Проклятие

Глава 9

У него было несколько друзей в охранниках за пределами Терала, но они не разговаривали с ним ни о чем, что он хотел услышать. Если бы они знали, почему он здесь, они, конечно, не разговаривали. Все они, казалось, были заранее проинформированы о том, чтобы не говорить об определенных вещах. Он не винил их в молчании по этим вопросам, так как Сэм почти всегда был с ним, и он был уверен, что это был самый большой фактор их молчания. Примерно через 15 дней после получения большей кровати его уровень стресса достиг крайней точки. Он был здоровым 18-летним молодым человеком. При нормальных обстоятельствах не потребовалось бы много времени, чтобы запустить его двигатель. Неспособность справиться с его сексуальным разочарованием почти свела его с ума и начала подавлять подавляющую ненависть, которую он испытывал к этому месту. Сегодня утром он чувствовал, что может взорваться, и очень хотел кого-то ударить и заставить кого-то ударить его, пока он больше не сможет встать. Сегодня он решил начать тренироваться с охранниками в боях на мечах.

Что заставило его задуматься, так это проснуться, переплетенный с Сэмом. Ему приснился серьезный эротический сон о нем и Дженн, и сон действительно становился хорошим, когда он проснулся. На мгновение он был дезориентирован и смущен Сэмом для Дженн, а пробуждающий мир ради мечты. Он чуть не перешел черту, прежде чем прийти в себя, шок от того, что почти произошло, был похож на ведро ледяной воды, вылитое на его голову. Но в то время как он чувствовал стыд, отвращение и смущение по своей почти трагической ошибке, часть его, горячая гормональная часть кричала в затылок его голове все более громким голосом, чтобы продолжать идти. «Не останавливайся». Это «она все равно хочет ребенка». «Кого волнует, что ты с ней делаешь, она рабыня». Ужасные мысли, проходящие через его голову, не казались такими ужасными сегодня утром: «Я имею в виду, чего бы вы ожидали заснуть голым в мужской постели»? «Даже если она плачет об изнасиловании, она просто...» Именно в этот момент он действительно проснулся.

Его ужас от мыслей, проходящих по его разуму, чуть не превратился в ненавидящую себя спираль отчаяния. Он мягко вышел из кровати и засунул одеяло под подбородок. Одет тихо и вышел из комнаты. Он никогда раньше не ненавидел себя, но шокирующе он начал обнаруживать, что ненавидит себя и кого он был почти так же, как и это ужасное место. Это действительно [ад].

Что действительно заставило его заболеть, так это то, что даже когда он спускался в большой зал, он все еще был твердым. Часть его все еще хотела вернуться и разбудить ее. Поэтому он изменил пункт назначения и нашел дорогу в туалет. Он не беспокоился о маске спиртных напитков. Он хотел, чтобы жестокий запах обогнил его разум. Он опустошил желудок и мочевой пузырь, а затем отправился в беспорядок. Он использовал ликер, чтобы мыть ноги, руки и рот, а затем направился в главный актовый зал. Его голова была в оцепенении, но он знал, что ему нужно что-то сделать.

Сборочный/тренировочный зал был хорошо освещен, на потолке был тип кристалла, который, казалось, ловил и отражал факел таким образом, чтобы довольно хорошо осветлял комнату. Он провел много времени в этой комнате, тренируясь и наблюдая, как солдаты тренируются с мечами. Воздух здесь был таким же нецензурным, если не хуже, благодаря тому, что вентиляция была плохой, и это было место, где было пролито много пота. Эта комната также, как правило, была довольно горячей и громкой. Тем не менее, это было одно из немногих мест, где он не чувствовал клаустрофобии. Это было также одно из немногих мест, куда Сэм редко следовал за ним. Прямо сейчас он не хотел ее видеть. Он чувствовал себя мертвым в своем сердце.

Глядя на мужчин, сражающихся на мечах, он заговорил словами, которые собрал в предложение. «Я хочу научиться гм... сражаться мечом. Помощь?»

Ряд мужчин перестали драться и повернулись, чтобы посмотреть на него. Он знал, что его акцент был плохим, поэтому они, вероятно, знали, кто говорил. Чего он не ожидал, так это количества восторженных улыбок, которые приветствовали его.

Прежде чем он узнал об этом, 10 человек вызвались помочь ему. Выясняя, что больше было лучше, чем никто другой, он принял их всех. Ему показали некоторые тренировочные лезвия, чтобы выбрать. Они не использовали деревянное или мягкое оружие, просто тупое. Это также означало какой-то тип брони. Обучение надеванию слоев брони заняло почти час само по себе. Не помогло то, что ничто на самом деле ему не подходило. Он был просто слишком большим для доспехов. Найти меч было проще, он не был уверен насчет щита, но они убедили его использовать его, поэтому вскоре у него также был щит.

Щит был тяжелым, и он быстро понял, что в нем использовались мидии, которых он обычно не тренирует. Будучи немного любителем истории, у него были некоторые предположения из их снаряжения о том, что мужчины были в основном конными солдатами. Щиты были большими воздушными щитами, из того, что он помнил об истории, это был в основном конный дизайн. Ноговые солдаты предпочитали длинные прямоугольные щиты, которые могли достигать их ног, и короткое оружие для нанесения ножевых ранений, или отсутствие щитов, пиков или других длинных рук; если бы не то они ухаживали за более легкими щитами, потому что пехотинцы должны были ходить повсюду, заботиться об огромном тяжелом Тяжелые изогнутые щиты с коническими концами были предназначены для направления ударов при навесном заряде. Они имели ограниченную полезность в линии боя за пехотинцев. Мечи были разработаны как средневековые длинные мечи, у них было тонкое двухстороннее прямое лезвие, и, как и было предложено в названии, были длинными; сплошные 30 дюймов или около того. Слишком долго для обычного пехотинца со щитом, достаточно долго для верховой езды.

Было и другое оружие, но пока ему нужно было посмотреть, что чувствует себя правильно. Сделав несколько качелей мечом, он нахмурился и вспомнил, когда в последний раз держал оружие.

Когда он был маленьким ребенком, его любимый и младший дядя вернулся с Окинавы. Его дядя был немного шелушащимся и уехал в Японию после окончания колледжа, чтобы изучать боевые искусства и сражаться самурайским мечом. Остальная часть его семьи не одобряла дядю, но он вспомнил, что был всего лишь маленьким ребенком, влюбленным в мультфильмы и героев боевиков. Идея о том, что его дядя учился на самурая, просто была слишком крутой для его второго класса. Поэтому, когда его дядя вернулся из Японии и открыл додзё, он просто ДОЛЖЕН был присоединиться. Он умолял своих родителей, и они смягчились.

Поэтому он изучал боевые искусства в течение 4 лет, пока его мама не заболела раком, а дядя не закрыл додзё. Частью инструкции были драки с деревянными палками. Палки были размером примерно с длинный нож, и его учили сражаться с двумя из них. Его дядя любил называть свой стиль окинавском каратэ. Но правда заключалась в том, что мастер его дяди взял и создал стиль из ряда различных боевых искусств.

Ему тоже нравилось смотреть ММА, но он никогда серьезно не думал о том, чтобы попробовать это. Он слишком увлекался хоккеем и, честно говоря, он не был близок к лучшему ученику своего дяди. Не сумев экзамен по продвижению после экзамена по службе. Он был обескуражен и в основном наполовину задил его. То, что он знал, было достаточно, чтобы уничтожить неквалифицированного хулигана, но недостаточно, чтобы угрожать реальному бойцу. Правда, которую он узнал болезненно, когда ему было 16 лет, и глупо сражался с пьяным студентом колледжа. Студент колледжа был на 5 дюймов выше и на 60 фунтов тяжелее его. Хуже того, он был обученным и серьезным боксером. Единственная причина, по которой он не потерял жизнь в этом бою, заключалась в том, что боксер был слишком пьян, чтобы видеть прямо, и он не был внизу борьбы грязно. Колено в паху дало ему победу, хотя эта «победа» пришлась на цену сломанного носа, орбитальной кости и поездки в больницу.

Выйдя из задумчивости на мгновение, он знал, что то, чему научился от своего дяди, вероятно, нанесет ущерб. Он так и не научился сражаться с броней. И он никогда не научился сражаться с длинным оружием; никогда не продвигался до уровня, необходимого для занятий катаной. Он также был действительно вне практики. После закрытия додзё он просто больше никогда не занимался боевыми искусствами.

Очистив свой разум, он посмотрел на толпу грязных маленьких бронированных людей и заставил улыбнуться. «Как бороться?»

Тонкий ашат Терал сказал: «Бой!»

Фраунинг, он подозревал, что имел в виду Терал. И, конечно, первый человек подошел с высоким щитом, коленями и ведущим щитом, мечом вниз и вне поля зрения за щитом.

Сгибая колени, он сравнялся с человеком, пытаясь скопировать свою позицию, хотя он не мог видеть руку меча достаточно хорошо, чтобы знать, как она держится, он подумал, что точка будет направлена на его врага, так как удержание ее вниз приведет к довольно долгому медленному качанию. Джерхал, он думал, что другого человека зовут, внезапно помахнул лезвием, ударив ножом из-за щита. Он поднял щит в обороне и сумел отбить меч, хотя это сильно сломало его позицию. Удар неловко ударил его щит и сильно скрутил его в хватке.

Меч качнулся горизонтально, прежде чем у него появилась возможность восстановить свою позицию, и расколол его рядом со шлемом, который он носил. Кольцо из металла и резкий удар пошатнули его. Мужчины смеялись, когда он шатался влево, когда еще один удар ударил ножом прямо в горло, в последний момент он подрочил щит и сбил меч. [ЧЕРТ] он проклял по-английски и начал размахивать своим собственным мечом, когда восстанавливал свою позицию, это был простой удар через руки, но он был выполнен, как он узнал с помощью деревянной палки все эти годы назад, удар, направленный прямо на левый храм врагов, прямо над ухом. Он пропустил, когда мужчина ухмылялся и дрочил от удара.

Однако теперь, когда он заставил его сделать шаг назад, он прижал вперед, врезал свой щит в щит Джерхала и снова размахнул лезвием. Вскоре он взял на себя ответственность за темпы боя. Его превосходный охват, рост и сила действительно дали ему некоторые природные преимущества в бою на мечах, хотя его враг был хитрым и скользким, как угорь. Он также был бесконечно более знаком с досягаемостью собственного оружия. Взгляд удивления исчез, так как Джерхал, казалось, начал хорошо понимать, как он сражается.

Битва была решена, когда он снова попытался снова ударить Джерхала назад к стене, в последний момент Джерхал нанес удар своим щитом, но выкрутился из-за него, заставив его пошатнуться вперед на полша шага и перенапряжиться, быстро, когда лезвие кошки Джерхала свистнуло за его открытой

Однако, хотя ему удалось заблокировать удар, он пошел плохо, так как парирование было выполнено в основном слепым, он неправильно оценил высоту клинка и взял его заподлицо к руке меча, разбив большую часть костей правой руки. Его меч упал на землю в металлическом стуке, когда он кричал от боли и удвоил разрушенную руку. Мужчины там были обученными солдатами и видели, что произошло. Все они знали, что травма была серьезной. Это была ужасная ошибка, допущенная любителем. Кровь, пропитанная его перчаткой, рассказала ему все, что им нужно было знать. Он был в ужасе от степени боли. Он выстрелил прямо ему в плечо, сказав ему, что кости разбиты. Количество крови тоже не было шуткой. Он просто не чувствовал, как пальцы отделялись от большого пальца.

Он не мог удержать крики боли подавленными, и по его лицу текли слезы. Так больно. Хуже, чем все, что он чувствовал раньше. Хуже, чем вывихание его ACL. Хуже, чем ломать ребра. Хуже, чем сломать ему ногу. Это было на совершенно другом уровне. Боль стучала его сердцебиением. Он поднимал ему руку с каждым небольшим движением. Это казалось бесконечным. Он очень боялся, что только что стал калекой. Этот тип травмы, вероятно, будет трудно отремонтировать современной больнице в США. Просто думая о том, как ударили его руку, он не удивился, если бы каждая кость в правой руке была разбита.

Его адреналин начал вступать, объективно он знал это, когда боль начала немного исчезать. Это все еще было ужасно, но это больше не было онемеемеющим ужасом. Он увидел приближение тени, взглянувшись глазами, наполненными слезами, увидел, что его вызвал один из магов с лунами на лбу. Мужчина был одет в коричневую одежду и седую руку в волосах. Пока он был грязным, он был намного чище, чем большинство людей здесь. Он протянул руку и положил руку на голову. И закрыл глаза. Вокруг него внезапно вспыхнул синий свет, и ощущение погружения в ледяную воду распространилось по всему его телу. Когда чувство прошло странное ощущение над его правой рукой, ударилось, как волна. Чувствовалось, что рука была окунута в лаву, а затем в лед, затем боль прошла еще до того, как он смог напрягнуться.

Глубоко опасаясь возвращения сокрушительной боли, он на самом деле не двигался в течение 10 или 15 секунд, затем он очень осторожно двигал пальцами, чтобы не найти никакой боли. Срывая перчатку с руки, он уставился и на руку, размазанный кровью, но совершенно неповрежденным и функционирующим.

У него было ошеломляющее выражение лица. Он знал, что должен выглядеть как идиот, так как удивленно посмотрел на мага. маг говорил на родном языке: «Если вы изучаете меч, я или другой буду здесь в случае несчастных случаев с этого момента». Это было сказанное, хотя на самом деле он едва поймал слова.

Вставать и чувствовать себя больным до живота от того, что только что произошло. Он подошел к оружейнику и искал лучшие перчатки. Защита его рук отныне будет приоритетом.