Покажи мне, как ты ревнуешь

Part 3

Пока готовился кофе, Камила оглядывала съёмочную площадку, но старалась в сторону Роджера Миллера не смотреть, сохраняя свой образ роковой девицы. И это у неё неплохо получалось, однако лишь до того момента, пока в той толпе девушка не заметила силуэт, от вида которого её сердце пронзило тысячью кинжалами. Строгий костюм обтягивал жилистые формы юноши, кисти рук измазаны в бутафорной крови, светлые волосы воском уложены назад. Эрик Вуд неподвижно, как вкопанный, стоял на месте, из-за чего напоминал статую. Однако Камила понимала, что это он… Живой… И наяву… Смотрит прямо на неё…

— Ваш кофе, — девушка из прилавка тоненьким голоском пропела сквозь одноразовую чёрную маску. — Я оставлю здесь, — на полку поставив напиток, она удалилась.

Камиле стало страшно. Все те года, всё то время, когда она желала всем своим телом оказаться в Эрика объятьях, вмиг исчезли, не оставив после себя и следа, будто бы этого и вовсе никогда не было. Она испугалась, что действительно сейчас сможет оказаться с ним очень близко, вновь почувствовать чужое тепло рук, вновь услышать вживую ангельский голос настоящего белокурого принца.

А может, это, как и тогда, просто мираж? Галлюцинация?! Сейчас она закроет глаза, потрясёт головой для полного убеждения, раскроет свои очи и этот “Эрик Вуд” вновь обратится обыкновенным человеком, может даже, как несколько дней тому назад – её братом Оливером.

Именно это черноволосая и задумала сделать. Кэм поспешно зажмуривается и отворачивается от силуэта на сто восемьдесят градусов, закрывая при этом ещё и уши, тихо-тихо нашёптывая себе “это не он, это не он, тебе всего лишь кажется, Кэмми”. Бормотание вскоре прекратилось, как и силы, что в глазных мышцах иссякли – девушка расслабилась, слышно выдохнула, уже полностью себя убеждая в том, что всего лишь показалось. Почти уверенная Камила оборачивается туда, где видела некоторое время назад фигуру, однако каково было её удивление, когда Эрик оказался от неё буквально в пяти шагах.

— Привет, Кэмми, — его голос пронзил не только грудную клетку, но и в клочья разорвал душу, что последние три года напоминала тушу раненной собаки.

Вблизи девушка разглядела, что нечто в юноше изменилось. Сейчас он казался ей выжитым, как лимон, однако сиял ярче солнца. Сейчас он казался ей очень возмужалым, но тот всё равно строил из себя юного подростка. Сейчас он казался ей совершенно не тем Эриком, которого она знала три года назад, сейчас он полностью изменился.

— Я скучал, — улыбнулся, как-то даже по-доброму, но очень грустно, как будто бы встретил свою покойную мать, а не живого человека.

Даже голос его подвергся изменениям – он стал немного грубее. Сердце Камилы сжалось так сильно, что душевная боль превратилась в физическую. Девушка почти скрутилась в комочек, однако сдержалась, но дрожь в руках унять казалось чем-то поистине невозможным. Кажется, что Эрик это заметил, он всегда был к ней внимателен.

Юноша аккуратно и плавно перевёл свои зелёные глазки на кисти младшей, а после также бережно и нежно покрыл чужие ладони своими, так и согревая, так и успокаивая. От его этих действий Камила встрепенулась, теперь же дрожа не только конечностями, но и всем телом. Вновь от парня это не ускользнуло.

— Ты так дрожишь, тебе холодно? Я могу одолжить тебе свой пиджак, но, к сожалению, только до начала съёмок, — оглянулся будто бы опасаясь кого-то.

Светловолосый высвободил трясущиеся ладошки и уже начал было снимать с себя вампирский чёрно-красный кардиган, как Купер, почти подпрыгнув, остановила его, упокоев свои ручки на широких плечах.

— Не стоит, — не глядя ему в глаза, молвит брюнетка.

Эрик не стал перечить или как-либо сопротивляться. Он застыл, не двигаясь, как и сама Камила. Их сердца уловили какие-то своеобразные невидимые волны, из-за чего вмиг забились в одном темпе: в бешеном, в быстром. Вуд проглотил вязкую слюну, которая по горлу у него стекала острым лезвием, царапая до крови. Внутри что-то ёкнуло, а после защемило, именно благодаря этому чувству юноша более не смог так близко к этой девушке стоять, тут же от неё отходя, как от горячего пламени огня.

— Мы снова встретились, — грустный смешок донёсся с его стороны после сказанной фразы. — Я впечатлён, что ты… Никак не изменилась, — теперь ни он, ни она, не могут уловить зрительный контакт, старательно его избегая, будто бы боясь какого-то одного чувства, которое так их изнутри обоих гложет.

“Не могу сказать того же, Эрик”, — хотелось бы мысль эту озвучить ему, да вот только голос пропал, будто бы его магическим образом кто-то отобрал.

— Слышал, твоего брата взяли на роль в этом фильме, — плавно переходит с темы на тему, как будто даже не ожидая от Камилы ответа, лишь присутствия одного хватает. — Вероятно, что ты здесь из-за него. Я искренне рад за его продвижения, в которых ты его сопровождаешь, — Купер стала задыхаться, девушке вмиг стало нечем дышать, будто бы воздуха стало вокруг заметно меньше. — Не то что меня, — на этих словах его взгляд всё-таки нашёл свою “опору” – её.

Ещё чуть-чуть и Камила не сможет больше сдерживать свои эмоции, которые старательно не подпускает к невидимой платине, что вот-вот скоро разрушится. Она чувствует на плечах своих тяжёлый груз вины, стокилограммовые гири той трёхлетней давности ошибки, которую посмела допустить из-за своей глупости и, возможно, этой можно даже назвать неопытности. Девушке хотелось больше внимания, она желала типичной любви, которая была у её подруг, но не у неё самой. Камила действительно думала, что Эрик просто создан не для неё, что у них нет будущего… Да вот только в итоге произошло так, что тот её эгоизм разрушил веру и надежду в настоящие и искренние чувства у Вуда.

— Ладно, не думаю, что возвращаться к прошлому – это хорошая идея, согласна? — задавая будто бы в пустоту риторический вопрос, он то и дело неловко хихикал. — Я хотел узнать у тебя лишь одно, — челюсти её сжимаются, плавно и осторожно, словно пойманный дикий зверь на своего охотника, она поднимает голубые глазки, ожидая, что же всё-таки три года мучало её бывшего возлюбленного. — Ты счастлива?

И этот вопрос просто сбил её с любых мыслей. Внутри будто бы за одну лишь малейшую секунду пересохли океаны, сошли со своих орбит планеты, а литосферные плиты вдруг резко и быстро сместились, образуя расщелины, внизу которых не видно конца. Камила не смогла, ведь одна слеза всё же проскользнула по гладкой её щеке.

— Уверена, ты будешь намного счастливее меня со своей новой девушкой, — пускай больно, пускай изнутри душу разрывает, но показывать этого не нужно… Нет… Этого категорически нельзя было делать. — Рада была вновь с тобой встретиться, но мне уже пора.

Камила вспоминает то видео, на котором Эрик публично признался о своих отношениях, будто бы специально делая ему этим больно, хотя и ей тоже было не лучше. Казалось, что ещё совсем немного постоять рядом с ним – заплачет, зарыдает, вновь этому человеку позволяя проникнуть в сердце. А может… Он оттуда выбраться просто не может? Она заперла его там… Не позволяя увидеть белого света.

Отведя от него взгляд, Купер двинулась вперёд, потому что слёзы не могут терпеть больше. Вслед за первой каплей покатились ещё и ещё, оставляя после себя влажные дорожки.

— Стой, — Эрик разворачивается и в последний момент успевает ухватиться за её рукав белой рубашки.

И на этом его “стой” черноволосая понимает, что под её “стой” слёзы больше не подчинится, в то время как она на его голос останавливается. Камила жмурится, а опахал пушистых ресничек уже влажный, он отпечатывает тушь на щёчках, портя когда-то аккуратно нанесённый макияж.

Люди мимо не обращают на этих двоих никакого внимания, продолжая заниматься своими делами. Потому что кто-то из них думал, что это актёрский состав репетировал определённую сцену, а кто-то и вовсе не задумывался о чужих проблемах, ведь и своих за плечами навалом. Да вот только для Камилы и Эрика никого вокруг больше не существовало, лишь они и только… Будто в пространстве, где нет ничего.

— Это и правда всё, что ты скажешь мне за эти три года? — его голос дрогнул, потому что и сам был на грани слёз.

Юноша всегда был падок на слова. Был очень доверчивым, был очень добрым. Он быстро привязывался к людям, быстро влюблялся и долго не забывал тех, кого считал самым в жизни дорогим. Камила – не исключение. Эрик эмоционален, иногда бывает даже нестабилен, легко впадал в депрессии, легко бросал начатые дела… Однако единственное, что он продолжил – свою деятельность… И добился успехов… Без неё…

— Да, — еле слышно отвечает, шёпотом.

Но даже в таком шуме и гаме Вуд её голос распознаёт, а особенно подмечает крайнюю холодность и жестокость в этом коротком ответе “да”. Лучше бы она ничего не говорила. Лучше бы она молчал. Потому что боль внутри вновь нахлынула, как цунами… Он машинально, даже того не подозревая, сильно сжал костлявое запястье девушки, чувствуя, как эмоции овладевают телом. Но это скорее была не злость, не ярость, не гнев… Скорее это была обида, горечь и истощение…

Эрик только внешне напоминал прекрасного принца: белокурые волосы, зелёные глаза, жилистая фигура, мастерски отточенные навыки пения и танцев. Но под той красивой оболочкой скрывается душевно истощённый парнишка, который застрял в возрасте двадцати пяти лет. Сейчас ему не двадцать восемь… Сейчас ему по-прежнему двадцать пять… Волосы, цвета пушистого лебединого крыла, сейчас от частого окрашивания секутся; кошачьи глазки, что горели раньше молодым огоньком страсти, стали стеклянными, слишком серьёзными, слишком взрослыми; фигура – от неё не осталось и следа, внутри он как скелет: худой и слабый; а навыки, они ему ни к чему, их место заняли одержимость прошлым и разочарование в любимой…

— Пусти, — и вновь её голос чуть слышно.

Может, где-то внутри, под тем слоем костей, что остались от него, Эрик и хочет вернуть всё, как и было раньше, вернуть любовь, вернуть чувства, чтобы те бабочки возродились, чтобы те бабочки вновь запорхали в животе, а сердце наконец забилось в бешеном ритме, а не мучилось от разлуки. Но это всего лишь прихоти… Если он так поступит, то вновь упадёт на тот же нож, что когда-то к спине его подставила единственная любовь.

Эрик не хочет отпускать её запястья, но не в силах больше и удерживать… Длинные пальцы гитариста слабнут, девичья рука выскальзывает из хватки, словно вода утекая, а юноша и может только подушечками фаланг зацепиться за край рубашки, да и то, всего на какую-то долю секунды. Камила уходит, направляется прямиком в толпу, из которой не так давно вышел сам Вуд. Она совсем позабыла про кофе, что заказала до встречи с бывшем парнем, забыла про всё, что когда-то ей сказал менеджер Оливера Саймон. Она просто шла вперёд, не зная, куда выйдет в конце.

— Эрик!!!! — на спину юноши прыгнул кто-то. — От меня ты не скроешься! Я буду снимать всё, что происходит за кулисами! — парень оказался теперь и перед лицом Вуда, снимая его нос крупным планом.

— Майк! — раздражённо актёр оттолкнул от себя друга.

Юноша, что возомнил себя оператором, удивился поведением старшего. Когда он видел его в последний раз, а это всего около часа назад, тот выглядел совершенно по-другому.

— Что-то случилось? — понимая, что сейчас не лучшее время, чтобы записывать бэкстэйдж, Майк свернул аппаратуру и принялся блондина расспрашивать. — Меня не было всего ничего. Когда успел потерять настроение, да ещё и в такой день?! — напоминает, что сегодня проходят съёмки начала фильма.

На самом деле Эрик не хотел ничего своему другу детства на данный момент рассказывать, потому что, зная Майка, тот вновь станет распинаться, читать нотации и учить его жизни. Сейчас Вуду бы сосредоточиться на работе, вспомнить своего персонажа, которого он будет играть на камеру, и забыть, по крайней мере на время, о Камиле.

— Ничего такого, — но как бы Эрик не старался, его чувства всё равно легко распознать, особенно Майку.

— Что ты мне тут лапшу на уши вешаешь? Я же вижу, что-то стряслось! — лёгкий толчок в плечо, что заставил актёра поднять голову на младшего. — Выкладывай!

Майк бывает настойчивым и заносчивым, но сейчас совсем его “выбросы” не к месту. Лучше Эрик ему всё расскажет потом, наедине, где их никто не потревожит, где он сможет выговориться.

— Я встретил бывш… — но Вуд и слова договорить не успевает, как собеседник его обрывает, даже не дослушав.

— Бывшую?! Только не говори мне, что снова нахлынули чувства! Если ты снова будешь убиваться из-за этой девчонки… — но теперь же перебивает Эрик.

— Не девчонки… У неё есть имя, — странно, что слова друга его вдруг так задели и блондин начал отстаивать Купер. — Следи за языком, Майк, — парень буквально рычит, подобно дикому зверю.

Как только старший его пыл притушил, младший часто закивал головой, понимая, что всё вновь повторяется. Скоро Эрик снова впадёт в глубокую депрессию, откажется от социума, сильно похудеет и сутками будет поглощать в страшных количествах алкоголь, как это и было три года назад.

— Я встретил бывшего друга, а не Камилу, — врёт. — Не нужно сейчас устраивать мне тут цирк, — возможно, что со стороны Эрика это было грубо, ведь Майк всего-то хотел помочь, но он просто попал под горячую руку, ему просто не повезло.

— Я тебя понял, — обидчивый его голос ни с чем не спутаешь. — Тебя Алекс искал. Съёмки начинаются, — поджав губы в тонкую полоску, Майк обошёл старшего и ушёл.

Вслед ему глядя, Вуд чувствовал на себе осадок вины. Но не сейчас об этом заботиться нужно было. Ещё некоторое время смотрев в спину Майка, блондин рыкнул и пошёл в противоположную сторону, ведь рабочий день начался и он не обещает быть лёгким уже с самого своего начала.

***

В слезах расталкивая людей, Камила напролом движется вперёд. Не то что тогда, около получаса назад, когда девушка старалась никому не помешать, теперь же ей было на всех плевать. Боль в сердце не утихала, а слёзы не останавливались. Но Кэм шла вперёд лишь до тез пор, пока не врезалась в груду мышц, которую так легко с места сдвинуть было практически невозможно.

Яростно шикнув, она подняла своё заплаканное лицо со зверским оскалом на того человека, уже намереваясь на него рыкнуть и огрызнуться, как остановилась, заметив знакомое лицо.

— Олли, — та мимика исчезает, мышцы расслабляются.

— Кэмми, почему ты плачешь?! Тебя кто-то обидел? — брат тревожно хватается за плечи сестры, осматривая её, лишь бы только не найти следы побоев. — Кто это был? Скажи мне! — но в ответ Камила лишь по-доброму улыбается и ладошками касается чужого лица.

— Всё в порядке, но… Можно ли я сегодня пойду домой?

— К-конечно!

— Прости, сегодня такой важный для тебя день, а я... — всё не подбирала слов.

— Ничего, я справлюсь. Езжай домой, поговорим, как только я вернусь, — Камила ему кивает. — Саймон, можешь вызвать моей сестре такси? У меня скоро выход! — окликнув недалеко стоящего менеджера, Оливер не отпускал из рук девушку.

Как только в ответ от мужчины он получил короткое “окей”, Оливер “передал” сестру под ответственность Саймона, чтобы тот благополучно посадил её в машину, а сам же убежал к другим актёрам, ведь съёмки не стоят на месте.

Всё прошло хорошо, особенно то, что Оливер не растерялся и продолжил работать, стараясь выложиться на полную. Менеджер спровадил Камилу к автомобилю такси, как и просил её брат, после чего девушка уехала домой, а Саймон вернулся к работе.

Несмотря на все те проблемы, Камила старается от них убежать, а Эрику приходится вновь прятать всё в себе, лишь бы только никто не увидел, лишь бы кто под его оболочку принца не подсмотрел.

***

В течение всего пути по направлению дома, даже по прибытию – слёзы не останавливались. Они текли по щекам и скулам ручьём. Во рту отчётливо ощущался солёный привкус, который, пускай и за такое короткое время, уже успел порядком надоесть. Камила выпила несколько таблеток успокоительного, выпила несколько кружек чуть сладкого чая, сейчас же забившись в углу собственной комнате. Она крепко обнимала плюшевого медведя, что Эрик подарил ей на их годовщину отношений – полгода. К счастью, благодаря воздействиям успокаивающих препаратов, девушка смогла унять свою истерику, но, как бы сильно не старалась, слёзы продолжали течь по лицу.

Глаза опухли от нескончаемой влаги, что из них вытекала, голос от криков осип. Сил не оставалось, именно поэтому черноволосая просто неподвижно сидела, не смея и пискнуть, лишь в мыслях прокручивая все моменты, проведённые вместе со своим бывшим возлюбленным.

Она всё ещё любит его, Кэм поняла это только спустя годы разлуки, которую Вуд переживал, как самый настоящий борец из боевиков, проходя через все трудности в одиночку. Она винит себя, что не была рядом, корит за то, что ушла в самый тяжёлый для Эрика момент. Возможно, когда-нибудь Камила себя и простит… Когда-нибудь… Но только не сейчас… Сейчас она будет плакать и “убивать” себя морально до тех пор, пока сама не осознает, что ни к чему хорошему это всё равно не приведёт.

— Я дома! — несколько отдалённо послышался чей-то грубый голос.

Камила продолжала смотреть в одну точку, совершенно ничего не замечая, будто бы брата ещё дома не было. Однако, как только входная дверь с грохотом захлопнулась, она вздрогнула, ещё сильнее к себе плюшевого медведя прижимая, будто боясь чего-то или кого-то…

— Кэмми? — снова Оливер отозвался.

Юноша поспешно разувается, бросает свои вещи и бежит в комнату своей сестры, потому что только там она могла сейчас быть. Все его действия Камила понимает лишь по частым и слышным шагам, которые были неуклюжи и слишком торопливы. Оливер считал каждую минуту на работе до конца этого мучительного дня, а всё из-за младшей. И как только режиссёр объявил о заключительной на сегодня сцене, по её окончанию парень первым спохватился, скинул с себя сценический костюм и, даже не смывая вампирского грима, вызвал себе такси и умчал домой.

— Кэмми! — брюнет врывается в небольшую, но довольно-таки уютную комнату сестры, широко распахивая дверь.

Его взору предстала в углу сжавшаяся девушка в слезах, что отчаянно держит худыми ручками больших размеров игрушку. Сердце Оливера, кажется, перестало биться. Видя сестру в таком состоянии, его наполняет злость, что он посмел это допустить – что не смог уберечь…

— Что случилось, Кэмми? — он почти упал рядом с ней на колени, сильно ими об пол ударившись. — Расскажи мне, прошу, только не молчи, — тяжёлый бас дрожит, он обхватил ладонями мокрые щёки младшей.

В ответ же девушка отрицательно качает головой, уста растягиваются в улыбке, но тонкие губы дрожат, как и зубы, что колотятся друг об друга. Видя то, как переживает за неё брат, ужасно. Особенно понимая, что в его отрицательных эмоциях виновата только она…

— Олли, — осипший тонкий голосок не может достигнуть определённой тональности, из-за чего получается выговорить это имя лишь шёпотом. — Я встретила его, — как и остальное, она была способна лишь на шёпот. — Встретила Эрика… На съёмочной площадке сегодня.

Камила не видела смысла скрывать что-то от своего брата, именно поэтому часто с ним советуется, секретничает, просит совета и рассказывает о том, что изнутри гложет. Также Оливер прекрасно знал, как Кэм с Оливером рассталась. И пускай виновата она, а не Вуд, старший брат всегда примет сторону своей младшей сестрёнки, даже если она неправа… Прямо как сейчас…

— Он… Он тебя обидел? Нагрубил? Ударил?! — с каждым словом его голос становился всё громче, а частота качания Камилой головой – увеличивалась. — Тогда что? Что он сделал? — Оливер волнуется, но даже не подозревает, в чём на самом деле проблема.

— Я скучаю… Олли, я скучаю по нему! — голосок сорвался, она крикнула и вновь затихла, теперь же только всхлипывая.

Камила откинула в сторону плюшевого медведя и бросилась на шею старшему. Теперь Оливер занял место той игрушки. Девушка рыдала ему в плечо, в кулачках сжимала ткань мужской футболки. Но что он и мог сделать, так это только обнять её точно так же, как и она его, что он незамедлительно и сделал, успокаивающе при этом поглаживая её по голове.

— Не приходи больше ко мне на съёмки, — первый выход из ситуации – это её избегание.

— Нет! — и, видимо, этот вариант Камиле сразу не понравился. — Я не оставлю тебя! — она он брата отстраняется, выпуская того из объятий.

“Я не брошу его в трудный момент… Нет… Только не его”, — Купер опасается, что Оливер может столкнуться с теми же трудностями, с которыми в одиночку пришлось столкнуться Эрику. Она не может бросить его сейчас… И не бросит никогда…

— Я справлюсь…

— Олли, нет… Я буду с тобой до конца, — Камила настаивает, а старший даже и не догадывается, почему сестра сейчас упрямее, чем когда-либо.

И он спорить не стал, видя, что Кэм сейчас не нужно кричать и о чём-либо переживать. Её организм требует спокойствия и тишины. Именно поэтому парень соглашается, кивая ей головой, после чего вновь заключает её в объятья.

— Хорошо, Кэмми… Хорошо…