Всего лишь румба

Всего лишь румба 11

Глава 11

Мама с папой пришли с работы усталые и какие-то сникшие. Старались не показывать детям свого состояния. Но Тим ведь знает, что не всё так просто! Что-то случилось и они скрывают. Ещё Тим заметил что они не так дружны, как было вчера. Мама... Тим почувствовал лёгкое отчуждение. Она к папе относится с отчуждением. Может быть это всё кажется и они просто устали? Узнать бы, расспросить. Поужинали. Детей отправили по своим делам, а сами засели за кухонным столом что-то обсуждать. Тиму интересно. Он хочет знать! Он ведь не маленький, чтобы не участвовать в делах семьи.

- Зой... они разговаривают, там...

- Ну и что?

- Пойдём послушаем?

Зойка фыркнула и Тим решил сам. Подкрался к двери выглянул в прихожую. Слушает. Слышно только, что говорит папа. Мама отвечает тихо, не разобрать. Папа недоволен. А мама оправдывается или успокаивает его?

- Весь транспорт арестуют... Инспектор сволочь... Документы же в порядке! Что им ещё нужно?... Взятку не хочет брать... Черт знает что!

Какой инспектор? Какой транспорт? Зачем арестуют? Не понятно...

- Зой, у них проблемы...

Зойка ничего не ответила. Она сердится на маму. Ей так сейчас плохо, а она какими-то проблемами увлечена. Нужно дождаться пока они наговорятся и пойти пожаловаться маме, как ей плохо и больно! Наконец, Николай Николаевич отправился в ванну и Зойка рванула было на кухню, но Тим её опередил, он был уже там.

- Мам... что случилось?

- Всё хорошо, Тимочка, всё хорошо.

Она потрепала его по голове, привлекла к себе. Зойка появилась как раз в этот момент... Глаза вспыхнули ревностью и обидой.

- Тимка, мне с мамой надо поговорить. Наедине. Уйди.

- Хорошо...

Тимка вышел из кухни, а Зойка в нетерпеливом порыве  прильнула к ней.

- Мам, а почему нельзя жениться братьям на сестрах?

- Чтобы не было кровосмешения. И вообще, люди это осуждают, - она мельком глянула на дочь как та расстроилась. Со смехом добавила, - глупенькая, у тебя же нет брата за которого ты собираешься замуж? Чего тогда губы надула? Тебе повезло.

- А Тимка мне брат?

- Нет. Он тебе не брат, - Валентина внимательно и укоризненно посмотрела на Зою, - по крайней мере, он тебе не кровный. Успокойся. Рано об этом тебе думать.

- Нет... не рано.

- Что случилось?

- Мама... у меня кровь идёт...

- Девочка моя... - Валентина обняла дочь, - Я тебя поздравляю. Ты становишься женщиной.

Зашипело на плите, пена полезла через крышку... и мама отстранив Зойку, бросилась спасать варево.  Разве так у них раньше было? Лишь у Зойки чуть голова заболит, мама уже хлопочет, порхает над ней, а сейчас? Она к Тиму лучше относится чем к ней! Да, да! Она видела. Завтракать садятся - её не ждут. Мама всё время гладит его по голове, а Зойка как неприкаянная... Вот сейчас, хотела поделиться самым сокровенным и волнующим, спросить совета. А она? И зачем тогда Зойка закрутила всё это? Чтобы мама стала к ней относиться хуже? А ещё... Ещё она ревнует её к Тиму. "Тимка мой! И я его никому не отдам!"

- Дочь... Вам с Тимом нельзя уже спать вместе. Может переселишься в зал?

- Почему?

- Потому что, девушки не спят с парнями.

Сколько они с мамой переговорили на эту тему. Зойка ждала этого момента как чуда. Мама обещала устроить ей праздник и купить  в этот день белое платье, как у невесты. А теперь это случилось! И она так спокойно это восприняла, без всякой радости! Только: "Ты становишься женщиной" и  "Я тебя поздравляю" И всё? Вот так? И в зал переселиться? Зойка рассердилась. Нет! Нет! Нет! Она не хочет уходить из Тимкиной, уютной комнаты, на диван в зал. Она будет бороться.

- Я хочу спать с Тимкой! - Выкрикнула она и топнула ногой.

- Но тебе уже нельзя... Это стыдно.

- Нет! Я буду спать с ним!

Так громко заверещала, что Тимка примчался на шум.

- Тимка! Мама хочет меня в зал переселить! Скажи ей! Скажи! Мы будем спать вместе! Вместе! - Зойка забилась в истерике, брызнули крупные слёзы. 

- Дочь... прости, прости... Ладно, ладно, не плачь..

Мама привлекла её рыдающую к себе. Тимка... Тимка тоже хочет к маме, он подошел мелкими шагами и прижался к ней с другой стороны. Но появился папа из ванной, даже не стал  разбираться в ситуации, императивно постановил:

- Тимоха переселяется в зал, на диван.

Значит... мама больше никогда к нему не придёт спать, а он не сможет прижиматься к ней и слушать как гудит её голос из грудной клетки, когда она читает книжку. Значит никогда не удастся целоваться с Зойкой... Диван в зале - ссылка и наказание. Нужно бороться! И Тимка в первый раз позволил себе ослушаться отца.

- Я не буду спать в зале...- тихо, но твёрдо сказал он.

- Ты ещё маленький, решать. Понял?

- Я не маленький! - Тим задохнулся от негодования. Упрямо поджал губы и сжался.

И неожиданно. Впервые! Отец сдался. Махнул рукой.

- А, делайте, что хотите. Валя, пойдём спать. - Взял маму за руку оторвал её  от детей и повёл в спальню.

Победа! Зойка посмотрела на Тима с уважением и лукавой улыбкой на зарёванном лице, сказала всхлипнув:

- Учти, сегодня твоя очередь читать. Ага?

Она простила ему! Он читал книжку, а она, будто и не рычала на него сегодня целый день, прижалась ухом к груди, слушала, так и уснула в обнимку. Неужели они помирились? Тимка не верил, но факт. Он уже думал что, всё... потерял, навсегда.  Даже напряженно подслушивал о чем они говорили с матерью. Зойка собралась за него замуж! И это ему здорово  польстило. Вот, а папа: "Маленький, маленький!" Ничего не маленький! А ещё мама говорила, что Зойка, наконец, становится женщиной. До этого она не была таковой? Хм... Всё же имеет смысл поковыряться в интернете и узнать, что это значит.

Пять утра... Тимка открыл глаза...  Мама провожает папу. Они уже стоят около двери, целуются. Щелкнул замок... Папа ушел.  Боже мой! Мама сейчас придёт к ним. Тимке к горлу подкатывает пульс, сердце  трепещет яростно и в ожидании... Мама вошла тихонько в комнату. Склонилась над детьми, поправила одеяло, легонько коснувшись Тима. И... ушла... Она ушла в свою спальню, не стала ложиться к ним... Тимку затрясло от разочарования и обиды. Мама... Нарастает возбуждение. Лавиной, лавиной, он не может уже терпеть, лежать вот так, затаившись. Объятия Зойки нестерпимо жгут и ему хочется освободиться от них. Он пойдёт к маме сам. Как бы ни было невыносимо стыдно. Осторожно приподнялся, снимая с себя Зойкину руку. Пошел на цыпочках, мягко ступая, крадучись. Вошел в спальню.

- Мама, - шепотом позвал он.

- Тимочка... Поди лучше спать к себе... пожалуйста...

Тимка не слышит, не хочет слышать. Он юркнул под одеяло и придвинулся к маме. Прижался щекой к тёплой груди.

- Мама...

- Пожалуйста, сынок, - жарко шепчет Валентина, -  вернись на свою кровать...

- У, у, - отрицательно мотнул головой Тим и рукой шарит по ночной рубашке, по груди, ищет сосок, нежно трогает его пальцами, щиплет, теребит.

Сосок отозвался на ласку, предательски напрягся и... захлестнула нега. Такая пронзительная нежность, что Валентина затряслась изнемогая от желания освободиться от ткани рубашки, схватить голову Тима и приложить его к груди, дать ему то, что он так настойчиво просит, испытать ещё раз наивысшее блаженство... "Как плохо, как плохо," - шепчет она скороговоркой, - "это нельзя делать, нельзя" Она это шепчет не ему, себе, а сама вытягивается в истоме, рукой тянется к его волосам, погладить, прижать к себе... испытать... последний раз. Да, последний раз! И больше никогда!

- Тимочка, Тимочка...

Шепчет, а сама  уже готова метнуться рукой к подолу ночной рубашки, задрать как в прошлый раз и дать ему грудь. Нестерпимое желание схватить двумя ладонями лицо, осыпать поцелуями макушку, глаза, щёки... губы...

- Мама, я хочу... - шепчет Тим. Его губы тянутся к соску, трогают его через ткань.

Что-то сорвалось в ней. Мозг заволокло сладким туманом и удовольствие из самого сердца проникает, пронизывает всё тело.

- Возьми... мой мальчик, возьми... в последний раз... в последний раз!

Суматошно заёрзала изгибаясь, зашарила рукой в поисках края ночной рубашки. Не находит его. И отчаяние, безумное отчаяние. Тимка сам тянет рукой ткань рубашки, их руки сталкиваются, сплетаются в ласковых поглаживаниях, они вместе задирают подол в нетерпении, импульсивном порыве. Оголяется тело... освобождается грудь. Тимка губами ищет, рыскает по груди в поисках соска. Валентина хватает его голову, помогает ему и совместный вздох шепотом... "А-а-а..."

-  Тимочка, Тимочка... погоди... не спеши...- губы у Валентины дрожат и от этого шепот получается как причитания, - мне не удобно, я сниму рубашку.

Она приподнялась на локте и в спешке, путаясь в складках и узкой горловине избавилась от мешающей ткани. Зачем она это делает? Она сошла с ума, она даже не представляет, что сейчас происходит... Внутри так тепло и томно. Мальчишка присосался к груди, жадно сосёт, его плоть восстаёт... Её соски тоже напрягаются и как будто привязаны тугой рыболовной леской к лону, образуя невидимую, звенящую струну.  И эта тонкая струна дребезжит задевает все нервы одновременно, от этого сладкая дрожь проносится по телу. Хочется схватить мальчика, нежно поместить, засунуть всего полностью  в чрево, выносить  и... родить его заново, чтобы он стал родным клеточка в клеточку... Двумя руками тянет Тима на себя, самовольно раздвигаются ноги. Пусть... Может быть, хоть так уберечь дочь от раннего секса? Они ведь уже готовы! Валентина знает. Пусть...  Затаив дыхание, медленно, сдерживая нетерпение, снимает с него плавки двумя руками, большими пальцами нажимая на резинку. Плоть резко освободилась из под тугих плавок, упёрлась, туда откуда сын должен родиться вновь... Долгое замирание и ожидание... скользкое проникновение...