Деньги дороже крови

Глава 5

     Утром в офисе "Континента" меня встретил все тот же Перминов.

     - Мне поручили представить вас отделу. Следуйте за мной.

     Отдел располагался на третьем этаже.  Перминов  отворил  дверь и ввел меня в комнату. В ней находились двое сотрудников: мужчина и женщина. Я почувствовал некоторое разочарование, мне казалось, что в таком большом концерне он должен быть более многолюдным.

     Едва я вошел, как мои подчиненные встали со своих мест. Представительница прекрасного пола  была среднего роста   лет  двадцати семи,  представитель сильного пола  - был немного постарше, в золотых очках и чуть полноватый.

     - Знакомьтесь, представил меня Перминов, - новый руководитель департамента по связям с общественностью,  Бахтин Леонид Валерьевич. Вот эту прелестную девушку  зовут Ольга Несмеянова.

     Я внимательно посмотрел на нее. Фамилия девушки удивительно подходила к ней, такого серьезного неулыбчивого лица я давно не встречал. И вообще что-то было неуловимо печальное во всем ее облике:  в  больших  темных глазах, в скорбно опущенных плотно сжатых губах. Даже одежда с преобладанием черных тонов еще больше подчеркивала это впечатление.

     - Ольга  отвечает  за  связь с органами массовой информации,  она знает в них буквально всех и каждого, - пояснил Перминов.

     - Это не совсем так,  Сергей Павлович,  - без всякого,  даже отдаленного намека на улыбку, возразила она.

     - Не скромничайте, Ольга Вычеславна, мы знаем ваши возможности. А это наш главный спичрайтер,  его словами говорит все наше руководство, - показал Перминов на молодого человека. - Игорь Игоревич Потоцкий.

     Потоцкий, в отличии от своего коллеги, не стал опровергать данную ему характеристику,  он протянул мне руку, и мы обменялись рукопожатием.

     Я внимательно  разглядывал его. Хорошо сшитый костюм, тщательно выглаженная белая сорочка,  в тон подобран  галстук,  приятный,  но не кричащий, точно соответствующий положению его обладателя. Я сам не мог понять, что меня  насторожило в этом человеке, но я сразу же услышал внутри себя какой-то сигнал. За годы работы в органах у меня накопился определенный опыт по распознанию некоторых вещей. Его нельзя выразить словами, так как он находился  исключительно на подсознательном уровне. И именно подсознание сейчас  сигнализировало мне, что Потоцкому нельзя доверять. Помимо своих прямых обязанностей, он выполняет еще и другие,  может быть, даже более важные и более высокооплачиваемые. В конце концов,  кто-то же должен приглядывать за мной. Было бы невероятной наивностью предполагать, что за мной тут не будут этого делать.

     - А теперь пройдемте в ваш кабинет, - предложил Перминов.

     Он отворил дверь,  и я оказался в небольшом, но со вкусом обставленном помещении. Я внимательно разглядывал кабинет, пытаясь определить, где могут быть спрятаны "жучки". А то, что он ими напичкан, я не сомневался, после обыска в своей квартире ничего другого ждать не приходилось.

     - Вы тут располагайтесь,  а через полчаса будет заседание "политбюро". Так у нас тут называют руководящий состав концерна.  Вы будете официально представлены на нем. Я зайду за вами.

     Я решил, что не стоит пороть горячку и приниматься с первых же минут за поиск "жучков". Наоборот, пусть послушают меня, таким образом, я смогу моим слушателям внушить полную свою лояльность.

     Я не стал звать к себе подчиненных, решил, что сперва надо пройти через чистилище представления, получить первое задание. А в оставшееся время можно потратить на то, чтобы привыкнуть к своим новым апартаментам.

     Перминов зашел за мной точно через полчаса.  Мы вышли из отдела и направились по длинному коридору.

     - Все наше руководство сидит на последнем семнадцатом этаже. Туда попадают только  избранные,  у  которых имеется специальный пропуск, - пояснял Перминов. - Принято решение, что вы тоже будете его иметь. Обычно для сотрудников вашего уровня его не предоставляют, но для вас сделано исключение. 

     - Это приятно, а кто принимает такое важное решение.

     - Только Петр Олегович или Михаил Маркович, - с почтением в голосе произнес Перминов. -  Там, кстати, расположена столовая для высшего звена, кормят просто изумительно, по заказам. Так что вы тоже получите доступ.

     - Вообще-то я не гурман.

     - Пообедайте там пару разочков и станете им, - засмеялся Перминов.

     Как бы мне его разговорить на более существенные темы, подумал я.

     - А вы давно работаете в концерне? - поинтересовался я.

     То ли мне показалось, то ли он действительно напрягся.

     - Три года.

     - Вот как.  Значит, вы хорошо разбираетесь в здешних хитросплетениях.

     - Более или менее. Концерн очень большой, здесь только его головная часть. А вот и лифт, - с едва заметным облегчением произнес он.

     Перминов был прав, прямо у самого лифта располагался пост, на котором располагались   два крепких парня. Помощник президента показал свой пропуск.

     - Это Леонид Бахтин, он есть в списках, - сказал Перминов.

     Пока один из охранников искал мою фамилию, другой вышел из-за стола и щупом стал исследовать меня на наличие оружия. Пришлось вынуть ключи и сотовой телефон.

     - Когда вы получите пропуск,  вы будет освобождены от этой неприятной процедуры, - пояснил Перминов.

     Пока мы шли по коридору, я пытался запомнить каждый его изгиб. За время нашего  пути  я заметил не меньше двух видеокамер. Значит, где-то сидят люди и наблюдают за каждым движением. И скорей всего они дежурят у мониторов круглые сутки.  А это означает,  что незамеченным сюда попасть практически невозможно. Но мне это надо сделать любой ценой. Иначе моя миссия окажется бесплодной, я так ничего и не выведаю. Придется изрядно поломать голову. Но это потом, а сейчас...

     Мы оказались  в  просторной  приемной  с  двумя  мощными дубовыми дверьми. На одной висела табличка:  «Президент Петр Олегович  Кириков", на другой: "Председатель Правления Михаил Фрадков". Перминов ввел меня в кабинет Фрадкова, но сам туда не вошел.

     За большим продолговатым столом сидело    человек десять.  Кириков и Фрадков расположились во главе его,  рядом друг с другом. Едва я вошел, как оказался под прицелом  двух десятков глаз.

-          Леонид Валерьевич,  проходите,  пожалуйста, очень рады вас видеть. Господа.  позвольте  представить  вам нашего нового руководителя департамента общественных связей, известного и талантливого журналиста Леонида Валерьевича Бахтина. Мы очень рады, что теперь его талант будет работать на наше общее дело.  Занимайте любое свободное место.  Этот небольшой спич, улыбаясь, проговорил Кириков.

     Он стал представлять сидящих за  столом.  Я  старался  запомнить всех, но больше всего моего внимания привлекли двое: начальник службы безопасности Виктор Павлович Костомаров и финансовый  директор  концерна Марина Анатольевна Царегородцева.

     Первый, очень высокий, как я вскоре убедился, почти двухметрового роста мужчина, с хмурым неулыбчивым и весьма грубым лицом.  Когда его представляли, он недоверчиво посмотрел в  мою сторону, и я не мог отделаться от ощущения, что его взгляд,  словно автоматная очередь,  прошил меня насквозь. Вторая, изящная, по-настоящему красивая женщина лет тридцати пяти, одетая в очень изысканный брючный костюм. Наши глаза встретились, и я невольно почувствовал,  как что-то екнуло у меня в груди. Но это было прямо противоположное ощущение, нежели  то, что я только что испытал.

     На этом обряд представления завершился. Прерванное моим появление совещание продолжилось.  Некоторое время я внимательно слушал, но вопросы, которые обсуждались,  носили исключительно текущий  характер.  И мне быстро стало скучно.  Единственное, что меня заинтересовало и даже удивило, было то,  что довольно много говорил Фрадков.  Он даже говорил больше, чем Кириков. Особенно когда дело касалось финансовых вопросов.

     Совещание завершилось через полчаса. Вместе со всеми я направился к выходу из кабинета, как внезапно услышал свою фамилию. Я обернулся и увидел, что ее только что произнес  Фрадков.

     - Леонид Валерьевич, останьтесь, - попросил он.

     Мы остались  одни.  Я сидел напротив Фрадкова и рассматривал его. Он же, наоборот, смотрел куда-то в сторону. Его некрасивое толстое лицо с нечеткими чертами нельзя даже было назвать хмурым, скорее оно было угрюмым. Я гадал, зачем он оставил меня в кабинете. От этого человека следует ждать только неприятные сюрпризы.

     - Надеюсь, вы у нас приживетесь, -  неожиданно произнес он. То были первые, можно сказать,  исторические слова,  обращенные в мой адрес.

     - Я тоже на это надеюсь.

     - Но те,  кто у нас работают, отдают концерну все, на что способны. Вы должны это знать.

     - Я готов отдать именно это и даже больше, не удержался я от иронии.

     Он повернул голову и пристально посмотрел на меня, словно проверяя не таится ли в моих словах ирония, а то и издевка. Но я старался выглядеть максимально серьезно.

     - Я должен вам кое-что пояснить. - Фрадков замолчал, словно раздумывая, стоит ли ему  продолжать.  - Мы приняли решение участвовать в конкурсе на покупку нефтяной компании "Востокнефть".  Нефтяной  бизнес сейчас на подъеме, и с нашей стороны было бы непростительной глупостью не участвовать в нем. Но конкуренция за ее обладание очень высока. А наш концерн не имеет привычки проигрывать.  Нам понадобится все ваше умение и знание предмета.  - Фрадков достал из ящика стола небольшую кипу бумаги и посмотрел на меня. - Знаете ли вы что это такое?

     - Нет, мне не видно отсюда.

     - А вам и не обязательно смотреть,  это подборка всех  ваших статей о продаже "Востокнефть". Мы очень внимательно следили за вашими публикациями. Они были весьма для нас полезны. Именно он и побудили нас пригласить вас на работу. Вы хорошо потрудились,  благодаря вам правительство вынуждено было перенести аукцион и изменить условия по его проведения.

     - Моя роль в этом деле не такая уж и великая,  вмешались депутаты, премьер-министр, совместными усилиями все и  разрушили  этот сговор.

     - Не стоит никогда приуменьшать своих заслуг,  вы многое сделали. Я  вам говорил, что мы внимательно изучали ваши публикации. Но я знаю, что у   журналиста всегда остается кое-что в загашнике.

     - Вы правы,  разумеется,  я не написал обо всем, что удалось разузнать.

     - Теперь,  когда вы работаете у нас,  мы надеемся, что вы поделитесь с нами информацией.

     Я раздумывал. Мне действительно удалось разузнать кое-что интересные подробности, но вот есть ли смысл сообщать эти факты сидящему напротив меня толстяку? Но если я хочу завоевать его доверие, то придется пойти на такой шаг.

     - Я, в самом деле, могу вам сообщить кое-какие любопытные факты. По моей информации, все дела в Фонде имущества вершит первый заместитель председателя некто Хорунжий Алексей Валентинович.  Все на самом деле решает аукцион, только не официальный, а предварительный; кто ему больше даст на лапу, тот и получит желанный объект. Ну а дальше все дело техники. Я так понимаю, что технология у них отработана. В последний раз, когда должна была  продаваться "Востокнефть", только мое и нескольких депутатов вмешательство остановило эту аферу. К тому времени Хорунжий  уже  получил пять миллионов долларов за нужный результат.

     Пока я рассказывал, лицо Фрадкова не выражала никаких эмоций.  И  только когда я  назвал последнюю цифру, он вдруг поднял голову и внимательно взглянул на меня.

     - А почему вы не обнародовали этот факт?

     - Потому что человек, сообщивший мне его конфиденциально, отказывался засвидетельствовать свои слова.

     - Это очень важная  информация, - сказал Фрадков. - Мы не собираемся следовать таким путем, мы ведем исключительно честный бизнес. Но знать, на что способны пойти наши конкуренты, всегда очень полезно.

-          Я с вами полностью согласен.

-          Фрадков молчал,  что-то обдумывая.   Мне так и казалось, что я вижу, как медленно, с большой натугой,  перемещаются в его голове тяжелые плиты  мыслей.

-           Нам в ближайшее время надо будет провести кампанию в средствах массовой информации касательно  аукциона.  Мысль проста: мы, как крупный российский концерн, имеющий богатый опыт ведения бизнеса в самых разных сферах экономики более чем кто-либо достойны того, чтобы   стать обладателем нефтяной  компании.  Завтра вы должны представить мне план этой кампании. И свяжитесь с Мариной Анатольевной Царегородцевой, она будет курировать финансовой частью вашей деятельностью.

     - А почему бы нам в таком случае не провести пресс-конференцию  и всенародно объявить о нашей  позиции.

     Фрадков ненадолго задумался.

     - Давайте, проводите, - согласился он.

     Фрадков кивнул головой, что, по-видимому, на его  языке  означало, что разговор окончен,  и я могу быть свободен. Я поднялся и сделал вид, что уходу. На самом же деле я заготовил небольшой ход, Интересно, сработает ли он?

     Еще когда я  вошел в кабинет,  то увидел на стене  картину: мужской портрет с искаженными чертами лица.  Не зря я все-таки полночи читал монографию о Модильяни, так как сразу же узнал руку мастера.

     Я замер в благовейном восторге перед картиной.

     - Михаил Маркович, могу я вас кое о чем спросить? Неужели это сам Модильяни?

     Мои слова подействовали на Фрадкова волшебным  образом,  буквально за мгновение он,  словно Золушка,  весь преобразился,  с лица, подобно маске, слетела угрюмость, и оно приобрело какое-то совсем иное выражение. Он быстро встал и направился ко мне.

     Пока он преодолевал разделяющее нас  расстояние,  я  наблюдал  за ним. Если  бы он  спросил у меня совета,   я бы порекомендовал ему каждый вечер хотя бы с часок проводить в спортзале,  занимаясь на тренажерах. Невысокий,  толстый, а от того неуклюжий, он не шел, а как-то странно семенил ногами.  Обладая такой  непривлекательной внешностью и такими некрасивыми манерами, по неволи станешь  нелюдимым.

     - Вы правы, это Модильяни, - подтвердил он. - Я приобрел эту картину на одном из аукционом в Англии.  А вы интересуетесь живописью, в частности этим художником?

     - Я  когда-то немного занимался живописью,  а Модильяни был одним из моих любимейших живописцев.

     В моих словах было примерно тридцать процентов правды,  что в данной ситуации являлось, на мой взгляд, высокий результатом. Я действительно в свое время немного занимался живописью, так как учитель рисования находил у меня неплохие способности.  Но затем меня увлекли другие стороны жизни, и я навсегда и без большого сожаления забросил это дело. Что же касается Модильяни, то до вчерашнего вечера, а вернее, даже ночи, я им никогда не интересовался. Да и в художественном музее в последний раз побывал лет десять тому назад.

     - Я очень люблю этого художника, - сообщил Фрадков. - А какая печальная у него судьба.  Я  был на его могиле в Париже.  На памятнике начертано" Смерть настигла его на пороге славы".  От этого грустно вдвойне.  У меня дома есть еще несколько его картин.

     Я решил, что ситуация благоприятствует для следующего шага.

     - Очень бы хотелось  как-нибудь посмотреть на них.

     Фрадков окинул меня настороженным взглядом, и  я понял, что он все еще не доверяет мне.

     - Думаю, это возможно.

     Он снова засеменил к своему столу, а я понял, что аудиенция окончательно закончена.