнейшее отравление, не считая побочных действий, которые неминуемо приведут к летальному исходу.

— Не будь таким пессимистом, — улыбнулась Вэйн. — Судя по анализам Локи, он может добрую половину твоих ядов за завтраком вместо тыквенного сока пить.

— Но ты не он. Шарлотта, излюбленная тобой генная инженерия не способна противостоять ни психотропным препаратам, ни воздействию алкоголя.

— И не такое пили, — махнула рукой Йолдрем, продолжая натянуто улыбаться. — Без этого точно не долетим. Спасибо, что согласился помочь, — поблагодарила она, и, пока Снейп не успел передумать, поспешила ретироваться.

Уже у порога мастерской она опустила котенка на пол. Неразумное животное могло что-нибудь сломать и, в отличии от ёрма, совершенно не понимало ни один из известных Вэйн языков. С некоторым сожалением, она посадила котенка около стены. Расставшись с теплыми руками человека, он распушил черную шерстку и спрятал лапки под хвостом. Вэйн присела рядом с ним на корточки, с грустью думая о том, что не сможет наложить на него согревающее заклинание.

— Ты уж прости меня, — она почесала тянущегося к ней котенка за ухом, — но тебе придется найти своего хозяина.

— Нравится?

Непринужденно прислонившийся к дверному косяку Локи с тенью улыбки на губах смотрел за склонившейся над котенком девочкой. Не посмотри она в следующую секунду ему в глаза, можно было решить, что она настоящий ребенок.

— Я решил, что без компании змеи тебе скучно. Беспокоится не о чем, он неприхотлив и послушен.

— Колдовство? — вкрадчиво уточнила Вэйн.

— Именно. Заходи. Срок годности карты истек, нужно обновить.

Два поставленных друг напротив друга стула и стол навевали легкое чувство дежавю. Только в этот раз напряжение в комнате стало практически осязаемым. Шустрый котенок запрыгнул на колени к Вэйн, когда она стаскивала с себя верхнюю одежду, с завистью думая о способностях асгардца не обращать внимания на мороз. Бледная кожа на руке покрылась мурашками. Не говоря ни слова, Локи создал иглу и приступил к работе. Удивительно теплые для такой погоды пальцы заскользили по узорам.

— Мне не следовало так себя вести, — начал он. — Не в моих силах вернуться и исправить содеянное, но могу гарантировать твою неприкосновенность в дальнейшем. Не обижу ни словом, ни действием. Слово законного царя Йотунхейма и наследника трона Асгарда.

— Уже лучше, — кисло улыбнулась Вэйн. — Думаю, на большее мне нечего рассчитывать. А теперь выкладывай, где зарыт скелет.

Что творилось под маской, знал только сам Локи. Снаружи же он изобразил смесь оскорбления и честности. Перед ней простит прощения царь, а она ищет подвох. Что за нелепость?

— Никакого скрытого смысла. Ты права, я мог оставить все, как есть, но мне приятнее видеть, когда от меня не шарахаются, словно от смерти.

— И мне приятнее знать, что никакой телепат не вломится без спроса в мою голову. Но, как видишь, не все получают то, что хотят. Извинения приняты.

— Расскажешь теперь?

Вэйн задумалась, подбирая нужные слова. Какой смысл злиться на Локи? До конца все равно не поверит в искренность Бога Лжи и Коварства, но его клятва на вес золота. Умение ценить такое не сразу приходит. Котенок на коленях, как по команде замурчал, требуя, чтобы его погладили. Прикосновения в черной шерсти странно успокаивали, сглаживая погружение в воспоминания. Вэйн хотелось выговориться, а слушатель заслуживал услышать истину. Не зря же он так рвался к ней?

— Как я и говорила, у меня не столь высокое происхождение. Я родилась на колониальной планете Глисс 667 в тридцать восьмом веке. Человек — существо жадное, алчное до власти, столкнулось с экономическим кризисом, из которого способно было выкарабкаться только, если изобретет свой аналог Креншинибона. Это вещество, производимое только расой тарвуков и способное производить чудовищное количество энергии.

— И за его изобретение они тебя и казнили? — уточнил Локи, не отрываясь от работы.

— Имели наглость. Оригинальный Креншинибон обладал губительным для голосовых связок воздействием, собственно поэтому хасщ мой родной язык наравне с английским. На нем говорили все, кто был не в состоянии купить защиту. Язык бедняков, — Вэйн грустно усмехнулась. — Мои глаза тоже родом из того времени. Мутация из-за ядовитых выбросов в атмосферу. Куда бы я не пошла, все знали с какой помойки мне удалось сбежать. Со временем это превратилось в визитную карточку. Скрыть как ты свою кожу я не могла, поэтому пришлось смириться с косыми взглядами и окриками. Мне хотелось большего. Ни власти, ни денег, а мести обществу. За голод, за разруху, за родителей, за все то, через что пришлось пройти. Отца убили за еду, когда мне было всего пять… Тогда родился план. Единственный друг помог разослать секрет изготовления Креншинибона во все уголки Вселенной. Тарвуки, скорее всего, пали, а человечество, не успевшее поделить рынок, погрязло в войне и ворохе проблем. Жалею только о том, что своими глазами не увидела последствий. И что ты там говорил про монстра?

Локи по-новому посмотрел на девочку. Ее было за что казнить, но изощренный способ наказания виновников своих бед заслуживал похвалы. Он должен быть благодарен Одину, за то, что попал в этот мир и нашел самородок. И Вэйн, и Локи преследуют разные цели, но если объединить их амбиции, то можно построить империю. Осторожно возводимый план на будущее плотно обосновался в мыслях трикстера. Шантажировать не придется, она добровольно пойдет за ним. Такой же монстр, как и он сам.

— Кажется, еще ты спрашивал про машину, — голос Вэйн выдернул Локи из грез. — Закрепление в твоей Вселенной дало поле для деятельности. У меня ушло шестьдесят четыре года на решение задачи по возвращению на родину и одно знакомство с крайне зазнавшейся расой. Повелители чего-то там, забыла уже название. У меня остался только Триксен, больше никого. Наивная, считала, что смогу проскочить. Не учла, что за такими беглецами могут пристально следить. Даже с этим, — Вэйн кивнула на татуировку, — едва сбежала от них.

— Кто же тебя нашел? Погоди, дай угадаю. Очередная организация, мнящая себя выше всех.

— Бюро. Премерзкий сброд, скажу я тебе. Пока спасалась, забралась в заботливо расставленные сети Умлинго. Поверь, полсотни лет там отбивают всякое желание повторять попытки. Нас могут поймать, когда приземлимся. Будь готов делать ноги.

— Не поймают, — самодовольно улыбнулся Локи, все еще проворачивая в голове события грядущего будущего. — Я сделаю так, что нас не увидят и не услышат.