Заметки из Море грёз. Том II

XIV

19.

«Когда я в низ шла госпожа Жевкес вошед в залу спросила моево господина, не имеетель вы чево приказать сей девке я слышала..... Что он отвечал перервав речь ее, кто вам велит называть ее девкой, здесь один я только имею причину быть ею не доволен.»

«"Сад Аллы" – роскошный, утопающий в зелени особняк на бульваре Сансет, приобретенный за астрономическую сумму актрисой Аллой Назимовой на пике своей популярности в 1919 году. На грандиозных богемных вечеринках у бассейна, утомленные популярностью знаменитости, надежно скрытые от посторонних глаз, веселились и куражились, позабыв о законах и правилах приличия. Среди гостей Назимовой были С. Моэм, Г. Миллер, С. Фитцджеральд, С. Рахманинов, Ф. Шаляпин, А. Павлова, Б. Китон, Г. Свенсон, Б. Дэниелс и многие другие. В середине 1920-х благосостояние звезды кинематографа заметно пошатнулось. Ряд ее фильмов с треском провалился, и студийные боссы MGM приняли решение свернуть сотрудничество. Растерянная актриса пыталась спасти ситуацию за счет переоборудования резиденции в гостиничный комплекс, однако стала жертвой аферистов. Лишенная имущества Назимова поселилась в одной из квартир своего бывшего дома с компаньонкой Глеской Маршалл. 19-летняя Глеска без памяти влюбилась в 46-летнюю Аллу, с которой служила в театре драматурга и давней любовницы Назимовой Евы Ле Галльен, и оставалась с актрисой до самой ее смерти в 1945 году.»

«Ричардсон говорил, что описанная история случилась 25 лет назад с его другом, но имена не разглашал. Публикация «Воспоминания леди Х., знаменитой Памелы» (1741) указала на прототипов героев романа Ричардсона — Ханна Стёджес в 1725 году вышла замуж за баронета сэра Артура Хэсилрига.»

«По том смотря на меня говорил, какая приятная талия, куда жаль будет, естли она испортится скоро, а без того я моего счастия не могу узреть совершенно. Молчи, молчи я захватя рот ему говорила, еще так далеко не льзя вам думать.»

«Они поехали гулять, а я пошла в кабинет мой и стала думать о всем что происходило, какая я дура! Бедная Сарра Годфруа нейдет ни на час из мысли; с какою быстротою звание жены, дает нам право все забирать себе в голову что касается до мужа. Кажется что бы мне дела до поступок моего супруга, когда он был холост? Какое я имею право ревновать к тем ково он любил тогда, как мне обида? и за что не навидеть ево бывшую любовницу? Но истинная любовь к нему заставляет так завистливой быть. Хотя мне в его поведениях что до меня было отчету требовать и не можно, но ныне по самолюбию кажется, кроме меня сердцем ево владеть ни кто не достоин. Любить же мне такую, которая была прежде ево любовница не возможно, по тому, что она моево беспокойства причиной, и заставляет боятся оставшей иногда от прежнего огня искры, которая в сердце ево вкоренилась, и котораяб вдруг не вспыхнула и не потревожила моево счастия. Мне бы казалось очень можно об ней слыхать живучи у них в доме, но я о том ни чего не слыхала! может быть оное от тово, что всегда была при госпоже моей не отлучна, а она была то и уверена что не знала. Не смею спросить ево чтоб больше не рассердить живали она и где ныне находится, а может быть скоро и проведаю.» Как же это мне знакомо (у П. есть сын от предыдущих отношений). И вообще мне кажется, что это произведение – символ наших с ним отношений. Уж очень много схожестей (но П. не горделив и не очень упрям (в сравнении с моим отцом), ну и не самолюбив и не избалован).

 «"Государь мой,

"Не имея случаю говорить с вами, принужденною нашлась чрез сие письмо изъяснится, надеюсь что вы мне смелость простите, которую берет бедная заключенница безвинно, и которая совершенное имеет право думать, что ей конечную погибель устрояют. Без сумнения вам некоторые мои приключении известны, а особливо бедность моя, из которой я, помилости покойной госпожи моей исторгнута, также думаю знаете и о нападении моево господина, хотя он и уверяет меня что ево намерении честны. Но что злые честно и непорочно называют, то мерзско и предосудительно кажется добродетельным людем. Он как я думаю намерен отнять мою добродетель и чрез то сокрушить меня вечно. Я так нещастна и поруганна от госпожи Жевкес, у коей весьма свирепой нрав и худой обычай, что мне не обходимо искать надобно случаю отсель удалится. А понеже я имею совершенную надежду в добром успехе, и в счастливом вымысле нашей переписки; то я себя со всем в вашу милость и вручаю. Ибо мое состояние ни какова подкрепления предприятию моему подать не может: я надеюсь, что вы ежели захотите, то непременно щастливое окончание быть может. Вид честнова человека, которой вы имеете, нрав ваш доброй и склонной к благодеянию, подают мне надежду иметь помощ в печальных моих нуждах, ежели я чрез помощь вашу изыду из гибельной ямы, то вы чрез то испольните должность христианскую совершенно, и учините славы и хвалы достойное дело, вы спасете тело и душу беспомочной девки, которая еще до сего время ни мало от своей добродетели не отлучалась.

"Не возможноли найти какое средство к моему спасению, себя только недопущая до несчастия? Нетъли в соседстве здесь какова честнова человека, или добродетельнова дворянина, или какой госпожи куда бы мне было возможно уйтить и укрытся, пока найду способ к родителем моим возвратится. Или неможноли мне послать письмо к Милади Даверс, уведомя ее о моем несчастии. Родители мои так бедны и малосильны, что ничево для меня зделать не могут, разве только умрут с печали, боюсь что бы на конец тово действительно с ними и не последовало. Господин мой мне обещает, что ежели я буду в здешнем моем состоянии спокойна, он сюда не приедет; но увы! как мне на то надеятся, какое основание можно положить на обещание такова человека, которой власть имеет со мною поступать по своей воле. Ежели он приедет, я пропала, а повидимому конечно будет сюда, как скоро по мнению ево успокоит родителей моих, а меня ослепит своею лестию: ибо он сие исполнить надеется.

"И для тово государь мой я вам объявляю, что прежде нежели он сюда будет, надлежит мне старатся о своей свободе, ежели же ево дождусь, то со всем погибла. Вы имеете ключь от саду, а моя в том главная и надежда. Выдумайте государь мой, каким нибудь образом меня от сюда вывесть, а я то конечно сохраню тайно, но при том много и сожалеть буду, ежели вы показав мне милость, себе наведете беду.

"Я не имею сказать вам теперь больше ни чево. Вручаю письмо мое тому уступу, о котором мы прежде уговорились, и надеюсь, что оное произведет плод моея надежды. А вам истинное и бесприкладное воздаяние от Бога в сем веке и будущем, о чем всегда моя усердная молитва будет

Ваша покорная услужница.»

«Я думаю, что тогда сам дьявол утверждал мои мысли, и казалось, что утопится мне должно, и что мои злодеи разкаются, увидя предприятий своих бедственные плоды, также думала когда они извлеченное из воды тело несчастные Памелы на брегу лежащее увидят, тогда в совести своей упрекать себя будут, о чем ныне никогда не думают что безвинно человека погубили. И может и быть тогда скажет господин мой бедная и несчастная Памела утонула, которую я гнал безчеловечно, я причина вечной ее погибели. Теперь верю, что она честь и добродетель предпочитала жизни своей и не была лукава и пронырлива так, как я о ней думал, но так непорочна как всегда казалась, может быть и оросит слезами тело нещастной своей служанки, которую гнал немилосердо, может быть предаст погребению а не отдаст на поругание тело мое, так как обыкновенно с такими поступают, которые сами себя убивают. Все молодые девки и мущины в соседстве моих родителей по бедной Памеле потужат, и думаю, что из нещастной жизни моей составят трагедию или елегию для бедных родителей моих. Бедственные сии мысли так в меня вкоренились, что я поднявшись пошла к пруду прямо. Куда идет безумная Памела! остановясь говорила сама себе, хотя мрак и темноту злых печалей вокруг себя и видит, но по чему знать, что Бог с тобою хочет зделать, когда и вся помочь смертных тебя оставит, Бог не допустит низпасть тебе во глубину пропасти. Господин мой меня уже имел в руках своих, он меня от того избавил, а может быть сей приезд ево сюда будет мне и полезен и не так он поступит, как сии мои гонители, которые только за деньги верность свою ему кажут, и которых привычка к злодеяниям отвела иметь жалость, видя человека в печалех. Бог может смягчить сердце моево господина, буде же нет, то я и тогда могу себя лишить жизни. Может быть раны и болезнь моя послужат к моему спасению, и не допустят ево осквернить мою душу, и склонят освободить меня на веки.»

 «"Я вам признаюсь что ежелиб я с вами не растался, и позволил остатся до тех пор, как прочитал бы журнал ваш, и будучи наполнен вашими прелестми и остротою разума, совершенноб мог сдурачась то мое безразсудное а для вас полезное намерение исполнить. Вот вам безо всякова притворства причина, для чево я не хотел вас больше видеть, ни слышать ваши разговоры, зная безмерную мою против вас слабость, но надеюсь ее преодолеть вспоминая как было я много в ней проступился. Я к вам пишу только для тово, чтоб показать моя желании, которые только в том состояли чтоб вы были счастливы, хотя вы и много навели смятения в моем доме. Не могу воспретить себе не желать чтоб вы скоро вышли замуж, а особливо за проклятого Виллиамса, но что мне ныне в том одна моя слабость принуждает сказать вам, что я почитал вас моею почти женою, а теперь вы меня оставя будто как овдовели, почему и надеюсь что вы поминать меня по обыкновению простого народа не отречетесь, и как будто в честь моему праху обещаетесь год сидеть вдовою. Ваши письма верно вам отдадутся, ибо я дорого заплатил за мое любопытство читая их: они пронзили еще больше мое возпламененное уже сердце. Ежелиб вы знали что терплю я, то не желалиб мне конечно инова отмщения. Я хотел несколько строк только написать к вам, но вижу что заблужденной ум замчал перо мое далеко, но остановя ево дам с рассудком повстречатся, не так мне труда много будет учинить в домашних порядок, как в моем развращенном духе, и отвратить помешательство которое вы учинили в моем спокойствии. Я вас уверял что вас могу простить, а с сестрою и с моими служителями не могу смирится, надобно кому нибудь из них отомщение мое почувствовать.

"Я не сумненно надеюсь что вы худо обо мне толковать и поносить не будете как столько, сколько надобно вам для своего оправдания; в таком случае я хочу чтоб вы меня винили, и согласно сам винить себя буду, для тово что я ныне и всегда

Тот которой вас любить и счастья вам желает.»

«Вот какое было ко мне письмо от любезного моего господина. "Вижу любезная Памела, что мне не преодолеть горячность моей любви к вам, не мог я противится желанию по отъезде вашем читать всечасно письмы ваши, но когда усмотрел безчеловечные поступки против вас госпожи Жевкес, после несчастливой не удачи вашего предприятия, терпение ваше от ран и болезни, при том же сожаление обо мне слыша как я было утонул на охоте, в такое время в которое смерть моя должна была вас обрадовать, лишая всех страданий, когда я видел ваше приятное рассуждение, что вы не можете меня возненавидеть со всем моим к вам немилосердием, и признавались в том с таким услаждением, что я надеятся не могу со временем заслужить любовь вашу. Все сие видя раскаялся с вами разлучася, свидетельствуясь в том, что мои намерении, ныне ни чего не справедливого не имеют, да еще и противное может быть мнению вашему содержат, приятной голос ваш как вы со мной прощались и благодарили за то, что я кричал на госпожу Жевкес и ныне еще в ушах моих твердится. Я по отъезде вашем скоро спать лег но всю ночь не мог заснуть, в два часа встав с постели, велел Томасу оседлать лутчую мою лошадь и написав письмо приказал скорей скакать за вами.

"Позвольте любезная Памела, Роберту оборотить оглобли, возвратитесь ко мне письмо сие прочитая, я бы сам поскакал к вам только истинно слаб очень, и болезнь моя произходит от разлуки с вами. Ныне чувствую совершенно что вы, любезная Памела мною владеете, и будете владеть всегда гордости моей в досаду, вы не можете вздумать как много меня одолжите ко мне возвратяся; а при том естли не будет на то вашей воли, ни какова принуждения вам не будет, что вы и в письме моем к Кольбранту можете увидеть, которое я для тово нарочно и не запечатал. Не допусти возлюбленная меня гнатся за вами до самого родителей ваших жилища: ибо не возможно мне ни минуты без вас жить на свете.

"Естли вы дарагая Памела так милостивы как всегда были, когда я тово не был и достоин. Покажите изрядность вашева права, и простите тово которой вас больше себя любит, покажите мне, что вы ни к кому другому не склонны, а я докажу вам свою благодарность. Пошлите Кольбранта с письмом к родителям вашим, и уверте их, что все окончается счастливо; упросите у них, чтоб прислали посланные от вас к ним чрез господина Виллиамса письма, когда все те опровергнут мои сумнении, тогда ни чево мне не останется кроме, что вас и себя зделать счастливыми, а я принужден не взирая ни на что быть во веки вашим."»

«Правильно сказал один философ нашед на кладбище два человеческие черепа, один Царской, а другой беднова человека, не вижу говорил он в них разности ни малой. Или они не знают, что будет Царь и воин, богат и убог в равном достоинстве, и каждой от своих дел или прославится или постыдится, предстоя Судии нелицемерному; сей Судия может наказать их столько сколько они пропустили случаю здесь добрые дела делать, и помогать бедным людям.»

«С другой стороны чем могут тщеславные сии господа доказать, что их прародители знатнее были тех, которые ныне стали подлы; мужик иногда бывает от крови Царей древних, и знатной господин произшел за несколько лет от пастушьяго роду, кто может уверить их, что самой подлой человек, не может владеть наследников их богатством, и также славить себя своею природою их презирая.»

«Премудрость Вышнего равные на свете таланты людем определила, самой подлой земледелец и бедный художник, в поте лица своего трудящийся, господам полезен бывает, их работою они живут во всяком изобилии и роскоши, и презирают убога и нища, подвергаясь сами презрению Вышнего, от которого все равной конец примут и тою же стезею к вечности пойдут; смерть без разбору пожирает всех, хотя кто в руках имеет скипетр, или пастушей посох.»

«В одиннадцать часов в вечеру. Госпожа Жевкес пришед сказала мне, что супруг мой меня ожидает. Я послала просить что бы он мне только четверть часа пребыть позволил, а между тем вручила себя во власть Всемогущего Бога, которой провел меня сквозь страхи и беды не вредимо, и довел до сего счасливого но при том и ужасного часа; добра ночь любезные родители, и теперь кажется на вас взираю, добра ночь повторяю. Боже дай вам счасливое продолжение жизни, а мне возможность во всю мою жизнь быть верной и покорнейшей вашей Дочерью.»

«Редко чтоб после свадьбы мужья жен больше любили, а всегда жены час от часу больше любят.

Хотела бы я знать причину, для чево он сие сказал мне? Думаю что невелика похвала от тово мущинам.»

«Изрядно, по моему мнению в безделице и спорить не о чем, муж с женою большие друзья быть должны, верю что ни от чево раждаются ссоры, я от простоты хотя прекратить вражду у брата с сестрою, чуть не навела на себя гневу.»

«Никогда жена не должна спорить с своим мужем в намерении переспорить.

Обеим думаю равно должно следовать сему пункту.»

«И великие, я отвечала, но имея омерзение быть ево любовницей, я их с презрениием и гордостию отвратила, вознамерясь лутче умереть, нежели быть не потребной. После тово он чуть и не погубил меня вечно пришед ко мне в женском платье, после тово он в саду нападал на меня, но и там также Бог избавил и не допустил упасть в ров погибели.»

 «Едучи назад, в карете он мне расказывал обстоятельно обо всем, что любовница ево была хорошей фамилии, и собою не дурна очень, но мать была женщина лукавая и беспутная, ибо в любовных ее интригах поступала не так как матере должно, и что хотя и видела ево ветрена и не обстоятельна, но всегда позволяла дочери своей с ним бывать на едине, и всячески подавала случаи им часто видется. Однажды увидя, что оне целовались отвернясь вон вышла, как будто того и не видала, наконец подкупила одного афицера и лакея стеречь такова случаю, что бы ево можно было принудить на ней женится. После того несколько дней спустя они и поймали ево у ней в спальне, и вынув шпагу грозили заколоть до смерти, ежели он тотчас не станет с нею венчатся, ибо и поп для того уже был приготовлен. Тогда он вздумал, что и любовница ево в том же была с ними умысле, что привело ево в несказанную запальчивость, выхватя свою шпагу и без памяти бросился рубить обеих, лакея очень больно ранил, а господина пригнал к самой леснице так, что он от трусости с оной очень высоко скочил и переломил ногу, хотя он больше испужать его хотел, нежели заколоть вправду, а по том в сердце своем пред глазами старухи, пошол из дому ругая их не милосердо.

После тово не хотел больше ходить в дом их, любовница ево желая оправдаться, что она в том не виновата, упросила видется с ним в Воодстоке. и приедучи туда, он уговорил ее впасть в ров погибели, потеряв честь и добродетель, что она любя ево безодоговорочно и исполнила, по том часто видались с нею в Воодстоке и во многих местах Оксфорта, где он тогда больше злу, нежели добру учился. Наконец оказались плоды свидания их так, что скрыть ни как было уже не можно, по чему и принуждена мать ее дома держать ни куды не выпуская, а между тем старались склонить ево на ней жениться, но видя что он не соответствует их желанию, вознамерилась родителям ево принести жалобу, и прозьбой ево к тому принудить. Милади Даверс в то время была у отца в доме, он зная сие, о сем писал к ней и просил в таком случае его не оставить, осторожность и прилежность Милади Даверс недопустила родителей ево про то проведать. Старуха когда о всем потеряя надежду, принуждена была на обещанье Милади Даверс склониться, и отослать дочь свою в Малборуг, где она содержана была от Милади Даверс изрядно, и родила там тайно. Милади велела воспитать девочку до тех пор, пока можно было отдать ее в ту школу, где мы ее видели, давая пенсион повсягодно, к томуж он дал ей не малую сумму денег, так что до возрасту может жить она безо всякой нужды, а деньги приумножая к ним проценты, могут ей быть не убогим приданым.

Вот вся повесть любезная Памела окончав сие сказал он, и поверь, что я чистосердечно расказал вам все ни чего не скрывая, но когда уже так случилось, я желаю, чтоб бедная девочка была счастлива и буду стараться.... вы конечно должны государь мой, я прервав речь его говорила, да и я почту за счастие, естли можно будет в чем ни будь ей помощь зделать. Прикажите мне ее к себе взять в дом. Знает ли она продолжала я, кто отец и мать ее? Желая чрез то выведать живали мать ее или нет. Не знает он отвечал мне, сестра моя учительнице ее сказала, что она дочь дальних родственников Милорда Даверс, которые живут в Америке, а меня зовет она по тому дядею, что я брат жены Милорда, а сестру мою она также всегда зовет теткой, и часто к ним ездит, Милорд об оном знает же и оба очень девочку любят.

Я думаю, продолжал он, очень мало таких, которые знают где живет она, ибо фамилию ее стараются таить со всякою осторожностию для тово, что она не подлова роду. Милади Даверс в сем случае весьма осторожно поступала во все то время, как родители мои были живы.

Слово не подлова роду, придало мне желания узнать живали она или уже умерла? как можно бедной матери я ему говорила лишить себя ее видеть? вижу любезная Памела, говорил он, что вы до тово доводите, чтоб я сказал где она ныне, я и не дивлюсь что вы знать желаете, а только хотел видеть действие моего об ней молчания пред вами. Нет государь мой я говорила.... нет моя дарагая нет вскричал он рассмееся это очень натурально чтоб иметь вам беспокойство, и не чувствительно доводить меня до таких ответов, которые вам знать очень нужны.

Я вам не шутя сказал, что мать ее в Америке говорил он мне, ибо она подлинно там живет и весьма изрядно. После родин своих продолжал он, она была очень больна к томуж весьма печалилась, видя стыд свой и погибель, мое намерение было как она выздоровеет с нею повидатся, но она не спросясь со мною уехала в Америку с двумя девицами, которые были с острова Яманки здесь для науки, и назад к родителям своим возвращались. При отъезде своем писала ко мне наполненное жалостию письмо, прося не оставить бедную дочь нашу, и не называть ее инаково как Годвин, чтоб менше стыд ее был известен не столько для нее, сколько для оставшей их фамилии в Англии, от которой она взяла пять сот фунтов Стерлингов, и дала квитанцию чтоб ничево больше не требовать в наследство. Она из Малбаруга приехала в Лондон, и оттуда как уже сказано на карабле поехала в Америку там вышла замуж за богатова купца сказываясь вдовою, ичто дочь ее, мужнина родня с нею не пустила, а осталась она в Англии.»

«Помимо олова, Анна экспериментировала с таким «неженским» материалом, как чугун.»

«Подумайте сударыня моя, отступя я от нее говорила, что вы делали и говорили от того часа как я имела счастие, или лутче сказать несчастие вам показатся, и посмотрите, промолвилиль вы хотя одно слово достойное вашему состоянию, хотяб я и подлинно была такая волочайка, как вы меня называете. Поди сюда сумазбродная, поди я тебе отвечать буду так, чему ты достойна.»

«Племянник ее подошед ко мне с подносом и бутылкою говорил, что бы я наливала а он будет мой разнощик. На что я ему сказала, что бутылка и рюмка в руках хороших, то сам наливать и разносить может. Вы видите, что я и сама дерзновенна быть умею когда надобно.

Это мне всево приятнее он сказал, я очень вами доволен, не льзя лутче зделать, продолжайте.»

«Милади не много подумав возвела глаза свои к верху и говорила, Боже мой! что наконец будет, вы сравняете всех людей на свете, все у вас будут благородные и честные. Но он на то ни чево не сказавши спросил ее не прикажет ли положить Карпи. Положи своей любезной она отвечала. Вот это изрядно говорил он и знак ласковой сестры, и положа перед меня сказал изволь моя дарагая, Милади хочет, чтоб я прежде тебя почтил так как хозяйку. Очень изрядно покачав головою она сказала, и отвернясь от меня стала развертывать салфетку.»

«Весной 1741 года в продажу поступило анонимное продолжение «Памелы» под названием «Поведение Памелы в высшем свете», за которым последовал ряд аналогичных подделок. Тогда Ричардсон к концу года к своим двум томам, которыми ограничивался первоначальный текст его романа, добавил ещё два с перепиской Памелы с видными и знатными особами. Почти лишенные действия, они носят преимущественно дидактический характер и пользуются заслуженной репутацией самых скучных произведений Ричардсона.»

«По том чуть только лет совершенных станем достигать, родители наши старатся станут искать нам невесту, тут пойдут договоры чтоб было за невестой множество приданова, невеста чтоб была знатного роду, не смотрят на ее нрав и разум, а толькоб сторговатся в приданом, и зделать щет верной, и в таком воспитании и привычке к не благодарности и упрямству, совокупятся не зная друг друга, и ниже тех кем были воспитаны. По моему мнению чево тут доброва дожидатся кроме несогласия и упрямства, ибо они и будут друг друга всеминутно мучить и терзаться внутренно; по чему я правильно и заключить могу, что они друг другу отмщают за всех тех, которые от них обиды и презрение терпели.

По моему мнению, мужу никогда жена не должна возпрещать во всех его поступках, ибо ему уже несносно будет такое супротивление от жены, которая должна во всем по воле ево поступать. Естьлиж жена сему не будет следовать, а вздумает волям мужа своего во всем супротивляться, представляя себе, что она того по любви его по надеялась; то в таковой крайности не удивительно, что раждается не согласие между ими, и на водит непрестанные ссоры, так, что всегда будет видна ненависть и разрушение порядку в жизни, по чему и правление домашних дел разрушится, хотя бы и склонность их была причиною женидьбы. Таковые противные нравы в гордости и самолюбии, не дадут любви долго продолжится.

Таковые мужья и жены часто пред родителями и родственниками своими, уличают в винах друг друга, которых хотя и доведут до примирения, но не долго то продолжится для тово, что оба равно были виноваты, и ни один не хочет виноватыми признатся, по тому, и гнев их со всем не может утихнуть; рана их залечена бывает только с наружи, а в нутри находится боль не изличимая, ненависть явится тотчас, и спать будут на разных постелях спокойнее. Когда в гостях необходимо должно быть обеим, всякой на лице их увидит вражду и не согласие, когда же порознь то спокойны и в кампании приятны бывают.

Я желаю моя дарагая Памела чтоб вы оное заметили. А при том уверяю, что ежелиб я женился и из первых здесь на знатной девице, я бы ее не так любил и содержал как вас, по тому, что вы того достойны. Жена моя должна равна быть всякой знатной госпоже какаяб ни была за мною. Вот для чего долго я раздумывал женится, зная примеры боялся худова исполненья.»

«Не согласии и не спокойствы в домах мне знакомых, принудили меня взять намерение женидьбой не торопится, рассуждая, что по моему нраву мне не льзя быть довольну, а как я знал что вы при всех ваших достоинствах и не оцененной имеете нрав, то и положил разборчивости своей зделать предел на вас женяся. Вот моя дарагая я вам теперь открыл все чего вы не знали, и по тому подумайте можноль женясь на равной, ожидать всего того что я вам сказывал.»

«Я надеюсь государь мой отвечала я, что мои поступки вперед.... не прогневайся моя любезная он пресекши речь мою сказал, я очень уверен о вашей ко мне любви, а говорил вам для тово только, что бы вы не сумневались в моей доверенности. Мы оба будем совершенно счастливы, естли друг другу станем открывать сокровенные наши мысли, и предупреждать желании, основанные на чести и добродетели. Я вам могу побожится что вами весьма доволен, и вы не будете иметь причины раскаеватся в любви своей, и увидите, что со всем моим вспыльчивым нравом, вы имеете такова мужа, которой не сочтет хорошее вместо худова, и за ласковость и почтение, не заплатит огорчением.»

«Видя сие грубой господин Мартин де ла Грот усмехаясь сказал: весьма удивительно, что сосед наш всегда не навидя и ругая женидьбу, таким ласковым и учтивым зделался мужем, как думаете вы долго сие продолжится? спросил он моево супруга, так отвечал он, как дарагая моя супруга будет того достойна, а я надеюсь будет оное вечно, вам нечему дивиться, что я переменил мнение о женидьбе, ибо я никогда не думал найти жену такую, котораяб желании мои совершенно исполняла учиня меня счастливым.»

«39 лет назад, когда на экраны вышел фильм «Не могу сказать «прощай», имя Анастасии Ивановой, сыгравшей в нем главную роль, было известно всем. К сожалению, она так и осталась актрисой одной роли – в эпоху перестройки интересных предложений от режиссеров не поступало, а в 1993 году всех потрясла ужасная новость: актриса была убита при загадочных обстоятельствах. Ее муж, известный актер Борис Невзоров, долгое время не мог прийти в себя после трагической гибели Анастасии.»

«3 июня 1993 года Анастасия Иванова была убита в своей квартире на Делегатской улице в Москве. Следствие установило, что убийца был знакомым Ивановой, так как она его впустила в квартиру. Основным подозреваемым был 30-летний Сергей Просветов, родственник актёра Александра Савченко, с которым Иванова снималась в фильме «Не могу сказать „прощай“», отсидевший к тому времени 10 лет за у******о другой актрисы. Предположительно, он зашёл к Ивановой под предлогом помянуть Александра Савченко, который умер за год до этого. Когда Иванова впустила его и стала накрывать на стол, Просветов нанёс ей 2 ножевых ранения, а затем задушил. Преступник забрал старый видеомагнитофон и несколько дешёвых колец. По горячим следам преступника задержать не удалось. Позднее Просветов был убит во время бытовой ссоры сыном своей любовницы».

«Милейшая льняная блузочка, декорированная вышивкой и вязанным крючком кружевом. Англия, начало 1900-х гг.»