Девять бусин ужаса.Девятая столица

МЕРТВЫЕ АСТАНЫ.НЕФРИТОВАЯ ФАБРИКА

Вероятно, настал час Икс, тот час, ради которого неведомый кукловод поместил меня в этот безумный спектакль. Однако Кукловод просчитался. Здесь, внизу, среди предков моего народа, я была уже неподвластна его зловещим манипуляциям. Да, мумии окружали меня и подходили все ближе и ближе, однако, когда до меня оставалось ровно девять шагов, с мумиями начали происходить метаморфозы. Мумии вдруг начинали превращаться в людей. Тех людей, которыми они были когда-то. Я стояла в кругу. Девять шагов отделяли меня от ушедших в прошлое. Однако глаза людей не горели злобой и ненавистью, в них была только жалость и мольба. Толпа не была плотной. Я была центром солнца, а они были лучами. И поэтому князю Уцзы даже не пришлось пробиваться сквозь толпу.

— Спасибо, что пришла к нам, — с поклоном проговорил князь, — хотя мы и не звали тебя. Для любого смертного, лицезрение теней прошлого — страшное потрясение!

— Нет, все хорошо, — улыбнулась я, — только я не понимаю, сон это или явь!

— Считай, что это лишь сон! Но сон важный! Важный для нас, мертвых Астаны. Вот возьми, — князь подошел ко мне еще ближе, — этот платок не случайно был потерян тобой! Тот, кто сейчас в силе, торопится уничтожить тебя. Однако он просчитался. Небесные светила дают ему все меньше и меньше сил. Поэтому мы смогли вмешаться в то, что происходит. Мы твоя защита здесь в мире мертвых, однако и ты наша защита в мире живых!

— Но, что я могу? — проведя рукой по разграбленной могиле, изумилась я

— Время идет к утру и мне все тяжелее говорить. На платке схема. Вчитайся внимательно и тебе сразу станет все понятно. Могилы, которые ты видишь вокруг, уже восстановить нельзя, но ты можешь спасти несколько древних городов, находящихся недалеко отсюда. Археологи еще не знают о них. Эти города значительно старше тех городов, которые уже разграбили. Но беда этих городов в том, что они лежат не достаточно глубоко в песке. Пески истории, которые в свое время поглотили их, очень скоро падут под натиском ветра. И крыши храмов укажут грабителям дорогу.

— Я готова помочь, однако, что мне надо сделать?

— После того как разберешься в схеме, — голос князя звучал уже совсем слабо, — отправляйся в то место, которое указано. Нужно… Лишь… Бросить платок на песок… Дальше все произойдет само!

Я даже не успела попрощаться, как глаза мои сами по себе открылись. Переход от сна к реальности был болезненным. Впрочем, не более болезненный, чем сам сон. Все было так, как сказал князь. В руке у меня был платок, а на платке красными нитками вышита схема. Я не буду говорить, где находилось то место, куда я с трудом, но все- таки, добралась. Пусть мертвые города, и люди, когда-то жившие в них, покоятся с миром. Да не осквернит нога грабителя могил эти руины! Выполнив просьбу князя, я, наконец, приступила к тому, зачем, собственно, сюда и приехала. Пошла на почту и взяла письмо дедушки, которое дожидалось меня там уже давно.

Дедушкино письмо было коротким. В нем он просил меня подняться на вершину горы Куньлунь. И провести там ночь. После этого вернуться в Пекин и собрать на фабрике печать императора заново. После того как печать будет собрана, я должна буду действовать по обстоятельствам. Что значит действовать по обстоятельствам, я так и не поняла. Но больше в письме ничего написано не было. Денег у меня было не очень много. Отложив деньги на обратный путь, я взяла напрокат подержанное снаряжение туриста. Палатку, спальник, лыжный костюм. Лыжи я брать не стала, все равно я не умею на них ходить. В путь я вышла в пять часов утра, где-то ехала на попутках, где-то шла, однако, когда стемнело, я лишь достигла полосы, где зелень весны переходит в желтизну нейтральной полосы. Начались осыпи.

Стемнело так, что уже не видно было ничего. В досаде оттого, что прошла так мало, я остановилась. Палатку меня кое-как научили ставить. Однако сейчас было очень темно, и колышки, как я не старалась, не втыкались. Отчаявшись, я просто села на землю. Вы думаете, в горах тихо? Ничего подобного. Поскрипывание, постукивание, вой ветра, шепот тысяч голосов-вот что такое горы. В детстве дедушка рассказывал мне легенду о богине Сиванму. Высоко в горах есть дворец невероятной красоты и величия. Собираясь в горы, я наивно мечтала о том, что дойду до вершины и увижу чудо из чудес, дворец Владычицы запада, богини Сиванму. Однако не добралась даже до подножия. Передохнув, я обнаружила, что тьма не столь густа как мне казалось. Сдвинувшись чуть влево, я быстро поставила палатку, земля там оказалась мягче. Потом услышала журчание воды. Ого, от жажды я не умру, рядом протекал тоненький речек. Хотя, могу поклясться, еще пять минут назад звука журчания и в помине не было. У меня было полно с собой воды, но такой шанс я пропустить не могла. Набрав воды, я выпила полкружки. Это было божественно! Все мои тревоги улеглись разом. Посмотрев вокруг, я вдруг почувствовала восторг. Тьма отступила, я видела так далеко и так четко, будто смотрела в бинокль, нет, не в бинокль, в телескоп! Кровь бежала по жилам, мир звал меня к себе. В довершении всего я вдруг стала лучше слышать! Но, однако, от огромного количества звуков, стремительно наполняющих мою голову мне, вдруг стало плохо. Стоило мне подумать об этом, как звуки исчезли, и снова воцарилась тишина. Я была всем и никем, маленьким камешком и огромной горой, каплей воды и океаном!

Утром я отправилась обратно. В фирме проката, куда я пришла, чтобы вернуть палатку, спальник и лыжный костюм, долго не хотели принимать вещи назад, требуя, чтобы пришла та девушка, которая их брала. Когда я начала настаивать, что это была я, меня подняли на смех. «Вчера, — сказал хозяин проката, — была девушка лет двадцати пяти, двадцати семи, а сегодня пришла девушка, которой от силы лет семнадцать».

НЕФРИТОВАЯ ФАБРИКА

ПОЗНАКОМЬТЕСЬ — ТАКЕШИ У

Наконец, устав спорить, я придумала, что являюсь сестрой той, которая приходила вчера. После этого конфликт был исчерпан, я отдала снаряжение, а мне выдали залог. Я волновалась о том, как отнесутся к факту моей внезапной молодости на работе. Однако к тому моменту, когда я снова вышла на работу, никто не заметил во мне никаких изменений. А вчера погиб племянник тетушки Алуте и опять той же нелепой смертью, от которой не остается никаких следов кроме расплавленного телефона. Узнав об этом, я поняла, что медлить нельзя. Нужно завершить то дело, которое поручил мне дедушка. Однако легко сказать, иди и соедини бусины, снова в печать. Нефрит тяжело разбить, еще тяжелее соединить его в одно целое. Это нелегко, но возможно. В среду вечером я не ушла после работы, а спряталась в душевой. К тому моменту, когда все разошлись, я уже сильно замерзла. Ведь я стояла в душевой обнаженная, не смея снова включить воду. Несколько раз в душевую заглядывала охрана и светила на кабины. Хорошо, что стены кабины доходят до пола иначе охранники обязательно увидели мои синие босые ноги. По моим подсчетам было около десяти вечера, когда я поняла, что больше стоять в душевой не в силах. Я не придумывала заранее, что скажу охране, если наткнусь на них в цехе. Все мои оправдания в равной мере звучали бы глупо. Но мне повезло. В цехе никого не было. Из страха, что меня услышат в комнате охраны, я побоялась включить станок. С ним я бы справилась с работой часа за два, а так я провозилась почти до трех часов утра. Когда печать была готова (если можно считать готовой печать, в которой не хватает одной бусины) цех вдруг залил свет фонаря.

Сначала я подумала, что это охрана. Однако мужчина, приближающийся ко мне, на охранника был совсем не похож. Он и на китайца то похож не был. Мужчина был другой национальности, он был японцем. Все его намерения были написаны у него на лице и поэтому, бросив инструменты, я попыталась ускользнуть в зал, где стояли уже готовые нефритовые изделия, а чуть дальше была комната охраны… Но, не тут-то было. Двигался мужчина огромными прыжками. Я успела лишь добежать до середины зала, когда он схватил меня за руку пытаясь разжать мои пальцы и отнять печать. Он сломал мне уже два пальца, когда я не выдержала и закричала. Однако это не остановило мужчину. Не выдержав боли, я выронила печать, а он уже нагнулся, чтобы поднять ее, как вдруг резко закричал. Печать упала возле фигурки терракотового солдата императора Шихуан-ди. Соприкоснувшись с солдатом, печать начала испускать безумный свет. Мужчина не смог к ней приблизиться. Тогда он снова подскочил ко мне и, схватив за волосы, стал наклонять мое лицо к печати.

Кое-как вырвавшись, я отбежала от него. Мужчина сначала кинулся ко мне, а потом, подумав, сказал

— Не делай вид, что не знаешь меня!

Я действительно не знала этого человека, но слышала его голос не один раз. И теперь пыталась вспомнить. А мужчина тем временем продолжал говорить

— Хорошо, допустим, что ты, в отличие от своего отца не видела меня! Но уж слышала точно!

И тут я вспомнила этот голос. Значит передо мной стоял мой мучитель.

— Что вы хотите от меня? — справившись с дрожью, спросила я

— Сначала скажи, ты знаешь меня?

— Нет!

— Маленькая лгунья! Ну, хорошо, меня зовут Такеши.

— Это имя мне уже встречалось. Только не могу вспомнить где! Вспомнила, письмо дедушки! Что-то про…

— Ненавижу вас! Ненавижу вашу нацию! — вдруг закричал мужчина, — Еще бы чуть-чуть, и мы с отцом нашли бы ключ к власти над всем миром и бессмертию! Для завершения экспериментов нам нужен был только месяц, один месяц! Но нам его не хватило! Красная Армия вошла в Китай и все семь лет трудов пошли коту под хвост! Еще больше, чем китайцев, ненавижу русских! Японцы — единственная нация, которая должна править миром!

— Я ничего не понимаю! Вам можно дать от силы лет двадцать-двадцать пять, а ведь война кончилась шестьдесят четыре года назад! Вам сейчас должно быть…

— Замолчи! Что может понимать такая безмозглая, мягкотелая тварь как ты?!!! С самого твоего рождения я пытался выработать в тебе силу воли и готовил к тому моменту, когда нефрит окажется у тебя!

А что сделала ты? Убежала под крыло к ним?!

— И все-таки я не понимаю!

— Не понимаю, — передразнил мужчина, — ну, хорошо! Я тебе расскажу все, может тогда ты поймешь меня и отдашь печать!

Мой отец был гением, а я был бастардом. Сыном горничной. У меня было два сводных брата и родная сестра. Один из сводных братьев забил мою сестру насмерть. Ей, было пять, мне — два. Ты все это слышала, жаль, что в отличие от своего отца, не могла видеть! Может тогда твой характер стал бы тверже. Когда я вырос, отец отправил меня учиться на медицинский факультет. Я сделал все, чтобы быть ему нужным. И когда в 1937 году он отправился в Харбин, рядом с ним был я, а не мои сводные братья. Кстати, их уже нет. Я отомстил за сестру, они закончили свою жизнь в психлечебнице.

В сорок четвертом году я проводил уже опыты самостоятельно, в сорок пятом отец начал гордиться мной, моим самурайским характером и несгибаемой волей.

Когда начались опыты с нефритом, я решил сделать отцу сюрприз. Когда вытачивались шарики из нефрита, осталось немного нефритовой стружки. Совсем немного, со столовую ложку. Во все времена были ученые, которые проводили эксперименты на себе. Прививали себе оспу и чуму. Я же решил перещеголять всех. И ввел себе растворенную стружку нефрита, ту, которая остался от печати. Правда, рассказать отцу об этом я уже не успел. Проклятые русские разлучили нас. А потом отца забрали под свое крыло американцы. Я не числился ни в каком ведомстве и скоро оказался на свободе. Отец умер в 1959 году, у нас на родине в провинции Тибо. А я живу до сих пор. Я могу все, ты видела мои возможности! Но порошок кончился, месяц назад я ввел себе последние крупинки! Впрочем, это уже не важно! Ты сейчас положишь печать в мои руки, и я стану бессмертным! Давай же, возьми печать! Делай то, что я говорю!

Пока Такеши говорил, я мучительно думала о том, что мне делать дальше. Убежать я не успею, охранников звать бесполезно!

Рядом с печатью стояла фигура воина Шихуан-ди. Внезапно вскочив, я схватила воина и бросила в лицо мучителю. Но убежать мне не удалось опять. Пока я делала пять шагов, Такеши в прыжке перекрывал все десять. Догнав меня, он нанес мне страшный удар. И в этот момент случилось чудо, печать императора загудела и начала крутиться на месте. При этом она светилась тем светом, который я уже видела. Помните бабушкин нарукавник? Я не потеряла сознание, а только вытерла кровь, которая текла по лицу и протерла глаза, в которых начало двоится. Такеши упал на колени и пытался закрыть уши, а потом глаза. Но самое странное было вот что.

Терракотовые солдаты, которых по всему залу нашлось довольно много, вдруг стали приобретать зеленый цвет-цвет нефрита. Солдат становилось все больше и больше. Ротами, отрядами, взводами, они становились вокруг меня. Наконец они застыли неподвижно. Силы были неравными, большой Такеши и несколько тысяч маленьких солдат. Такеши усмехнулся и поднялся во весь рост. Следующим его желанием, вероятно, было крушить и топтать. Он уже занес ногу, как вдруг все воинство как один сделало шаг, потом второй, потом… Я закрыла глаза. Такеши кричал так жутко, что тряслись стены. Солдаты карабкались на японца и застывали. Последнее что я увидела перед тем, как отключиться окончательно — это зеленую нефритовую руку Такеши. Да, мой недруг, мой мучитель, злой гений моей семьи, обрел все-таки бессмертие. Он стал нефритовым. А нефрит камень вечный. Если не пытаться его расколоть.

Так они и застыли, большой нефритовый Такеши У в центре, и маленькие, ставшие опять терракотовыми, солдаты.

Крик Такеши заставил охрану наконец-то подняться в зал готовой продукции. Когда прибыла полиция, я была без сознания. Меня сначала поместили в тюремный госпиталь, а потом в камеру. Придя в себя, я испугалась за судьбу печати императора. В том состоянии, в котором я была после встречи с Такеши, меня волновало только одно, где печать? Я понимала, что со мной что-то не то. Узкая койка, на которой я лежала, мало походила на ту кровать, которая была у меня дома, но все эти переживания были, так сказать, на втором плане. В какой-то момент я почувствовала неудобство от того, что моя правая ладонь затекла от неудобного положения. Если говорить просто, ладонь была сжата в кулак так сильно, что пальцы впились в мякоть ладони. Сама собой ладонь разжиматься не желала. Пальцы левой руки были сломаны и покоились в гипсе, и поэтому мне было достаточно сложно разжать левой рукой пальцы правой. Но я сделала это. Разжав пальцы, я убедилась, что печать на месте. Отнимая печать от ладони, я успела прочитать слово, которое отпечаталось на ладони. Я не помню того момента, когда подобрала печать. А слово, которое отпечаталось у меня на ладони, я сейчас назову. Это слово — Хотан. Насколько я знаю, это название города, находящегося недалеко от Турфана и от самих гор. Печать направляла меня дальше. Но прежде, чем воспользоваться ее подсказкой, надо было выйти из камеры предварительного заключения. В нашей стране никогда не забирают под стражу просто так. Ведется кропотливая работа по сбору материала и лишь, когда следователь уверен на все сто процентов в вине преступника, только тогда дается сигнал к задержанию. В моем деле улик было предостаточно. Все мои вольные и невольные приводы в полицию были подшиты и систематизированы. Когда администрация фабрики выдвинула свое обвинение, это оказалось последней каплей. Меня обвинили в воровстве. Прошла неделя, раны, нанесенные Такеши, давно затянулись. А вот душевные кровоточили. Каждый день меня вызывали на допрос и заставляли сознаться в краже. Я же твердила как заведенная, что осталась ночью на фабрике, чтобы поработать в ночную смену. Мне смеялись в лицо, однако я настаивала на своем. Расскажи я всю правду, мне светила путевка в другое заведение. В психиатрическую больницу. Правда, администрация фабрики до сих пор так и не смогла сформулировать свой иск ко мне. Было неизвестно, что же пропало. На девятый день за мной пришли снова. Я думала, что на допрос, а оказалось, что меня отпускают домой. А администрация приносит мне извинения за ошибку. В зале готовых форм была найдена вырубленная из нефрита фигура солдата в человеческий рост из армии Шихуан-ди. Естественно, что вопрос о воровстве был снят. Больше того, мне дали недельный отпуск и премию. Я с удовольствием воспользовалась отпуском и премией, но через месяц уволилась с фабрики. В душе моей был прах и пепел. И вот отряхнув все это добро с ног, я двинулась вперед в будущее. Мой путь лежал в город Хотан.