Нереаль - Книга 2. Возвращение

День 3. Цель достигнута… Почти - часть 2

Я спрыгнул на узкий карниз под крышей и пошёл по нему, прислонившись к стене дома. Подошёл поближе… Точно дыра. Довольно широкая. И образующая глубокий горизонтальный туннель.

— Здесь проход! — возвестил я. И запрыгнул внутрь. Прошёл немного по туннелю вперёд.

Сзади послышался топот. Десантники по команде сержанта следовали за мной. Туннель впереди резко обрывался, дальше следовал вертикальный туннель, ведущий вниз. Посредине туннеля была протянута цепь. По этой цепи я соскользнул вниз, туда, где виднелись сполохи пламени и слышалось потрескивание факелов. Я на секунду глянул вверх и увидел, как десантники скользят по цепи следом за мной.

Туннель резко закончился, и последние три-четыре метра я проскользил по цепи в небольшой пещере. Я встал на ноги и, отойдя из-под туннеля, огляделся. По цепи в пещеру спрыгивали десантники. Вся группа последовала за мной.

Пещера была достаточно большой, чтобы вместить в себя такую прорву нали. Толпы аборигенов замерли в разных позах, испуганно глядя на нас. Нестройный гомон голосов мигом стих. Висящие на стенах факелы давали достаточно оранжевого освещения, чтобы всё было прекрасно видно.

Это и было то самое убежище, ранее упоминаемое в дневнике одного из нали. Казалось, здесь собралось всё население городка. Нали в разных одеждах. Некоторые – полуголые, как жрецы, некоторые разодеты в пух и перья, аж прям глаза слепит. Особняком от основной толпы в стороне находилось несколько лож. Нали на этих ложах лежали бездвижно. Возле лож суетилось двое нали, по-видимому врачи. Скорее всего, лежащие нали больны, а не мертвы, иначе какой был бы смысл тогда их здесь держать?

Тем временем весь наш отряд прибыл в полном составе на дно пещеры.

— Да-а-а, — почесал репу сержант, обводя толпу нали ошалелым взглядом. Явно понял, что всех здесь не заломаешь и не отбуцаешь ногами. Не меньше двух сотен местных обитателей.

Я медленно пошёл мимо толпы четвероруких. Возле лож стоял столик с письменными принадлежностями. А также там лежал налийский дневник – я уже давно научился их узнавать и отличать от обычных книг. Я поднёс к дневнику переводчик.

«Ещё двое умерли на прошлой неделе. Нам удалось вынести их наружу через пещеру, будучи незамеченными ночными охотниками. Опять заканчивается еда…»

— Сержант! — позвал я. Тот обернулся. — Уходим!

Я показал на выход из пещеры – прямоугольное отверстие в боковой стене. Мы медленно покинули пещеру. Выход из налийского убежища был прямым, как стрела, коридором с ровными стенами, выложенными жёлтым кирпичом. Ход был прекрасно освещён факелами, так что мы довольно быстро подошли к его концу: лестница вверх, перекрытая толстым деревянным люком с засовом. Сдвинув засов, я поднял люк и посмотрел, что за ним.

— Сержант, — шепнул я. — Ваше дело.

Люк отлетел в сторону. Десантники ворвались по ступенькам в помещение, в полу которого и был этот люк. Двое скаржей, стоявших в помещении над трупами нали, начали оборачиваться. Десантники открыли огонь.

Скаржи были выбиты легко, мы взяли внезапностью. Отряд начал осматриваться. Часть десантников взмыла на второй этаж, часть попыталась разблокировать двери, ведущие наружу.

Я осмотрел тела нали. Ни на одном из двух трупов не было следов насильственной смерти. Похоже, это те самые нали, которые умерли в убежище от болезни. Умно было выложить их прямо перед входом в тайник, ничего не скажешь. А потом один из нали, тот, кого мы видели убегающим от скаржа, выбрался из убежища на поиски еды и наткнулся на скаржей, в свою очередь наткнувшихся на трупы. Как скаржи ещё вход в убежище не заметили, непонятно.

Такие выводы я сделал, прогулявшись на второй этаж и увидев, что там есть выход на балкон, ведущий в противоположное здание. Именно по этому балкону убегал нали от скаржа, а потом сиганул через перила.

— Что ж, выбора больше нет, — наконец сказал сержант. — Идём сюда.

Он указал на этот самый балкон. Здание напротив, куда мы по балкону пошли, было тем самым зданием, чьи массивные двустворчатые двери были заблокированы изнутри тяжеленным упавшим предметом.

Уходя, я заметил, как нали, выскочивший вслед за нами из секретного прохода, схватил люк и нырнул обратно в проход, приставив люк на место. Послышался звук задвигаемого засова…

Один за другим отряд перебрался по балкону в другое здание. Это была библиотека. Множество шкафов с книгами, уцелевших только на верхнем этаже. Спустившись по лестнице, мы увидели, что нижний этаж выглядит намного хуже. Шкафы были опрокинуты, книги разбросаны по всему помещению. И дверь снаружи подпирал как раз перевёрнутый книжный шкаф, на котором лежало ещё несколько, блокируя вход в здание намертво.

Шевеление наверху привлекло моё внимание. Я поднял взгляд и одновременно с одним из десантников заорал:

— Сверху!

Кто успел, тот отпрыгнул. Одного из солдат, наименее проворного и бывшего ближе всех к центру падения, придавило массивным книжным шкафом, упавшим со второго этажа. Ещё одному солдату шкаф задел руку. Сверху спрыгнул скарж, собственно на нас этот шкаф и сбросивший. Быстрее всех сориентировался сержант, выстрелив шок-лучом прямо в скаржа. Началась стрельба. В этот момент я, как обычно, утаскивал за собой научника подальше от разборок. Скарж не успел прийти в себя от выстрела сержанта: десанта было слишком много.

Среди маленьких жужжащих смертоносных шариков свинца мелькнул завершающий выстрел шок-лучом – и всё.

Солдат, попавший под шкаф, погиб. Когда мы совместными усилиями сумели приподнять тяжеленное дерево, то сразу поняли это, видя состояние тела. Второй солдат чуть было не остался без руки. Возможно, руку ему и восстановят по возвращении на корабль. А пока его накачали медикаментами и, как могли, обездвижили руку, чтобы он мог двигаться дальше.

Сержант стоял, жуя губы. Терять своих людей ему совсем не нравилось. Наконец он обернулся.

— Сюда! — сказал он, указывая на проход в другое отделение библиотеки.

Комната, в которой мы оказались, выглядела повнушительнее предыдущей. Этаж здесь был только один, а потолок оставался на прежней высоте, что и в прошлой комнате, поэтому он нависал над нами на высоте метров шести, на стенах развешаны красивые вымпелы, точь-в-точь как на стенах потайной комнаты церкви. И они так же колыхались на сквозняке. Шкафов здесь было больше, и мы петляли между ними, ища выход.

Наконец, мы нашли более-менее свободное от шкафов пространство. Возле этого пространства была дверь. А перед дверью сидело трое краллов, играющих в кости.

Сержант прошёл в тени отбрасываемой шкафами. Тень была настолько мрачной, что мне, находившемуся в такой же точно тени рядом сержант был еле виден. А уж находящимся на свету краллам, вдобавок занятым своим делом – тем более.

Тень была основательная по длине, так что там сержант сумел разместить чуть ли не весь оставшийся взвод. Взмах руки – и краллов расстреляли, как бешеных скаржей. Те даже и рявкнуть не успели. В ход пошла заполученная мною артиллерия, которую сержант, видимо, берёг именно для таких случаев.

Двери поддались легко – и вот мы уже на другой улице. В углу улицы, у стены города, прямо напротив выхода из библиотеки, стояла высокая статуя нали – Спаситель. Я усмехнулся, взглянув на неё.

Пройдя по улице немного дальше, мы увидели ещё один мост между домами. Только в отличие от виденного нами ранее, он, во-первых, был цел, а во-вторых – намного уже, потому что эта узенькая улочка по ширине сильно уступала той площади. На этом мосту стоял нали и, завидев нас, перегнулся через перила, говоря что-то на своём языке и приглашающе взмахивая рукой. Как он, интересно, хочет, чтобы мы к нему попали? Взлететь?

Пройдя под мостом, мы двинулись дальше. И за очередным поворотом нам открылась та самая площадь с обрушенным мостом между домами… Да-а-а. Как говорится, вспомнишь про… В общем, вот и оно.

Теперь мы были с другой стороны площади. И если с той стороны обрушенный мост был как бы отвесной стеной дерева, то с этой по его обломкам можно было забраться в какой-либо из домов, бывших прежде соединёнными. В одном из домов на самом краю прохода уже стоял недавний нали, снова зовя к себе взмахами рук.

— Как ты думаешь, проводник? — сказал сержант, глядя на потуги нали. — Что он хочет?

— Наверное, он хочет нам что-то показать, — ответил я. — И насколько я знаю этот народ – что-то наверняка полезное.

— Тогда вперёд! — скомандовал сержант.

Члены отряда, помогая друг другу, взобрались по обломкам моста в дом к нали. Тот, не теряя времени, повёл нас по извивающимся коридорам громадного здания. Через короткий деревянный мост между зданиями… Через тесный дворик, огороженный стенами. Мы взобрались по приставной лестнице на верхушку странного строения впереди, напоминающего вышку. Нали, забравшийся туда первым, остановился и, повернувшись к нам лицом, показал себе за спину.

«Ваш путь лежит туда», — как бы говорил он.

А потом он умер. Блеснули когти – и нали упал, захлебнувшись кровью. На вышке за стеной прохода стоял на страже скарж. И, видя такое непотребство в виде наглого нали, немедленно напал.

Двое солдат, уже почти забравшихся на вышку, спрыгнули обратно, открывая огонь. Скарж не знал, что следом за нали идёт отряд людского спецназа, поэтому, полоснув нали когтями, открылся нашему огню, глупо появившись в проходе. И за это был наказан.

Скарж упал где-то по ту сторону строения. А когда мы забрались наверх, мы поняли, что это была действительно дозорная вышка. Здесь город заканчивался. Заканчивались дома, заканчивались стены, заканчивалась мостовая. Из башни был спуск на тропу, ведущую прочь. Тропа извивалась и вливалась в неширокий туннель, пробитый в горе.

— Сержант, это оно! — прошептал Эш. — Мы вышли точно по направлению!..

— Двигаем! — скомандовал сержант.

И мы, спустившись на тропу, резво пошагали вперёд, оставляя за спиной печальный запустелый город нали.

* * *

Ощущение близости городка покинуло нас полностью лишь тогда, когда мы вошли под своды горного туннеля. Ход извивался, но не разделялся, так что раздумывать по поводу маршрута необходимости не возникало. По всей длине ход был утыкан факелами и глыбами таридия. Видно было, что тот, кто пробивал этот ход, что происхождения являлся явно искусственного, совершенно не был озабочен нехваткой голубоватого, живущего самостоятельной жизнью минерала. Глыбы прямо выпирали из стен, потолка. Даже иногда из пола. Ход был узеньким. Работа ручная, скорее всего рук нали, вооружённых кирками и лопатами. Просто выбито необходимое количество камня, мешавшее нормально передвигаться. Если глыба таридия держалась довольно плотно, а снаружи торчала лишь малая её часть, то её не трогали. Доставать фонари смысла не имело, поскольку ход и так достаточно хорошо был освещён. Он привёл нас в небольшую пещеру. Вот она-то уже была как раз естественного, в отличие от хода, происхождения. Наверное, наткнулись на неё, прокапывая этот проход. А может, знали о её существовании, потому что уже были здесь с той стороны, и ход-то прокапывали, чтобы попасть сюда… Кто знает… Надо бы бога спросить. Но бог, как всегда, в разъездах. Сам справится – вот что, наверное, думает он обо мне.

В пещере ничто не напоминало о разумной жизни, кроме, разве что, факела, торчащего на шесте, воткнутом в трещину между камнями, да деревянной тачки, невесть когда и кем приволоченной сюда и теперь брошенной. А ещё о разумной жизни напомнил встретивший нас у противоположного выхода из пещеры пятиглазый летун.

Мы заметили его раньше, поэтому шквал огня обрушился только в одну сторону, а сам пятиглаз не успел выплюнуть ни единого шара, как, вращаясь, упал на пыльные камни. Десантный отряд настороженно выжидал. Вполне могло оказаться, что кроме этого пятиглаза в проходе бдит ещё парочка.

На шум никто так и не выполз. Отправленный на разведку десантник подтвердил: всё чисто. Мы перевели дух и двинулись наружу. Потолок исчез – и мы вновь находились снаружи. Мерцали звёзды, стрекотали ночные насекомые. Завывал ветер. Становилось прохладно. Ночное время не лучшее для прогулок по этой части На-Пали.

Сержант повёл отряд по тропе вверх. Пока нам ничего такого не встретилось. г***й скальный камень сменился почвой, в которой росли разнообразные растения, а один раз даже попалась высокая пальма, пригнувшая свои листья к земле.

Остатки деревянного забора на поляне, по которой мы проходили, не являли собой ничего необычного. Скорее всего, судя по обильным кучам навоза, а также по паре деревянных корыт это место когда-то было загоном для скота. Животные обезумели от страха, увидев пролетающую над их головами громаду «Прометея», разрушили изгородь и разбежались.

Самих животных нам даже и искать не пришлось, если бы мы захотели. Что с ними сталось, знал, наверное, маленький ящер, что в компании двух своих соплеменников подбежал, изучая нашу группу. Впрочем, приближаться он не спешил, и это его поведение говорило о том, что они сыты. Туда скот и подевался, даже сержанту было ясно. Но на всякий случай сержант решил их пристрелить. Сейчас-то они мирные, но кто его знает, что им вздумается в следующий момент. В общем-то, он был прав, и я сам поступил бы так же, невзирая на возможные вопли какой-нибудь организации по охране животных.

При первом же выстреле ящерицы вдруг озлобились, приобрели прыть и кинулись к нам. Потребовалось два или три организованных залпа, чтобы твари больше никогда ни на кого не напали. Добежать до кого-либо из нас они не успели.

Через несколько минут мы узрели собственно то, что и ожидали – владельцев разбитого загона. Тропа привела нас к деревне. Ущелье преграждал небольшой каменный заборчик, по грудь человеку. Небольшое пространство было свободно для прохода – своего рода ворота без створок. У этих ворот торчал длинный флагшток, вздымающийся ввысь. И на нём, на самой верхушке, развевался флаг короля горной страны. Теперь припоминаю, что нигде его прежде детально не описывал. А ведь он встречался мне во многих местах и, прежде всего – в замке. Это был прямоугольный кусок красного полотна с интересным символом: тёмно-бардовой краской там была начертана странная фигура со множеством острых углов, как будто лезвие, вырезанное неким причудливым образом, совершенно неправильной формы. А над этой фигурой темнеет кругляшок, маленькая точечка.

Смысла этого символа я так и не разгадал, да особо и не стремился. Мы прошли в ворота, и оказались в деревне. Действительно, деревня деревней. Несколько домиков, не больше шести, окружили небольшую поляну посреди гор. На поляне стоял колодец, а кроме колодца и этих жилых домиков больше ничего не было… Ах да, загон для скота был немного в отдалении. А я уж было стал размышлять, откуда они тут пропитание себе доставали.

— Обыскать дома! — приказал сержант.

Ничего опасного в маленьких домиках мы не обнаружили. В двоих из них ещё оставались нали, собирающие пожитки, намереваясь в скорейшем времени покинуть родные стены. Третий уже был пуст. Нали при виде нас сразу же запричитали, отступая, закрывая голову всеми четырьмя руками. Видать, молва о манере поведения людского десантного отряда успела достичь даже такой глуши. Да и теперь десантники не заставили себя долго ждать, поступая по обычной схеме: в дом врывается трое-четверо, хватают жильцов, опрокидывают их на пол, заставив развести в стороны все конечности. Да ещё и поддают разок-другой ногами по рёбрам для профилактики. И только потом заходит сержант, заложив руки за спину. Так с местными даже скаржи не поступали, и поэтому наверняка мы, люди, в глазах нали выглядели хуже скаржей. В частичное оправдание я могу привести тот факт, что мы всё-таки слабее скаржей физически, и если обычный скарж превосходит обычного нали и размером и статью и вполне уверенно себя чувствует рядом с кем бы то ни было, то человек – наоборот.

Как я уже записал, в домах мы ничего особенного не нашли. Разве что у одного нали стоял возле двери небольшой шкаф с полками, под завязку забитый книгами. Именно тот факт, что он был полностью этими книгами заполнен, говорил о том, что книги хозяином использовались не для отопления жилища, а по назначению, или на худой конец – в качестве орнамента.

И сейчас, закончив собираться, хозяин жилища дописывал что-то в свою тонкую бумажную тетрадку. При виде врывающихся десантников он бросил птичье перо, коим в высшей степени ловко орудовал, и кинулся под стол, откуда его с большим трудом выволокли вбежавшие солдаты.

— Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что он там пишет, — сказал сержант, хватая рукопись. Я поднёс переводчик. И вот, что он перевёл:

«Ещё одна небесная колесница свалилась с неба. Прямо перед нашими очами! Я очень боюсь. Боюсь того, что Небесные демоны теперь придут в нашу долину».

— Ребята! — громогласным голосом заорал сержант. — «Прометей» рядом! На поиски!!!

Мы выбежали наружу. Сержант швырнул на ходу тетрадь через плечо, и её нали незамедлительно поймал, но этого уже большинство не видело, так как все направлялись бегом к противоположному краю деревни, где виднелись ещё одни ворота.

Деревня осталась далеко позади. Десять человек бежали по тропке, уходящей в гору. Развилка. Мы остановились, чтобы передохнуть. Наконец, сержант крикнул:

— Туда! — и указал пальцем на идущую в гору тропу, тогда как вторая спускалась вниз и заворачивала за скалу.

Он рванулся вперёд. Не успели мы пробежать следом за сержантом и пятнадцати шагов, как он внезапно замер. Мы поспешили догнать его, чтобы увидеть то же, что и он. Что так потрясло его. И не успели мы осознать то, что увидели, как сержант сказал:

— Вот он.

* * *

Это была громадина. Нет, не такая, конечно же, как «ИСВ-Кран» или «Терраниукс», но ни того, ни другого я целиком не видел, здесь же корабль был почти как на ладони.

Своей массой и ускорением «Прометей» обрушил целую горную гряду прямо на живописную долину. Покалеченные горы сверкали неисточенными ветром, оголёнными прежде времени огрызками скал. Море растений, кое-где выкошенных обрушенным камнем, кое-где выжженных раскалённым корпусом, превратилось в островки, окружающие корабль, Он всё-таки развалился на две части. Но случилось это даже не при приземлении, хотя оно, скорее всего, дало решающий толчок. Это произошло, когда корабль уже заканчивал торможение, руша скалы. Задняя часть отделилась от передней, но далеко её не отнесло. Они лежали на расстоянии всего лишь нескольких десятков метров друг от друга, освещённые неживым светом красной луны, висящей над долиной.

До него от нас было порядка двух километров на глаз. Да, не слишком маленькое расстояние, чтобы видеть все подробности. Я только и смог углядеть, что «Прометей» больше не целостен. А вот как до него добраться?..

Сержант беспомощно оглядывал скалы прямо впереди себя. Это такие кручи, что даже будь ты горным бараном, всё равно свернёшь себе шею. Эту мою мысль подтверждало тело, лежащее без движения недалеко внизу на камнях в луже засохшей крови, облепленное мухами. Человек. Бывший член команды корабля. Девушка. Судя по положению тела, вернее, того, что от тела осталось, она выпала из располовиненного корабля, неуклонно падающего, прямо в объятия скал. Она даже не успела увидеть, что корабль через пару секунд прекратит свой полёт.

Пока сержант пытался прикинуть, можно ли без ущерба для команды спуститься здесь вниз, я заметил недалеко в стороне, в просвете между скалами, часть горной тропы. Тропа, как и следовала ожидать, исчезала прямо перед «Прометеем». Когда-то она там была, обычная горная тропа, вьющаяся между горами. Но после того как упал корабль, она перестала существовать. И всё же она находилась намного ниже того места, где стояли сейчас мы.

— Сержант! — сказал я. — Туда!

Он посмотрел в направлении, указанном мной. Затем кивнул головой. И через секунду мы уже, вернувшись к развилке, мчались вперёд по второй тропе. За поворотом она упиралась в гору, а дальше начинался туннель в горе, приведший нас в очередную пещеру.

Не успели мы вбежать, как были атакованы пятиглазами, засевшими над входом среди каменных сталактитов. Мы так стремительно бежали, что первые их запалы пропали совершенно впустую: они промахнулись от неожиданности. Первые два солдата проскочили, остальные, выбегая из-под свода туннеля, обрушили огонь на два летающих надутых шара. Мы с Эшем, видя такое дело, благоразумно остались в туннеле. А о том, что нападающие – пятиглазы, я узнал по специфическим красноватым сгускам энергии, что шлепнулись сверху прямо в землю, а также по характерному ворчанию.

Нали, находившийся неподалёку, при первых признаках потасовки рванул к мосту через трещину в пещере. Шаткий мост из деревянных досточек, у которого имелась ещё и воткнутая в грунт табличка с соответствующим рисунком: череп нали и под ним – две перекрещённые кости (я даже знал, кто подсказал народу нали этот древнелюдской юморной символ), не выдержал яростного стремления нали убежать. И рухнул. Крик нали затих вдали, прерванный едва слышным плеском.

Тем временем стрелянина продолжалась. Оперативники разбежались кто куда, найдя укрытие как за многочисленными валунами и сталагмитами, так и внутри коридора, где оставались Эш и я. Раздался хлопок – и первый пятиглаз, не выдержав массивного напора, свалился прямо на одного из солдат. Следом упал и второй, к счастью, больше никого не придавив. Десантники вытянули пострадавшего товарища из-под массивной безногой туши. Тот, хоть и был преизрядно помят, в целом увечий не получил и готов был двигаться дальше.

Отряд медленно приблизился к трещине. Так и есть: далеко на дне мутнел поток, несущийся с бешеной скоростью. Шум воды отсюда был еле слышен. Тело нали, сорвавшегося только что сюда, унесла с собой вода.

На той стороне котлована я увидел обрушившийся ход, судя по положению, тот, который я видел с вершины горы, наблюдая «Прометей». Но в стороне был пробит на скорую руку ещё один ход. Отсюда были видны свежие деревянные столбы с балками, подпирающие потолок хода.

— Ну, ребята, вперёд! — сказал сержант, показывая на другую сторону расселины.

— А не широковато ли?.. — начал Эш, но тут сержант решил подать пример.

Он первым, как и надлежит командиру, разбежался, прыгнул. И удачно приземлился по ту сторону в десяти сантиметрах от края.

Один за другим солдаты перепрыгивали трещину. Наконец, настала наша очередь.

Сержант вскинул руку и сказал:

— Остальным пока мест держать позицию! — солдаты при этих словах остановились. Переправиться успело на тот берег четверо, кроме сержанта. — Теперь ты, проводник, — сказал он.

Я пожал плечами и отошёл на несколько шагов назад.

— Я не смогу! — шепнул мне Эш.

— Сможешь, — сказал я. Два шага, прыжок – и я уже по ту сторону вместе с солдатами и сержантом.

— Давай, умник! — усмехнулся сержант, смотря на Эша. Тот побелел.

— Сержант, я не допрыгну…

— Сейчас мы пойдём дальше, невзирая на то, перепрыгнешь ты, или нет. Давай быстро!

Эш сглотнул. Затем неуверенно взял разгон. Долго колебался.

— Бегом!!! — взревел сержант.

Эш, словно ужаленный, понёсся вперёд. Один шаг, другой. Его глаза расширились от ужаса, и я понял, что он в самом деле не долетает. Потому что он споткнулся.

Я был наготове и прыгнул к расселине, стремясь поймать его за руку. Я упал на живот, скользя по камню. Мои пальцы соприкоснулись с его – но и только. Не достал.

И, крича, и размахивая руками и ногами, он полетел вниз. Всплеск, такой же, как и когда вода поглотила несчастного нали, – и Эш исчез, унесённый потоком.

Настала тишина. Вдруг раздалась злобная брань. К краю, совсем рядом со мной, подошёл сержант. Не прекращая ругаться, он всмотрелся в подземную реку, словно пытаясь углядеть там что-то. Я же тем временем нащупал то, что помешало мне проскользить вперёд, чтобы поймать Эша за руку. Мелкий выступающий из грунта камешек, за который зацепилась лямка моего рюкзака. Со злости я ударил по нему. Чуть не сломал себе кисть руки. А на самом камне, кроме пары капель моей крови из рассечённой кожи, осталась небольшая едва заметная трещина.

Тем временем сержант успокоился, выговорив лишь ещё одну фразу:

— Да, теперь, блин, трудновато нам будет в рубку попасть. И надо же, перед самым кораблём!.. Не мог нарваться где-нибудь позже!..

Беснуйся, беснуйся, подумал я. Сам ведь виноват, и понимаешь это. Мог бы подстраховать его хоть немного. Мне вдруг стало нестерпимо жаль погибшего парня. Неплохой был человек, хоть и малость сдвинутый в отношении науки.

Но особо долго горевать или злиться было некогда. Надо было двигаться дальше. И мы пошли.

Свежепрокопанный ход особого доверия не внушал. Наспех приколоченные балки, подпирающие вместе со столбами потолок, выглядели подозрительно. И всё же мы успешно выбрались из-под ненадёжного свода. Опять над головой звёздное небо, а вокруг – то же беспорядочное нагромождение камней, но здесь по ним хоть как-то можно спуститься. Где-то в стороне я углядел ещё один ход, пробитый в скале. На этот раз явно скаржий, ввиду наличия на самом выходе элементов конструкции, присущих только им. Но на него мы не обратили никакого внимания, потому что нашей целью был «Прометей». И он был впереди, в этом не было никаких сомнений: бок корабля чётко выделялся среди камней впереди нас. Ущелье, по которому мы спускались, вело прямо к кораблю!

Отряд яростно бежал вниз. Спуск прошёл благополучно. В одном месте, правда, возникло сомнение, сможем ли мы спуститься без переломов – уж очень высоко было. Но сержант смело прыгнул вниз и угодил прямо в разбитую повозку со стогом сена, стоявшую прямо под скалой. Остальные попрыгали – и вот мы уже бредём бодрым маршем по ущелью в направлении корабля. Цель близка…

При взгляде на стог сена я понял, каким путём удирали нали из деревни. В город, занятый скаржами, о чём поселенцы наверняка знали, уходить было глупо. Поэтому жители быстренько пробили новый ход взамен обрушенного и смотали удочки по тому же ущелью, по которому сейчас идём и мы. Так быстро управиться с созданием нового хода могли только жители горной страны, доки по обработке горных массивов. Каким-то образом первопроходец спустился с этой скалы и подтащил чудом уцелевшую повозку с сеном, отброшенную землетрясением во время падения корабля с несуществовавшего теперь пути через горы. А может, повозка как-то иначе попала сюда, но теперь ничего уже не узнаешь. Жители точно также попрыгали в это сено и убрались восвояси. А в деревне осталась парочка замешкавшихся, вот их-то мы и застали.

— Стоп! — внезапно сказал сержант, преградив путь рукой. Секунду он размышлял, вглядываясь куда-то вдаль, затем сказал: — Исчезнуть!

Отряд дружно разбежался, и тропа опустела. Находясь в укрытии за ближайшим камнем, я посмотрел в ту сторону, куда глядел сержант. Тут было чего испугаться: в воздухе зависли летающие безногие шары. Время от времени меняя своё местоположение в воздухе. Посмотрели-посмотрели, перелетели в другое место и опять зырь-зырь по сторонам. С их пятью глазами, должно быть, им было очень удобно.

Знаком сержант повелел аккуратно двигаться вперёд. Выжидая моменты, когда пятиглазы смотрят куда-либо, но только не на нас, мы перебегали от одного укрытия к другому, продвигаясь всё ближе к кораблю. Началась буйная растительность, в которой утопал по щиколотку корабль – и прятаться стало легче. И вот первый солдат скользнул под массивное днище. Оно было выпуклым и потому имело под собой достаточные промежутки даже для того, чтобы человек мог вытянуться в полный рост. Наконец, вся группа оказалась под кораблём. Мы немного осмотрелись. Впрочем, смотреть было не на что. Груды металла и камня, а между ними немного свободного пространства – вот всё, что было нам видно. Под кораблём никакой растительности не было: горячий корпус в первые секунды приземления сжёг всё, что было поблизости.

Осторожно отряд двинулся к разлому между частями корабля. Ближайший к разлому солдат выглянул из-под днища и доложил:

— Сэр, летающих тварей не видно.

И в самом деле, летуны остались позади. Теперь мы надёжно были укрыты от них толстой тушей этой половины корабля. Если только какой-нибудь не приспичит слетать сюда проверить окрестности.

Мы выбрались из-под днища, и тут я, наконец, увидел то, что не сумел разглядеть с той далёкой точки на скале возле деревни, когда впервые увидел «Прометей». Да, корпус был разломан надвое почти посредине. Один из грузовых отсеков «Прометея» (а их всего было два, что я успел узнать у словоохотливого Эша в наших беседах) был полностью выпотрошен. Причём, наверняка был выпотрошен силой инерции и дикой тряской, мотающей корабль на пути приземления. Содержимое этого отсека мы видели на всём своём длинном пути сюда. Ещё несколько коридоров были разорваны на две части. И обе части некоторых из них были соединены тонкой, широтой в ширину самого коридора, дорожкой, состоящей из мельтешащих извивающихся разноцветных линий.

— Проводник, что за чёрт? — прошептал сержант, глядя на это.

— Скаржье силовое поле, — ответил я, не в силах отвести от субстанции, которая мне преизрядно надоела ещё во время моих скитаний по скаржьей базе.

Скаржи внутри корабля. Они протянули искусственные дорожки, соединив части корабля, чтобы легче было передвигаться? Наверное, да. Они же, как обычно, просто-напросто грабят корабль. Второй-то грузовой отсек уцелел…

Подбираясь ближе к центру корабля, чтобы попасть к аварийному выходу, представляющему из себя люк с трапом, мы вдруг были остановлены сержантом. Он вслушивался во что-то. И тут же это услышал я. Голоса скаржей, переговаривающихся между собой через голосовые усилители рабочих скафандров.

— Проводник? — одними губами шепнул сержант.

— Скаржи, — кивнул я. — Мародёрствуют, собаки.

— По моему сигналу – в атаку! — сказал сержант. Выждал немного, пока солдаты соберутся с духом и скомандовал: — Вперёд!

Десантники выскочили и стали стрелять. Я осторожно выглянул. Двое скаржей, стоявшие снаружи, и впрямь были облачены в рабочие костюмы, какие я видел на «Терраниуксе». Подвергшись обстрелу пистолетов и штурмовых винтовок, они не особо пострадали и, видя это, десантники сменили оружие на более крупнобойное в составе одной шестистволки и одной артиллерии, а остальные – те, кто такого не имел – попрятались по укрытиям и изредка продолжали огрызаться.

Скаржи начали отстреливаться мелкокалиберными пулемётами, встроенными в их скафандры. Серьёзные повреждения они причинить не могли, рассчитаны, наверное, были лишь на отпугивание местных тварей. Хуже стало, когда они повключали защитные поля, те самые, Велимова. Срок жизни их был продлён на неопределённых срок. Им оставалось, на мгновение выныривая из поля, давать очередь, а потом включать поле опять, пока тяжёлые снаряды, выпущенные в секунду отключения поля, не успевали долететь до скаржа, а мелкие, типа пуль, вреда не причиняли. Тем более что они прятались за ящиками, выволоченными ими же из недр корабля. Артиллерия на таком расстоянии была бесполезна. Десантник, орудовавший ею, вскоре понял это и прекратил огонь.

Один из десантников, пытающихся огрызаться пистолетом, схватился за простреленное бедро, шипя и ругаясь. Второй получил очередь в грудь, сдержанную бронежилетом и откатился под прикрытие корпуса корабля, где прятался я. Положение спас сержант, паля в скаржей из шок-ружья. Первый скарж открылся и, получив заряд шок-лучом, больше поле включить не сумел. Его лапа, тянущаяся к кнопке, просто не могла до неё добраться: сержант, не переставая, палил по скаржу, пока до того не долетели ракеты, выпущенные шестистволкой. Ракеты взрывались о скаржа, пока тот не издох, прекратив даже дёргаться.

Такая же самая участь постигла и второго скаржа. Не давая передохнуть, сержант скомандовал:

— Вперёд!

Отряд побежал к распахнутому зёву аварийного выхода. Я запоздало последовал за ними, догнав их лишь у трапа.

Мы вбежали внутрь – и сразу же были атакованы третьим скаржем, засевшим внутри и предусмотрительно не вылезающим наружу. Впрочем, мы были атакованы им весьма нетривиальным способом: он вылетел из темноты и растянулся прямо перед нашими ногами на трапе. Это объяснялось следующим образом: сержант ни на миг не доверявший тишине, приказал солдату скупо обстрелять из шрапнельника случайные точки помещения. Третьего скаржа постигла такая же судьба, как и его товарищей.

Больше скаржей поблизости не оказалось – и мы свободно вошли в помещение. И оказались внутри корабля.