Пыль на зеркале

9.

  В редакции все оставалось по-прежнему, как будто он никуда и не уезжал. Несколько сотрудников спросили у него, как он провел время на море и на этом интерес к его возвращению иссяк. Он стал листать газету, перед отъездом он сдал материал, который, по его мнению, должен был вызвать определенный резонанс. Найдя его на полосе в одном из номеров, он почувствовал удовлетворение.

  Газета, в которой он работал, считалась весьма авторитетной и влиятельной, но эта ее репутация слабо сказывалась на благосостоянии сотрудников; зарплата была низкой и неизменно проигрывала в гонке с ростом цен. Поэтому Дмитрий пребывал в перманентном состоянии поиска денег, он пытался подрабатывать в других изданиях, но это требовало немалых затрат и времени и энергии, а приносило сущие гроши. Постоянное безденежье сильно угнетало его, он ощущал себя неполноценным человеком, пасынком судьбы. Он пытался убеждать себя, что отнюдь не толщина кошелька определяет ценность человека, но когда обычно в конце месяца он был вынужден начинать незапланированный пост, так как не хватало средств даже на то, чтобы каждый день обедать в редакционном кафе, то его невольно охватывало сомнение в этом безусловно верном тезисе.

  Дмитрий дочитал свой материал до конца и мысленно похвалил себя; он ему понравился. И все же сейчас его гораздо сильнее занимал другой вопрос - предстоящая встреча с Леной. Еще в Симферополе он решил, что не будет звонить ей как минимум два дня - в таких делах, как в спектакле, важно выдержать паузу, но теперь он чувствовал, что у него вряд ли хватит терпения ждать столь долго.

  И все же ему удалось выдержать еще несколько часов прежде чем он стал набирать номер ее телефона. Он сразу же узнал голос Лены. Но, как ему показалось, большой радости от его звонка она не испытывала, по крайней мере ему показалось, что она говорит с ним чересчур сухо и официально, как важный чиновник на приеме. И все же, когда он ей предложил встретиться, она согласилась.

  Пока же надо было заниматься работой, вновь входить в тот поток, из которого он выпал на неделю. Редактор отдела, обрадавшись его приходу, тут же загрузил его заданием. Впрочем, ситуация была самая типичная, в одной фирме делили помещения, миром сделать им это не удалось и одна из сторон в качестве третейского судьи обратилась в редакцию. В таких конфликтов ему приходилось разбираться уже неоднократно, а потому ничего интересного для себя он найти на этот раз не ожидал. Но газете нужны были такие скандальные материалы, они увеличивали тираж, а, следовательно, привлекали дополнительное число рекламодателей.

  Но пока он разбирался с обиженными фирмачами, его мысль постоянно напоминала ему об одном - о предстоящей встрече. А когда до ней остался какой-то час, то он вдруг почувствовал такое волнение, что ничего не в состоянии был ни делать, ни соображать. Он вдруг испугался, что   она передумает и не придет. Он хорошо помнил их беседу в автобусе, которая оставляла не слишком много надежды на то, что их отношения потекут по желательному для него руслу.

  Но беспокоила его и другая проблема. Чем ближе становился час свидания, тем больше возникало сомнений в правильности его действий. Бессмысленно скрывать от себя, что он хочет, хочет, чтобы Лена стала его любовницей. Но это означает, что он должен уже не только мыслью, но и другим гораздо более материальными органами изменить жене. На юге, когда она была далеко, он как-то не слишком мучился этим вопросом, но здесь ситуация приобретала совсем другое содержание. Когда он впервые отчетливо подумал об этом, то неожиданно для себя испытал обиду за Валентину. Да, у нее немало недостатков, но у кого их нет. В конце концов именно он выбрал ее на роль своей супруги и всем своим поведением за все эти годы она доказала свою преданность ему. И потому она не заслужила подобное к себе отношение. И ему никуда не укрыться от понимания того - чтобы он при этом себе не говорил, в чем бы себя не убеждал, какие бы глубокомысленные аргументы не использовал бы для своего оправдания - что собирается поступить глубоко непорядочно и нечестно. Одно дело, если бы он сказал ей открыто, что встретил другую женщину, но он собирается поступать прямо противоположным образом и всячески скрывать свою связь с Леной. Если, конечно, она, эта связь, все же возникнет.

  Конечно, можно успокаивать себя тем, что множество мужей изменяют своим женам - и мир от этого не взрывается, его не затапливает всемирный потоп, наоборот, тем самым даже нередко разряжаются накапливаемые в семье взрывоопасные заряды противоречий. Но дело в том, что для него - это первый подобный опыт, он еще не приобрел соответствующего морального иммунитета, чтобы столь легко смотреть на адюльтер. И кроме того, в отличии от многих коллег по цеху неверных мужчин он весьма щепетильный в этих вопросах человек; супружеская измена для него не просто такое же обыденное дело, как утренний моцион, прежде чем решиться на это он много размышлял и пришел к выходу, что у него нет другого выхода. Иначе те мучения, вызванные неудовлетворенностью своей жизнью, станут такими острыми, что у него не хватит больше сил их выносить.

  Они договорились встретиться на месте встречи всех московских влюбленных - у памятника Пушкину. Хотя он пришел немного раньше назначенного времени он почти сразу заметил ее. Направляясь на свидание, он приготовил Лене небольшой сюрприз; в редакции он прихватил два пригласительных билета на презентацию какого-то очередного бизнес-центра.

  - Я рад, что мы с вами встретились в Москве, - сказал он.

  Лена промолчала в ответ, и он понял, что ему придется взять инициативу за успешное проведение этой встречи целиком на себя.

  - Есть предложение, у меня в кармане лежат два приглашения на презентацию бизнес-центра. Мы можем совместить приятное с полезным, поучаствовать в торжественном мероприятии и заодно поговорить.

  - Я не против, поехали.

  То, что она согласилась столь легко с его предложением, несколько ободрило Дмитрия и у него даже затеплилась надежда, что все может кончится сегодня вполне благополучно для него.

  Бизнес-центр нашел приют в только что построенном здании, архитектура которого резко контрастировала с окружающими его домами. Из чего Дмитрий сделал вывод, что скорей всего оно сооружено не по отечественному проекту и не отечественными строителями. Они прошли в просторный холл. Народу собралось много, причем, судя по тому, как одеты были люди, публика была достаточно изысканной и далеко не самой не бедной. На втором этаже, куда вела изогнутая змейкой лестница, играл небольшой оркестр. Возле стен расположился караван столов с наваленной на них разнообразной снедью. У бара выстроилась длинная очередь из страждущих за напитками. Было немного непривычно, что никто ни на кого не обращал внимания, никуда не звал, ничего не объяснял, каждый был предоставлен целиком самому себе.

  Они продегустировали кушанья, затем Дмитрий усадил Лену в мягкое кресло на втором этаже недалеко от оркестра, а сам отправился за добычей в бар. Вернулся он, держа в руках два бокала с пунцовым, словно кровь, вином.

  - Мне очень понравилась этикетка, поэтому я попросил налить мне этого вина, - объяснил Дмитрий свой выбор. - Хотя, что за вино не имею понятия.

  Лена отпила из бокала.

  - Этикетка вас не подвела, хорошее вино.

  - Вам здесь нравится?

  - Здесь приятно.

  - Больше всего меня удивляет, что мы целиком предоставлены сами себе. Я привык к тому, что на таких мероприятиях тебя все время опекают, обязательно кто-то непременно выступает в роли тамады или массовика-затейника.

  - По-моему так делается во всем мире, каждый должен во всем рассчитывать только на свои силы. В том числе и в вопросах собственного увеселения.

  - Наверное, это так. - Он посмотрел на нее и подумал, что пора начинать тот разговор, ради которого они сегодня и встретились. В голове у него уже давно были подготовлены тезисы к их предстоящей беседе, но сейчас он вдруг почувствовал, что эта "домашняя заготовка" мало соответствует тому, о чем бы ему хотелось поговорить. Им вдруг овладел страх, что в соответствующий момент он не найдет нужных слов и все пойдет прахом только потому, что он окажется косноязычным и неубедительным. А он видел, что Лена совсем не против того, чтобы он ее убедил в своей правоте, иначе зачем она согласилась на эту встречу.

  - Знаете, Лена, у меня есть одно маленькое предложение, давайте с этой минуты перейдем на ты. Тем более, мне кажется, что мы это делаем с большим опозданием.

  - Хорошо, я согласна.

  - У меня такое чувство, что это может помочь нашей беседе. Сразу как-то стало легче говорить. Мы взрослые люди и нам вряд ли стоит делать вид, что мы не понимаем, зачем мы встретились, и что каждый хочет получить от другого. - Дмитрий бросил на нее быстрый взгляд, но ее лицо сохраняло бесстрастие. Впрочем, он уже начинал привыкать к этому ее выражению, понимая, что на самом деле это не что иное, как защитная маска, скрывающая ее подлинные чувства. - Так вот, я хочу, чтобы ты стала моей любовницей, - выдохнул он.

  - А я могу повторить, что меня не устраивает такой вариант. Я хочу замуж.

  - Я понимаю, - вздохнул Дмитрий, - но я женат.

  - Тогда и не о чем говорить.

  - Но почему, ведь существуют много других вариантов. Нельзя же действовать по принципу: все или ничего. Разве тебе не нужен мужчина?

  Ведь у тебя же никого нет?

  - Мужчина мне нужен, но не в таком амплуа. Я не люблю дорогу в никуда.

  - Но почему в никуда. Нам в с детства вбивали мысль, что человеку непременно нужна великая цель, ибо без нее он ничто и никто. А то, что на пути к этой цели жизнь может оказаться совершенно пустой, - об этом как-то не задумывались. Впрочем, я сам долго думал так же, пока не понял, что идти по большому счету некуда. Куда бы не пришел, везде, в конце концов тоже самое. Важен сам процесс, то, что ты делаешь каждый день. Тогда, между прочим, и цель легче достигается. Но самое интересное в том, что она сама в этом случае очень часто меняется. Жизнь - это и есть главная и единственная цель. Если ты чувствуешь себя сегодня счастливым, значит, ты добился своего, значит, день прожит не зря. Многие же ценою больших усилий получают то, что хотят, но при этом совершенно становятся опустошенными. Потому что пока они карабкались на вершину, растеряли все силы, и им уже ничего не хочется.

  Дмитрий хотел начать очередной пассаж своей речи, но внезапно слова замерли на губах. Лена смотрела на него и откровенно насмешливо улыбалась.

  - Почему ты улыбаешься, я сказал что-нибудь смешное или глупое? - не без обиды спросил он.

  - Я думаю, каким может мужик быть красноречивым, когда желает затащить женщину к себе в постель.

  Дмитрий смутился, ибо почувствовал ее правоту. Ее нежданная проницательность и прямота уже не первый раз сбивала его с толку и он понимал, что ему следует вести себя осторожней, ибо подчас уж очень легко позволяет ей разгадывает свои тайные замыслы и намерения. И все же в данной ситуации он ничего не мог изменить, его воля была целиком подчинена его желаниям, которые заставляли делать и произносить то, что разоблачала его с потрохами.

  - Дело не в том, - как-то уныло произнес он, - что я хочу кого-то затащить в постель, я действительно так думаю.

  - Пусть так, но ты меня не убедил. Моя позиция не изменилась. Попробуй заглянуть не в начало, а в конец наших отношений, чем они завершатся, когда мы пройдем все этапы. Это тебя не пугает? Я не хочу создавать для себя новые трудности, у меня хватает нынешних. Представь себе, что случится, если я тебя полюблю. Что я по-твоему должна в этом случае делать? Заламывать руки, бросаться под поезд, лезть в петлю? Я не понимаю, с какой стати мне самой для себя устраивать пытку?

  Дмитрий почувствовал отчаяние. В том, что говорила Лена, была своя железная логика, разбить которую ему будет нелегко. И все же она казалась ему в чем-то уязвимой, хотя понять сразу ее слабые стороны ему пока не удавалось. Он взглянул на девушку и удивился выражению ее лица: Лена смотрела на него с видом победителя. Но нет, он так легко не сдастся.

  - Как всегда все зависит от точки зрения. Конечно, можно размышлять и таким образом и в каждой ситуации искать повод для мученичества. Из того, что наши отношения складываются не совсем такими, как бы нам хотелось, из этого непременно не вытекает, что нам будет обязательно плохо вместе. Может появится множество приятных моментов, особенно если мы будем стараться их создавать, а не делать все, чтобы отравить каждый миг наших встреч. Все можно испортить и все можно сделать приятным. Мы становимся несчастными тогда, когда перестаем быть реалистами и становимся максималистами. Все или ничего. Нет ничего бессмысленнее этого требования. То, что мы нашли друг друга в этом человеческом море, - это уже великая удача. И просто так от нее отказываться... Я не понимаю смысл этого поступка. Я не скрываю, что ты мне очень нравишься. Но ведь и я тебе нравлюсь.

  - Откуда ты знаешь?

  - Тогда ты бы не пришла на эту встречу. И уж тем более не стала бы слушать мои длинные и нудные разглагольствования. Я уверен, что ты сама хочешь сохранить наши отношения. Но тебе трудно отказаться от некоторых заранее внушенных стереотипов.

  - И от каких же?

  - Ну, например, от того, что для тебя женатые мужчины - это своего рода табу, они не представляют никакого интереса. Но ведь это абсурд, ведь важен сам человек, какой он, а не его семейное положение. А если бы на моем месте сидел бы какой-нибудь идиот, у которого по сравнению со мной было бы только одно достоинства - он был бы холост. И что, ты повела бы себя совсем иначе, разрешила бы ему ухаживать за собой?

  Несколько мгновений Дмитрий молчал, ожидая ее ответа. Но она так ничего не сказала, однако он посчитал ее молчание уже хорошим знаком.

  - Знаешь, что меня удивляет в тебе, Лена? Ты проявляешь большую проницательность в отношении моих намерений и мыслей, но по отношению к себе ты как-то глуха. Вместо того, чтобы попробовать разобраться в том, что ты действительно хочешь, ты упорно повторяешь однажды зазубренный тест. А ведь момент ответственный. Мы сейчас можем сделать ошибку, о которой будем жалеть многие годы. Ты мне ничего не хочешь сказать в связи с этим?

  - Хочу. Ты не можешь принести еще этого вина, - попросила Лена.