Скажи, за что?

Глава 13.

Обиженный Цзинь Лин сверкал хмурым взором, сидя в личных покоях главы ордена. Цзян Чэн уже не первый час, на повышенных тонах, объяснял нерадивому племяннику причинно-следственные связи его глупого поступка. На самом деле, кроме потраченных нервов Ваньиня, ничего страшного не произошло, о чем не забывал ему напоминать Вэй Усянь, все это время подпирающий край стола. Небольшая размолвка с Верховным Заклинателем в расчет не бралась. Не понаслышке зная тяжелый характер главы Цзян, Гуанъяо покорно склонившись, признал свою вину, стараясь погасить конфликт на возгорании.

Если бы возбужденный из-за праведного гнева, Цзян Чэн обращал внимание хоть на что-то вокруг себя, он бы обязательно заметил, как озорные огоньки зажглись в глазах его шисюна. Крики и ругань никак не действовали на их племянника. Упрямо поджатые губы и ни капли вины за содеянное в светлых глазах говорили о том, что юноша в корне не согласен с предъявляемыми ему претензиями, но возразить не посмеет.

Ставни распахнулись, заставляя Ваньиня замолчать на полуслове, дыхнуло морозной свежестью. Несколько снежинок кружась, залетели в помещение, опускаясь на дощатый пол холодными каплями. Клубясь, темный дым начал заполнять комнату, проникая в каждый уголок. Опутывая в свои объятья, он полностью перекрыл обзор.

— Дядя, — Цзинь Лин вскочил с колен, бросаясь в его сторону, но Вэй Ин успел раньше.

Опустив ладонь на чужие губы, он дернул Цзян Чэна в свою сторону, использовав талисман перемещения. Пространство исказилось и закружилось. Почувствовав, как земля уходит из-под ног, и резкий перепад температур, Ваньинь почувствовал каждую мышцу в теле. На инстинктах, отработанных до автоматизма, рука потянулась к Саньду. Ощутив спиной твердую поверхность и обжигающею боль, он стиснул зубы, чтобы не издать ни звука.

— Спокойнее, — Вэй Ин, приземлившийся сверху, вопреки своей форме, пушинкой не был, заметив побелевшие костяшки пальцев на мече, он поспешил подняться, выставив руку в защитном жесте, — это всего лишь я.

— Ты что вытворяешь? Где… — когда дыхание, которое выбило от удара, пришло в норму, и взгляд сфокусировался, он обнаружил, что они находятся на пристани.

Крупные хлопья, пушистые и мягкие, запорошили гладкую поверхность озера. Пасмурное небо, переливаясь всеми оттенками серого, казалось хмурым и насупившимся. Туман окутывал всю округу так, что различить что-то дальше нескольких чжанов не представлялось возможным. Одна белая, молочная поволока.

— Что ты устроил? — Уже более спокойным тоном отозвался Цзян Чэн, но раздражение легко было обнаружить в каждом движении. Саньду, так и не покинувший ножны, грозно звякнул.

— А-Лин совершенно не слушал тебя, — опустив взгляд в пол, Вэй Усянь мыском стал вырисовывать какие-то забавные фигурки, напоминающие кроликов, — я захотел тебе помочь, и решил, что мой урок будет более доходчивым.

— Позволь полюбопытствовать, — Цзян Чэн искренне недоумевал, чему весь провернутый маневр должен научить их племянника, помимо прибавки нескольких причин для боязни ночью закрыть глаза, — чем п*******е главы из собственных покоев и нанесение мне телесных повреждений, поможет А-Лину понять мою точку зрения?

— Никто не собирался тебя калечить, — беспокойство быстро сменилось озорными огоньками, — ты сам неудачно приземлился. Он ведь тоже за тебя испугается!

Просто гений. Цзян Чэн мысленно содрогнулся, от одной лишь мысли, что было бы, будь Вэй Усянь материальным, неусыпно следя за воспитанием Цзинь Лина. Их племянник практически со сто процентной вероятностью, к своим семи годам боялся бы даже собственной тени. Но вопреки безрассудности данного поступка, Ваньинь вдруг осознал, что Вэй Усянь пытается участвовать в жизни Цзинь Лина. Пусть и таким идиотским способом, но он хотел помочь ему.

Цзян Чэн никогда не пытался разбираться в своих чувствах и эмоциях, слепо действуя по наитию. Злость, раздражение, ненависть — были такими привычными, что ощущались как важная часть его самого. Благодаря им, кажется, что ты защищен и никто больше не посмеет приблизиться к тебе настолько близко, чтобы причинить боль. Именно таким, он смог выстроить себя, после всех событий, произошедших за недолгую жизнь.

Даже любовь к племяннику казалась, отчужденной и холодной. Хмурый взгляд и вечно сведенные к переносице брови — тяжело было сбросить эти оковы, как с лица, так и с души. Но сейчас, будто что-то раскалывалось, расползаясь уродливыми трещинами. Точно скорлупа. Ковырни посильнее и верхний слой послушно рассыплется под давлением.

Желание помочь ему. Будто, он больше не обязан справляться со всем один.

Ком застыл в горле, мешая сглотнуть. Будь это кто угодно — щемящее ощущение в его груди, можно было бы списать на благодарность — вот только, это был Вэй Усянь. Чья неуемная энергия и желание помочь, всегда оборачивались сущим адом. Повторно наступить на одни и те же грабли было сродни безумию. Доверяться и снова оступиться было страшно. Невыносимо. Страх, обезумевшим зверем, скулил, пытаясь напомнить, все ужасы и страдания. Но, вот только, необъятное чувство тепла и поддержки, которое обязательно вмещал в себя его шисюн, тоже выбралось на свет. Вступая в свои права.

Чего же в нем больше, отчаяния или любви?

— Предупредить меня не мог? — Последняя мысль была такой громкой, что Ваньинь испуганно вскинулся, отводя взгляд, — я мог ранить тебя! Почему ты никогда не думаешь, прежде чем что-то сделать? И откуда у тебя талисман перемещения?

— А, точно, — Вэй Ин с радостью ухватился за протянутую соломинку, с энтузиазмом вытаскивая названную вещицу, — в Ланьлине прихватил. В чьих-то покоях.

— В чьих конкретно? — Чтобы использовать этот талисман, нужно обладать большой духовной энергией. К тому же, кто мог пользоваться им в Башне Кои? И для чего?

— Не знаю. — Вэй Усянь пожал плечами, с неподдельным интересом вертя его в руках.

Цзян Чэн закатил глаза. Как можно славиться Старейшиной Илина и быть настолько безответственным? Еще раз кинув взгляд на печать, он мысленно поставил галочку разобраться с этим как можно скорее. Тем более, пропажу рано или поздно обнаружат.

— Помогите! — До них донесся обеспокоенный голос Цзинь Лина. Ему, наконец-то удалось отыскать дверь и выбраться наружу. — Дядя, то есть, глава ордена…!

Слова перемежались со всхлипами, пока совсем не превратились в бессвязный набор слов, и Цзян Чэн, послав Вэй Усяню недовольный взгляд, кинулся к племяннику. Давно в Пристани Лотоса не собиралась вся Поднебесная. Еще пару таких душераздирающих воплей и это событие переставало казаться таким недосягаемым.

***

Успокоить Цзинь Лина и перепуганную прислугу удалось только поздним вечером. Расстроенный ребенок, даже вопреки своему обыкновению, не разозлился, узнав, что это был лишь урок. Каких только усилий Цзян Чэну стоило принять на себя «благодарность» за данный воспитательный процесс. А-Лин слезно просил прощения за свой необдуманный поступок и просил, больше не пропадать. Цзян Чэн просидел с ним, мягко убаюкивая и успокаивая.

Не признать эффективность методов Вэй Усяня было нельзя. Впервые, за долгое время Цзинь Лин был таким послушным и покладистым. Пообещал никогда больше не доводить до таких переживаний никого из своих дядей.

— Видишь, все не так уж и страшно, — Вэй Усянь шептал, хотя кроме Цзян Чэна его никто слышать и не мог. Цзинь Лин мирно посапывал, свернувшись калачиком. От умиротворенности картины, давно забытое чувство уюта окутывало, бережно отталкивая горечь утраты а-цзе, — зато точно теперь подумает, прежде чем убегать в одиночку в лес.

— В следующий раз советуйся со мной, а лучше вообще не выкидывай подобного! — За грозным тоном не было ничего существенного. Злость уже давно отступила. Осталось лишь усталость и банальное желание выспаться.

— Конечно, глава ордена, — шутливо склонился Вэй Усянь и весело хихикнул, заметив, каким умиротворенным и расслабленным выглядит Ваньинь. — Как скажете.

Доски под ногами скрипели, когда они направлялись в сторону его покоев. Была уже глубокая ночь, поэтому Цзян Чэн мог позволить себе расслабленно перекидываться ничего не значащими подколками, не боясь, что его сочтут умалишенным. Юньмэн, естественно не Гусу, но к отбою все так же старались отходить вовремя, чтобы утром не чувствовать себя не отдохнувшими.

— На рассвете отправимся в Ланьлин, — когда дверь с тихим скрипом погрузила комнату в полумрак, бросил Цзян Чэн, развязывая пояс. — Нельзя надолго откладывать твою находку.

— А то нарушитель успеет замести свои следы, — согласно кивнул Вэй Усянь, фривольно располагаясь на его кровати. Недоуменно-удивленный взгляд он предпочел проигнорировать. — Как думаешь…?

— Головой, — перебил Ваньинь, хмуро опускаясь рядом, — ты что снова выдумал?

— Я? — Вэй Усянь огляделся, будто и не заметив, что оказался в постели главы ордена, — место тебе решил нагреть. — Заметив, каким именно взглядом сверлит его шиди, Вэй Ин решил, что на сегодня пожалуй хватит испытывать удачу.

Быстро юркнув на пол, он невинно улыбнулся. Серые глаза блеснули в темноте, приковывая взгляд. Завораживающее зрелище. Свежий воздух будто перестал поступать в легкие, уступая царствовать вязкому и тяжелому. Губы пересохли и стук сердца отозвался где-то в висках. Захотелось протянуть руку и … что?

Цзян Чэн моргнул и морок спал. Вэй Усянь удобно расположившись рядом с его ложем, с интересом рассматривал его застывшую фигуру. Стоит отдать должное его инстинкту самосохранения, который именно в этот вечер решил начать принимать активное участие в жизни его шисюна. Вэй Ин благоразумно промолчал, улыбаясь уголком губ.

***

Утром, они решили, что полететь на мече будет намного быстрее. Про удобство и комфортность речь не шла. Взвесив все за и против, постаравшись не обращать внимание, на заваленный письмами и донесениями стол, Цзян Чэн покинул свои покои.

Уже привычный ритуал, состоявший из нещадного использования собственных сил — нужно бы выделить неделю на медитацию — на этот раз пролетел незаметно. Ставшее привычным тепло Вэй Ина за спиной пугало. Когда подобное успело стать привычным?

Гуанъяо встретил его настороженной улыбкой. Он многое успел высказать ему до того момента, когда они с Цзинь Лином отбыли в Пристань Лотоса. Смерть отца, наложила пару синяков под глаза, теперь уже главы ордена Цзинь и Цзян Чэн почувствовал неясное чувство вины. Возможно, он немного перегнул палку в последний свой визит сюда.

— Глава Цзинь, — Цзян Чэн почтительно поклонился.

— Глава Цзян, — в тон ему отозвался Цзинь Гуанъяо, все еще напряженно всматриваясь в его фигуру, — вы не предупредили о визите. С А-Лином все в порядке?

— Все хорошо, — лицо осталось непроницаемым, однако раздражение напополам с чувством вины, мешали своеобразный коктейль. — Мы можем поговорить наедине?

Даже если эта просьба и вызвала удивление или недоумение, Гуанъяо ни жестом, ни словом не выдал этого, покорно поведя его за собой вглубь Башни. По пути, успев предупредить слуг, чтобы те подготовили покои главе Цзян, ведь путь слишком далек, чтобы путешествовать туда — обратно. Да и усилившийся ветер, завывавший за пределами стен, вовсе не способствовал желанию снова оказаться на улице.

— Я видел, — они с Вэй Усянем долго и методично придумывали, как выкрутить ситуацию в свою пользу, оказавшись при этом не при чем, — как кто-то использовал талисман перемещения в день когда ваш отец…- без предисловий, Цзян Чэн решил сразу ввести в ступор своего собеседника, — ты что-нибудь знаешь об этом?

— Я? — Неподдельное удивление преобразило мягкие черты лица, — это был кто-то из клана Цзинь?

— Нет. — Вылетело быстрее, чем Вэй Ин успел бы вмешаться, и обратить внимание на себя. Они не обсуждали этот вопрос. Но Цзян Чэн запомнил, что талисман был найден в гостевых покоях, значит предположение, что это кто-то из клана Цзинь неверно.

— Вот как, — Гуанъяо задумчиво нахмурился, — в чем он был?

— Не помню, — идея разговаривать напрямую с главой Цзинь казалась абсурдней с каждой секундой, почему они решили, что Лянфан-цзунь обязательно должен что-то знать?

— Хм, — протянул Гуанъяо, — тебя только это привело сюда? Я проверю свои покои, вдруг что-то пропало. Спасибо.

— Да, похоже мы облажались, — Вэй Ин разочарованно опустился на пол, — зря мы его не взяли с собой и время бы сэкономили. Оставили бы в комнате и я бы остался ждать!

По поводу своевременных гениальных идей своего шисюна, Цзян Чэн мог бы завести целый монолог с перерывом на еду и сон, вот только место и время не располагали.

— Угу, — согласно буркнул Цзян Чэн, прикидывая где мог потерять собственные мозги и пойти на поводу у Вэй Усяня.

Вэй Ин, строя виноватый взгляд пытался что-то сказать, но Ваньинь за собственными мыслями пропустил все, что до него пытались донести. Умудрившись даже погрузиться в сон.

Звон колокольчика был эффективнее внутренних часов. В один момент, скидывая с себя оковы сна, Цзян Чэн удивленно переводил взгляд с самодовольно ухмыляющегося Вэй Усяня на мужчину в черных одеяниях. Пока еще не понимая, что конкретно происходит, он призвал Цзыдянь. Не то чтобы он был не эффективным бойцом, когда его только выдернули из сна, но если бы не нога Вэй Ина, заклинатель был бы пойман только в коридоре.