Нереаль - Книга 2. Возвращение

День 2. Чудеса На-Пали - часть 2

Дыры в потолке, через которые к нам в гости попали пятиглазы, на поверку оказались такими же колодцами, через который мы сюда упали. Причём все эти колодцы, как я прикинул, находятся на одном уровне.

Настала очередь труб в боковых стенах. На одной стороне они были перекрыты широкими каменными столбами, которые оставляли между собой настолько узенькие щёлочки, что не то что пройти – увидеть что-либо за ними было невозможно.

Остальные две объединялись в одну трубу и были свободны от препятствий, но они были очень короткими. Метров двадцать вперёд – и сразу же начинался крутой поворот вертикально вверх. Воды в этих трубах не было, хотя порожки были точно такими же. Объяснялось это просто: на дне одной большой общей трубы у них был зарешеченный слив. Где-то далеко внизу плескалась вода.

А за колоннами зала и впрямь оказался лифт. Сама лифт-платформа на данный момент была наверху. А низ шахты лифта представлял собой слив для воды, находящейся в зале. Вот почему пол зала также не содержал воды. Вся она давно стекла сюда.

Рычаг, находящийся на стенке, управлял лифтом. Спустив лифт, мы погрузились на него и поехали наверх. Где-то там – комната управления водоснабжением здешней части горной страны.

Комната управления оказалась очень тесной. И поэтому совсем некстати там оказалась тройка краллов, которые, стоя на страже, играли в кости.

Дружный залп одновременно всех десантников, включая артиллерию сержанта – и проблема решилась, ещё не сформировавшись. Игра была грубо прервана, кости краллов разлетелись в разные стороны, как и сами их хозяева.

Стены комнаты контроля были наклонены под углом к полу и все сходились в одной точке на потолке, отчего комната казалась маленькой четырёхугольной пирамидой.

Под тремя из четырёх стен находились громадные деревянные вентили, опоясанные рядом грубых рукояток, отчего вентиль сильно смахивал на шестерёнку. В том, что это вентили, сомневаться не приходилось, видя, как вокруг оси, на которую насажена эта шестерёнка, обвивается винтовая резьба. Четвёртая стена содержала проход, перекрытый дверью.

— Вот и выход, — улыбнулся сержант.

— Сержант, погоди, — остановил его я. — Это ж система управления местной канализацией! А вода перекрыта. Мне кажется, что надо водичку врубить, оно нам ещё пригодится.

— Когда кажется… — буркнул сержант, но тут же махнул рукой: — Ладно, ребята, я думаю, хуже не станет.

Отряд разделился на три части. Все дружно, напрягая мускулы, повернули вентили до упора. Единственным, кто в этом не участвовал, был Эш, и поэтому он, не зная, куда приткнуться, ходил туда-сюда.

Над вентилями в стене было по вырезу, обнажая маленькие туннели диаметром в несколько сантиметров. Так что, когда мы повернули вентили и по трубам хлынул поток, через эти вырезы мы увидели мутные водопады. Мелкие капли умудрялись вырываться из общего потока, заполняющего туннели там, внизу, попадая членам отряда на лицо и одежду.

Сквозь лифт-платформу, основой которой была металлическая решётка, мы видели, как внизу из темноты медленно величаво выплыла поверхность воды. Она всё подымалась и подымалась. И, наконец, почти коснувшись лифт-платформы, остановилась. Похоже, назад нам не суждено вернуться, лифт-платформа не поедет. А назад нам и не надо: там нечего уже делать.

«Порядок, Джен!» — сказал бог.

— Это всё? — спросил сержант. Я кивнул. — Тогда – наружу! — скомандовал он, и десантники кинулись к двери.

Двое налегли на дверь, остальные страховали с возведённым в готовность оружием. Двери легко приоткрылись. За ними коридор ещё немного продолжался и был абсолютно пуст. И через несколько шагов мы вновь оказались под открытым небом среди зелени. Перед нами было очередное ущелье.

Я обернулся. Над провалом входа в комнату управления водными массивами, над горами возвышалось массивное здание, состоящее из двух толстых башен. Некое подобие водонапорной станции, догадался я.

Неподалёку от входа находился колодец. Такой же, как и тот, в который мы недавно прыгнули. Он был полон водой по самые края. Это из-за того, что мы подали воду! Теперь я понял, почему нали обходятся без вёдер на длинных верёвках или чего-нибудь вроде этого: все их колодцы находятся на одном уровне. Водонапорная башня также поддерживает один уровень воды, и поэтому нали достаточно всего лишь ведра, чтобы обеспечить себя водой из колодца.

Вперёд по ущелью мы успели пройти всего несколько десятков метров. До нашего слуха донеслись ворчания. Сержант отправил двоих вперёд на разведку. По прибытии те доложили, запыхавшись:

— Сержант, сэр!.. Прямо на пути отряд жирных тварей с ракетомётами! Среди них есть очень крупные экземпляры.

— Чем они заняты? — нахмурился сержант.

— Они патрулируют зону, сэр. Идут сюда.

Вот скарж!

— Отступаем! — тихо приказал сержант. Ворчания бегемотов стали отчётливее.

Мы засели так, что поворот отлично простреливался.

— Сколько их там? — спросил я разведчиков, напряжённо вглядываясь в просвет между скалами.

— С десяток.

— Удирать надо! — шепнул я.

— Куда? — хмыкнул сержант. — Обратно внутрь водокачки? Там тупик.

— А хотя бы сюда! — я указал на колодец. — Попытаемся переплыть куда-нибудь. Наверняка есть какие-то пути сообщения. А если нет, то попробуем переждать под водой.

— Ладно, — согласился сержант. — Дело говоришь. Всем надеть акваланги!

Отряд дружно ощетинился масками. Позже всех, как и ожидалось, со своим аквалангом справился Эш.

Сержант махнул рукой – и отряд начал исчезать в недрах колодца, раз за разом порождая всплеск.

Мы спускались всё глубже и глубже по тоннелю. Источников света нигде не было, но вода, казалось, сама рождала мутный непонятный свет. Наконец, туннель закончился. Мы оказались в зале, где три колонны подпирали потолок, приплыв через одно из отверстий в этом потолке. Из этого отверстия недавно на наш отряд напал пятиглаз, когда этот зал не был заполнен по самый верх водой.

Потушенные факелы на стенах всё ещё выпускали в воду серый дым. Я заглянул во вторую дыру в потолке, надеясь попробовать всплыть там. Ничего не вышло. Ход перекрывала каменная плита, которую я раньше не углядел.

Потом я вспомнил о двух трубах в боковой стене зала. Я проплыл в одну из труб и осмотрелся. Туннель оттуда вёл вертикально вверх. Уровень воды был достаточен, чтобы проплыть до упора. Я повернулся к отряду, члены которого заинтересованно следили за моими действиями, и сделал знак сержанту: двигаем сюда!

Сержант уже и сам понял, что переждать здесь не удастся. Воздух брать было неоткуда, кроме поверхности того колодца, откуда мы приплыли. А этот колодец наверняка уже окружили бегемоты. Ещё разве что попытать счастья у динозавриков, от которых мы сбежали через другой колодец… Но я не думаю, чтобы эта идея встретила бурное одобрение у членов отряда. Поэтому все приняли моё предложение. Десантники заскользили к туннелю и, заплыв внутрь, стали всплывать по шахте вверх. Один из них проплывал слишком близко к сливу в полу, куда вода, не спеша, стекала, образовав маленькие водоворотики. Десантника водным потоком припечатало к решётке слива, но ненадолго: он упёрся ногами в неё, сделал рывок и отцепился, поплыв вслед за остальными.

Тем временем передовые отряда, включая меня, уже достигли верха туннеля, где он сворачивал в сторону. Ни намёка на воздух. Не теряя времени, мы поплыли дальше.

Череда бесконечных подводных коридоров, иногда – воздушные отдушины, где мы выныривали, чтобы наши акваланги пополнили запас воздуха. Чтобы потом вновь двинуться дальше. Иногда казалось – всё. Сейчас запас воздуха закончится. Но всякий раз на минуту раньше последнего вздоха встречался воздушный карман. Такое впечатление, что подводный лабиринт был построен специально с расчётом на существ, у которых лёгкие были немного менее мощные, чем запас наших аквалангов.

И, наконец, очередной вертикальный туннель встретил нас ярким живым светом, разгоняя тот мутный зеленоватый, сопровождавший нас во время всего подводного плавания.

Люди вынырнули, отряхиваясь, выкарабкиваясь из неродной стихии на твёрдую землю. Это был ещё один колодец. Но расположение этого колодца наводило на мысль об его секретности, или что-то вроде. Как будто потайной ход на случай, если надо вдруг срочно спасаться бегством.

Колодец находился в бухточке, окружённый высокими скалами, на берегу быстрой горной реки. Бережок был тесным и служил он наверняка лишь местом отдыха перед тем, как спуститься по деревянным ступенькам на причал и сесть в просторную длинную лодку. Такую же, в каких я уже плавал. Вырезанную из дерева. Лодка была достаточно вместительной, чтобы в ней поместился весь наш отряд.

Сержант немного постоял, принимая решение. Затем махнул рукой:

— Попытаем счастья на реке. Всё равно деваться некуда.

Члены отряда погрузились в лодку. Я, поискав, нашёл на дне лодки вёсла. Сержант срезал перевязь – и лодка медленно тронулась, с каждой секундой набирая скорость. Немного впереди виднелся тёмный провал в скале, куда устремлялась река.

— Воздух!!! — заорал над моим ухом десантник и тут же открыл огонь.

Немного запоздало его примеру последовали остальные вооружённые. Я увидел, в чём дело: из-за горы к нам нёсся целый отряд пятиглазов. Я успел насчитать десять уже вылетевших особей, прежде чем схватил за шкирку Эша и упал вместе с ним на дно лодки.

— Отставить огонь! — заорал сержант. — Вёсла! Грести!

Четверым солдатам он приказал сдерживать огнём летунов, остальная группа, включая меня и Эша, разделилась на две части, на каждое весло по половине.

Быстрыми резкими гребками мы стали подгонять лодку. Посудина быстро ускорилась раза в два, и мы буквально влетели в провал туннеля следом за течением реки. Пятиглазы исчезли из виду.

Через некоторое время сержант отпустил весло и сказал:

— Всё, баста! Привал.

Некоторое время прошло на распределение обязанностей. Двое встали в караул. Остальные тем временем перекусили при тусклом свете фонариков.

Под мерное раскачивание лодки и плеск волн я стал размышлять. Вначале, как обычно, о своей нелёгкой доле. Затем постепенно мои мысли стали переходить на более обобщённые темы. Наконец, я обратил свой взор на пелену непонятности, обволакивающую события минувших дней. Столько есть непонятных фактов… Столько неопределённостей… О! Рядом же есть умная голова, которая может попытаться прояснить эти вопросы.

— Слушай, Эш! — повернулся я к научнику. — Вот ты как доктор можешь высказать какую-нибудь теорию относительно особенностей этой планеты?

— Например? — Эш заинтересованно сцепил пальцы в замок.

— Ну вот, к примеру, корабли валятся с небес, как горох…

— А, про это… Как тебе сказать… Кто его знает, за каким хреном корабли падают на эту планету. Думаешь, тут всё просто? Есть же определённая причина такой гравитационной аномалии. Надо подумать, что эта планета имеет такое, что отличается от прочих известных нам планет…

Некоторое время мы напряжённо думали.

— Чёрт! Я понял! — внезапно воскликнул он.

— В самом деле?

— Да. Если это что-то и есть, так это таридий.

— Как, таридий? Таридий??? Но почему, каким образом?

— Этого я уже не могу сказать. Таридий – очень загадочный материал. И никогда ещё во всём изведанном космосе мы не встречали его в таких количествах, как здесь, в На-Пали. Нет ни одной похожей планеты. В том-то и парадокс, что нет похожей планеты, чтобы выяснить, действительно ли таридий есть причина аномалии.

— Надо полагать – так, — согласился я. Действительно, другого объяснения у меня нет. И вряд ли появится. А таридий – в самом деле очень загадочный минерал. С очень противоречивыми свойствами.

* * *

Плыли мы очень долго, ещё несколько часов. Постепенно темнело… Капризные солнца планеты изъявили желание зайти именно сейчас. Причём только нали известно, когда этим солнцам будет угодно взойти снова.

Уже на небосклоне звёзды стали проглядывать сквозь тёмно-розовую голубизну. Наконец, сержант сдался:

— Ладно, ребята, можете отдыхать. Похоже, мы отдаляемся от корабля. Это плохо, но могло быть гораздо хуже, — сказал он и обратился к часовым: — Смотрите в оба. Какой-нибудь берег, где можно пристать – сразу свистите.

Члены отряда, не занятые дежурством, стали укладываться на дне лодки. Дно было настолько просторным, что практически всем хватило места, так что солдаты, один бывший и один научник расположились без проблем. Тем временем лодка уже покинула пределы подгорного тоннеля, и теперь по обоим бокам тянулись унылые однообразные скалы.

Я записывал события минувшего дня. Потом, завершив свои записи, я лёг на дно лодки, подложив под голову рюкзак, в раздумье вперив взгляд в звёздное небо. Чем больше я размышлял, тем больше мне кое-что не нравилось.

«Бог, а бог!»

«Чего тебе?»

«Куда мы сейчас направляемся?»

«Вниз по течению», — решил сострить он.

«Я это и так знаю. А вообще?»

«Вообще ваш отряд сейчас приближается к своей цели – к “Прометею”».

Значит, сержант зря впал в уныние.

«Ну и?»

«И? Что “и”?»

«Тебе то какой с этого прок?»

«Скаржей по пути поубиваешь… Нали поможешь…»

«Вот теперь-то мы и подошли к самому главному. Меня давно интересовало, какого хрена тебе всё это надо? Кто тебе эти нали? Твои дети? Особенно если ты в прошлом – человек. Давай, говори, не стесняйся. Я желаю знать правду».

Недолгое молчание.

«Я не совсем здесь главный».

«А кто ещё? Что-то я не слышал про других более-менее живых богов».

«Нет, не бог. Это планета».

Час от часу не легче!

«Планета?! На-Пали???»

«Ага. Она здесь – босс».

«Интересно… Так значит, это планета мне помогает, подстраивая случайности в мою пользу?»

«Как раз нет. Именно этим занимаюсь я. Планета чересчур глобальна. И она никогда не была, как бы это сказать, живой в нашем понимании. Она просто не сможет ничего подстроить, потому что она нас не понимает, не знает, что нам нужно. Я – другое дело. Когда-то ведь я был человеком».

«Так что же планета?»

«Планета… Она совершенствует твоё тело».

«Моё тело?»

«Да. Помнишь неделю?»

«Какую неделю?»

«Ты здесь пробыл всего-то неделю с небольшим, забыл? Думаешь, реально за неделю довести боевые навыки до такого совершенства? Думаешь, реально обычному человеку упасть на спину с высоты в пятьдесят метров на камень и при этом за сутки оклематься?»

«Нет, нереально. Ты прав».

«И ещё: ты не заметил, что каждый день для тебя всё длиннее и длиннее? Ты этого не ощущаешь, но каждый день проходишь всё большее и большее расстояние».

Это правда. Доказательства – вот они. Я достал дневник и перелистал записи. Каждая последующая чуть ли ни в два раза больше предыдущей.

«В самом деле… А что тогда произошло тогда, в предбаннике скаржьёй базы?»

«Каюсь, когда ты загнулся от недостатка воздуха на базе скаржей, то был досадный недочёт, но он уже исправлен. Правда, всё равно не рекомендуется пользоваться сверхскоростью слишком часто. Тело-то теперь твоё выдержит. Может не выдержать мозг, он у тебя привык к немного другому течению времени. Как-никак, а мозг – слишком сложная штука, куда даже планета не рискнула соваться».

«Спасибо и на этом, — буркнул я. — Ладно, замяли… Слушай, а почему она, планета, делает это? Зачем ей улучшать моё тело? Зачем она создаёт Мессию?»

«Планета и существа, которых она родила, которые называют себя “нали” – они имеют между собой незримую связь. Как и земляне – с Землёй. Народ всегда связан с той планетой, где он эволюционировал и живёт. Ну, не всегда, но в большинстве случаев. Конечно, есть исключения в виде искусственно выведенных существ и тому подобное. Планета не понимает нас, поэтому она и не может помочь тебе в отдельных моментах, потому что она совершенно не разбирается ни в нас, ни в том, что мы делаем. Она не знает боли, страха, она не умеет любить. Единственный страх, который она испытывает – боязнь за своих детей, единственная боль – их боль. Единственная любовь – любовь к ним. Поэтому она делает, что может».

«Планета защищает своих детей?»

«Вот именно. Земля ведь тоже когда-то заботилась, хоть её дети и часто её ранили, вспомни ядерное оружие. Но с тех пор, как Земля стала не единственным, но одним из великого множества домов людей, планета перестала заботиться о своих детях, потому что они теперь сами в состоянии о себе позаботиться. И земные боги перестали рождаться.

Зря ты называешь На-Пали адом. Ад принесли сюда скаржи».

Я с минуту полежал, глядя на небо, под которым проплывала лодка. Звёзды, мириады звёзд. Как хорошо смотреть на небо в безоблачную ночь. Бесконечные миры, красивые дали. Особенно когда ты там уже бывал. Вот где-то там – Терес, моя родина. Там – Талан, где я когда-то, ещё школьником, бывал на экскурсии. Там – соседняя Тересу планета, планета Лимира, с которой я иногда торговал. А вон там… Вон там – Земля.

Там, в той стороне, множество людских планет. Сколько же их насчитывается на данный день… Припомнить бы уроки школы. Тогда учитель рассказывал нам… А учителя у нас никогда не заменялись бездушными роботами – детям всегда ближе живой человек.  Учитель рассказывал, что их больше десяти тысяч. И всё же такое немыслимое, казалось бы, количество обитаемых планет – соринка на лике Вселенной. Только на сегодняшний день люди уже вступили в контакт с более чем несколькими сотнями различных рас и цивилизаций. Земля, опасаясь конфликтов, закрыла все границы людских просторов. И только ограниченное число чужих торговало с Землёй и другими богатыми планетами и станциями. Только избранные, специально подготовленные послы имели право находиться на битком набитой людьми планете. Пускай люди пообвыкнут к обществу совершенно других существ – мудро, признаю, решил кто-то. В ближайшем будущем границы откроют. А до того момента Терес, да и даже Талан, находящиеся на краю людского космоса, в совсем глухом и самом отдалённом углу от границ известных инорасовых цивилизаций, никогда не увидят ни одного чужого. И вряд ли видели прежде. Ну кроме, может быть, скаржей и некрисов. Кстати, о некрисах и прочих…

«Гшаро».

«Что ты сказал?» — переспросил бог.

«Я говорю, ад принесли сюда не скаржи, а гшаро. Именно они управляют скаржами. Эти паучки и только они виновники того, что происходит».

«Да ну? — возмутился бог. — А тебе не приходило в голову, что гшаро недостаточно разумны, чтобы спланировать захват целой планеты? Они-то ими командуют, но залежи таридия понадобились именно скаржам! И теперь планета буквально выжжена».

«А тебе не приходило в голову, что скаржи чересчур умны, чтобы вообще делать это? Зачем действовать такими грубыми методами?»

«Скаржи слишком звероподобны, они не похожи на нас, людей».

«Скаржи чересчур цивилизованны, чтобы не иметь ни малейшего понятия о гуманизме, — возразил я. — Они знают, как сделать дело так, чтобы обойтись без кровопролития. Другое дело – тупые гшаро».

 «А почему тогда… А, к чёрту! Наш спор ни к чему не приведёт, да и не имеет смысла».

Эх, подумал я. Интересно, сколько ещё рас держат под контролем гшаро… Сомневаюсь, что те, кого я видел – бóльшая часть. Наверняка паучки-паразиты захватили гораздо больше существ.

«Ты прав, не имеет смысла. Ты лучше скажи: почему бы вам не натаскать таких мессий, как я, с десяток?»

«Дело в том, что такого человека, как ты, трудно найти даже на обитаемых людских планетах».

«Какого “такого”?»

«Прошедшего великолепную военную выучку, хорошо развитого интеллектуально и имеющего высокую мораль».

«Можешь не стараться, от гордости не лопну. И всё-таки?»

«И всё-таки планета не может развить больше одного тела. Ты представь, сколько в одном теле триллионов клеток, плюс к этому надо развить рефлексы, научить ускорять восприятие мира хотя бы в критические моменты, правильно усилить мускулы… Планета такая громадная, сложная в своём устройстве… Но всё же, это всего лишь планета, а тело нали или человека по сравнению с любой планетой – целая вселенная, пускай миниатюрная».

«Значит, если я погибну, вы – в глубокой яме».

«Точно подмечено. Поэтому, Джен, ты уж постарайся».

«Можешь не напоминать. Всё-таки это моя жизнь. Вы-то будете в яме, а меня вообще не будет. Так что вы тоже старайтесь. Спокойной ночи».

«Спокойной ночи».

Я и не заметил, как подступила сонливость. Я зевнул, перевернулся на бок и закрыл глаза.

* * *

Кошмары, вновь кошмары. Бессвязные, ничего не значащие, не имеющие смысла… Тем не менее во сне они воспринимались как должное и больно ударяли в самое сердце…

Одни кошмары сменяются другими… Это была Кира, прекрасная, ненавидящая, жестокая. Внезапно я понял, что перед моим сознанием уже не Кира, а Нилина. Потом – Нарра.

За этим последовало движение. Я вновь, как и встарь, куда-то полетел. Это было Копьё, это был Вечнодымящий Утёс. Много мест, мне знакомых и малознакомых.

А одного места я вообще никогда не видел. Широкое горное ущелье, на дне которого – кромка воды. И над этой водой возвышаются странные налийские строения, соединённые между собой мостиками…