Moonmaiden 2. Between life and death

Глава 6. Я буду рядом

    Надпись на листке навевает на мысли, что призрак, который ее написал, появился здесь далеко не с добрыми намерениями. И даже радостный смайлик в конце ничуть не снижает моей настороженности. Отскакиваю от стола, словно он отравлен. На руках моментально вырастают острые когти, а клыки заостряются. Зрение переключается на волчье. Все инстинкты работают на полную мощь.

    Сердце бьется где-то в горле, а адреналин раскаленным железом течет по венам.

    — Кто ты? — рычу я, оглядываясь. Не знаю, что именно хочу увидеть. Но сомневаюсь, что самого призрака смогу заметить. А идти к нему абсолютно не хочется.

    Вовремя успеваю заметить, как зеркало за моей спиной покрывается тоненьким слоем льда, а воздух в комнате становится на пару градусов ниже. Изо рта вырывается облачко пара. Слышу слабый треск льда, пока он полностью покрывает зеркало.

    «Ты не узнала меня? : С

    В детстве, кажется, ты была догадливее и умнее»

    Эти слова появились на поверхности зеркала, отчего капельки влаги начинают пугающе стекать с нижних частей букв, подобно стекающей крови. Какое-то время я стою молча, вчитываясь в буквы. И истина никак не хочет укладываться в голове. Нет, это не может быть он. Этот ублюдок умер! Его убил мой отец! Когда мне было 12!

    В голове всплывают кадры из детства, и руки из-за них предательски начинают дрожать. Но не от страха, а от гнева и ненависти, которая накрывает меня в одночасье мощной волной. Хватаю со стола лампу и молниеносно кидаю ее в зеркало. Плевать я хотела на осколки! Лишь бы не видеть этих треклятых букв.

    Оглушительный грохот разносится по всей комнате, а осколки разлетаются в разные стороны. И гнев тут же куда-то улетучивается. На его место возвращается страх перед собственным детским кошмаром.

    Звон стоит в ушах, которые я тут же закрываю ладонями. Глаза плотно зажмуриваю, а сама сажусь на корточки. Нет, этого не может быть! Только не он! Мой детский кошмар, монстр, который испортил все мои детские воспоминания.

    В ответ на мои действия в комнате лишь еще сильнее холодает. Мне даже кажется, что я слышу его звонкий и такой лживо добродушный смех.

    Поднимаю глаза, чтобы осмотреть комнату. Стекла в окнах тоже покрываются пугающим инеем и то тут, то там появляется лишь одна надпись:

    «Ты должна делать все, что я тебе говорю, чтобы было не больно».

    Мой кошмар вернулся ко мне, словно восстал из мертвых, из самых дальних закоулков моей памяти. Это безумие. Я сойду с ума. Страшно. Одиноко. Он не отстанет от меня. Снова иллюзия его голоса, такого спокойного, радостного, лживого, появляется в моей голове.

    Я слишком хорошо помню все, что он сделал со мной. И от этого только страшнее. Воспоминания поглощают меня, засасывают в пучину, подобно мощному урагану.

    Я не сразу осознаю, что начинаю кричать. Слезы текут по щекам, а руки до боли вцепляются в волосы. Вскакиваю на ноги, которые дико трясутся, не давая мне возможности нормально дойти до двери. Отдаленно слышу топот ног. Я не одна, не здесь, не в этой стае, где обо мне заботятся. В последнее время я слишком пугаю друзей.

    Не успеваю дойти до выхода, когда оконные стекла за моей спиной начинают дребезжать и скрипеть, а потом и вовсе трескаются и разлетаются на сотни мелких осколков. Теплый ветер залетает в комнату, разгоняя замогильный холод. Валюсь на коленки, прямо на осколки от зеркала, которые больно впиваются в кожу, оставляя небольшие порезы. Но мне сейчас не до этого. Стараюсь отогнать от себя замелькавшие картинки из прошлого.

    — Хватит, хватит, хватит, — умоляюще шепчу я, замотав головой из стороны в сторону.

    Все прекращается так же быстро, как и начиналось. Повисла тяжелая, почти ощутимая тишина. В какой-то момент складывается ощущение, что я могу прикоснуться к этой тишине. Воздух тем временем немного нагревается, но не я, моя кожа по-прежнему холодная, дрожу всем телом. В этот момент дверь распахивается, а на пороге замечаю Зака и Келли.

    Они во все глаза смотрят на меня и на все то, что случилось в комнате. С легкостью могу прочитать в них нескрываемый ужас. Девушка тут же подбегает ко мне, опускаясь рядом со мной на корточки. Волчица аккуратно достает из моих волос осколки. Вслед за парой на этаж вбегают и остальные доминанты, даже Ллойд, что одновременно удивляет и радует меня.

    И впервые за последние месяцы я вижу в его глазах испуг, будто я все-таки для него что-то еще да значу. Впервые за несколько месяцев он проявляет хоть какие-то эмоции. В воздухе самым ярким для меня в считанные секунды становится запах вишни и имбиря, который медленно начинает успокаивать меня и мою перепуганную до смерти волчицу.

    Эмоции захлестывают меня, а слезы беззвучным потоком текут по щекам. Обхватываю себя руками, даже не пытаясь снова встать на ноги. Непрерывно смотрю на Пирса сквозь пелену слез. Перестань же быть таким засранцем! Хотя бы сейчас… когда так нужен мне.

    Боковым зрением вижу, как ко мне направляется Ньют, но Ллойд, одарив его жестким взглядом, сам подходит ко мне. Всхлип срывается с губ, когда парень аккуратно поднимает меня на руки. Царапины на коленках неприятно щиплют.

    Утыкаюсь ему в изгиб шеи носом, вдыхая такой родной и любимый запах. Все эти действия происходят в полной тишине. Никто не хочет нарушать ее, тем более я, когда, вроде, что-то начинает налаживаться. Пожалуйста, пусть это будет тот лучик света в конце этой кромешной тьмы.

    Расслабляюсь, лежа на руках своей пары. Он аккуратно выносит меня из разрушенной комнаты, проходит по пустым улицам, и вскоре мы оказываемся в нашем небольшом домике на окраине.

    В гостиной горит свет, а на кофейном столике стоит только вскрытая бутылка виски. Работает телевизор, слышу приглушенные голоса каких-то актеров.

    Но все мое внимание приковано к лицу Ллойда, который продолжает меня нести на второй этаж. Обхватываю руками шею парня и оставляю легкий поцелуй на изгибе. Замечаю, как мурашки бегут по коже Ллойда, а желваки ходят ходуном. В воздухе виснет запах не оглашённого возбуждения. Это воодушевляет мою волчицу.

    — Почему сейчас? — тихо спрашиваю я, внимательно вглядываясь в карие глаза парня.

    — Вчера вечером ты была очень убедительна, — слабая улыбка появляется на лице Пирса. — И за погром на кухне я получил от Зака, — долгая пауза виснет между нами прежде, чем Пирс продолжает. — А еще я осознал, что, потеряв тебя, у меня не останется никого, кто бы мог смириться с моим характером, поддержать меня и помочь в трудную минуту.

    — Я тебе случайно не зарядила чем-нибудь по голове? — хмурюсь, всматриваясь в реакцию волка. Улыбка становится лишь шире, а руки, которые держат меня, еще сильнее прижимают меня к торсу пары.

    — Не знаю, что на меня нашло, правда. И из-за всего этого я чувствую себя настоящим идиотом, — провожу пальцами по щеке Ллойда. Он переводит на меня свой пронзительный взгляд и осторожно целует в макушку. — Извини, что был таким болваном. Я не понимал, что доставляю тебе, куда большую боль, чем самому себе, — если бы мы были простыми людьми или не были бы парой, я бы не смогла его простить. Но факт в том, что из-за нашей связи, пусть очень тонкой и хрупкой, я не могу ни обижаться на него, ни оттолкнуть. По крайней мере, мне так кажется в эту самую секунду, когда Пирс так нежно и ласково держит меня в своих руках.

    Это словно отказаться или обидеться на саму себя, на всю свою сущность. Парень заносит меня в нашу комнату, где осторожно сажает на постель. Зажигает лампочку около кровати, пусть это не так уж и нужно.

    — Лучше скажи, что произошло в кабинете Зака? — Ллойд садится напротив меня в кресло. Его руки сложены на груди, а взгляд строгий, пронзительный. Сразу видно, что он не намерен выслушивать что-то выдуманное. Лишь правда и ничего кроме правды. И я сама, наверное, хочу рассказать хоть кому-то о случившемся в моем детстве.

    — Когда мне было 11… — начинаю медленно рассказывать я. Погружаюсь в свои воспоминания, окружающее становится неважным, а рассказ, наоборот, кажется реальностью, будто все это случилось со мной совсем недавно. Я говорю много, иногда останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Но чаще прекращаю говорить, чтобы усмирить волка Ллойда. Он то и дело показывал себя, явно разгневанный человеком, который испортил все мое детство и меня саму… в какой-то степени.

    И думаю, если бы он был еще жив, то Ллойд в эту же секунду рванул его отыскивать и убивать. Я в этом почему-то не сомневаюсь.

    Это было в прошлом все, но преследует вот уже на протяжении длинного отрезка времени. Первые три или четыре года после убийства Хедвига я не могла спокойно спать, мне снились дикие кошмары. И именно тогда проявился мой дар, моя связь с потусторонним миром. Все из-за него, все проблемы из-за этого человека. Из-за него моя волчица почти до данного момента боялась доминантов и не могла проявить свою сильную сторону.

    Все из-за этого: «Ты должна делать все, что я тебе говорю, чтобы было не больно».

    Эти слова разрушили всю мою доминантность еще в детстве. Мне приходилось подчиняться этому мужчине, дабы не умереть, не чувствовать невыносимую боль. Он делал со мной все, что только приходило в его больной мозг. Использовал, будто свою послушную марионетку.

    И вот сейчас он снова вернулся, сводит меня с ума, напоминает о прошлом. Призрак, теперь его нельзя у***ь, ведь он и так уже мертв. И это самое страшное, потому что я не знаю, как закрыть проход из мира духов в наш. Я ничего не знаю и не понимаю.

    И хоть сейчас я взрослая девушка, у меня есть пара, я под защитой сильной стаи, однако страх перед Хедвигом становится сильнее, чем в детстве, потому что сейчас я понимаю все, что он может снова со мной сделать. Его слащавый, радостный голос, лживо добрые глаза — все это только иллюзия добродушного человека. Он пользовался всем этим лишь с одной целью — завлечение маленьких детей для тех грязных делишек, за которые его самого привлекли бы к ответственности не только по законам волков, но и по законам людей.

    И почему-то именно я стала его любимицей, когда он неожиданно оказался в стае отца. Целый год он меня мучал, портил, развращал и причинял боль прежде, чем я набралась храбрости и рассказала обо всем отцу. В этот же день Хедвига убили. Но умирая, он улыбался. Я помню, как отец загрыз его, а этот ублюдок смотрел на меня и улыбался. Кровь стекала по его плечам и всему телу от ран, нанесенных волками, а он улыбался, будто знал, что рано или поздно вернется и продолжит меня истязать.

    И это пугает меня. А сейчас даже обычные воспоминания заставляют меня дрожать.

    — Спи, — когда рассказ под ходит к концу, Ллойд, сдерживая своих внутренних демонов, укладывает меня в кровать и накрывает одеялом. — Я буду рядом, обещаю, — сил у меня хватает лишь на то, чтобы кивнуть в знак согласия и закрыть глаза.