Нервный бред.

Глава 11.

Сначала Вероника удивлялась, спрашивала, что он тут делает, а Петя лгал, что просто гулял, а теперь как раз идет домой. Первое время развеселая банда внимания на них почти не обращала, через несколько дней безразличие сменилось скабрезными шуточками про парочку. Девушка тоже быстро догадалась, что никакой случайности в вечерних встречах нет, но отказываться от сопровождения не стала.

В очередной раз, как верный пес, влюбленный ждал предмет своего обожания на лавочке у соседнего дома. Поравнявшись с ним, Вероника бросила веселое: «Опять гуляешь?»

— Уже нагулялся, — отозвался Петя и занял место подле нее.

Обсуждая школьные дела, они дошли до дворовой беседки, где как обычно расположилось праздное сборище хулиганов.

— А вот и наша парочка! — громко бросил Валерка явно нетрезвым голосом. — Тоже мне, красавица и чудовище! Ты что, получше себе найти не могла? Связалась с калечным уродцем!

— Да не берет ее никто! — поддержал кто-то из его компании.

— И не ебет никто! — подхватил другой голос.

Ватага, активно согревающаяся спиртным в похолодевшие осенние вечера, дружно рассмеялась.

— Вот уроды, — гневно прорычал Петя, упрямо наклоняя голову вперед и пытаясь идти быстрее.

— Вероничка, иди к нам! — не унималась шайка лоботрясов. — Мы тебе не откажем! Отдерем все, как один! Никто не пропустит! Хватит с этим кривоногим якшаться! От него что так, что в ебле, толку ноль!

Каждая реплика поддерживалась общим одобрительным смехом.

— Уроды, — громче прорычал Петя. — Настоящие уроды.

— Ладно тебе, — примирительно сказала Вероника, опасаясь, что нелестные эпитеты только разозлят банду.

— Эй! Похоже этот калечный еще и огрызается! — прозвучало как сигнал к действию, и, быстро покинув беседку, подвыпившая компания окружила еще не успевших скрыться в подъезде.

— Ты что-то сказал, хромонога? — подступил к Пете Валерка. — Сказал что-то, говорю? Чего заткнулся-то? Зассал? Повторяй, чего там пердануть успел? А?

— До подъезда недалеко осталось, — шепотом произнес влюбленный обращаясь к девушке, еще ниже опуская голову, — добежишь.

— Ты что, Петь? — испугалась она. — Не надо.

— Чего не надо? — вмешался в разговор Валерка.

Он сделал шаг вперед, намереваясь подойти к Веронике, но Петя встал между ним и девушкой.

— Говорить про нее всякую ерунду не надо, — как можно более твердо произнес защитник. — Никто из вас ей не нужен.

— А ты, калеч сраный, нужен? — возмутился такой наглостью Валерка. — От тебя толку, как от прошлогоднего дерьма! Одна вонища!

— Иди же, — настойчиво прошептал Петя девушке.

— А ты?

— Блядь! — разозлился Валерка. — Я тут вообще с кем разговариваю?! Олух хромоногий, ты меня слышишь?! Нет?! Может, тебе тогда уши прочистить?! А что?! Я не поленюсь! — и он сжал кулаки.

Остальная шайка с интересом наблюдала за происходящем, ожидая веселого зрелища.

Вероника, наконец, почувствовав серьезную опасность, стала отступать к дверям подъезда.

На улице уже стемнело. Двор, не считая распивающей компании, опустел. Заступаться было некому, а драка явно назревала.

До последнего мгновения Петя выглядел относительно спокойным и уверенным, но это было далеко не так. Сердце от страха, собственной дерзости и предельного волнения колотилось настолько сильно, что почти заглушало слова. Юноша не знал, что будет делать, на что способен и как вообще все будет развиваться, но намеревался держаться до конца, или, по крайней мере, до того момента, пока девушка не окажется в безопасности.

То, что Вероника двинулась к спасению, он заметил, но заметили это и хулиганы.

— Ты куда, сучка?! — совсем разошелся Валерка. — Повиляла задом, так иди сюда! Я его опробую! Пацаны, попридержите ее, а я пока с ее калечным хахалем разберусь!

В это мгновение Петя понял, что единственный шанс на благополучный исход — использование эффекта неожиданности.

Громко закричав, он кинулся на Валерку, вцепился тому в куртку и, внезапно даже для самого себя, повалил на землю.

— Придурок! — заголосил испуганный зачинщик ссоры. — Ты еще и псих?! Больной! Отпусти меня! Пацаны! Оттащите этого дебила! Придурок психованный!

Внимание шайки тут же с девушки переключилось на поверженного собрата, и призванные на помощь набросились на Петю.

А тот, сам немало перепугавшись, так вцепился в Валерку, что не выпустил его куртку, даже когда их обоих подняли.

— Ублюдок больной! — продолжал кричать Валерка, понимая, что авторитет несколько пошатнулся после падения. — Я тебя урою! Я тебе башку расшибу! Отпусти меня, лишенец! Отпусти, блядь!

Потом в ход пошли руки и ноги. Петя не успел понять, кто именно первым его ударил. Больше ни о каком нападении или контратаках он не думал. Куртку Валеркину отпустил, потому что пришлось прикрывать голову от ударов, а те посыпали градом. Били его жестоко. Со злостью. И не успокоились, даже когда он, скрючившись, упал на асфальт. Единственное, что он не сделал вопреки ожиданиям хулиганов - не стал просить о пощаде. Даже ни одного звука не издал. Сцепил зубы и готовился так и скончаться.

Избиение прекратило вмешательство кого-то из жителей дома, вышедшего на балкон покурить.

— Валим, пацаны! — скомандовал Валерка, вполне натешившись издевательством над беззащитным.

Ватага хмельных удальцов кинулась врассыпную.

Петя с трудом поднялся на ноги и, вытирая текущую из разбитого носа кровь, поковылял к подъезду.

— Парень, ты как? — поинтересовался с балкона неравнодушный сосед. — Может, скорую вызвать?

— Ничего. Не надо, — как можно более уверенно ответил пострадавший, при этом выплевывая выбитый зуб.

Оказавшись в подъезде и кое-как взобравшись по лестнице на второй этаж, он нашел там плачущую Веронику.

— Ты что? — всполошился он, мгновенно забыв о своих травмах. — Они тебе что-то сделали?

— Дурак ты! — зло заявила девушка, размазывая по щекам слезы вместе с тушью. — За тебя я испугалась! Чего ты к ним полез?! Какой из тебя защитник?! Самого надо!.. Не провожай меня больше! Никогда! Понял?! Не подходи даже! — и, разрыдавшись еще сильнее, она побежала вверх к своей квартире.

Дома, увидев отпрыска в таком плачевном состоянии, мать тоже залилась слезами, и без вызова скорой помощи все же не обошлось.

Две недели после этого пострадавший юноша не ходил в школу. Передумать он успел многое, и, конечно, оставить все, как есть, он не мог.

Первые несколько дней после случившегося, на время проведения полицией мероприятий по дознанию, хулиганы затаились и в дворовой беседке не собирались. Однако, когда слухи и страхи поутихли, все постепенно стало возвращаться на круги своя. Веронике опять приходилось поздно возвращаться домой в одиночестве под насмешливыми взглядами Валерки и его молодчиков. Становилось ясно, что и новые приставания не за горами.

Петя в очередной раз столкнулся с тяжелейшей проблемой: что-то необходимо предпринять. Но что? Что мог в одиночку хилый калека? Драться, пока не убьют? А потом? Кто защитит девушку потом?

Страшное решение далось очень тяжело, но иного выхода юноша не видел. В один из вечеров, дождавшись, когда двор совсем затихнет, Петя тайно выскользнул из дома и направился в парк.

От волнения и страха у него дрожали руки и замирало сердце, постоянно чудились сзади чьи-то шаги и голоса, но нужную статую ангела он все же нашел. С немалым трудом расковырял подмерзшую землю, помогая себе палкой и концом ботинка, и в образовавшуюся ямку уложил полиэтиленовый пакет с запиской. Новое послание к ангелу гласило: «Валерка Маринченко, 11 «в», школа №4. Убей.»

Совершив это жуткое дело, юноша, даже не осмотревшись по сторонам, со всех ног кинулся домой.

До утра он так и не уснул, потому что едва подкрадывалась дрема, тут же слышался шелест ангельских крыльев и замогильный шепот: «Убей».

***

Наглый и хмельной даже больше от своей безнаказанности, чем от выпитого, Валерка, пошатываясь, брел домой. Внезапное, необъяснимое исчезновение главаря шайки не могло его не беспокоить, но это же исчезновение принесло ему столько очевидных плюсов, что возвращения не очень-то и хотелось. Пока сотоварищи-хулиганы подчинялись ему в ожидании появления Тараса, но Валерка серьезно начал задумываться над тем, чтобы утвердить свой авторитет, как вожака. Правда, делал он это неумело, часто перегибая палку, как с тем хромоногим, но цепляться к слабым получалось безопаснее и эффектнее, чем разговаривать по душам и поить всех за свой счет.

В целом же собой и ситуацией Валерка был доволен, чувствуя себя хозяином окрестных дворов. Позднее время и безлюдность его абсолютно не настораживали. И вдруг в тишине уснувшего городка запел телефон. Валерка оглянулся, чтобы разобраться: кто этот запоздалый прохожий и не удастся ли поразвлечься. В темноте двора, окруженного строениями с трех сторон, никого не было, но телефон продолжал петь. Валерка закрутился на месте в азартном намерении все же найти того, кто, возможно, глупо пытался спрятаться. Так никого и не увидев, подвыпивший хулиган пошел на звук и к своему немалому удивлению в приоконной яме подвала нашел мобильный. Устройство связи весело распевало женским голосом, более того, на экране светилась откровенная фотография с заманчивой надписью «Шлюшка».

— Очень кстати, — хихикнул Валерка. — Сейчас узнаем, что за телка звонит.

Он нагнулся, потянувшись за вибрирующим телефоном, но так и не достал. Удар по голове лишил его желанной добычи.

***

Голое тело на ржавой железной кровати. Почти распято: руки и ноги разведены в стороны и привязаны к стойкам. Новая жертва оказалась худой, изукрашенной шрамами, синяками и еще более примитивными татуировками, чем предыдущая. И что самое неприятное: этот экземпляр не казался привлекательным. Маньяк сам не мог понять почему, но подготовленная к истязаниям плоть особого аппетита не вызывала. Хотя и затевалось все это совсем не ради нее. Подлинным объектом темных желаний был юный калека.

После первого убийства по заказу садист подозревал, что этим дело не ограничится. Установил камеру на дереве недалеко от статуи ангела и не прогадал. Заказчик появился сначала, чтобы проверить результаты страшной работы, а затем чтобы передать в лапы мучительной смерти еще одного недоброжелателя. Извергу оставалось только кровожадно усмехнуться. Хромоножка будоражил его извращенные помыслы сильнее, чем тем, с кем просили расправиться.

Юноша, конечно, не подозревал, но сам давно стал объектом наблюдения маньяка. Мужчина знал, где тот живет, где учится, в какие магазины ходит, и часто сопровождал, оставаясь незамеченным. Даже простое наблюдение разжигало в изверге жгучую похоть. Мрачно горящими глазами он смотрел на то, как щуплые ягодицы впереди идущего завлекательно перекатываются под тонким трикотажем серых спортивных штанов. Из-за проблем с ногой половинки двигались неправильно, не симметрично, вразнобой, и от этого вид их был еще притягательнее, невиннее и желаннее. Хотелось сорвать с едва выпирающих округлостей дурацкую прикрывающую ткань и впиться руками, потом губами, зубами, а затем уже и вонзиться между. Тело мгновенно наливалось приятным напряжением, возбуждение накатывало так быстро и сильно, что сводило скулы, а привередливый орган рвался из брюк на волю. Однако изверг продолжал м****ь себя вожделением.

Фантазия о том, как он подстережет Петю в темном сыром парке, свалит на мокрую землю, стащит штаны и отымеет с особым остервенением, стала для маньяка главной и любимой. Стоило об этом подумать, и эрекция не заставляла себя ждать.

Порой желание было таким огненным, а близость объекта такой провокационной, что изверг едва не срывался. Приходилось прикусывать щеку, губу или язык, чтобы сбить слишком страстный настрой и взять себя в руки. Несколько раз у маньяка появлялась возможность забраться за Петей в автобус и в толчее проехать вместе несколько остановок, то есть прижиматься к его спине и ягодицам, упираться своим встающим половым органом, горячо дышать на волосы, даже двигаться в такт раскачивающегося транспорта. Умопомрачительно хотелось, до ноющей боли в промежности. Вот только уподобляться жалкому извращенцу, только и способному на то, чтобы потереться об кого-нибудь в общей давке, садист не собирался. Его намерения куда серьезнее.

И вот улов перед ним. Пока еще не тот, а лишь очередной шаг к конечной цели. Что же с ним делать? Худосочное тельце, корявые татуировки — явные признаки потуг выглядеть круче, значительнее. Изверг поморщился. Такое он обычно не выбирает. И все же стек взвился и жарко обрушился на беззащитную плоть, полосуя безжалостными ударами. Мгновенно очнувшийся затрепыхался и закричал, перемежая вой боли со словами:

— Какого хуя?! Что это?! Что это?! Блядь!!! Что за хуйня?! Прекратите!!! Прекратите!!! Суки!!! Хватит!!!

Гадко усмехнувшись, маньяк улучил момент, когда Валерка открыл рот, чтобы издать очередной вопль, и всадил туда ручку стека. Зубы жертвы мгновенно стиснулись и прикусили всунутое, а через секунду горловой спазм заставил рот снова раскрыться, чтобы исторгнуть посторонний предмет с ревом и хрипом. Громко рассмеявшись, садист убрал орудие пытки.

Тяжело дышащий пленник, замотал головой пытаясь сообразить, где он и что происходит.

— Вы кто такой?! Какого хрена?! Что это за блядская хуйня?!

— Всегда они и те же вопросы, — констатировал изверг. — Для разнообразия не отвечу.

Стек снова набросился на беззащитное тело, заставляя плясать на скрипучей кровати. Юноша рвался, выгибался, дергал руками и ногами, терся головой обо все, до чего доставал, в попытках вернуть себе возможность видеть, и при этом, практически не переставая, кричал. Никакого результата отчаянные потуги не принесли, лишь позабавили маньяка. Он-то на слова не тратился и вложил все красноречие в силу и частоту ударов.

Яркие отметины покрыли тщедушную плоть, перечеркивая и старые шрамы, и синяки, и татуировки, создавая новый узор, несомненно, более привлекательный в глазах мучителя. Однако довольно быстро веселье закончилось. У пленника иссякли силы и надежда вырваться, гневные крики боли и страха, сменились стонами и жалобным поскуливанием.

— Хватит. Прекратите. Хватит же. Пожалуйста. Пожалуйста. Хватит. Хватит. Хватит. Прошу.

Мучитель остановился и поморщился. Такая музыка ему была совсем не по вкусу.

— С какой стати мне щадить тебя, ничтожество? — спросил он.

— Что вам, нахрен, нужно? — немного осмелел Валерка. — Денег у меня все равно нет. И взять негде. А еще что?

— Жопу твою, например, — усмехнулся садист.

— Чего? — не поверила своим ушам жертва.

— Да ничего. Все, что надо, у меня уже есть. Вот же, лежишь тут передо мной, голый. Могу делать, что захочу.

— А вы кто? Зачем? Зачем я вам? — беспокойно заерзал пленник, проверяя свои путы на прочность. — Давайте как-нибудь договоримся, что ли?

— Ого, у ничтожества в голове наметилось просветление, — усмехнулся маньяк. - Договариваться он собрался. Не о чем договариваться. Я тебя убью. Вопрос только в том: как и когда.

Пленник нервно сглотнул и похолодел.

— Не надо. Не надо. Не надо, — хрипло забормотал он, вжимаясь в металлическую сетку, и продолжил повторять все быстрее и быстрее, пока слова совсем не слились в неразборчивое гудение.

Еще через пару мгновений тело его затрясло, словно в эпилептическом припадке. Зубы громко заклацали. Кровать заскрежетала.

Мужчина брезгливо поморщился и несколько раз хлестнул юношу по груди и животу, прочерчивая красные линии крест на крест. Пленник взвился, выгнулся вверх, насколько было возможно, заверещал не своим голосом и принялся хаотично биться на раскачивающейся сетке, совершенно перестав себя контролировать.

— Истеричка, — недовольно бросил маньяк и, отложив стек, окатил юношу ведром ледяной воды.

Валерка снова выгнулся, судорожно схватил ртом воздух, а потом, скрючив пальцы, замер, так же странно осел обратно на кровать и свесился на один бок. Губы и кожа стали быстро бледнеть, а потом и синеть.

Зло сплюнув на пол, мужчина ударил пленника кулаком в грудь, целясь в сердце. Валерка в ответ снова захрипел, явно ожил и принялся поспешно хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

— Мало того, что ничтожество, так еще и хилое, — изрек садист. — От меня не сбежишь. И раньше времени не сдохнешь.

Прошло несколько минут, прежде чем возвращенный к жизни пленник смог проскулить:

— Отпустите меня.

— На тот свет, — отрезал садист и ушел.

Юноше, только что успевшему ощутить объятья смерти, хотелось только ныть и выть от бессилия. Из-за того, что он едва не умер, все так же ничего не видел и мало что понимал в происходящем, у него пропала всякая воля к сопротивлению.

— Почему, блядь? — стонал он. — Почему я? Почему со мной? Нахрена, а? Нахрена?

Он сжимал и разжимал кулаки, тянул конечности на себя, убеждался, что крепко привязан, и снова впадал в отчаянье и саможаление.

— За что? За что? За что? Зачем? Отпустите… Опустите меня…

Мучитель в это время сидел в соседней комнате и следил за жертвой через монитор. Аппетита пленник все так же не вызывал, а вот отвращение к нему разрасталось с каждой минутой. Мужчина бросил взгляд на фотографию, прикрепленную к стене рядом с компьютером. На ней был запечатлен объект его тайной страсти, ковыляющий через заросший парк. Приятная горячая волна прокатилась по телу изверга, потом он снова посмотрел на экран монитора и поморщился.

— Чем же этот слюнтяй тебе так помешал? — недоумевающе произнес он.

Однако пусть беззащитное тело на кровати и выступает лишь еще одним шагом к цели, получить удовольствие от него садист все же намеревался. Исправить ситуацию с непривлекательностью жертвы он собрался с помощью своих излюбленных нитчатых кисточек. За время ожидания добычи он успел их достаточно заготовить, так что оставалось лишь придумать узор и закрепить на теле, а для этого последнее стоило обездвижить. Мужчина открыл стоящий здесь же холодильник, порылся в ящике с лекарствами и извлек блистер с тремя таблетками.

«Пора заказывать новую партию», — отметил он про себя и отправился к пленнику.

Услышав шаги, юноша затих, пытаясь предугадать действия мучителя. Тот не был слишком разговорчивым. Молча растолок на столе таблетки, молча зачерпнул стаканом мутную воду из ведра, без единого слова всыпал лекарственный порошок. Только и расщедрился на произнесение приказа:

— Пей, — и ткнул Валерке ободком стакана в рот.

— Что это? — всполошился пленник. — Я не хочу. Зачем? Лучше отпустите меня. Отпустите меня. Пожалуйста, — снова жалобно затянул он.

— Пей, ничтожество. Травить тебя не собираюсь.

— Я не хочу пить, — отвернулся пленник. — Опустите меня. Я никому ничего не скажу. Обещаю. Обещаю, нагад. Слово, блядь даю.

— Жалких выродков мне попадалось немало, — задумчиво произнес садист, — но ты один из самых никчемных.

— Пожалуйста. Отпустите. Раз я вам не нужен. Не подхожу. Просто отпустите. Я — рот на замке. Жизнью клянусь.

Мучитель поморщился и ударил несговорчивого юношу по лицу. Не кулаком, лишь ощутимо шлепнул ладонью по щеке и повторит приказ: «Пей!». А для того чтобы подбодрить пленника, схватил свободной рукой за волосы и приподнял его голову, вжимая зубами в стакан. Давясь и захлебываясь, Валерке пришлось поглощать мерзкое на вкус пойло. Садист не успокоился пока стакан совсем не опустел.

— Теперь немного подождем, — изрек он и отошел.

Отдышавшись и отплевавшись, пленник снова попытался выторговать себе свободу.

— Я буду делать все, что хотите, только отпустите. Ладно? Ну какой вам от меня прок? Денег у меня нет… Или вам?.. Если вам денег надо, я найду, — оживился юноша. — Правда, найду. Сколько вы хотите? В лепешку расшибусь, а надыбаю. Только отпустите. Хорошо? И никому ничего не расскажу. Обещаю.

Юноша замолчал, ожидая ответа, но того не последовало.

— Вы тут? Слышите меня? — он обеспокоенно повертел головой, словно пытаясь осмотреться.

— А если меня нет, сбежать попытаешься? — усмехнулся мужчина, стоящий неподалеку от кровати.

Валерка вздрогнул и тут же затараторил:

— Нет, конечно. Обещаю, что не буду пытаться. Вы же меня отпустите, правда? Только скажите, чего вам нужно. Я постараюсь. Очень постараюсь. Только как бы быстрее надо, пока меня не хватились. А так я обещаю, что никому ни единого слова о вас. Правда.

Изверг задумчиво молчал, мрачно глядя на пленника, а тот, не получая ответа, все сильнее волновался.

— Пожалуйста. Отпустите, — горячо просил он. — Только скажите, чего хотите. Денег? Так я достану. У мамки сопру, если понадобится. Корешей обдеру, если надо. Только скажите сколько.

Садист не произносил не слова.

— Может, чего-то другого? Ну… Там… Бухла принести? Наркоты? Я все могу достать. Клянусь. По рукам? Я вам чего хотите, а вы меня отпустите. Идет?

Изверг продолжал хранить молчание, чем только сильнее пугал пленника.

— Ну, что? Не устраивает? А что еще? Я вам денег предлагал, и того, и этого… Ну, не знаю… Что еще? — юноша беспокойно ерзал на неудобной железной сетке, чувствуя себя совершенно беспомощным. — Чего еще хотите? Или?.. Ну… — он заерзал еще взволнованнее, — того… Ну… Я… Как бы… И того… Ну… И… Отсосать могу, — с трудом выдавил он.