Золотистая куколка

Визит "врача"

 Я не верю в мистику. Я не верю в сверхъестественное. Я давно уже взрослый, почти сорокалетний мужик (вон, до того дожился, что пришлось желчный вырезать!), поэтому знаю, что призраков не существует.

 Всё, что происходит со мной здесь – это результат чьих-то действий. Либо второй вариант: на операции что-то пошло не так, анестезиолог оказался косоруким дебилом, и я впал в коматоз. Но этот мне нравится гораздо меньше.

 Сижу на кровати, до подбородка укутавшись в одеяло, прихожу в себя. Я слишком резво бежал в палату, и теперь мне кажется, что в животе что-то не так.

 А ещё мне страшно. Несмотря на все умные мысли, логику и доводы разума – мне страшно. Размышления отдельно, эмоции отдельно. Но это нормально. Происходит что-то непонятное и пугающее, так что моя реакция совершенно естественная. Ничего не бояться может только идиот, которым я себя никогда не считал.

 Поэтому я сижу, замотавшись в одеяло, и жду, пока моё состояние не восстановится до такой степени, что я смогу, проигнорировав шепот и крики в коридоре, дойти до лестницы и спуститься вниз. Там, внизу, должны быть люди. В крайнем случае, там есть дверь на улицу.

 Вытягиваю ящик тумбочки и тихо матерюсь себе под нос. Пусто! Ключ от шкафчика исчез, так же как и телефон! Что за?..

 Тем более, надо валить отсюда! Правда, выходить на мороз в футболке и легких брюках мне совсем не улыбается, но это лучше, чем торчать в этих нашпигованных голосами стенах!

 Я собираюсь с духом больше часа, но когда поднимаюсь, чтобы осуществить своё намерение, в палату вдруг входит куколка. Та самая, вчерашняя. Тот же синий халатик на молнии, те же белые кеды, даже прядка так же выбивается из-под уродского чепчика. В руках офисный планшет с зажимом, которым прижата какая-то таблица.

- Ах! Вы почему встали? – пугается она. – Ложитесь обратно! Вы же после операции, вам надо лежать!

 Она в два счёта оказывается рядом, суёт планшет на тумбочку и, мягко подталкивая меня ладонью в плечо, теснит в сторону кровати.

 М-м-м, как же божественно она пахнет! Нет ничего более волнующего, чем запах осенних яблок на нежной белой коже! Это сводит с ума. Если бы у меня было чуть больше сил, я бы разложил её тут же, на больничной кровати…

 Так! Собраться!

 Пинками выгоняю размякшие мысли и несколько раз глубоко вдыхаю, усилием воли заставляя кровь вернуться в голову. Ложусь. А чего бы не лечь? Разговаривать и лёжа можно, а вопросов у меня скопилось немало…

- Как вы себя чувствуете? – вежливо, но довольно-таки равнодушно интересуется моя куколка. Вблизи становится заметно, что она далеко не так молода, как мне казалось. Сеточка мелких морщин под глазами, упавшие уголки губ, едва заметные брыльки… Пожалуй, она не намного меня младше, но это неважно. Фигурка как у студентки, даже под халатиком чувствуется, а главное – волосы. Сияющее тёплым светом облако, жестоко спрятанное под нелепый чепчик. Остальное – дело десятое…

- Плохо себя чувствую! – грубо отвечаю я. – Вы до сих пор не принесли мой телефон! Где он?

- Телефон? – рассеянно переспрашивает она меня, наставляя мне в лоб бесконтактный термометр. Мерзкая штука, всё время такое чувство, будто тебе целят в голову! – Какой телефон?

 Куколка старательно заносит показания в приколотую к планшету таблицу.

- Мой телефон! – грубо отвечаю я. – Сотовый! Знаете, что это такое?

- Вы не волнуйтесь, пожалуйста, - строго отвечает она, поднимая на меня спокойные серые глаза. Серые? Мне казалось, она голубоглазая… – Естественно, я знаю, что такое сотовый телефон. Где вы его оставили? Откуда я должна вам его принести? Передач вам пока никаких не оставляли…

- Какие ещё передачи? – злюсь я, но говорю тише – её внушительный тон меня смущает. – Я не жду никаких передач! Ко мне никто не должен прийти! Я положил свой телефон вот сюда, на тумбочку, а сейчас его здесь нет, видите?

- Вижу, - кивает она, бросая взгляд на опустевшую тару из-под йогурта и чая.

- И?..

- Что «и»?...

- Да вы что, издеваетесь, что ли? – я срываюсь и снова ору. Забыв обо всем на свете, резко сажусь на кровати и тут же вскрикиваю – теперь уже от боли.

- Что такое? – холодно осведомляется она.

- Живот! Живот заболел, когда я сел!

- Ложитесь, - твёрдой рукой она толкает меня в плечо, одновременно с  профессиональной заботой поддерживая голову. – Дайте, я посмотрю!

- Не надо ничего смотреть! – я хватаюсь за край футболки, чувствуя себя трусливым капризным мальчиком.

- Но вы же сами сказали, что вам больно, - её голос по-прежнему спокоен и равнодушен. До звезды ей – больно мне или щекотно.

- Это не ваше дело! – огрызаюсь я, и в ответ на недоумённый взгляд требую: - Доктора мне позовите! Пусть меня врач осмотрит!

 Она снова глядит на меня, как на дурачка, вызывая новый приступ раздражения и желания показать ей, кто здесь главный, и с едва заметной ухмылкой произносит:

- Хорошо.

 Куколка забирает мусор и лёгкими шагами выходит из палаты. Вот сучка! Ткнуть бы тебя лицом в подушку и заставить прокричаться до хрипоты!

 В ожидании врача я представляю, как приятно, должно быть, мять своими пальцами белоснежные куколкины ляжки. Надо же, в моих глюках эта паршивка была намного покорнее! Воспоминания о том, как она искала сотовый под кроватью, заставляют меня улыбнуться.

 А вообще пофиг какой у неё там характер. Это же куколка – всё остальное неважно. Её задача – сделать мне приятно. Если будет хорошо себя вести, ей тоже будет приятно – я умею быть нежным. Я умею быть любым, если речь идёт о золотистой богине, благоухающей осенними яблоками! До поры до времени… До того момента, когда получаю, что хочу! А получаю я всегда.

 Где эта дрянь? Да она просто нарывается! Желание быть с ней нежным исчезает пропорционально времени, которое я трачу на ожидание доктора. К тому моменту, когда за дверью слышатся шаги, я прихожу к выводу, что медсестричка от меня ласки не увидит – сделаю, как мне нравится – и пусть спасибо скажет! Хотя так и так скажет, может, поплачет даже – и такое бывало…

 Мысли застревают в голове, как недокрученное мясо в мясорубке – на пороге палаты в белом халатике стоит куколка! Чудесные волосы убраны в косу, на ногах тонкие чулки (мне хочется думать, что чулки, колготки – это так пошло!), теряющиеся под полами халата, целомудренно прикрывающего всё выше колен. Она обута в плетёные белые босоножки на плоской подошве, и мне почему-то кажется, что я их уже когда-то видел.

- Добрый день, - мило улыбается «доктор», подходя ко мне. – Медсестра передала, что у вас жалобы на самочувствие? Что болит?

- Вы кто? – только и произношу я.

- Дежурный врач, - самым естественным тоном поясняет она, доброжелательно глядя на меня зелёными глазами. – Сегодня выходной, ваш хирург тоже отдыхает, так что со всеми вопросами и жалобами, пожалуйста, ко мне.

- Я не об этом! Вы же…

- Что? – она по-прежнему лучится добротой.

- Скажите, мы с вами раньше нигде не встречались?

 Вместо ответа она запрокидывает голову и жизнерадостно, заливисто смеётся, но, увидев моё далеко не весёлое выражение лица, берёт себя в руки.

- Простите! Мне показалось, что вы… скажем так, пытаетесь со мной познакомиться.

- Да, я был бы не против, - с ехидцей соглашаюсь я. – Очень хочется разобраться, что здесь происходит.

- Для начала давайте разберёмся с вами, - решительно перебивает она меня. – Итак, на что жалуемся?

 Ах вот как? Дурочку решила включить? Ладно, подыграем!

- Во-первых, у меня болит живот…

- После операции болит? – деловито уточняет она.

- Нет! После операции всё было хорошо, я даже вставал, - при этих словах она хмурится, но ничего не говорит, – но недавно я резко сел и мне стало больно!

- Давайте я посмотрю, - она без всякого стеснения сдёргивает с меня одеяло и задирает футболку, обнажая живот. Ладно, пусть полюбуется: мой пресс – моя гордость! Тонкие тёплые пальчики аккуратно и профессионально прощупывают брюшную полость. – Так не больно?

- Нет.

- А так?

- Нет.

- Угу… Вот так нормально?

- Терпимо, - морщусь я, ощущая неприятное, но безболезненное давление.

- Хорошо, - она возвращает на место футболку и одеяло. – У вас всё хорошо, но постарайтесь не делать больше резких движений. Я попозже к вам ещё загляну.

 Она направляется к двери, и я тут же, забывшись, делаю «резкое движение».

- В смысле?! – сажусь на кровати и тут же ойкаю.

- Вот именно таких движений, - с укоризной комментирует она. – Вы после операции, вам нельзя так дёргаться!

- Стойте! Я вас не отпускал!

 На лице куколки возникает снисходительно-умильное удивление, словно на неё человеческим голосом намяукал котёнок.

- Я должна спрашивать у вас разрешения? – я её голосе явственно различается сдерживаемый смех. Хохотушка, чтоб её!..

- Должны! Я вам за это заплатил!

 Её брови взлетают ещё выше, а ухмылка становится явственнее.

- Что-то не припомню, - нахально сообщает чёртова кукла.

- Не конкретно вам, а клинике! Заплатил за сервис, за обслуживание…

- Я так полагаю, в первую очередь вы платили за профессионализм врача, - снисходительно перебивает она меня. – Как-никак, вас оперировал лучший хирург в городе.

- И что теперь? На всё остальное можно забить? Мне, между прочим, до сих пор не принесли мой телефон!

- А я здесь при чём? – искренне недоумевает эта дрянь. – Какое отношение я имею к вашему телефону?

 Ничего себе, борзая какая!

- Ваша медсестра обещала мне его найти!

- Я что, похожа на медсестру? – светлая бровь надменно изгибается, но я не успеваю ответить, что не просто похожа, а буквально одно лицо, как «врач» продолжает: - Если она вам сказала, что принесёт – значит принесёт. Постарайтесь отдохнуть и не дёргаться, и всё будет хорошо. Я к вам попозже ещё загляну, а сейчас, уж извините, мне надо идти.

 Не слушая больше моих возражений, она быстро выходит из палаты. Сука!

 От злости меня трясёт, я прямо-таки чувствую, как гуляет по крови адреналиново-кортизоловая смесь. Что здесь происходит? Проблема точно не в моей голове и это точно не наркозный бред! Куда я вляпался? Что это за место? И самое главное: кто эта куколка?!

 Ясно же, что это один и тот же человек! Неужели она думала, что если сменить синий халатик на белый, то я её не узнаю?

 Ладно, сейчас я это выясню!

 Поднимаюсь, стараясь соблюдать осторожность. От ярости мои движения становятся слишком резкими, и я по-дурацки путаюсь в одеяле. Кое-как с раздражением отбрасываю его и в этот раз обуваю тапки – я собираюсь спуститься на первый этаж, найти главврача, охранника, посетителя – кого угодно, любых других людей, кроме куколки, если надо – выйти на улицу!

 А злость – это хорошо. Она поможет мне преодолеть коридор и лестницу, по которой шепотом и криком носятся причитания какой-то убогой дурёхи. Её тихие слёзы и дикий визг нагоняют жути…

 Выхожу из палаты – всё та же пустота и тишина. Делаю шаг, другой по направлению к лестнице – тихо. Голос молчит, не спрашивает за что я так с ней, не сетует на то, что не сможем быть вместе. Фух… Я, конечно, морально готовился к звуковой атаке, но совсем её не хотел. Вот так вот, под шарканье собственных шагов – намного лучше!

 Спускаюсь по лестнице. Внизу так же пустынно. Маленький сумеречный холл, за окном которого зима швыряет влажные белые ошмётки на чёрный асфальт. Абсолютно пустая стоянка на четыре машины и глухой забор – вот и всё, что можно разглядеть сквозь решётку. Мало им ЧОПа, позакрывали все окна, как в тюрьме! Хотя кто-то из знакомых говорил мне, что это из-за нариков, вроде история знала случаи, когда те вламывались в частные клиники в надежде поживиться, но лично мне сейчас нет до этого дела, а вот смотреть на улицу из-за решетки – откровенно тоскливо! Но эта сторона, если я правильно ориентируюсь, торцевая, отсюда и не должен открываться шикарный вид.

 Двигаюсь дальше. Через небольшой коридорчик попадаю в главный холл – и здесь тоже никого! На противоположной стене висит молчаливая чёрная «плазма», за абсолютно пустой стойкой ресепшена застыли два кресла.

 Почему? Как так? Понятно, что выходной, но когда это платная медицина могла себе позволить закрыться на весь день?

 По правую руку тянется светло-зелёная стена, с которой нелепо смотрят стандартные безликие фотографии, а под ними торчат диваны горчичного цвета. Сочетание вырви-глаз…

 По левую руку двери: «Ординаторская» - закрыто, «Служебное помещение» - закрыто, «Охрана» – закрыто. Да как так-то?!

 Между помещением охраны и стойкой ресепшена – выход на улицу. Пытаюсь проникнуть в небольшой предбанник перед ним, но внутренние двери тоже наглухо заперты. Смотрю сквозь стеклянные вставки на чистую плитку у порога – либо кто-то там недавно наводил порядок, либо никто сегодня не ходил… Но это было бы странно, ведь я знаю, что по крайней мере ещё один человек в клинике есть!

 Подхожу к стойке ресепшена – пусто. То есть совсем пусто – ни телефонов, ни компьютеров, ни бумаг – ничего! Обхожу стойку, дёргаю ящики стола – они ехидно демонстрируют мне своё бессодержательное нутро.

 Чем дальше, тем больше мне становится не по себе. Пока я сидел там у себя на втором этаже, я был уверен, что вся проблема в слишком обнаглевшем персонале, точнее, в той его представительнице, которую я видел.

 Но спустившись сюда, начинаю понимать, что я в западне. В тюрьме. Меня заперли здесь, лишив связи с внешним миром, и зачем-то морочат голову!

 Выбираюсь из-за стойки ресепшена и принимаюсь кружить по этажу. Где-то же она должна прятаться! И я её найду! Найду и заставлю всё объяснить! Заставлю вернуть мой телефон и одежду, заставлю отпереть двери! Я – здоровый (ну, почти здоровый) сильный мужик, я трижды в неделю занимаюсь спортом, да я вешу раза в два больше неё! Будет рыпаться – прижму – и дело с концом.

 Хотя я в любом случае её прижму! Так сказать, в качестве компенсации за моральный ущерб…

 Сладкие мысли вызывают усмешку на моих губах. Я иду от двери к двери с каждым шагом словно наливаясь силой и уверенностью. Пугать она меня вздумала! Похитить решила! Погоди, куколка, дай только тебя найти, тогда узнаешь, кто тут кого… Выдеру так, что мало не покажется! Даже несмотря на живот.

 Я нахожу её по запаху. Тонкий аромат снова вызывает в подсознании ассоциацию с осенним яблоневым садом. Нежная волна буквально хватает меня за ноздри и ведёт, не давая сбиться, ведёт шаг в шаг за своей хозяйкой… Свернув в небольшой коридор я останавливаюсь перед дверью с табличкой: «Главврач».