Горацио, как всегда, слушал, не перебивая, но чутко реагируя лицом на каждый поворот истории; она почти забыла, как талантливо он умеет слушать. Какофония вокруг, казалось, притихла – может быть, Алису узнали и им не решались мешать, а может быть, её просто слишком увлёк рассказ о Даниэле. Какое странное, болезненное удовольствие – вот так, долго и непрерывно, говорить о нём.
– Мда… Алиса, извините, я задам неприятный вопрос, – произнёс Горацио, когда она замолчала. – Если бы Даниэль был здоров, он был бы Вам интересен? Без своих диагнозов?
Она вздрогнула.
– Предполагала, что Вы это спросите. – (Ложь. Ты не предполагала. Это слишком в самую суть, слишком страшное – даже для его проницательности). – Хороший вопрос. Я не знаю.
– А мне кажется, знаете, – склонив голову набок, серьёзно ска
