Клирики

Глава V

V

Четверг и пятница прошли в работе: я, вместе с отцом Михаилом, ездил на требы в две деревни.

А вот в субботу, уже после Всенощной, я получил от Вовки Степанова сообщение с просьбой зайти «к ним домой».

Оля безмолвно налила мне чаю и села рядом с нами, подперев голову рукой. (Немного посидев, она ушла к себе.) Володя молчать не собирался: из него слова летели, как вода из гейзера.

— Некрасов, а я ведь разыскал «гнездовье нехристей»!, или как ты там его назвал? — ах да, «кумирню»! — вскричал он, едва меня увидел.

— Очень интересно, — сдержанно отозвался я.

— Ты не хочешь узнать, как? Через Интернет. У них есть свой сайт. Ну, не надо быть гением, чтобы найти сайт через Яндекс — но на сайте нет адреса! Зато есть телефон. Я позвонил, прикинулся жаждущим духовности зелёным буддийским пацанчиком, меня пригласили на службу. Дали адрес! Называется их контора «Снежный лев», находится практически напротив Кремля. Смелые ребята, зацени?

— Не помню что-то там никакого буддийского храма.

— Не помнишь, потому что его там нет, — железная логика, да? — а нет его там, потому что они снимают офис в жилом доме, на первом этаже. Элементарно, Яковлев! В зелёном доме по улице…  тьфу, чёрт! — в общем, на улице имени этого большевистского еврея, всё время забываю, как его зовут. Ну, ты знаешь этот дом, трёхэтажный, в нём ещё фотоателье!

— Недалеко от реставрационной мастерской?

— Во-во-во! В точку! Их дверь — следующая. Прихожу к пяти, как просили. Прихожая с вешалками. Висит табличка о том, что, мол, снимайте обувь, ребята. Снял. Прошёл в «молельню». Ну, скажем прямо, ничем они меня не поразили: г***й пол, иконостас с культовыми изображениями, ты, Алексеич, их непременно назвал бы «божками»…

— Тебе, Володя, видимо доставляет удовольствие глумиться над скромным диаконом церкви Российской.

— О, как я в тебе это люблю: «глумиться» и «церкви Российской»! Заведу специальный блокнот, Коля, чтобы писать в него твои клерикальные перлы. Итак, изображения, причём серьёзных размеров, в человеческий рост. «Престол», или «жертвенник», это уж называй сам как хочешь, в виде стола со свечками. Подставка для сиденья ламы, высотой сантиметров тридцать. Меня просветили, что она называется «дхарма-трон». Я спрашиваю, на что надо садиться — оказывается, на подушки, которые берут из шкафа, — достаю себе подушку, скромненько присаживаюсь в «самом заду», да прости меня за неблагозвучие, и наблюдаю, как местная девица, «вельми лéпа», моет пол. Одета в затрапез, на голове — косынка, в общем, такая заурядная буддийская алтарница. Кроме меня и сей девы, в «кумирне» больше никого нет, и это начинает меня постепенно напрягать. Наконец, не выдерживаю и спрашиваю: как бы мне, мол, с ламой пообщаться и скоро ли ожидается сей высокодуховный муж.

Ответ, Коля, меня просто убил! «Когда придёт, тогда и придёт». Супер, а? Чумовые ребята!

Я разъясняю, что желаю пообщаться по догматическим вопросам, и попутно интересуюсь, что, дескать, лама за человек. Девица в ответ мне признаётся, что человек сложный, суровый, и догматических вопросов не любит. Но я могу свои догматические вопросы задать письменно, она передаст. Что угодно передаст старый лысый педераст… но это я так, к слову. Я настаиваю, что хочу поговорить лично. Девица смотрит на меня с калмыцким своим прищуром и вдруг поражает меня вопросом: мол, уж не поспорить ли я хочу с ламой? Почему спрашиваете, говорю? Потому, что спорить с ним совсем не стóит. И дальше начинает выносить мне мозг. Лама, дескать, очинно любит грешников за волосья таскать. Я вначале подумал: прикол, развод лоха на постном масле — но с каменным лицом мне вещает буддийская алтарница! Пуще всего иноверцев не терпит. Как узнает, который человек иноверец, так хвать его за волосья! Ежели, например, молитву кто не так читает — назвала мне молитву, которую я, друг мой ситный, по понятным причинам ни разу не слышал, потому что не вхожу в фан-клуб любителей буддизма, — так вот, кто читает плохо, так уж и драться лезет. Иному и плюху даст. А рука-то у ламы тяжё-оленькая… Да он ведь и сам не мальчик. Как на трон-то заберётся, значит, так ажно трещит под ним. Вот это «ажно» меня просто доконало, родной человек! А почему, спрашиваю, народу до сих пор нет? На что мне дают ответ, что народу сегодня может и вообще не быть: народ, мол, испужалси сильно. Зане… я правильно употребляю «зане» в смысле «потому что»?

— Кажется, да.

— Зане, то бишь поелику духовный наставник на прошлой неделе человечишек во гресех обличаху. И как господин озёр, лесов и рек глаза-то выпучит да чётками над головой размахивать начнёт, так тут, Коля, всякому человеку и дрожь настаёт в коленках, и приступает крындец, что мне девица сообщила с абсолютно бесстрастной физиономией лица. Посему зовут его гневный гуру Ламозёр. Вот так-то, а отнюдь не х**н-с-маком, как кое-кто мог бы подумать. А где, интересуюсь, у вас, девушка, туалет типа сортир? Объяснила мне, что выход в туалет через прихожую. Что я заметил ещё раньше. И очень шустро, Коля, навострил лыжи! Так как по характеру не самоубийца, а по комплекции не сумоист. Всё ясно?

Я откинулся на спинку стула, размышляя над рассказанным. Чуть смутила меня цветистость и складность рассказа: как будто специально он придумал и разучил передо мной эту историю.

— Чтой-то ты подозрительно глядишь на меня, отец дьякон! — прищурился Володя. — Нежто думаешь, что я тебе заливаю?

— Н-не совсем так, но да, некоторое подозрение есть… То есть не насчёт тебя, — дипломатично прибавил я, — а в отношении твоего информатора. Ну вот представь себе, что к тебе как к иерею придёт крестившийся во младенчестве человек и не сможет прочесть Символ веры. Ты неужели такого человека будешь таскать по полу за волосы?

— Я вообще себя не готовлю к этой стезе, мой хрустальный! Ты хочешь сказать, что т-ы не будешь так делать. Не поспорю: ты у нас вообще добрая душа и, так сказать, классический пастырь овец сирых. Но вообще-то есть кадры, которые, да, таскают, по крайней мере, посреди службы орут: «Пошёл вон!», и тебе это известно не хуже моего.

— Знаешь что предлагаю тебе, Вова? Пойдём-ка к этому Ламозёру завтра вместе…

— Всё отлично, но есть одно «но» в виде того, что диакон РПЦ Николай Яковлев по воскресеньям в архангеле Михаиле сослужит литургию. Облом, да? А позже ты не успеешь: эти гаврики закончат как раз до двенадцати. Сегодня посмотрел их расписание на сайте.

— Но кто-то ведь там будет, та же самая алтарница? Пойдём, и запишемся к ламе на приём под любым предлогом. Уж, наверное, не откажет, Володя, а? Очень надеюсь, Владимир Михалыч, что мы с ним взаимно удержимся от размахивания руками. Всё-таки лама — лицо духовное…