Ее боль и награда

Глава 13

Сергей

В городке мы провели неделю. Кожа на ладонях зажила, и тревожили меня отнюдь не болячки. Поцелуи моей юной находки были наивными и робкими, по-женски страстными и нежными, словно прикосновение легкого средиземноморского бриза. Вот что давило и окрыляло всерьез. Ломало каждый раз, когда она смотрела с надеждой, глухой мольбой не оставлять ее. И я не оставлял, вдыхая ее сладковатый аромат, вылизывая влажную киску, целуя губы, сминая аккуратную идеальную грудь. Она становилась для меня значимым человеком, женщиной, о которой я думал едва ли не все часы в сутках, и во сне, непривычно мирном, мне больше не снились пески, снилась она, тихо улыбающаяся и со страхом сканирующая взглядом прибой. Да, она жутко боялась воды, но такой хрупкой и маленькой, я мысленно прощал ей все на годы вперед, неважно, со мной они пройдут или нет…

Годы? Разум орал на пятой передаче, что такой залет контора мне не простит, но не банальное мышление и изворотливость заставляли вновь и вновь строить по кирпичику план, при которым мы оба смогли бы «завязать» раз и навсегда. Хотел ли этого лично я? Наверное, хотел, но до появления в моей жизни Итаны не признавался себе в этом, ставя клеймо «слабость» и откладывая в долгий ящик. Та, что изрубила в руины сердце своей любовью и смертью, осталась глубоко внутри, но и она, видимо, не могла соперничать с неумолимым течением времени, которое, как известно, многое лечит. Я не предавал ее, и на моих руках много крови за ее смерть, но я все равно жив, и поделать с этим нечего.

- Прости… Повтори… - замечаю, как девчонка смущается и поджимает губы. Она что-то проговорила мне, но я прослушал.

- Я глубоко вздохнула и спросила, что ты надумал… - морально съеживается, натягивая оболочку привычного спокойствия. – Ты спишь всего пару часов ночью, постоянно думаешь… - задумчиво отводит взгляд. Она впервые прямо заговаривает о нашей общей проблеме. Покорность и осторожность по-прежнему живут в ней, и потому она идет словно отработанной программой. Тихо, не нарываясь…

Небо пасмурное, серое, и оттого ее глаза невероятного сине-серого оттенка, искристого перванша, убивают наповал глубиной и красотой. Сердце бухает внутри груди, подгоняя мысли…

- Думаю… и на основании фактов считаю, что мы скоро вернемся. В усадьбе, где скрывается Эмир или его двойник кипит жизнь, а значит, прога действительно скоро выстрелит.

- Либо я ее приглушу. Либо… Кто?

- Либо ты решишь свою же задачку, либо СБУ сотрет нас раньше. Такие варианты, девочка. – машинально потираю переносицу.

Я не стал добавлять информации, видя, как Итана вздрогнула от слова «двойник». Знаю, она предпочла бы считать и знать, что Эмир мертв, однако, нельзя быть уверенным на все сто. В женской голове могут затаиться очень нерациональные мысли. От любви во всех ее проявлениях до крайней ненависти и жестокости, и лучше бы не знать границ этих чувств.

* * *

На следующий день мы прошлись по пригороду Стамбула и забрали аппаратуру. Подгадав отправление трех маршруток одновременно и переодевшись в подобие хиджабов, мы покинули юго-восточную часть столицы и вышли одновременно в захудалом пригороде с преимущественно двухэтажной застройкой. Не сговариваясь, смешались с толпой на улице, и Итана спокойно проследовала за мной в темную арку. В незнакомых дешевых хостелах лучше максимально не отсвечивать, поэтому она осталась у двери, а я быстро оплатил номер, и мы скрылись в темной подворотне.

Две небольшие комнатки, крашеный облезлым лаком пол и крохотный балкончик на проходную улицу… Зато современная ванная с чистым душем! Марокканский узор на кафеле и модная сантехника. Вот он Восток: глухая аутентичность и тут же торжество цивилизации в одном флаконе! Точнее в одном номере…

- Так спокойнее, - поясняю, выставляя на единственный стол моноблоки. – Из номера два выхода.

Она смиренно кивает. Привыкла ли к постоянным перемещениям? Я ведь говорил, что так будет.

- Иди ко мне, - обнимаю Итану за плечи, приблизившись сзади, и с наслаждением стягиваю с ее головы черный край. Медно-русая россыпь отросших волос касается грубой щеки, и я втягиваю носом обалденный аромат духов, которые малышка успела прихватить, пока мы следовали через рынок. Густой масляный шлейф сочетает медовые и цветочные нотки. Ей идет быть такой… неразгаданной до конца, и в то же время знакомой, близкой, нежной и наивной. Для меня…

Мои руки не знают границ, почувствовав подушечками бархатную кожу шеи, спускаясь по спине, очерчивая каждый позвонок, и наконец, услышав желанный вздох, разворачиваю Итану к себе лицом.

- Порядок? – ворчу медведем, ибо голос становится хриплым и низким от возбуждения. – Или устала?

- Устала… Хочу прилечь, - хитро облизнув губы, выдает и смущенно ведет плечами, чтобы черная ткань скользнула вниз. Тоненькие лямочки майки бессовестно лишние на острых ключицах, и мы понимаем это уже цепляясь друг за друга… по пути в добротную душевую. Пронзившее воспоминание о моей первом «хочу» эту девчонку заставляет кровь мгновенно прилить в нижнюю часть туловища. Она и тогда была чертовски нежной, но не готовой… Теперь другая, сочная и живая, и Итана игриво проводит по моему подбородку кончиком языка.

Дождь… Теплый и серебристый, из черного рассекателя… наш с ней личный и спасительный, бесконечно смывающий набитые на каждом миллиметре кожи грехи, которые мы просто отложим… а сейчас я сойду с ума от изящного тела юной и такой сладкой Итаны… Она быстро моргает под дождем, прогоняя и свои ненужные сейчас воспоминания. Мы медленно следим за движениями, изображая никуда не спешащих хищников, лаская друг друга, будто встретив впервые. Острые плечи, тонкие руки, очерченные бедра, не плавные, но женственные по-своему, сдержанные и подтянутые, мягкие складочки, уходящие между ног… Горячее дыхание манит, и я бесталанно впиваюсь в красивые губы. К черту! Я слишком возбужден, чтобы придумывать нечто… Она отвечает, стремясь взять верх, но тут же сдается на мою милость, потому что я кладу ладонь на ее белоснежный треугольник. Внутри него влажно, стоит лишь скользнуть между маленьких холмиков, дотронуться до трепещущей плоти, и Тана судорожно хватает воздух, не в силах сопротивляться моему напору. Охренительно чувственная и горячая!

Вместо того, чтобы впиться в мои плечи, она упирается ладонями в стенки душевой, раскрываясь передо мной и позволяя притянуть ее к себе, поднять, подхватив ягодицы. Румяное лицо изрядно хлещут струи, и она прижимает к стене затылок, ставя между нашими глазами преграду из бесконечных серебристых нитей. Но она в моих руках, вся, кроме лица! Припадая к возбужденным соскам, я едва касаюсь затвердевшим членом складочек, дразня девчонку, то насаживая на себя, то отстраняю, давая почувствовать холод стены…

- Сере-ежа-а… - зовет, выгибаясь в спине так, что я боюсь, как бы не выскользнула из моих рук обернувшейся змеей. Преступая ногами по намокшим и брошенным на полу нашим вещам, крепче сжимаю тонкую талию, и принимаюсь дразнить себя, проникая в разгоряченную плоть по миллиметру. – Ну, пожалуйста…

- Проси еще… Я хочу тебя слышать, Тана! – рычу, содрогаясь от ощущения, как она сжимает меня ненасытным лоном.

Сумасшедшее тепло, которым она щедро делится, захлестывает с головой. Подаюсь вперед, уничтожая остатки миллиметров между нами. Необходимо чувствовать ее всю! И укачивать на руках, словно ребенка, безраздельно подвластного мне.

- Прошу, Сережа… Прошу тебя… М-мм… - захлебываясь в эмоциях, и тем самым разжигая меня еще больше. Такая гибкая и шелковая! Она протяжно стонет, отдаваясь мне без остатка, и наша гонка отчаянно красивая. Мокрые тела скользят друг в друге, и я без труда удерживаю невесомую Тану, насаживаю ее на себя, прикусываю кожу груди, живота, кайфую и взрываюсь, заливая ее внутри и теряя на мгновение связь с реальностью.

Взмокшие не от серебряных потоков, мы стоим некоторое время, благодарно целуясь и обнимаясь, наслаждаясь секундами бушующей в крови страсти и неги. Не могу выпустить ее из рук, раскованно поглаживая, прижимая к себе как сокровище… Она становится моей личной слабостью, воплощением давно потерянных чувств и желаний, и мозг уже проворачивает хитрые фичи, чтобы мы остались с ней вот так, наедине, в тишине, в безопасности…

В тот день мы оба засели за мониторы, расположив их «спинами» друг к другу, чтобы иногда переглядываться, но в то же время держать дистанцию. Невозможно работать, когда рядом аппетитная девчонка, да еще и в крохотных шортиках! Зарядили дожди, и мы почти не выбирались, наслаждаясь предоставленным комфортом и доставкой разнообразных блюд. А потом, когда кончался очередной длинный хмурый день, усаживались у балкона с раздувающейся прозрачной занавеской, пили турецкий кофе и молча курили, разгоняя клубы вязкого ментола по комнате.