Вопреки

– Доктор Вильсон, Вас вызывает заведующий. Сказал это очень срочно, – прозвучал голос из колонки, что находилась в манипуляционной. – И как ты себе это представляешь? – недовольно ответила я, пытаясь сосредоточиться на изъятия костного материала. Именно за это я и ненавижу начальство. Им как приспичит что-то, а ты должен все бросить и идти к ним. Но когда у тебя лежит ребенок с огромной иглой в подвздошной кости, для сбора материала на анализ. Такой возможности не предоставляется. – Ну, скажите хотя бы примерно. Через сколько Вы будете? – все никак не унималась постовая медсестра. Тяжело вздохнув, я продолжила проводить манипуляцию. Телефон слово стал издавать жалобное вибрирование, что окончательно вывело меня из себя. – Если вы все сейчас не успокоитесь и не перестанете меня донимать, я лично проведу ваше вскрытие! – зло произнесла я. Наконец колонка перестала издавать посторонние звуки, оставив меня с пациентом и ассистентом. – Рик направь камеру немного левее я хочу взять материал ближе к центру. Мужчина без лишних слов исполнял все приказания, и радовал своей молчаливостью. Завершив манипуляцию, я аккуратно поместила срез на предметное стекло подписала и поместила в специальный холодильник для хранения. Эндрю – так зовут моего пациента. Он очень смелый и храбрый мальчишка. Обычно дети, которые болеют смертельными болезнями и знают об этом, намного сильнее и жизнерадостнее своих ни в чем не ограниченных сверстников. Которые могут плакать даже из-за занозы. За свою недолгую карьеру я увидела столько смертей, что никто не позавидует. Но я, как и эти малыши, боремся с непобедимой на данный момент болезнью под названием «рак» и многими другими генетическими заболеваниями. Мое отделение *онкогематологии всегда заполнено детьми. И самое удивительное во всем этом то, что дети успокаивают родителей. Говоря им, что все будет хорошо. – Доктор Вильсон, – снова простонала медсестра в микрофон, – заведующий очень зол. Он требует немедленно подняться к нему, иначе уволит меня. – А тебя почему? – недовольно спросила я. – Потому что Вас он не может уволить как специалиста, а меня может. Тогда мое увольнение будет на вашей совести. – Уже иду, – снимая перчатки, замачивая их в растворе, сказала я, смотря на телефон, в котором высвечивалось тридцать пропущенных звонков от начальника. – Рик перевези Эндрю в палату и отправь срез в лабораторию и поторопи их с результатами. Мне нужно знать, есть ли тенденция. – Да, доктор. Выйдя из стерильной манипуляционной, я переоделась в обычный халат и тут же направилась в кабинет заведующего. Постучав, я услышала недовольное: – Входите! – Здравствуйте, доктор Харди. Вы меня вызывали? – Почему ты не отвечаешь на звонки? – недовольно спросил Харди. – Я проводила манипуляцию по изъятию костного мозга. При всем своем желании, я никак не смогла бы вам ответить. – Извини, – уже спокойно сказал мужчина. – Познакомься, это Вильям Кейн, – тут же перевел тему мужчина. Кабинет был тускло освещен, Джон Харди любил работать в полумраке, а в коричневых тонах интерьер и вовсе делал кабинет темным. Поэтому, зашедши, я не сразу заметила сидящего на диване мужчину. Его ярко-зеленые глаза, словно у кошки, светились в темноте. Строгий черный костюм и рубашка, вовсе замаскировали хозяина. Но когда мои глаза все же привыкли к темноте, я могла рассмотреть лицо мужчины: глубокий разрез глаз, четкие черты лица. Я его узнала. Это его я спасла несколько недель назад. – Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я. – Так это вы моя спасительница? – толи утверждая, толи спрашивая сказал он. Встав, он подошел ко мне, протянул руку. По сравнению с ним я казалась маленькой и хрупкой, но, когда я спасала его жизнь, я этого даже не заметила. – Да, – ответила я и в знак знакомства пожала его руку, что так же была большой. Часы на его руке сразу бросились в глаза, потому что стоили как половина моего дома. А дорогущий костюм, явно был пошит под заказ. – Я благодарен Вам за спасение. И пришел не с пустыми руками. Я не хочу оставаться в долгу, поэтому прошу, назовите сумму, и сегодня же она будет на Вашем счету, – высокомерие и уверенность, с которой он произнес эти слова, спустили меня на землю. – Мне ничего от Вас ненужно. Я рада, что с Вами все хорошо и этого для мня достаточно. Заведующий резко закашлял, а мужчина, стоявший передо мной, подозрительно стал всматриваться в глаза. Словно я врала ему, а он пытался меня разоблачить. – Простите. Что Вы только что сказали? – переспросил он. – Основную и главную работу сделал доктор хирургического отделения Кристиан Стюарт. Я всего лишь помогла Вам доехать до больницы. И это прямая обязанность врача – спасать жизнь человека. За это мне не нужны вознаграждения, я выполняла свою работу. И, по всей видимости, мы с доктором Стюартом хорошо с этим справились. Раз Вы стоите здесь, – сказала я. Телефон, что завибрировал в моем кармане, спас меня от дальнейшей дискуссии. – Алло, – тут же ответила я. – Доктор Вильсон слушает…. Что…? Буду через минуту…. Прошу меня простить, но у меня неотложное состояние. Всего хорошего. Берегите себя, мистер Кейн, и не попадайте больше под пули, – улыбнувшись на прощания сказала я. Выбежав из кабинета, я тут же помчала в свое отделение. – Доктор Вильсон, палата 113. Джейкоб, у него сильная *интоксикация, температура не сбивается. – Что с анализами? – на ходу спрашивала я, направляясь в палату к пациенту. – Лейкоцитоз, электролиты повышены и креатинин тоже. – Гемоглобин и лактат? – Снижены до критических цифр. Слушая, я понимала, насколько плохи наши дела, забежав в палату, где полным ходом шла борьба за жизнь двенадцатилетнего мальчишки. Мониторы показывали низкое давление, сумасшедший пульс и высокую температуру. – Внутривенное введение: натрий хлорид - 200 мл, альбумины - 10 мл., - отдавала я приказы тем временем, пока *интубировала ребенка, переводя на искусственное дыхание. – Начинайте вводить антибиотики, линозолин немедленно. Все, четко выполняя мои приказы, что заставляло трезво и уверенно смотреть на ситуацию. Медленно, но уверенно показатели стали выравниваться. Но самый опасный период еще впереди. *Септический шок, особенно при онкологии, очень опасен и во многих случаях является причиной смерти. Чтобы полностью уничтожить инфекцию в организме еще и при таком ослабленном иммунитете, это почти невозможно. Но я просто так не сдамся. Я должна бороться до последнего, даже когда все против нас. * Онкогематология – это раздел гематологии и онкологии, посвященный диагностике и лечению злокачественных заболеваний крови, лимфоидной ткани, а также патологических процессов, на фоне которых возникают данные заболевания. * Интоксикация – отравление организма образовавшимися в нём самом или поступившими извне токсическими веществами. * Интубация трахеи – введение эндотрахеальной трубки (ЭТТ) в трахею с целью обеспечения проходимости дыхательных путей. * Септический шок – это системная патологическая реакция на тяжелую инфекцию.