Ее боль и награда

Глава 10

Итана

Едва ухватываю в скупой свече очертания его фигуры, сидящей на постели, как бросаюсь вперед, задевая плечом провожатого. Падаю на колени между раздвинутых ног мужчины, принимаясь ощупывать руки, плечи, лицо… Он совсем зарос щетиной, на подбородке густая борода, но его запах… Мне не нужен свет, чтобы понять, это он… обхватив ладонями скулы, я целую горячие сухие губы, и как когда-то… совсем не знаю, что сказать.

И если бы мир сейчас грохнулся с размаху о землю, и ухом бы не повела! Мой мир взирает на меня хмуро, но глаза его светятся особым теплом.

- Значит, не передумала…

Киваю, истерично смеясь и обнимая мужчину, все еще не веря своему везению. Алчно оглаживаю плечи, боясь коснуться кистей рук, забинтованных, он старается приобнять меня в ответ лишь неуклюже двигая локтями…

Позади провожатый что-то хмыкает на турецком, и гулкие шаги по каменному спуску оглашают натуральный гимн некогда захлестывающему отчаянию. Я остаюсь одна с Сережей, и больше никаких взрывов! Мужчина пытается что-то сказать, но я как придурочная целую его, не смея оторваться. Как я боялась остаться одна! Почти осталась! И рыдая десять часов в самолете, когда меня увозила «опека» из Африки, я чувствовала то же самое!

- Ты спецом меня оставил в салоне, да? – все еще улыбаюсь, но теперь в голове прояснилось. – Почему, Сережа? Я могла погибнуть, могла попасть в притон…

- Ты могла погибнуть рядом со мной… Я не был уверен в «чистоте» приема. И еще… - он потер забинтованной рукой лицо, кивая мне на постель рядом с собой. – Есть разговор, беглянка.

Его лицо в миг становится серьезным, почти незнакомым. Интересно, я ведь совсем не знаю, каким он может быть на самом деле! Остываю, усаживаясь рядом.

- И что за разговор? Послать меня в лицо не получилось, стихами скажешь? – грустно выдаю, закуривая. – Да, мне некуда идти. Если ты решил, что нам не по пути, то говори сейчас. Я пойму. Мне было очень важно знать, что ты остался жив. – выпускаю облачко дыма, стараясь не дать волю слезам, вставшим в горле. – После всего… я должна оставить в голове хоть кого-то, кого можно назвать человеком.

- Дура… - выдыхает, прижимая меня одним махом к постели, зажимая рукой горло. – Ты хоть знаешь… Ты… понимаешь, на что подписываешься? – не напугал, скорее… заманчиво так ошарашил своим напором!

- Знаю! Поковыряйся в мемори и вытащи инфу, кто я и почему за мою голову объявлена награда?! На чьей стороне у меня хотя бы шанс? – зло фыркаю, но не сопротивляюсь, ведь ему может быть больно…

Желай он придушить меня, неужели не рассчитал бы, что в свободной руке у меня непотушенная сигарета?

- Хорошо, но если… - он вновь завис, как сетка, едва тянущая гигабайты, внезапно потеряв интерес к разговору. Да так и съела! Не знает, как сказать!

Отпускает меня, подергивая плечом. Наконец, замечаю, что под расстегнутую рубаху уходит неглубокий ожог, тянущийся по всей шее со спины, и одна нога Сережи выпрямлена, к ней притянута шина широкими полосками ткани. Смущенно сажусь в постели, докуривая. Ему здорово досталось в аэропорту…

- Скажи еще, что тебе «заказали» убрать какую-нибудь шишку, и ты не знаешь, брать меня на задание или дома оставить, рубашки гладить! – ляпаю первое, что приходит в голову. Мой лексикон не столь уж изыскан на неполные девятнадцать, а разрядить обстановку хочется. Вся эта «забота» выходит обморочной, потому что не нужна вовсе. Нужен человек, и пока он жив, ценен. Потом только тлен и холодная могила, какой прок?

Не сразу поняв, что собирается сделать Сергей, пялюсь на неуклюжие действия. Он зажимает телефон на коленях, активируя экран, что-то нажимает единственным не забинтованным пальцем…

- На… - оборачивает ко мне смарт, сканируя глазами.

Не собираясь ничего читать в его телефоне, мотаю головой непонимающе. Но он ядовито кивает…

«Стелла Касаде. В девичестве Ливре, фамилия по матери. Отец – покойный посол в Алжире. Девочка исчезла, успев создать «облачный «Север», который серьезно сворачивает кровь СБУ. Последнее местоположение…»

Дальше значились координаты с начальными цифрами подмосковного региона и еще какая-то информация, которую мой мозг отказывался воспринимать. Сердце грохнулось об пол и снова пошло, хаотично кидаясь в пределах грудной клетки и не находя выход. Дрожащими руками я закрываю лицо, путаясь в мыслях. Нееет, такие совпадения просто невозможны! Кто ты такой, черт возьми?

Уставляюсь на Сережу в немом вопросе, но тот лишь качает головой, опуская телефон на постель.

- Тебя ищут очень серьезные люди, Итана. Создать грамотный софт и «бросить» в руки неумех, которые ворошат серваки спецслужб…

- Они знают, что я жива… Анаит знает…

- Кто это еще?

- Мать Эмира…

- А… Боюсь, что жив он сам. Даже самой зловредной старушке вряд ли удастся организовать такую «охоту» ради нелюбимой невестки…

- Я видела его смерть, - шепотом добавляю, но по большому счету, после всего случившегося, не могу поручиться за свои слова… Взрыв в Даламане я тоже видела… и теперь чувствую себя корнем зла для Сергея. Горестно усмехаясь, я валюсь на постель, зарываясь лицом в подушку, потому что из меня рвется наружу дикий беззвучный вой… На какое-то время я верю, что достигла черты, точки невозврата, когда затраченные усилия и пережитая боль значительно перекрывают то, что предлагает судьба. Всего лишь смерть, но если продолжать борьбу, меня вновь ждут тысячи, миллионы испытаний! И бесконечные потери!

- Тана… - мужчина оказывается рядом, припадая на локоть и поглаживая мое лицо бинтами…

- Все зря. Пойми… Оно не стоит того, Сереженька! Я больше не могу… - истерично хохочу и плевать, как я сейчас выгляжу! Он меня и хуже видел…

- Можешь… Со мной сможешь? Твоя голова нужна мне на плечах… твоих, заметь! – ласковый тон приводит в чувство, и очумев от горя и страха, я неожиданно для себя поднимаю лицо и целую Сережу в губы. Ответ следует именно такой, как хочет мое разгоряченное тело! Он захватывает мой рот напористо и нежно, заставляя задохнуться от наслаждения, и я невольно расслабляюсь, подчиняясь уже иной воле, воле мужчины, который хочет…

Мы оба пахнем табаком и кофе и дышим в унисон, рвано, нетерпеливо изучая друг друга. Борода покалывает лицо, но так приятнее, мне безумно нравится эта близость! Нагло скольжу ладонями по мускулистым плечам, стягивая рубаху и очерчивая ею линию у самых брюк. Глухое рычание вдохновляет, ведь ему нравится! Сережа… Мой огромный Сереженька! Как я могла быть без тебя эти дни?! Оторвавшись друг от друга, мы на мгновение передыхаем, мониторя глазами, но оба понимаем, что наши судьбы давно в глубоченном запое и просто валяются кучей на скалистой турецкой земле! Мы едины как никогда, обожженные, брошенные и нашедшие друг друга. Нет ничего и нигде, кроме огромного неба над головой с миллиардами звезд и нас, рвано хватающих воздух, пропитанный запахом земли и горных цветов в ветхой лачуге.

- Я не смогу остановиться, понимаешь? – глухо рычит... поводит забинтованной рукой по моей вздымающейся груди.

- Да… Я хочу Сережа… Сама хочу… Мы ведь…

- Мы не умрем, Тана… Нет, не отдам! – набрасывается на меня с новой силой, задирая майку с бюстиком. Жадно зализывает соски, торчащие, распускающие сноп искр по коже… Очумело нежно и больно, но так ярко у меня еще не было! Стону в голос, толкаясь бедрами навстречу.

Дрожащими руками, тянусь к ремню и освобождаю бедра, чувствуя, как каменное естество упирается в меня, тараня… Огромный горячий член с влажной головкой вздрагивает от прикосновения, и я неволь вжимаюсь в лежанку, боясь и думать, как принять его внутрь… Сережа понимает без слов. Чувствует и знает обо мне все-все, и потому вместо грубого проникновения, я получаю нежное касания внизу живота. Волна сладкой боли разливается по телу, и в промежности тянет и пульсирует, но он не спешит.

- Не будет больно, обещаю…

Успевает шепнуть прежде, чем я оказываюсь полностью опрокинутой и распластанной под ним. Запах марли вперемежку с каким-то лекарством разжигают возбуждение, треплющее тело, и инстинктивно подаваясь навстречу, я хнычу и стону, сдыхая от жажды. Никогда раньше я не считала допустимыми такие ласки! Никогда раньше я не ныла в голос от пожара внутри себя, желая лишь одного – ощутить своим лоном тот огромный горячий член! Мои пальцы терзают простыню, не в силах вынести изощренную пытку.

- Сережа-аа… Ты так…

- Безумно хочу тебя, - поясняет, рыча между моих разведенных ног и вновь проводит языком по складочкам, нажимает на чувствительную точку… и жадно всасывает пылающую в истоме влажную кожу. Невыносимая мука! В смятении поднимаюсь на локтях, чтобы видеть, как он делает это со мной, но от стыда и возбуждения становлюсь все влажнее! Боюсь поверить, что не сплю. По венам течет пламя, смешанное с похотью и адреналином!

От собственного крика я вздрогнула и не на шутку испугалась, когда тело задрожало в трепетном удовольствии. Едва переведя дыхание, я вижу, как он нависает надо мной, и пульсирующее лоно без боли принимает в себя горячую плоть. От наполнения становится жутко, но внутри что-то совершенно не соответствует моим ожиданиям, и новая волна, отпускающая контроль окунает в чувственную негу. Великан сдержано бьется во мне, скользя и сотрясая, даря новые, словно с каждым движением в новой тональности, ощущения.

- Итана… влажная девочка… - разбираю его грубый шепот и мокну еще больше, двигаясь к непонятому взрыву. Агония страсти пугает до чертиков, но в то же время я понимаю, с полным ужасом понимаю, каким бывает настоящий, желанный секс, когда мужчина заботится об удовольствии женщины! У меня так впервые! И пошлые вздохи со стоном впервые! И этот сотрясающий меня всплеск… Перед глазами на мгновения темнеет, комната кружится и фейерверки желанной истомы расползаются в конечности.

Мы благодарно целуемся, приходя в себя, и Сергей перебирается на постель, укладываясь рядом. Наши лица покрыты капельками пота. Он улыбается, лаская своим темным демоническим взглядом, гипнотизируя, уговаривая, что все будет хорошо. Плевать… Мне некем дорожить, кроме него, и даже если завтра нас расстреляют на горном склоне, я буду счастлива тем, что познала настоящую страсть и привязанность! Проводит носом по моей шее, целует мочку уха и шумно выдыхает в макушку, прижимая к себе.

Между нами повисает тишина, спасительная, когда все ясно без слов. На стене качаются тени от свечи, будто извивающиеся змеи, но лениво, не как в ту грозовую ночь… Рядом с Сережей время идет будто тише, спокойнее, или я просто чувствую защиту, пусть и не полноправную, но хотя бы так, на время…

Я не врала себе раньше, и теперь не хочется этому учиться. Мы оба в полном зависе, непонятно с документами, он ранен. Когда-то я имела неосторожность всего лишь не домыслить, надеясь, что самое худшее обойдет стороной, или же малодушно верила в лучшее. Не вышло, все случилось именно как в плохом кино, где с хорошей девочкой стрясаются самые мерзкие вещи. Какой смысл обманывать себя теперь? Для всех проще сдать меня к чертям собачьим! Но его «не отдам...» Шанс? Ставка на плюсовую фору? Вдруг зайдет? И да, твою мать, я бы дорого дала, чтобы зашла! Только нечего…

Ворочаясь, стараюсь не потревожить мужчину, мирно уснувшего рядом. На его лице наконец-то застывает безмятежное выражение, не хмурое, не грубое. Какое бы он решение не принял, я точно знаю, что в этот раз должна смириться. Мои знания и умения не дадут покоя криминалитету, да и поднаготную не перечеркнуть. Права была Поля, разобрали по косточкам и выбросили…